ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ. Теодоро, Марсела

 

Теодоро, Марсела.

Марсела

 

Ты здесь один?

 

Теодоро

 

И нам дана

Минута встречи безопасной.

Но для тебя, моя Марсела,

Со смертью я вступил бы в бой.

 

Марсела

 

Я, чтоб увидеться с тобой,

Сто жизней отдала бы смело.

Всю ночь одна я просидела,

Как птица, ожидая дня;

И я шептала, взор склоня,

Когда за гранью небосклона

Заря будила Аполлона:[117]

«Мой Аполлон, ты ждешь меня!»

Вчера здесь все ходило кругом:

Графиня позабыла сон,

И был строжайший учинен

Допрос прислужницам и слугам.

Моим завистливым подругам,

Чтобы мою затронуть честь,

Был случай все сказать как есть.

Когда ты вместе с кем на службе,

Не верь его сердечной дружбе:

Всё в этой дружбе — ложь и лесть.

Так с нашим кончено секретом.

Диана, раз она — луна,

Мешать любовникам должна[118]

И озарять их тайны светом.

Но обернулось все при этом

Для нас удачно, и весьма.

Я подтвердила ей сама,

Что наша свадьба будет скоро,

И не таила, Теодоро,

Что от тебя я без ума.

Попутно я превознесла

Твой нрав, и слог, и дарованья;

Она в порыве состраданья

Была душевна и мила,

Удачным выбор мой нашла,

Удачней всякого другого,

И тотчас же дала мне слово,

Что поскорей поженит нас:

Так умилил ее рассказ

О муках сердца молодого.

Я думала — она взбесится,

Поставит вверх ногами дом,

И мы с тобою пропадем,

И остальным не схорониться.

Но кровь великих в ней струится,

И ум высокий в ней живет;

Он дал себе во всем отчет

И оценил твои заслуги.

Поистине, блаженны слуги

У рассудительных господ!

 

Теодоро

 

Тебе графиня обещала

Нас поженить?

 

Марсела

 

Я ей родня.

Она и жалует меня.

 

Теодоро

(в сторону)

 

И как я с самого начала

Не понял своего провала!

Так глупо разыграть тупицу!

Взять и поверить в небылицу!

Графине, ей — меня любить!

Чтоб этот ястреб вздумал бить

Такую низменную птицу!

 

Марсела

 

Ты что бормочешь шепотком?

 

Теодоро

 

Она меня сейчас видала,

Но даже слова не сказала

Про то, что я вчера тайком

Бежал, укутанный плащом,

Как вор, проникший на чердак.

 

Марсела

 

Она себя держала так,

Чтоб совершенных преступлений

Не облагать законной пеней

Тяжеле, чем законный брак.

Графиня подтвердить хотела,

Что нет для любящих сердец

Уместней кары, чем венец.

 

Теодоро

 

И лучше нет развязки дела.

 

Марсела

 

Так ты согласен?

 

Теодоро

 

Да, Марсела.

 

Марсела

 

Чем ты скрепишь?

 

Теодоро

 

Кольцом объятий:

Они — автографы симпатий

И росчерки пера любви,

И поцелуй, с огнем в крови,

Скрепляет лучше всех печатей.

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ

 

Те же и Диана.

Диана

 

Вы исправляетесь, я вижу,

И это мне весьма приятно.

Наставник должен быть доволен,

Что он потратил труд недаром.

Не беспокойтесь, я прошу вас.

 

Теодоро

 

Я здесь Марселе признавался,

Как, выходя вчера отсюда,

Я так терзался горьким страхом,

Не примете ли вы, сеньора,

За оскорбительную шалость

Мое правдивое желанье

Жениться на служанке вашей,

Что мне казалось — я умру;

Когда в ответ она сказала,

Что вы явили в этом деле

Такую доброту и благость,

Я заключил ее в объятья.

Я мог бы сочинить сто сказок,

Когда хотел бы вам солгать;

Но лучше всякого обмана —

В беседе с умным человеком

Сказать ему простую правду.

 

Диана

 

Вы проявили, Теодоро,

Преступную неблагодарность,

Забыв приличья в этом доме.

И я никак не ожидала,

Чтобы в моем великодушье

Вы почерпнуть решили право

Так дерзко распустить себя.

Когда любовь переступает

В бесстыдство, то уже ничто

Не оградит ее от кары.

Поэтому пускай Марсела,

Пока еще вы не женаты,

Побудет взаперти одна.

Я не хочу, чтобы служанки

Могли увидеть вас вдвоем,

А то им всем придет желанье

Повыйти замуж, как она.

Эй, Доротея!

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ

 

Те же и Доротея.

Доротея

 

Что прикажет

Сеньора?

 

Диана

 

Этим вот ключом

Ты у меня в опочивальне

Запрешь Марселу. Эти дни

Ей нужно кое-чем заняться.

 

(Марселе.)

 

Ты не считай, что я сержусь.

 

Доротея

(Марселе, тихо)

 

Что это, милая?

 

Марсела

 

Тиранство

И злополучная звезда.

Она берет меня под стражу,

Чтоб отомстить за Теодоро.

 

Доротея

 

Тебе тюремный ключ не страшен:

Любовь ревнивые замки

Волшебной силой отмыкает.

 

Марсела и Доротея уходят.

 

ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ

 

Теодоро, Диана.

Диана

 

Так вы желаете жениться?

 

Теодоро

 

Мое первейшее желанье —

Быть вам приятным, ваша милость.

Поверьте мне, не так ужасна

Моя вина, как вам сказали.

Вы сами знаете, что зависть

Рисуют с жалом скорпиона.

