БОНУС: ИНТЕРВЬЮ С РИКОМ РИОРДАНОМ 19 страница

Почему она все еще жива?

«Встань», — раздался голос в ее голове.

Рейна в трансе поднялась на ноги. По краям её плаща вихрился дым. Она поняла, что с фиолетовой тканью что-то не так. Та блестела так ярко, словно в неё вплели нити из имперского золота. Часть палубы вокруг её ног превратилась в уголь, но на плаще не было и следа горения.

«Прими мою эгиду, Рейна Рамирес-Аррелано, — произнес голос. — Ибо сегодня ты доказала, что достойна звания Героя Олимпа».

Рейна изумленно глядела на Афину Парфенос, окруженную слабым золотым сиянием.

Эгида... она припомнила годы своего обучения и то, что термин «эгида» применяли не только к щиту Афины. Им также обозначали и плащ богини. Согласно легенде, иногда Афина отрезала кусочки от своего плаща и покрывала ими статуи в своих храмах… или же избранных героев, с целью защитить их.

Плащ, который Рейна носила не первый год, внезапно изменился. Он поглотил взрыв.

Она хотела было поблагодарить богиню, однако не смогла сказать и слова. Свечение вокруг статуи померкло. Звон в ушах Рейны прекратился. Она поняла, что Орион все еще здесь, рычит от боли, шатаясь над водной гладью.

— Ты потерпела неудачу! — он вытащил из груди нож и швырнул его в воду. — Я все еще жив!

Он натянул тетиву лука и выстрелил. Казалось, все происходило в замедленной съемке. Рейна прикрыла себя плащом. Столкнувшись с тканью, стрела разбилась вдребезги. Дочь Беллоны оттолкнулась от перил и прыгнула на гиганта.

По идее, скачок был неимоверно сложным, однако Рейна почувствовала прилив энергии в кончиках пальцев, как если бы ее мать, Беллона, поделилась с ней своей силой — словно возвращая всю ту энергию, что Рейна одалживала другим на протяжении многих лет.

Рейна схватилась за лук великана и крутанулась на нем, как гимнастка, приземлившись Ориону на спину. Она обхватила его ногами за талию, скрутила плащ в веревку и затянула ее вокруг его шеи, натягивая изо всех сил.

Гиганта инстинктивно отбросил лук в сторону и ухватился за мерцающую ткань, но стоило ему к ней прикоснуться, как его пальцы тут же начали дымиться и покрываться волдырями. От его шеи повалил кислый, едкий дым.

Рейна затянула ткань покрепче.

— Это тебе за Фебу, — зарычала она ему в ухо. — И за Кинзи. За всех тех, кого ты убил. Радуйся, ты сдохнешь от руки девчонки.

Орион пытался сопротивляться, однако воля Рейны была непоколебима. Могущество Афины проникло в ее плащ. Беллона благословила ее силой и решимостью. Не одна, а сразу две богини помогали ей… но это убийство она должна была завершить самостоятельно.

Гигант рухнул на колени и опустился под воду. Рейна не ослабляла хватку до тех пор, пока он не превратился в пыль, а все его тело не растворилось в морской пене. Его механический глаз поглотили волны, лук исчез вслед за ним.

И только тогда Рейна наконец отпустила его. Она не была заинтересована в военных трофеях — у нее не было никакого желания позволить хоть какой-то части гиганта выжить. Как и мания ее отца — наряду со всеми злобными призраками ее прошлого — Орион не мог ничему ее научить. Он заслуживал быть забытым.

Кроме того, уже светало. Рейна поплыла к яхте.

 

 

ГЛАВА 40. РЕЙНА

 

Времени насладиться своей победой над Орионом у нее не было.

Мордочку Пирата покрывала пена, ноги у него зашлись судорогами, а из раны от стрелы на боку текла кровь.

Рейна быстро осмотрела свою сумку с припасами, нанесла на рану целительное средство и посыпала толченым рогом единорога клинок своего серебряного карманного ножика.

— Пожалуйста, пожалуйста, — бормотала она.

