Развития государства в странах Древнего Востока

Там, где человек мог решить свою проблему без помощи общины, самостоятельно, он пытался это сделать самостоятельно, что порой приводило к конфликтам между общиной и личностью. Однако большинство своих проблем человек просто не способен решить в одиночку, а потому их решала община. Случалось, что и община оказывалась бессильной перед проблемой, и тогда либо создавалась община общин, федерация, либо появлялась внеобщинная сила – государство.

Община строилась на отношениях взаимной помощи, когда каждый помогал другим в реализации одной и той же цели. Первая форма общественной организации людей – это связь кровным или предполагаемым родством, но в некоторых случаях допускалось и искусственное родство, но всё же это был союз, основанный на коллективном труде, коллективном потреблении, коллективной собственности на землю и орудия труда, предположительно основанный на социальном равноправии. Это была первая устойчивая форма достаточно крупных человеческих коллективов, преобладавших на стадии первобытности. Во времена неолитической революции именно родовые общины осуществили переход от присваивающего хозяйства к производящему и заложили основы ирригационного земледелия. Но по мере освоения нового типа хозяйственной деятельности, связанного с освоением и новых ландшафтных зон, происходила постепенная трансформация общинной организации. Создание системы ирригационного земледелия даже на местном, локальном уровне требовало организованного участия уже не десятков, а сотен и даже тысяч производителей. Одновременно происходил переход к оседлому образу жизни, сопровождавшийся созданием довольно крупных поселений.

В этих условиях поддержание единства большого коллектива уже не могло основываться на действительных или мнимых кровнородственных связях. Среди создателей местных оросительных систем были и изгои, и люди, принадлежавшие к другим родоплеменным союзам. Так постепенно на смену родовой общине приходит территориальная (соседская, сельская) община.

Между двумя формами общинной организации не было жёсткой грани, так как территориальная община сохраняла в себе родственные узы, но всё же на первый план выдвигала обязательства взаимопомощи и коллективного труда, диктуемые экономической необходимостью.

Территориальная община включала в себя множество общин низшего порядка, которые мы называем «домами» или «домашними общинами». Они в свою очередь состояли из нескольких десятков членов, возглавлявшихся отцом-патриархом, которому подчинялись все члены «дома» (включая его сыновей, их жен и детей, а также всех «усыновленных», т.е. принятых в состав семьи или «дома» чужаков). Власть патриарха в семье была полной и основывалась на родовом праве. Одной из характерных черт территориальной общины был ее ярко выраженный дуализм, который проявлялся в сохранении коллективных форм жизни и труда. Производящая экономика, земледелие требовали скоординированных усилий людей, нежели собирательство, охота, рыбная ловля и бортничество на предшествующей первобытной стадии, поэтому можно говорить о росте коллективизма в целом. Коллективизм требовался и для совместного возведения защитных сооружений, храмовых зданий, обороны от соседей. С переходом к производящей экономике и оседлому образу жизни благосостояние общинников все больше возрастало, что в последствии приводило к военным действиям. Территориальная община решала свои дела на общей сходке равных между собой воинов. Но столь многочисленное собрание не могло входить в детальнее рассмотрение дел, которое поручалось совету старейшин – наиболее опытных представителей отдельных «домов», в принципе считавшихся равными между собой (хотя могли различаться роды «старшие» и «младшие» и т.п.). Народная сходка по большей части только одобряла принятое советом решение, она же (но чаще совет) выбирала и вождя (или двух вождей) общины в качестве командующего на войне и в качестве представителя общины перед непознанными силами мира, персонифицировавшимися в виде богов. Такое устройство общественного управления носило название военной демократии.

В общине всегда было несколько высших престижных должностей, обладание которыми повышало авторитет и давало некоторым привилегии. Чтобы их достичь, главы больших семей должны были продемонстрировать высокие достоинства своей личности, или обеспечить престиж путем раздачи излишков, созданных трудом всей группы. Такое перераспределение рождало сильные и слабые общины. Следовательно, слабые затем становились клиентами сильных общин и обеспечивали успех на выборах своим патронам – так формировалась общинная верхушка и развивалось социальное неравенство.

Что касается Древнего Востока, то здесьодной из основных социальных форм, играющих решающую роль в эволюции древневосточных обществ, была сельская община, сохранившая во многом черты патриархально-родовой организации. В значительной мере она определяла характер политической власти в этих обществах, роль и регулирующе-контрольные функции древневосточного государства, особенности правовых систем.

