Лингвистическая традиция древней Греции (период античности)

5-1 вв до нэ

Язык предметом специальной научной дисциплины стал достаточно поздно, в отличие от Индии или Китая. Собственно лингвистика начала формироваться во 2-1 вв до нэ, и то, так сказать, отдельные намеки. А до этого существовало рассмотрение лингвистических проблем в рамках философии. Одна из основных проблем касалась различения божественного и повседневного языка (так же, как в древней Индии). В Илиаде (20 книга) прямо говорится, что имя соответствующее реки называется Санд на языке богов, а на языке смертных она же Скамандр. При этом последующие мыслители в основном интересовались проблемой слова и его соотношением с вещью. В качестве пары философов, достаточно рано заинтересовавшихся этой проблемой можно привести имена Гераклита и Парменида (примерно конец 6 в до нэ).

Гераклит предполагал, что речь людей отражает объективную реальность, и, соответственно, ему первому принадлежит введение такого понятия, как «логос» - высшего закона, Речи с большой буквы, это абстрактная единица, единица мышления. Он считал, что имя гармонически связано с именуемой вещью.

В противоположность ему, Парменид считал, что весь чувственно воспринимаемый мир – не что иное, как мираж и, соответственно, подлинная сущность мироздания может быть постигнута только разумом. Речь – из мира явлений, поэтому названия или имена вещей ничего общего с собственно вещами не имеют. Все основано на соглашении между людьми, это некоторая условность, и только.

Следующий философ, которого следует упомянуть в этом отношении – это Демокрит (5 в до нэ). Демокрит писал о том, что имена случайны, не присущи вещам по природе, что слово – только тень вещи и ее изображений, и по этой причине можно говорить только об условной связи имени и вещи. Два вида познания имеют место: а) при помощи чувств и б) при помощи разума. Истинное познание всегда связано только с разумом, и, в конечном счете обеспечивается такой наукой как логика. А слова – это единицы, которые опираются на показания органов чувств, и поэтому они дают весьма приблизительные знания о вещах, так что всякое соответствие между именем и вещью носит лишь приблизительный характер.

Подлинно лингвистические, или скорее лингвофилософские проблемы, тоже связанные с проблемой имени и вещи, подробным образом разрабатывал Платон, в частности в своем знаменитом сочинении «Кратил». В «Кратиле» два участника, это произведение, основанное на диалоге и противоборстве двух сторон: одну представляет Кратил, другую – Гермоген. Кратил считает, что имена связаны с вещами по природе, эта связь безусловна и вечна. Спорящий с ним Гермоген утверждает, что вещи и их имена определяются соглашением между людьми, языковые знаки условны. Поскольку противоборствующие стороны не находят точек прикосновения, то они в качестве судьи зовут Сократа, который подробно рассматривает проблему и вносит свои коррективы. Начинает Сократ с того, что поясняет, что слово – это двусторонняя единица, она имеет значение и звуковую форму. Но этого мало, говорит Сократ. У слова есть еще некоторая идея, стоящая за ним, это понятие идеи близко к потом разработанному Гумбольдтом понятию «внутренней формы». В качестве примера Сократ приводит пару синонимов, это слова

Астианакс / Гектор – всё, что объединяет эти два слова, это звук «т». Но тем не менее, они означают одно и то же («царь»). Так что идея «царя», присутствующая на заднем фоне, оказывается чрезвычайно важной. Но подчеркивая роль идею, то есть внутренней формы слова, Сократ говорит, что слова надо объяснять через слова. Не через отношения слов и вещей или слов между словами, а именно так, как можно истолковать какое-либо слова именно словами. С этой точки зрения, по Сократу, слова могут быть первичными и производными. Наиболее ранние в его понимании первичные слова – это единицы, появившиеся как результат подражаний звукам природы, крикам животных и т.д. Поэтому Сократ считает, что слово – не источник об именуемом предмете, об именуемой вещи. В конце диалога Платон (автор) вносит коррективы в трактовку обоих спорщиков и Сократа. В соответствии с Платоном слово это действительно подобие предмета, тождества имени и вещи нет, и оно невозможно, но связь между предметом и словом существует, хотя она носит не прямой, а опосредованный характер. Язык – это область чувственно воспринимаемого мира, а сам мир делится на идеи подобия, изображения. То, с чем мы имеем дело, это лишь тени вещей, тени идей, стоящих за вещами. Поэтому явления и идеи – вещи совершенно различные и в общем-то язык – явление чувственное и совершенно вторичное. Поэтому считать, что существует жесткая связь между вещами и именами достаточно бессмысленно. Потом он подчеркивает, что значение слов и звуковой формы слов вполне могут меняться. Приводит конкретные примеры и настаивает на том, что мысль и ее словесное выражение тождественны, люди не могут мыслить не словами, а если говорить об устройстве наук, то логика, несомненно, выше языка: она связана с разумом, а язык – с чувствами, эмоциями. Поэтому грамматика, несомненно, выше логики. В этом отношении древние школы Греции совершенно противоположны тому, что мы видели в древней Индии: там логика в значительной степени вырастает из лингвистики, гораздо более поздней дисциплины. В древней Греции все наоборот. Так что Платон, если подвести итоги, рассматривает явления языка с тем, чтобы вывести заключение о недоступном для непосредственного наблюдения характере мышления. Пользуясь современной терминологией, мышление – это черный ящик. Мы, в общем, ничего о нем не знаем, и узнать что-то о том, что там происходит в наших головам можно только по внешним проявлениям, в частности, по языковым данным. Поэтому интерес Платона к языку носит сугубо смысловой, функциональный характер. Все, что касается формальной стороны языковых единиц, у него не вызывает никакого интереса. Скажем, он совершенно не занимается проблемой разграничения имен и глаголов, корней и аффиксов, хотя он вполне ощущал эти различия, пользуясь греческим языком. У него полностью отсутствуют идеи о членении лексики на классы. Ничего не говорится о том, как меняются слова в процессе склонения или спряжения, это одно и то же слово, или это разные слова, он просто умалчивает об этой проблеме. Показательно, что он нигде не упоминает проблему различий между именами по роду, хотя родовые различия были известны грекам задолго до Платона. Вместе с тем он один из первых ввел такую пару единиц, которая потом долго использовалась раннесредневековой грамматикой и грамматикой нового времени. Это греческие термины «Онома» и «рема». Онома у Платона в разных его сочинениях имеет разные значения. В более ранних работах это некое оформленное имя, имя, которое имеет морфологический показатель. Рема в ранних сочинениях это что-то, тождественное нашему словосочетанию. Лишь позже Платон приходит к другому пониманию, в частности, в конце «Кратила». О том, что это два компонента высказывания. Можно сказать, что он вплотную приблизился к пониманию «онома» как подлежащего, а ремы как сказуемого. Одновременно, он замечает, что подлежащее обычно представлено именами, а рема и сказуемое – глаголами и глагольными группами, то в общем можно говорить о разделении лексики на два основных класса: имен и глаголов. Но пока у него это всё крайне зыбко, крайне неясно.

Таким образом, мы видим, что весь первый этап размышлений о языке представляет собой объект философии. Грамматика по-настоящему не разрабатывается, и подлинные начала грамматического подхода мы видим гораздо позже – в работах Аристотеля.