Видимо, руки Рейны работали на автомате, ибо сама она не до конца понимала, что творит: как смогла прочистила рану и ухватилась за древко стрелы. Если наконечник колючий, то при ее удалении состояние Пирата может изрядно усложниться. Если же он отравлен, то Рейна ни в коем случае не могла оставить его внутри. Возможности вытолкнуть стрелу также не было: она вошла прямо по центру его торса. Оставалось наименьшее из зол.

— Будет больно, друг мой, — сказала она Пирату.

Он шумно выдохнул, словно говоря: «А то я сам не знаю».

При помощи ножа Рейна сделала маленькие надрезы по обе стороны от стрелы. Затем одним быстрым движением изъяла ее. Пират вскрикнул, но стрела вышла чисто. Наконечник был без колючек. Он мог быть отравлен, однако узнать наверняка было нельзя. А решать проблемы нужно по ходу.

Рейна снова увлажнила рану лекарственным зельем и перевязала ее; аккуратно надавила, тихо считая секунды. Кажется, кровотечение остановилось.

Она смочила Пирату горло нектаром рога единорогов.

Время словно замерло. Сердцебиение коня стало сильнее и стабильнее. В его глазах больше не отражалась боль. Дыхание у него расслабилось.

Рейна вся тряслась от страха и утомления. Тем не менее, Пират выжил.

— С тобой все будет хорошо, — пообещала она. — Я приведу кого-нибудь из Лагеря Полукровок тебе на помощь.

Пират что-то проворчал. Рейна готова была поклясться, что он сказал «пончики». Должно быть, у нее начались слуховые галлюцинации.

С заметным опозданием она осознала, каким светлым стало небо. Афина Парфенос блестела на солнце. Гвидо и остальные крылатые лошади нетерпеливо постукивали копытами по палубе.

— Сражение… — Рейна повернулась к берегу, но не увидела признаков схватки. Греческая трирема лениво дрейфовала в утреннем прибое. Холмы выглядели насыщенно зелеными и мирными.

На какое-то мгновение она подумала, что римляне передумали атаковать.

Возможно, в Октавиане заговорил здравый смысл. Или же Нико и остальным ребятам удалось переманить легион на свою сторону.

Внезапно верхушки холмов озарила оранжевая вспышка. В небо устремилось несколько струй огня, похожих на пылающие пальцы.

Онагры дали первый залп.

 

ГЛАВА 41. ПАЙПЕР

 

Появлению змеелюдей Пайпер не удивилась.

Все неделю ее голова была забита размышлениями о недавнем столкновении с бандитом Скироном на палубе Арго II; после побега от гигантской Черепахи-Убийцы, слова Пайпер «мы в безопасности» стали ее роковой ошибкой: в следующую же секунду в грот-матчу вонзилась стрела, пролетев всего лишь в дюйме от ее носа.

Дочь Афродиты извлекла ценный урок — никогда не думайте, что избежали опасности, и никогда… никогда не искушайте судьбу, заявляя ей, что вы в безопасности.

Поэтому, когда корабль причалил к гавани в Пиреях на окраинах Афин, Пайпер воздержалась от надобности облегченно вздохнуть. Они, наконец, достигли своей цели. Где-то поблизости — за рядами этих круизных лайнеров, за холмами, укрытыми множеством зданий, — располагается Акрополь. Сегодня, так или иначе, их путешествие подойдёт к концу.

Тем не менее, расслабляться было еще рано. Неприятные сюрпризы могли поджидать их на каждом углу.

И вот, пожалуйста, один такой сюрприз пожаловал к ним в виде трех существ со змеиными хвостами вместо ног.

Пайпер была на карауле, в то время как её друзья готовились к бою — проверяли своё оружие и доспехи, заряжали баллисты и катапульты. Тогда она и заметила тех змееподобных ребят, скользивших меж доками и огибавших толпы смертных туристов, которые не обращали на них никакого внимания.

— Эм-м... Аннабет? — позвала Пайпер.

— Ох, зашибись, — сказал Перси, подошедший следом за Аннабет. — Драконицы.