В Древнем Китае, например, основой социальной жизни в течение длительного времени были патронимии (цзун), которые объединяли несколько сотен (до тысячи и более) семей, принадлежащих к одной родственной группе. Структура замкнутых сельских общин с натуральным характером производства, с сочетанием ремесла и земледелия в рамках каждой общины, слабым развитием товарно-денежных отношений составляла основу социальной жизни и в Древней Индии.

Крепость общинных, родоплеменных, большесемейных и других связей тормозила процессы классообразования, в частности развитие здесь рабовладения, но не смогла сдержать социального и имущественного расслоения в обществе.

Самые ранние государственные формы (протогосударства) стали складываться в древневосточных цивилизациях (в Древнем Египте, Древней Индии, Древней Месопотамии, Древнем Китае – еще в IV-III тысячелетии до н.э.) в ходе разложения общинно-родовой организации. Они складывались по мере усиления разделения труда, усложнения управленческих функций, а вместе с тем превращения лиц, выполняющих эти функции, в сословие знати, которое не участвовало в производстве, стояло над рядовыми общинниками. Самодовлеющая сельская община, упрочению позиций которой способствовали коллективные усилия ее членов по созданию ирригационных сооружений, оказывала огромное влияние на замедление процессов классообразования, формы земельной собственности и способы эксплуатации в древневосточных обществах. Здесь непосредственным владельцем-собственником земли была сама община. Вместе с тем и государство выступало в качестве верховного собственника земли, властно-собственнические права которого реализовывались в получении с общинников ренты-налога.

По мере выделения надобщинных управленческих структур стали складываться царско-храмовые хозяйства, создаваемые за счет присвоения общинных земель. Владеть участками царско-храмовых земель могли лишь люди, выполняющие ту или иную работу, несущие службу на правителя или храм. Здесь рано начал использоваться труд рабов, различных категорий подневольных лиц.

Строй многоукладной хозяйственной жизни определял исключительно пестрый социальный состав древневосточных обществ, который можно дифференцировать в границах трех основных социально-классовых образований:

1) различные категории лиц, лишенных средств производства, зависимые подневольные работники, к которым относились и рабы;

2) свободные мелкие производители – общинники-крестьяне и ремесленники, живущие своим трудом;

3) господствующий социальный слой, куда входили придворная и служилая аристократия, командный состав армии, состоятельная верхушка земледельческих общин и пр.

На Востоке отсутствовала четкость социально-классовых границ, например существовали различные категории зависимого населения, занимающие промежуточные позиции между свободными и рабами, или некие переходные категории свободных (от мелких землевладельцев к господствующему слою, в частности к мелкому купечеству и чиновничеству). Сословно-правовой статус индивида в обществе, как правило, не совпадал, расходился с его социально-экономическим положением.

Стойкая многоукладность, историческая преемственность социальных, политических, правовых форм и институтов, господствующей религиозной идеологии дают основания определить в качестве главной отличительной черты древневосточных обществ – их традиционность. Это подтверждает то обстоятельство, что освященные незыблемыми идейно-религиозными установками основы социальной структуры, государственности и права таких крупных изучаемых нами древневосточных обществ, как Древняя Индия и Древний Китай (Древний Египет и Древний Вавилон как относительно централизованные государства прекратили свое существование еще до н.э.), пережили века.

Общие закономерности развития древневосточных многоукладных обществ не могут перечеркнуть конкретных особенностей каждого из них, связанных как с доминирующим положением того или иного уклада и различными формами их взаимодействия, так и с особенностями их социальных и политических институтов, со специфическими чертами их культурно-цивилизационного развития, особенностями быта, миропонимания людей, их способов религиозной ориентации.

В Древнем Вавилоне, например, крупное царско-храмовое хозяйство сосуществовало с относительно обособленным общинно-частным хозяйством, основой которого был труд свободных общинников-крестьян, уплачивающих ренту-налог государству. В царско-храмовых хозяйствах использовался труд рабов и лиц, находящихся в той или иной степени зависимости, ряды которых пополнялись за счет свободных земледельцев, потерявших свой общинный участок. Наличие сильного царско-храмового хозяйства с относительно развитым ремеслом, широко ведущего торговые операции с помощью купцов-тамкаров, ослабляло налоговую эксплуатацию общинников-крестьян.

В Древнем Египте общинно-частный сектор еще во II тысячелетии до н.э. был поглощен основанным на рабской и полурабской эксплуатации царско-храмовым хозяйством.

