Жизнь и деятельность Кирилла и Мефодия

Хотя солунские братья практически знали язык близких им солунских славян, то есть южнославянское наречие Солуни (Фессалоников) и его окрестностей, которое генетически связано с современными македонскими и болгарскими говорами, и начинали переводить на этот язык, основная их переводческая деятельность протекала в Моравии, что привело к проникновению в язык их переводов для местных славян каких-то моравских элементов.

Какое-то время миссионерская деятельность Константина и Мефодия протекала на территории Паннонии, населенной славяно-словенскими говорами, отсюда - наличие элементов языка полонских славян в славянском языке христианских книг древнейшего периода его существования.

Ученики Мефодия, после его смерти, были изгнаны из Моравии, но продолжали свою деятельность среди хорватов и болгар, что обусловило обогащение языка их переводов местными элементами. Язык этот приобретя как бы межславянский характер был понятен всем славянам тог времени.

Язык, на который переводил с греческого Кирилл и Мефодий с учениками, назывался просто славянским, и традиция сохранила это название применительно к славянским текстам, восходящим к эпохе солунских братьев, и сделанным позже на этот язык.

Деятельность славянских просветителей Кирилла (Константи на) и Мефодия, а также их учени ков во второе половине IX века охватывала значительную часть славянского языкового ареала.

В это время еще сохранилось славянское единое самосознание и языковое взаимопонимание: не было отдельных славянских языков, а была лишь некоторая диалектная раздробленность, которая не исключала взаимопонимания.

Язык, на который славянские просветители Кирилл и Мефодий с учениками перевели Священное писание и богослужебные христианские тексты, можно было бы назвать литературным языком всех славян, или общеславянским, как именовал его А.С. Будилович в конце XIX века.

В разных регионах славянского мира этот язык постепенно приобретал своеобразную местную окраску под влиянием диалектных особенностей соответствующих местных диалектов общего славянского языка, так возникали разные изводы этого языка (болгарский, русский, сербский и т.д.).

При этом приспособление общеславянского литературного языка к местным диалектным особенностям формировавшихся отдельных славянских языков происходило медленно: книжный закрепленный в письменности, отстает по темпам своего развития от живых языков повседневного общения.

Вследствие разных темпов изменения книжного языка и живых языков повседневного общения возникло их отдаление от весьма консервативного книжного языка церковного обихода.

Расхождение между книжной и живой славянской речью на Руси у восточных славян обратило на себя внимание довольно давно.

Польский историк и географ рубежа ХV-ХVI вв. Матвей Меховский -Маcijz Мiechova (1457-1523) в своем "Трактате о двух Сарматиях" (1517) в описании московского государства начала XVI века отмечал единство языка основного народа этой страны, указывал, "что в Московии - одна речь и один язык (una lingua et unus sermo), именно русский или славянский, во всех сатрапиях и княжествах" (М.-Л., 1936, с. 116,192).

В то же время этот автор обращает внимание на то, что "В русских церквах при богослужнии читают и поют на сербском, то есть славянское языке" (Там же, с.98, 173)

Но и в этом противопоставлении бытового и богослужебного языка у восточных славян есть осознание их единства в общеславянском корне.

В знаменитой "Русской грамматике" Генриха Вильгельма Лудольфа, вышедшей в 1696 год в Оксфорде, четко противопоставляются книжный славянский и живой русский язык уже практически как разные языки, но в то же время этот автор четко указывает на тот факт, что русский язык произошел от славянского: "А среди наречий славянского происхождения - Русское не только ближе всех к своему источнику, но и самое распространенное..." (Л., 1937, с. 47, 113).

Однако в течение длительного времени на Руси все-таки ощущалось генетическое единство языка церкви и языка повседневного обихода. "Словарь Академии Российской" в общих изданиях (1789-1734 гг. и 1806-1822 гг.) толковал в общем алфавитном порядке как новые слова тогдашнего бытового и литературного русского языка, так и "славянские" слева церковного обихода, хотя параллельно несколько раз переиздавался специфический "Церковный словарь, или Истолкование речений славенских древних, також иноязычных без перевода положенных в священном писании и других церковных книгах" П.А. Алексеева.

Дело начало меняться, когда в начале XIX века словенский филолог В.Коптарь пустил в оборот новый термин церковнославянский язык.

Термин вошел в обиход постепенно и выступал в сочетании с русский (российский), как, например, в названии двухтомного словаря И.И. Соколова "Общий церковно-славяно-российский словарь, или Собрание речений как отечественных, так и иностранных, в церковнославянском и российском наречиях употребляемых" (СПб., 1834).

Последним изданием, где термины церковнославянский и русский язык рассматриваются как обозначение единого понятия был четырехтомный "Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный Вторым отделением императорской Академии наук" 1847 года.

Анахронистическое перенесение в глубокую древность термина церковнославянский язык, появившегося только в начале XIX века и обозначавшего явление этого времени, способствовало созданию искаженной языковой картины прошлого, а также истории литературных славянских языков.