БОНУС: ИНТЕРВЬЮ С РИКОМ РИОРДАНОМ 21 страница

С холодной уверенностью Нико осознал, что было у Октавиана на уме. Снаряд являлся смесью воспламенителей и имперского золота. Даже небольшое количество имперского золота могло быть невероятно летуче. Помести рядом источник сильного жара или давления, и все взорвется, неся за собой опустошающие последствия. Разумеется, это было смертельно как для полубогов, так и для монстров. Если этот онагр попадет по Лагерю Полукровок, всё в зоне поражения превратится в пепел — испарится от жара или будет порублено на куски шрапнелью. А у римлян этих онагров было целых шесть, причем до отвала набитых боеприпасами.

— Зло, — произнес он. — Чистое зло.

Сын Аида пораскинул мозгами. Светало. До атаки он просто физически не успел бы вывести все онагры из строя, даже с помощью теневых прыжков. К тому же, он явно был не в состоянии прыгнуть столько раз.

Нико заметил командирскую палатку римлян — позади и слева от легиона. Октавиан, должно быть, наслаждался завтраком на безопасном расстоянии от поля битвы. Он не поведет свои отряды в бой. Маленький подонок захочет уничтожить греческий лагерь издалека, подождать, пока все потухнет, а затем спокойно пройтись по пеплу.
Горло Нико сжалось от ненависти. Он сосредоточился на палатке, готовясь к своему следующему прыжку. Октавиан мертв — проблема решена, ведь тогда приказ на атаку отдать будет некому…

И только он собрался осуществить задуманное, как позади послышался чей-то голос:

— Нико?

Сын Аида развернулся, на ходу выхватив меч, и едва не снес голову Уиллу Соласу.

— Убери это! — прошипел Уилл. — Чего ты тут забыл?

Нико был ошарашен. Уилл Солас и еще двое полубогов сидели на корточках в траве с биноклями на шеях и кинжалами на поясах. Они носили черные джинсы и футболки, а их лица были вымазаны черной смазкой, словно у десантников.

— Я? ­ — переспросил Нико. — Это вы что здесь делаете? Пытаетесь совершить суицид?

Уилл нахмурился.

— Эй, мы проводим разведку… предельно осторожно.

— Вы разоделись в черное, — заметил Нико. — А сейчас светает. Лицо ты раскрасил, а копна светлых волос так и торчит у всех на виду. С таким же успехом можешь размахивать желтым флагом.

Уши Уилла покраснели.

— Лу Эллен нас еще и Туманом обработала.

— Привет, — девочка рядом с ним помахала пальцами. Она выглядела несколько взволнованной. —Нико ди Анджело, верно? Наслышана. А это Цесил из домика Гермеса.

Нико присел на колени рядом с ними.

— Тренер Хедж добрался до лагеря?

Лу Эллен нервно захихикала.

— Еще как добрался.

Уилл пихнул ее локтем.

— Да. Хедж в порядке. Он подоспел как раз к рождению ребенка.

— Ребенок! — усмехнулся Нико; с непривычки мышцы его лица отдались резкой болью. — С Мелли и младенцем все хорошо?

— Прекрасно. У нее родился весьма милый сатирёныш, — Уилл содрогнулся. — Я принимал роды. Ты когда-нибудь принимал роды?

— Э-э, нет.

— Мне нужно было проветриться. Поэтому я и вызвался на миссию. Боги Олимпа, у меня все еще руки трясутся. Видишь?

Уилл взял Нико за руку, и по спине последнего словно прошелся электрический заряд.

Сын Аида отпрянул.

— Без разницы, — отрезал он. — Хватит болтать. Римляне атакуют на рассвете, и я должен…

— Мы в курсе, — сказал Уилл. — Однако, если ты планируешь попасть в командирскую палатку по теням, то забудь об этом.

Нико злобно уставился на него.

— Что, прости?

Он ожидал, что сын Аполлона вздрогнет или отведет взгляд. Большинство людей так и делали. Но голубые глаза Уилла все так же смотрели на него — раздражительно упрямо.

— Тренер Хедж рассказал мне о твоих путешествиях по теням. Ты не можешь так рисковать.

— Только что рискнул, Солас. Как видишь, я в порядке.

— Неправда. Я целитель, и почувствовал тьму в твоей ладони, как только прикоснулся к ней. В любом случае, ты будешь не в состоянии сражаться, даже если доберешься до палатки... в чем я не уверен. Скорее всего, ты соскользнешь в тень и больше никогда не вернешься. Так что… отныне никаких путешествий по теням. Предписание врача.

— Лагерь вот-вот уничтожат…

— И мы остановим римлян, — сказал Уилл. — Но сделаем это по-своему. Лу Эллен управится с Туманом. Мы подкрадемся и как сможем навредим онаграм. Но никаких путешествий по теням.