Дочь Афины слегка прищурилась.

— Как-то не похожи... У дракониц по два змеиных туловища вместо ног. У этих же только один хвост.

— Ты права, — сказал Перси. — От талии и выше они вполне могли бы сойти за обычных людей. Никакой зеленой чешуи… Так что, поговорим или нападем сразу?

Пайпер предпочла бы второе. История об охотнике чероки, который нарушил свое табу и превратился в змею, никак не выходила у нее из головы. Судя по всему, эти трое явно были приверженцами бельчатины.

Странно, но возглавляющий шествие паренек был похож на ее отца (когда тот отрастил бороду для фильма «Король Спарты»). Змееподобный мужчина держался важно. Лицо у него было бронзовое и точеное, глаза черные, словно базальт, курчавые темные волосы блестели от масла. Его мускулистый торс покрывала одна лишь свободно сидящая греческая хламида[148] — белая шерстяная мантия, закрепленная на плече. Вниз от талии его тело становилось одним гигантским змеиным туловищем — восьмифутовым зеленым хвостом, волочившимся за ним при движении.

В одной руке он нес посох, увенчанный зеленым светящимся драгоценным камнем, в другой — блюдо, покрытое серебряным куполом, словно главное угощение на шикарном ужине.

Ползущие следом парни походили на стражников. Они носили бронзовые нагрудники и сложные шлемы, увенчанные щетиной из лошадиных волос. Наконечники их дротиков были сделаны из какого-то зеленого камня, а овальные щиты — украшены большой греческой буквой «К» — каппа.

Змеелюди остановились в нескольких ярдах от Арго II. Их лидер посмотрел вверх, изучая полукровок. Выражение его лица было напряженным, но непроницаемым. Он мог быть зол, обеспокоен, или вообще испытывать нужду.

— Разрешите подняться на борт, — его скрипучий голос напомнил Пайпер звук бритвы, потираемой о ремень — как в парикмахерской её дедушки в Оклахоме.

— Позвольте узнать ваше имя? — спросила она.

Взгляд его темных глаз переместился на Пайпер.

— Кекроп[149], первый и вечный царь Афин. Я приветствую вас в моём городе, — он поднял вверх закрытое блюдо. — Также я принёс кекс Бундт.

Пайпер посмотрела на своих друзей.

— Ловушка?

— Возможно, — произнесла Аннабет.

— Ну, по крайней мере, он принес десерт, — Перси улыбнулся змееподобным ребятам. — Добро пожаловать на борт!

 

Кекроп согласился оставить свою стражу на верхней палубе вместе с Буфордом, который приказал им упасть и отжаться двадцать раз. Похоже, те приняли это за вызов.

Царь Афин, в свою очередь, был приглашен в столовую для ознакомительной беседы.

— Садитесь, пожалуйста, — предложил Джейсон.

Кекроп сморщил нос.

— Змеиный народ не сидит.

— Тогда стойте, пожалуйста, — сказал Лео. Он отрезал кусок кекса и закинул его в рот прежде, чем Пайпер успела предупредить его о возможной опасности: десерт мог быть отравлен, несъедобен или же просто отвратно приготовлен.

— Черт! — усмехнулся сын Гефеста. — А змеелюди знают толк в приготовлении Бундта. Он вроде как апельсиновый… с медовым привкусом. Не хватает только стакана молока.

— Змеиный народ не употребляет молоко, — сказал Кекроп. — Мы — рептилии с непереносимость лактозы.

— Я тоже! — воскликнул Фрэнк. — В смысле... я тоже не переношу лактозу. Но я не рептилия. Хотя, иногда могу ею быть.

— В любом случае, — перебила его Хейзел. — Царь Кекроп, что привело вас сюда? Как вы узнали о нашем прибытии?

— Я знаю обо всем, что происходит в Афинах, — ответил тот. — Я — создатель городов, первый землерожденный правитель. Это мне выпала честь судить спор между Афиной и Посейдоном, и это я избрал Афину покровительницей города.

— Без обид, разумеется, — пробормотал Перси.