Специфические черты древнеиндийского общества были связаны с жестким сословным делением на четыре Варны (брахманов, кшатриев, вайшьев и шудр), с присущей ему особой общинной организацией, отличающейся высокой степенью замкнутости и автономности. Отношения рабовладения здесь тесно переплетались с сословно-варновыми, кастовыми. Традиционная социальная приниженность низших каст, почти полное бесправие тех, кто находился вне Варн индийского общества, создавали возможности для полурабских форм эксплуатации различных категорий зависимого люда.

В Древнем Китае рано сложилась система эксплуатации управленческой знатью общинников-крестьян путем взимания ренты-налога, вначале в форме отработок на общественных полях, а затем путем присвоения правящей верхушкой части урожая с крестьянского надела.

В настоящее время, по единодушному мнению всех отечественных синологов, на протяжении длительной истории китайского традиционного общества (со второй половины II тысячелетия до н.э. до второй половины XIX в. н.э.) имел место лишь один коренной качественный перелом в развитии производительных сил и общественного производства – в V-IV вв. до н.э. Этот период сопровождался разрушением общинной земельной собственности, ростом крупного частного землевладения, распространением арендных форм эксплуатации малоземельных и безземельных крестьян-издольщиков, сидящих как на частновладельческих, так и на государственных землях.

В последние века до н.э. в Китае завершается в централизованных циньско-ханьских империях (III в. до н.э. – III в. н.э.) формирование традиционной системы эксплуатации государством податных мелких крестьян-землевладельцев путем взимания ренты-налога, исчисляемого с количества обрабатываемой земли. Эта система сохранилась здесь вплоть до начала XX века.

Утверждение, что и древним, и средневековым обществам Востока органически присуща одна деспотическая форма государства, прочно держалось на протяжении XVIII-XX вв., вплоть до последнего времени. Понятие «восточная деспотия» характеризовалось рядом признаков. Это – монархическая форма правления с неограниченной властью наследственного, обожествляемого монарха, выступающего единоличным законодателем и высшим судьей; централизованное государство, с жестким тоталитарным режимом, с всеохватывающим надзором за бесправными подданными разветвленного, подчиненного деспоту административного аппарата. При этом перечеркивалось действительное многообразие политических структур древневосточных цивилизаций, их последующей эволюции.

Формализованное понятие «восточная деспотия», обладающее вышеперечисленными признаками, с определенными основаниями можно отнести к централизованной империи Древнего Китая и царствам Древнего Египта. В Китае, например, император обожествлялся, существовал особый культ императора – «сына неба». Высшая законодательная власть была одним из важных признаков его широких полномочий. Рано сложился здесь и централизованный многоступенчатый бюрократический аппарат, возглавляемый самим правителем. Все имперские чиновники, независимо от рангов и занимаемых постов, были поставлены под строгий контроль центральных властей.

Но во многих древневосточных государствах власть верховных правителей ограничивалась советом знати или народным собранием, или самоуправляющимися большесемейными городскими общинами и пр.

Древневосточным обществам были известны также и республиканские государственные формы, в которых значительную роль играли традиции примитивной племенной демократии, например республики в городах-государствах – Финикии, Месопотамии. Не отличались некоторые восточные государства и полным набором вышеперечисленных формальных характеристик «восточной деспотии».

Правители Древней Индии, например, не располагали неограниченными законодательными полномочиями. Даже в крупном, относительно централизованном государстве Маурьев (IV-II вв. до н.э.) большое значение имели коллегиальные органы государственной власти, такие как совещательный орган при царе – Раджа-Сабха и совет сановников – мантрипаришад. Одной из наиболее ярких особенностей империи Маурьев было включение в нее полуавтономных республиканских государственных образований – Ган и Сангх.

В своем политическом развитии страны Древнего Востока прошли в целом общий путь – от небольших племенных образований, номовых городов-государств к гегемониям-царствам, а затем к относительно централизованным империям, как правило, полиэтническим, создаваемым за счет завоевания и аннексий своих соседей.

Но в Индии, в отличие от Китая, раздробленность была правилом, а централизованное государство – исключением. В Месопотамии царскую власть можно считать наследственной с оговорками. При передаче власти одному из сыновей правителя решающее слово принадлежало жрецам-оракулам. Не был царь и высшей судебной инстанцией. Здесь, как и в Индии, почти на всех этапах развития сохранялось определенное самоуправление общин. Органы общинного самоуправления несли главную тяжесть забот о благосостоянии общины, о своевременной выплате ренты-налога в казну и об организации общественных работ.