Когда б Овидий знал,[119]что значит

Служить, то он не в диких чащах

И не в горах живописал бы

Ее тлетворную обитель:

Здесь дом ее и здесь держава.

 

Диана

 

Но вы же любите Марселу?

Ведь это правда?

 

Теодоро

 

Я прекрасно

Прожить бы мог и без Марселы.

 

Диана

 

А по ее словам, вы разум

Теряете из-за нее.

 

Теодоро

 

Его и потерять не жалко.

Но только верьте, ваша милость:

Хотя Марсела стоит самых

Изысканных и нежных чувств,

Я не люблю ее ни капли.

 

Диана

 

А вы ей разве не держали

Речей, способных отуманить

И не такую, как она?

 

Теодоро

 

Слова, сеньора, стоят мало.

 

Диана

 

Скажите, что вы говорили?

Как признаются в нежной страсти

Мужчины женщинам?

 

Теодоро

 

Как всякий,

Кто обожает и вздыхает,

Приукрашая сотней врак

Одну сомнительную правду.

 

Диана

 

Так! Но в каких же выраженьях?

 

Теодоро

 

Сеньора! Ваш жестокий натиск

Меня смущает. «Эти очи,—

Я говорил, — струят сиянье,

В котором мой единый свет.

А драгоценные кораллы

И перлы этих уст небесных…»

 

Диана

 

Небесных?

 

Теодоро

 

Да, и не иначе.

Все это азбука, сеньора,

Для тех, кто любит и желает.

 

Диана

 

Я вижу, вкус у вас плохой,

Должна сказать, что он немало

Роняет вас в моих глазах.

В Марселе больше недостатков,

Чем прелестей; они видней

Тому, кто ближе наблюдает.

Притом еще она грязнуля,

За что ей попадает часто…

Но я нисколько не хочу

Ее порочить перед вами,

А то бы я могла такое

Порассказать… Итак, оставим

И прелести и недостатки.

Я вам желаю с нею счастья

И буду рада вашей свадьбе.

Но раз уже вы доказали,

Что вы такой знаток в любви,

То помогите, бога ради,

Советом той моей подруге.

Ее томит и сна лишает

Любовь к простому человеку.

Решив отдаться этой страсти,

Она свою унизит честь,

А, поборов свои мечтанья,

Сойдет от ревности с ума.

Ее возлюбленный не знает,

Что он любим, и робок с нею,

Хоть он умен, и очень даже.

 

Теодоро

 

Какой же я в любви знаток?

Я, видит бог, неподходящий

Советчик.

 

Диана

 

Или вы к Марселе

Не чувствуете нежной страсти?

Не признавались ей в любви?

Будь у дверей язык, немало

Они могли бы рассказать…

 

Теодоро

 

Рассказ их был бы незанятен.

 

Диана

 

Ага! Вот вы и покраснели

И подтверждаете румянцем

Все то, что отрицал язык.

 

Теодоро

 

Она, наверно, вам болтает

Какие-нибудь небылицы.

Я за руку ее однажды

Взял и сейчас же отпустил.

В чем я виновен, я не знаю.

 

Диана

 

Возможно. Но бывают руки,

Как образки в господнем храме:

Их отпускают, приложась.

 

Теодоро

 

Марсела — глупая ужасно.

Я, правда, раз себе позволил,

Хоть и с великим содроганьем,

К прохладным лилиям и снегу

Припасть горящими губами.

 

Диана

 

К прохладным лилиям и снегу?

Полезно знать, что этот пластырь

Так освежает пылкость сердца.

Каков же ваш совет, однако?

 

Теодоро

 

Я мог бы вам ответить только,

Что если сказанная дама,

Любя простого человека,

Боится честь свою умалить,

То пусть она им насладится,

Оставшись, с помощью обмана,

Неузнанной.

 

Диана

 

Совет опасный:

Что если он ее узнает?

Не лучше ли его убить?

 

Теодоро

 

Что ж, Марк Аврелий, по преданью,

Своей супруге Фаустине

Кровь гладиатора в стакане

Дал выпить для смягченья мук,[120]

Но эти римские забавы

Годны в языческой стране.

 

Диана

 

Вы правы: больше нет Торкватов,

Виргиниев или Лукреций

В наш век, а в те века бывали

И Фаустины, и Поппеи,

И Мессалины,[121]как мы знаем.

Вы мне напишете письмо,

Где бы об этом рассуждалось.

Прощайте.

 

(Падает.)

 

Ай, я оступилась!

Чего вы смотрите? Подайте

Скорее руку мне.

 

Теодоро

 

Почтенье

Меня невольно удержало.

 

Диана

 

Ну что за вежливая грубость!

Сквозь плащ руки не предлагают.

 

Теодоро

 

Так, провожая вас к обедне,

Вам подает ее Отавьо.

 

Диана

 

Его руки я не прошу;

Она уже седьмой десяток

Справляет в должности руки

И ходит, наряжаясь в саван.

Спеша к упавшему на помощь,

Обматывать ее шелками —

Не лучше, чем рядиться в панцирь,

Когда ваш друг попал в засаду:

Пока придете — он убит.

Притом же я считаю гадким

Из вежливости кутать руку,

Как это велено жеманством;

Рука, когда она честна,

Ни перед кем лица не прячет.

 

Теодоро

 

Я эту честь ценю высоко.

 

Диана

 

Когда б вы были провожатым

Вельможной дамы, вы, конечно,

В плаще бы руку подавали.

Но вы пока мой секретарь.

И секретарь держать обязан

Мое падение в секрете,

Когда желает сам подняться.

 

(Уходит.)