Аннабет пихнула его локтем.

— Я наслышана о вас, Кекроп. Вы первым принесли жертвоприношение Афине. Также вы вознесли первый храм в ее честь в Акрополе.

— Верно, — слова Кекропа позвучали на диво горько, словно он жалел о своем решении. — Мои люди были первородными афинянами — близнецами.

— Это ваш знак зодиака? — спросил Перси. — А я Лев.

— Нет, дурачина, — сказал Лео, видимо, не расслышав. — Лео это я. Ты Перси.

— Закончили препираться? — упрекнула их Хейзел. — Мне кажется, царь имеет в виду их двойственную натуру: одна половина у змеелюдей человеческая, вторая — змеиная. Близнецами называют их люди. Правитель Кекроп — это гемин[150]… то есть близнец в единственном числе.

— Верно... — подтвердил царь, отстранившись от Хейзел подальше, будто она его чем-то обидела. — Тысячелетиями мы обитали под землей, в тайне от людей… посему я знаю множество троп… одна лучше другой. Я здесь, чтобы предупредить вас. Если вы пойдете в Акрополь наземными путями — вы обречены.

Джейсон отложил кусок кекса в сторону.

— То есть... вы нас убьете.

— Нет, не я, а армия Порфириона, — ответил змеиный царь. — Акрополь окружен большим количеством осадных орудий — онаграми.

— Опять катапульты? — запротестовал Фрэнк. — Куда уж больше? У них там что, распродажа была?

— Циклопы, — догадалась Хейзел. — Это они поставляют оружие Октавиану и гигантам.

— Как будто мы и так не знали, что Октавиан не на нашей стороне, — проворчал Перси.

— Это не единственная угроза, — предупредил Кекроп. — Воздух переполнен духами бурь и грифонами. Все дороги в Акрополь патрулируются землерожденными.

Фрэнк забарабанил пальцами по коробке из-под кекса.

— И что, нам просто взять и сдаться? Мы проделали такой путь...

— Я предлагаю вам альтернативу, — сказал Кекроп. — Я проведу вас в Акрополь подземными ходами. Ради Афины и всех богов, я помогу вам.

Заднюю часть шеи Пайпер покалывало. Она припомнила слова Перебои: полубоги повстречают в Афинах как друзей, так и врагов. Быть может, гигантша имела в виду Кекропа и его змеелюдей. Было что-то в его голосе такое, что настораживало Пайпер, — он словно водил бритвой по ремню, готовясь сделать глубокий надрез.

— В чем подвох? — спросила она.

Керкоп уставился на нее своими непостижимо-темными глазами.

— Лишь небольшая партия полубогов — не больше трех — могла бы незамеченной пройти мимо гигантов. В противном случае, ваш запах даст о себе знать. Наши подземные проходы приведут вас прямо к акропольским руинам, где вы украдкой сможете вывести осадные орудия из строя… и освободить дорогу остальной части вашей команды. Если повезет, вы застанете гигантов врасплох… и сорвете им церемонию.

— Церемонию? — спросил Лео. — Ох, наподобие той, что готовится в честь пробуждения Геи?

— О, так она уже началась, — предупредил их Кекроп. — Неужели вы не чувствуете дрожь земли? Мы, близнецы, — это ваш единственный шанс.

Пайпер слышала жажду в его голосе — дикий голод.

Перси оглядел всех сидящих за столом.

— Возражений нет?

— Разве что парочка, — сказал Джейсон. — Мы находимся на вражеской территории. И нам предлагают разделиться. Разве не так убивают людей в фильмах ужасов?

— К тому же, — добавил Перси, — Гея очень хочет, чтобы мы достигли Парфенона… и чтобы наша кровь пролилась на камни и на прочую тамошнюю дребедень. Мы что, собираемся прыгнуть ей прямо в руки?

Аннабет поймала взгляд Пайпер. Она задала немой вопрос: «Что думаешь?».