Вместе с тем нельзя отрицать, что в древневосточных цивилизациях в религиозном массовом сознании существовало особое мистическое отношение к власти, царственности, правителю.

Признание высшего, божественного авторитета, органически вытекающего из сущего миропорядка, а следовательно, и неограниченных деспотических полномочий правителя, было основополагающим элементом восточной духовной культуры, религиозной идеологии, определяющим в значительной мере различные стороны жизнедеятельности древневосточных обществ. С учетом этих обстоятельств следует различать понятие «восточная деспотия» в культурно-цивилизационном, социально-историческом и формально-юридическом смыслах.

Выступая, как и всякое другое государство орудием социально-классового господства, древневосточное монархическое государство было призвано вместе с тем выполнять функции, связанные с координацией разрозненного общинного производства, с обеспечением насущных условий его развития. При отсутствии или слабом развитии рыночных отношений государство с его административно-командным аппаратом выполняло особые контрольно-регулирующие функции, что и обеспечивало исключительное место и значение управляющей верхушки в восточном обществе.

Но не меньшее значение имела деятельность властных структур, государства по поддержанию религиозно-культурного единства древневосточных обществ, обеспечиваемого на основе сохранения их самобытных, фундаментальных ценностей. Значение целенаправленной консервации, укрепления религиозной идеологии в древневосточных обществах также определялось в значительной мере слабостью экономических связей, почти полным отсутствием рыночных отношений при натуральном характере общинного производства. Религиозная идеология, играющая важную роль в поддержании единства того или иного восточного общества, строилась на основе различных морально-этических, религиозных ценностей, но неизменно отводила особое место «связующему единству» – правителю.

Так, например, еще в древнем царстве (III тысячелетие до н.э.) египетским фараонам стал присваиваться священный титул «сына бога Солнца», вырабатывается особо торжественный ритуал их погребения. Как символ величия фараонов строились знаменитые пирамиды, которые подавляли воображение людей, внушали им священный страх и почтение перед троном. В Древнем Египте значительный сектор хозяйственной деятельности государственных чиновников, жрецов был так или иначе связан с заупокойной службой вокруг гробниц фараонов. Отдавая силы на возведение величественных гробниц фараонов, египтяне заботились и о собственном посмертном существовании.

Особое значение имела идеологическая функция в деспотическом Китае. Здесь государство на протяжении веков формировало унифицированное мировоззрение, прославляя правителя-деспота, поддерживало миф о божественном происхождении императора – «сына неба».

И в Древней Индии, и в Древнем Вавилоне, несмотря на их исторические особенности, цари также неизменно возвеличивались. Их имена ставились рядом с именами богов. В Вавилоне царь предстает человеком, который, однако, в силу своей избранности богами наделен божественной царственностью, возвышающей его над людьми.

В массовом сознании правители наделялись всесильными, деспотическими полномочиями не только в силу божественного характера своей власти - царственности, но и в силу отводимой им единоличной роли в поддержании безопасности, правосудия, социальной справедливости в обществе. Устойчивость патриархально-общинных отношений, на базе которых развивались ранние государственные деспотические режимы, формировала в общественном сознании образ правителя-отца, защитника слабых и обездоленных. Например, конфуцианство – господствующая идеология Древнего Китая – прямо переносило строй большой патриархальной семьи на все китайское общество, во главе которого стоял император.

Индусская политико-религиозная концепция богоугодного царя (девараджи) предписывала ему выполнение особой дхармы (обязанностей). Одна из главных обязанностей – охрана подданных. Царю вверялось также осуществление правосудия с помощью опытных брахманов. Он, опекун всех малолетних и вдов, должен был возглавлять борьбу со стихийными бедствиями, голодом. Важной функцией царей, согласно древнему политическому трактату Индии – Артхашастре, была организация общественных работ, строительство ирригационных сооружений.

Эти представления о благих деяниях правителей должны были поддерживаться их общесоциально-значимой деятельностью, которая была особенно присуща Древнему Вавилону. Характерно также, что усиление деспотических черт древневосточного государства происходит часто в процессе борьбы не с народом, а со знатью, с аристократическими и жреческими кругами, сепаратизмом. Усиление властных полномочий восточных правителей часто сопровождалось не столько произволом, сколько активным правотворчеством, созданием писаных правовых судебников, кодексов.

Стремление к поддержанию правопорядка было свойственно восточным монархиям, как правило, в периоды их расцвета и подъема [12].

