Который часто бросают на зрителей игроки, впавшие в отчаяние. Сколько

Событий произошло на протяжении одной секунды, и как иногда много значит

один удар игральных костей!

-- Это был, конечно, последний его заряд, -- сказал, улыбнувшись,

Крупье после минутного молчания и, держа золотую монету двумя пальцами,

Показал ее присутствующим,

-- Шальная голова! Он, чего доброго, бросится в реку, -- отозвался один

Из завсегдатаев, оглядев игроков, которые все были знакомы между собой.

-- Да уж! -- воскликнул лакей, беря щепотку табаку.

-- Вот нам бы последовать примеру этого господина! -- сказал старик

Своим товарищам, показывая на итальянца.

Все оглянулись на счастливого игрока, который дрожащими руками

Пересчитывал банковые билеты.

-- Какой-то голос, -- сказал он, -- шептал мне на ухо: "Расчетливая

игра одержит верх над отчаянием молодого человека".

-- Разве это игрок? -- вставил кассир. -- Игрок разделил бы свои деньги

На три ставки, чтобы увеличить шансы.

Проигравшийся незнакомец, уходя, позабыл о шляпе, но старый сторожевой

Пес, заметивший жалкое ее состояние, молча подал ему это отрепье; молодой

Человек машинально возвратил номерок и спустился по лестнице, насвистывая

"Di tanti palpiti" ("Что за трепет" (итал. ) -- слова арии из оперы Россини

к "Танкред") так тихо, что сам едва мог расслышать эту чудесную мелодию.

Вскоре он очутился под аркадами Пале-Руаяля, прошел до улицы Сент-Оноре

И, свернув в сад Тюильри, нерешительным шагом пересек его. Он шел точно в

Пустыне; его толкали встречные, но он их не видел; сквозь уличный шум он

Слышал один только голос -- голос смерти; он оцепенел, погрузившись в

Раздумье, похожее на то, в какое впадают преступники, когда их везут от

Дворца правосудия на Гревскую площадь, к эшафоту, красному от крови, что

Лилась на него с 1793 года.

Есть что-то великое и ужасное в самоубийстве. Для большинства людей

Падение не страшно, как для детей, которые падают с такой малой высоты, что

Не ушибаются, но когда разбился великий человек, то это значит, что он упал

С большой высоты, что он поднялся до небес и узрел некий недоступный рай.

Беспощадными должны быть те ураганы, что заставляют просить душевного покоя

У пистолетного дула. Сколько молодых талантов, загнанных в мансарду,

Затерянных среди миллиона живых существ, чахнет и гибнет перед лицом

Скучающей, уставшей от золота толпы, потому что нет у них друга, нет близ

них женщины-утешительницы! Стоит только над этим призадуматься -- и

Самоубийство предстанет перед нами во всем своем гигантском значении. Один

Бог знает, сколько замыслов, сколько недописанных поэтических произведений,

Сколько отчаяния и сдавленных криков, бесплодных попыток и недоношенных

Шедевров теснится между самовольною смертью и животворной надеждой, когда-то

призвавшей молодого человека в Париж! Всякое самоубийство-это возвышенная

Поэма меланхолии. Всплывет ли в океане литературы книга, которая по своей

волнующей силе могла бы соперничать с такою газетной заметкой:

"Вчера, в четыре часа дня, молодая женщина бросилась в Сену с моста

Искусств"?

Перед этим парижским лаконизмом все бледнеет -- драмы, романы, даже

старинное заглавие: "Плач славного короля Карнаванского, заточенного в

темницу своими детьми", -- единственный фрагмент затерянной книги, над

Которым плакал Стерн, сам бросивший жену и детей...

Незнакомца осаждали тысячи подобных мыслей, обрывками проносясь в его

Голове, подобно тому, как разорванные знамена развеваются во время битвы. На

Краткий миг он сбрасывал с себя бремя дум и воспоминаний, останавливаясь

Перед цветами, головки которых слабо колыхал среди зелени ветер; затем,

Ощутив в себе трепет жизни, все еще боровшейся с тягостною мыслью о

Самоубийстве, он поднимал глаза к небу, но нависшие серые тучи, тоскливые

Завывания ветра и промозглая осенняя сырость внушали ему желание умереть. Он

Подошел к Королевскому мосту, думая о последних прихотях своих

Предшественников. Он улыбнулся, вспомнив, что лорд Каслриф, прежде чем

Перерезать себе горло, удовлетворил низменнейшую из наших потребностей и что

Академик Оже, идя на смерть, стал искать табакерку, чтобы взять понюшку. Он

Пытался разобраться в этих странностях, вопрошал сам себя, как вдруг,

Прижавшись к парапету моста, чтобы дать дорогу рыночному носильщику, который

Все же запачкал рукав его фрака чем-то белым, он сам себя поймал на том, что

Тщательно стряхивает пыль. Дойдя до середины моста, он мрачно посмотрел на

Воду.

-- Не такая погода, чтобы топиться, -- с усмешкой сказала ему одетая в

лохмотья старуха. -- Сена грязная, холодная!..

Он ответил ей простодушной улыбкой, выражавшей всю безумную его

Решимость, но внезапно вздрогнул, увидав вдали, на Тюильрийской пристани,

Барак с вывеской, на которой огромными буквами было написано: СПАСЕНИЕ

УТОПАЮЩИХ. Перед мысленным его взором вдруг предстал г-н Деше во всеоружии

Своей филантропии, приводя в движение добродетельные весла, коими разбивают

Головы утопленникам, если они, на свою беду, покажутся из воды; он видел,

Как г-н Деше собирал вокруг себя зевак; выискивал доктора, готовил