Дочь Афродиты все еще не привыкла к тому, как Аннабет обращалась к ней за советом. После приключений в Спарте они поняли, что могут штурмовать проблемы с двух разных фронтов: Аннабет брала на себя логические и тактические заморочки, а Пайпер следовала инстинктам, напрочь противоречившим логике. Вместе они либо разбирались с проблемой очень быстро, либо безнадежно сбивали друг друга с толку.

И все-таки, предложение Кекропа имело смысл. Правда, как-то смертоносно все это звучало. Пайпер не сомневалась, что змеиный царь что-то скрывает, быть может, свои настоящие намерения. Только как бы это доказать...

Затем она вспомнила, что однажды сказал ей отец: «Тебя назвали Пайпер благодаря дедушке Тому. Он полагал, что ты будешь обладать по истине мощным голосом, и сможешь спеть все черокские песни, даже песню змей».

Чероки и змеелюди — совершенно разные культуры, совершенно разные мифологии… тем не менее, вот она, сидит перед царем змеелюдей.

Пайпер взялась напевать «Summertime», одну из самых любимых песен ее отца. Кекроп уставился на нее в изумлении. Затем начал покачиваться в такт. Пайпер было немного неловко петь перед своими друзьями и змеечеловеком. Отец всегда твердил ей, что у нее замечательный голос, однако она не желала излишнего внимания. Петь в лагере у костра ей тоже не хотелось. Теперь же ее голос заполонил собою кают-кампанию. Все здесь сидящие замерли, прислушиваясь к ее пению.

Пайпер закончила первый куплет. В помещении повисла мертвая тишина.

— Пайпс, — сказал Джейсон, — Я ведь и понятия не имел, что ты умеешь петь.

— Это было очень красиво, — согласился Лео. — Не на уровне... ну, знаешь, Калипсо, но все же…

Пайпер выдержала взгляд змеиного царя.

— Каковы ваши истинные намерения?

— Обмануть вас, — сказал он в трансе, все еще покачиваясь. — Мы надеемся заманить вас в тоннели и уничтожить.

— Почему? — спросила Пайпер.

— Мать-Земля обещала нам большую награду. Пролитая кровь полубогов под Парфеноном способна возвратить ее к жизни.

— Но вы служите Афине, — сказала Пайпер. — Вы основали ее ​​город.

Кекроп тихо зашипел:

— И в ответ богиня покинула меня. Афина заменила меня двуногим царем-человеком. Свела с ума моих дочерей, и те бросились с акропольских скал. Первые афиняне, близнецы, были загнаны под землю… и забыты. Богиня мудрости отвернулась от нас, однако мудрость можно сыскать и в земле. Мы — первые и последние — дети Геи. Мать-Земля обещала нам место под солнцем в мире смертных.

— Гея лжет, — сказала Пайпер. — Она намерена уничтожить смертный мир, а не отдать его кому-то.

Кекроп обнажил клыки.

— Тогда мы заживем не хуже, чем при вероломных богах! — он вскинул свой посох, и Пайпер мигом запела следующий куплет.

Рука змеиного царя безвольно опустилась. Глаза его остекленели. Дочь Афродиты спела еще пару строк, а затем задала новый вопрос:

— Оборона гигантов, подземный проход в Акрополь — что из сказанного вами является правдой?

— Все, — ответил Кекроп. — Акрополь действительно хорошо охраняется, как я и сказал. Любая попытка достичь его по земле закончится вашей погибелью.

— Таким образом, вы можете провести нас под землей, — заметила Пайпер. — Это тоже правда?

Кекроп нахмурился.

— Да...

— А если вы прикажете своим ​​людям не нападать на нас, — продолжила она, — они будут повиноваться?

— Да, но... — Кекроп содрогнулся. — Да, они будут повиноваться. Однако пойти могут лишь трое из вас. В противном случае, вы будете обнаружены.

Глаза Аннабет потемнели.

— Пайпер, мы будем глупцами, если согласимся на это. Он убьет нас при первой же возможности.

— Да, — согласился змеиный царь. — Меня сдерживает лишь музыка этой девушки. Как же бесит... Спой еще, пожалуйста.