В начале I тыс. до н.э. наблюдается экономический подъем древневосточных государств, вызванный внедрением производства железа (а вернее стали), интенсивным развитием сухопутной и морской торговли, заселением всех удобных для жизни территорий. Между различными государствами устанавливаются новые экономические и культурно-политические связи. Усиливается неравномерность социально-экономического и политического развития. Ряд государств распадаются на части и сходят с исторической арены (Хеттское царство, Митанни). Некоторые переживают упадок и уступают свою роль другим государствам. Развернувшаяся уже во II тыс. до н.э. борьба за создание обширных империй приводила к поочередному возвышению то Египта, то Вавилонии, то Хеттского царства. Но гегемония этих государств распространялась только на отдельные части ближневосточного мира и была кратковременной. Лишь в I тыс. сформировались предпосылки и появились возможности и средства для образования грандиозных империй, которые стали заключительной фазой эволюции государственности на Древнем Востоке. Среди них особо выделяется Ассирия. Мировая Ассирийская держава, у основания которой стоял выдающийся правитель Тиглатпаласар III, стала первой подлинной империей древности.

Основными предпосылками борьбы за «мировое господство» явились три способа обеспечить перераспределение прибавочного продукта в международных масштабах. Первый, наиболее простой и уже традиционный метод, заключался в отнятии прибавочного продукта у соседей с помощью войны. Изменился масштаб завоеваний. Грандиозные захваты чужих территорий стали возможны вследствие достижений в области военного дела: переход на стальное вооружение, успехи в развитии кораблестроения, широкое использование конницы и т.д.

Второй способ – объединение в рамках единого государства областей, специализирующихся на различных видах хозяйственной деятельности (зерновое хозяйство, ремесло, скотоводство, добыча полезных ископаемых). Интеграция этих частей в единый хозяйственный комплекс и обеспечение единой системы управления им приводила к общему экономическому подъему и соответственно увеличивала доходы государственной казны.

Третий способ увеличения объема прибавочного продукта – контроль над важнейшими торговыми путями и международной торговлей с целью получения сверхприбыли за счет неэквивалентного обмена и высоких пошлин.

Все три способа предполагали войну. Империи или так называемые «мировые державы» принципиально отличались от сравнительно крупных государств ранней древности. Во-первых, империи насильственно объединяли территории, неоднородные по своей экономике, по географическим условиям, по этническому составу, по культурным традициям. Во-вторых, если территориальные царства не нарушали в основном традиционной структуры управления подчиненных стран, то империи стремились к административно-территориальной унификации (области, сатрапии, провинции, уезды). Все государство в целом управлялось из одного центра. Автономные единицы имели подчиненное значение, и имперская власть не спешила уровнять их жителей с населением государства-завоевателя.

Ранние империи как огромные машины для ограбления множества народов не могли быть устойчивыми образованиями. Грабительская политика империи вступала в противоречие с потребностями расширенного воспроизводства и нормального разделения труда между включенными в ее состав областями. Торговые пути, вследствие произвола имперской администрации по отношению к купцам, вскоре будут перенесены за пределы империй – в финикийско-греческий полисный мир и Великий шелковый путь.

Внутренний распад империи обычно начинается тогда, когда более или менее выравнивается уровень экономического, культурного и военного развития ее составных частей, а правящая элита на местах перестает нуждаться в поддержке со стороны имперского центра и восстает против него. При этом следует отметить, что мировые державы были необходимым и плодотворным этапом развития цивилизации, вопреки мнению Тойнби, Шпенглера и др. Империя обеспечивала своим составным частям устойчивый мир, свободу торговли и защиту от варваров. Культура метрополии вступает в контакт и взаимообмен с более древними и, как правило, более развитыми культурами своих провинций, что способствует обогащению культуры в целом.

Негативным явлением поздней древности, то есть времени создания полиэтнических империй, становится враждебность в отношениях между различными народностями, вошедшими в состав огромного государства и народом-победителем, из среды которого формируется высшая прослойка военно-бюрократического аппарата.

В период имперской древности возникает и религиозная рознь, незнакомая ранее жителям Востока. Всплеск враждебности был связан, прежде всего, с появлением догматических религий «Осевого времени». Складывание религий «спасения» и «откровения» было шагом вперед в духовном развитии человечества, но одновременно это принесло множество несчастий и зла.

В рамках имперских государств происходит деформация общинных структур. Но и здесь община как наиболее естественная форма социальной организации продолжала существовать как в сельской местности, так и в городах, иногда вопреки усилиям государства, а иногда при его содействии – прежде всего в фискальных целях и для удобства управления. Именно в таком виде община сохранилась на Востоке до наших дней [17].