Пайпер запела следующий куплет. Лео тоже заслушался. Он подобрал пару ложек со стола и стал подбрасывать их вверх до тех пор, пока Хейзел не хлопнула его по руке.

— Я пойду, — сказала Хейзел, — Все подземельное по моей части.

— Ни в коем случае, — отрезал Кекроп. — Дитя подземного мира? Мои люди сочтут твое присутствие за оскорбление. Никакая чарующая музыка не удержит их от убийства.

Хейзел сглотнула.

— Тогда, пожалуй, я останусь.

— Мы с Перси, — предложила Аннабет.

— Хм... — сын Посейдона поднял руку. — Закину-ка я эту удочку еще раз. Это именно то, чего хочет Гея, — ты и я, наша кровь, пролитая на камни и так далее.

— Знаю, — выражение лица Аннабет помрачнело. — Но это наиболее логичный выбор. Древнейшие акропольские храмы посвящены либо Посейдону, либо Афине. Кекроп, это замаскирует нас?

— Да, — признался змеиный царь. — Ваш... ваш запах будет трудно уловить. Руины излучают силу этих двух богов.

— Я с вами, — сказала Пайпер, допев песню. — Буду держать нашего друга в узде.

Джейсон сжал ее руку.

— Я все-таки не хочу разделяться.

— Это наш единственный шанс, — произнес Фрэнк. — Трое из нас тайком выводят огромные онагры из строя и отвлекают врагов. Остальные летят туда и палят всех из баллисты.

— Верно, — сказал Кекроп. — Сей план может сработать... если я не убью вас прежде.

— У меня есть идея, — сообщила Аннабет. — Фрэнк, Хейзел, Лео... выйдем поговорим. Пайпер, реально ли сохранить нашего друга музыкально недееспособным?

Дочь Афродиты утвердительно кивнула и запела другую песню: «Happy Trails» — глупая мелодия, которую отец напевал для нее всякий раз, когда они покидали Оклахому, дабы вернуться в Лос-Анджелес. Аннабет, Лео, Фрэнк и Хейзел ушли обсуждать стратегию.

— Ну, — Перси поднялся с места и протянул руку Джейсону, — До встречи в Акрополе, бро. На поле боя ты меня быстро найдёшь — я устрою там полное гигантомочилово.

 

 

ГЛАВА 42. ПАЙПЕР

 

Ее отец всегда говорил: «побывать в аэропорту — еще не значит посетить город».

О канализациях Пайпер была того же мнения.

За весь путь от порта до Акрополя она не смогла рассмотреть в Афинах ничего, кроме темных, вонючих тоннелей. Свое путешествие они начали с доковых ливневых канализаций, ведущих прямо в логово змеелюдей. Запашок там стоял еще тот: смесь гниющей рыбы, плесени и змеиной кожи.

Такая атмосфера не настраивала Пайпер на легкий и беззаботный лад, однако она все равно продолжала напевать свои веселые песенки о лете. Если паузы затягивались на более, чем минуту-две, Кекроп и его стражники начинали шипеть и бросать на ребят злые, рассерженные взгляды.

— Не нравится мне это место, — пробормотала Аннабет. — Оно напоминает мне тоннели под Римом.

Кекроп зашипел от смеха:

— Наше логово старо, как мир, и было основано гораздо раньше, чем твои римские тоннели.

Аннабет взяла Перси за руку, от чего Пайпер почувствовала себя одинокой. Вот бы Джейсон был рядом… или Лео… хотя, второго-то за руку не возьмешь: при сильных переживаниях его ладони самовозгорались.

Голос Пайпер эхом отбивался от стен. Чем дальше они заходили в тоннели, тем больше змеелюдей уплеталось следом. Таким образом собралось целое шествие, состоящее из десятков близнецов, которые скользили за ними, покачиваясь в такт.

Пайпер оправдала предсказание деда. Она узнала песню змей, которая оказалась частью музыкального произведения Джорджа Гершвина. Ей даже удалось приструнить клыкастого змеиного царя… прямо как в старинной черокской легенде. Правда, были в этой истории и свои изъяны: воину, узнавшему песню змей, пришлось пожертвовать ради этого собственной женой. Пайпер такой поворот событий не устраивал.

Флакон с сывороткой жизни был завернут в мешочек из замшевой ткани, заправленный за пояс. Времени на консультации с Лео и Джейсоном у нее не было. Оставалось лишь надеяться, что все ребята соберутсяна вершине холма прежде, чем кому-либо из них понадобится серьезная помощь. Если кто-то получит смертоносное ранение, а она не сможет до него добраться...

«Просто продолжай петь», — сказала Пайпер сама себе.

Они миновали каменные палаты, усеянные костями; поднялись по очень крутому и скользкому склону, где устоять было практически невозможно. Потом зашли в пещеру размером со спортивный зал, до отвала наполненную змеиными яйцами, верхушки которых были покрыты слоем серебристых нитей, похожих на новогоднюю мишуру на елке.

Змеелюдей собиралось все больше и больше. Звук от их скольжения напоминал Пайпер армию футболистов, шаркающих бутсами по наждачной бумаге. Она задалась вопросом, сколько всего здесь обитало близнецов. Сотни, быть может, тысячи.

Пайпер казалось, что она слышала стук собственного сердца, который отдавался эхом по коридорам; чем глубже они заходили, тем громче он становился. Затем она осознала, что постоянное бум-ба-бум витало вокруг них, резонируя через камень и воздух.

Я просыпаюсь. Женский голос было слышно так же четко, как пение Пайпер.

Аннабет замерла.

— Ох, не к добру это.

— Совсем как в Тартаре, — отрывисто произнес Перси. — Помнишь... стук его сердца... когда он появился...

— Не надо, — сказала Аннабет. — Даже не начинай.

— Извини.

В свете меча лицо Перси походило на большого светлячка — парящее яркое пятно в темноте.

Голос Геи донесся до них снова, на этот раз громче: «Наконец».

Голос Пайпер сорвался.

Ее окатил страх, прямо как тогда… в спартанском храме. Но теперь-то Фобос и Деймос были ей старыми хорошими друзьями. Пускай страх сгорит внутри нее, словно топливо, что наполнит ее голос могуществом. Она ведь пела для змеелюдей с целью защитить своих друзей. Почему бы не спеть и для Геи тоже?

Наконец, они достигли вершины крутого склона, где путь заканчивался завесой из зеленой слизи.

Кекроп посмотрел на полубогов:

— Акрополь находится за этой завесой. Оставайтесь здесь, а я проверю, безопасно ли там.

— Подождите-ка, — Пайпер обернулась к толпе близнецов. — На поверхности опасно. Возвращайтесь в тоннели и забудьте, что видели нас. Защитите себя.

Страх в ее голосе идеально сочетался с даром убеждения. Змеелюди, даже стражники, развернулись на сто восемьдесят градусов и бросились прочь в темноту; царь остался стоять на месте.

— Кекроп, — сказала Пайпер. — Вы собираетесь предать нас, как только перешагнете эту слизь.

— Да, — признал царь. — Я предупрежу гигантов, и они уничтожат вас, — прошипел он. — Зачем я вам это сказал?

— Прислушайтесь к сердцебиению Геи, — призвала Пайпер. — Вы ведь можете почувствовать ее гнев, не так ли?

Кекроп вздрогнул. Конец его посоха тускло поблескивал.

— Да, вполне. Она рассержена.

— Она уничтожит все, — добавила Пайпер. — Гея собирается превратить Акрополь в дымящийся кратер. Афины — ваш город — исчезнет с лица Земли, и ваши люди вместе с ним. Вы верите мне, не так ли?

— Я... да, верю.

— Сколько бы злости вы ни питали к людям, полубогам или к самой Афине, мы — ваш единственный шанс остановить ее. Так что вы не предадите нас. Ради себя и своего народа, вы разведаете обстановку и убедитесь, что путь свободен. Также вы скажете гигантам, что здесь никого нет. Затем вы вернетесь обратно.

— Вот… именно это мне и нужно сделать.

С этими словами Кекроп прошел через слизь.

Аннабет изумленно покачала головой.

— Пайпер, это было невероятно.

— Посмотрим, сработает ли.

Дочь Афродиты опустилась на прохладный каменный пол. Им следовало отдохнуть, пока была такая возможность.

Ребята присели рядом с ней. Перси протянул Пайпер флягу с водой. Лишь отпив, она осознала, насколько сильно ее мучила жажда.

— Спасибо.

Перси кивнул.

— Как думаешь, твой голос на него подействовал?

— Я не уверена, — призналась она. — Если Кекроп вернется через две минуты с армией гигантов… значит, нет.

Сердцебиение Геи эхом пронеслось через пол. Как ни странно, оно пробудило в Пайпер воспоминания о море — о гудящих волнах, ударявшихся о скалы Санта-Моники. Ей стало интересно, чем сейчас занимался ее отец. В Калифорнии стояла полночь, значит, он спал… или же давал позднее интервью для телевидения. Как бы там ни было, а Пайпер надеялась, что сейчас он отдыхал в своем любимом месте — на веранде при выходе из гостиной — наслаждался тишиной и наблюдал, как сияла луна над Тихим океаном. Ей хотелось думать, что в эти мгновения папа был действительно счастлив... ведь сегодня они могли потерпеть неудачу.

Не только отец проник в ее мысли. Пайпер вспомнила о своих друзьях из домика Афродиты; о кузенах в Оклахоме, что было довольно странно, ведь они и не общались толком. Она знала их недостаточно хорошо и теперь жалела об этом.

Хотелось бы ей распоряжаться своей жизнью лучше, ценить ее больше. Пайпер всегда будет безмерно благодарна своей второй семье — команде Арго II, — однако у нее было так много друзей и родственников, которых ей жутко не хватало в данный момент.

— Вы, ребята, иногда задумываетесь о своей семье? — спросила она.

Глупый вопрос, особенно на грани битвы. Пайпер должна была сосредоточиться на поиске, а не отвлекать своих друзей. Тем не менее, упрекать ее за это никто не стал.

Взгляд Перси был рассеянным, его нижняя губа задрожала.

— Моя мама... Я-я не видел ее с тех пор, как исчез по вине Геры. Я звонил ей из Аляски и дал тренеру Хеджу пару писем, чтобы тот доставил их ей... И я... — его голос сломался. — Она — это все, что у меня есть. Она и мой отчим, Пол.

— И Тайсон, — напомнила ему Аннабет. — И Гроувер. И...

— Да, конечно, — сказал Перси. — Спасибо. Я чувствую себя гораздо лучше.

Пребывая в состоянии меланхолии, Пайпер издала непроизвольный нервный смешок.

— А ты, Аннабет?

— Мой папа... мачеха и сводные братья, — она вертела свой костяной клинок. — После всего мною пережитого в прошлом году, я поняла, что было глупо обижаться на них так долго. И родственники моего отца... я не вспоминала о них в течении многих лет. У меня есть дядя и двоюродный брат в Бостоне.

Перси выглядел потрясенным.

— У тебя, обладательницы кепки «Янкиз», в семье есть кто-то с родины «Ред Сокс»?

Аннабет слабо улыбнулась:

— Я никогда их не видела. Папа с дядей давно не ладят, видимо, что-то не поделили. Не знаю... Глупо было отворачиваться друг от друга.

Дочь Афродиты кивнула. Вот бы у нее были целительные способности Асклепия: взглянул на человека — и увидел, какие у него недуги… а потом избавил его от них. Жить было бы намного легче. И все же, Пайпер понимала, что именно это и послужило причиной заточения бога врачевания в подземном храме. От некоторой боли нельзя попросту отмахнуться. С ней нужно справиться, а иногда и вовсе принять. Не чувствуй она боли последние несколько месяцев, она бы никогда не обрела своих лучших подруг — Хейзел и Аннабет. Она бы никогда не отыскала в себе смелости. И у нее уж точно не хватило бы мужества спеть песню для змеелюдей под Афинами.