— Но…

— Нет.

Головы Лу Эллен и Цесила мотались туда-сюда, словно они наблюдали за жутко интересным теннисным матчем.

Сын Аида раздраженно вздохнул. Он ненавидел работать с другими людьми. Они всегда портили его стиль, причиняли ему неудобства. А Уилл Солас… Нико пересмотрел свое впечатление о сыне Аполлона. Он всегда считал Уилла беззаботным и безучастным. Определенно, этот парень также умел быть упрямым и надоедливым.

Нико глянул вниз на Лагерь Полукровок, где греческие полубоги готовились к войне. За отрядами и баллистами озеро блестело розовым оттенком первых лучей рассвета. Сын Аида вспомнил свое первое прибытие в греческий лагерь — на солнечной машине Аполлона, замаскированной под горящий школьный автобус; и загорелого беззаботного бога, улыбающегося во всю. А еще эти его очки…

Талия сказала: «А он горяч».

«Он же бог солнца», — ответил Перси.

«А я не это имела в виду».

И почему эти воспоминания нагрянули на него так внезапно? Это раздражало и сбивало с толку одновременно.

Нико попал в лагерь благодаря Аполлону. Теперь же он застрял здесь с его сыном.

— Без разницы, — повторил Нико. — Пора в путь. И поведу я.

— Ладно, — согласился Уилл. — Просто не проси меня принимать роды у нимф, и мы прекрасно сработаемся.

 

 

ГЛАВА 46. НИКО

 

Стоило ребятам подобраться к первому онагру, как в легионе разразился хаос.

На другом конце построения из Пятой когорты доносились крики. Легионеры разбрасывались пилумами. По рядам неслась дюжина вопящих и размахивающих дубинками кентавров, за которыми следовала орда двуглавых существ, молотящих по крышкам от мусорных баков.

— Что там происходит? — спросила Лу Эллен.

— Это и есть моя диверсия, — сказал Нико. — За мной.

Стражники скучковались с правой стороны онагра, в надежде лицезреть происходящее в отрядах. Это позволило Нико и его товарищам подобраться к ним слева. Они прошли в нескольких футах от ближайшего римлянина, но тот их не заметил. Похоже, магия Тумана Лу Эллен работала.

Ребята перепрыгнули через обнесенную кольями траншею и достигли орудия.

— У меня с собой немного греческого огня, — прошептал Цесил.

— Отставить, — возразил Нико. — Если саботаж первого онагра будет очевиден, то нам ни за что не добраться до других вовремя. Сможешь откалибровать прицел? В смысле… направить его на траекторию залпа других онагров?

Цесил ухмыльнулся.

— Ох, отличная идея. Я здесь как раз для этого — порча вещей это по моей части.

Цесил приступил к работе, а Нико с остальными ребятами принялись его охранять. Пятая когорта тем временем сцепилась с двуглавыми монстрами. Четвертая двинулась им на помощь. Остальные три замерли на месте; офицеры с трудом сохраняли порядок в строю.

— Готово, — объявил Цесил. — Идем дальше.

Они направились к следующему онагру по склону холма.

На этот раз Туман сработал не так хорошо. Один из стражников закричал:

— Эй вы!

— Предоставьте их мне, — сказал Уилл и умчался прочь (худшая диверсия из худших; уму непостижимо). Шестеро стражников погнались за ним.

Остальные римляне пошли на Нико, но тут из Тумана с криком «эй, ловите!» появилась Лу Эллен, подбросившая в небо белый мяч размером с яблоко. Стоявший в середине римлянин инстинктивно его поймал. Из снаряда вырвалось облако какого-то порошка. Когда пыль осела, все шестеро римлян превратились в пищащих розовых поросят.

— Хорошая работа, — сказал Нико.

Лу Эллен покраснела.

— Ну, это был мой последний свиной мячик. Так что на бис не рассчитывай.

— И, э-э… — Цесил указал куда-то пальцем, — …надо бы помочь Уиллу.

Даже будучи облаченными в доспехи, римляне начинали нагонять Соласа. Нико ругнулся и побежал вслед за ними. Он не хотел убивать других полубогов, если этого можно было избежать. К счастью, ему и не пришлось.

Он сбил с ног бегущего в конце римлянина, и остальные развернулись в его сторону. Затем он ринулся на толпу, пиная легионеров в пах, ударяя по лицам плоской стороной клинка, стуча по шлемам своим эфесом. Уже через десять секунд все римляне лежали на земле, ошеломлённые и стонущие от боли.

Уилл пихнул его в плечо.

— Спасибо за помощь. Шестеро за раз — вполне неплохо.

— Неплохо? — Нико уставился на сына Аполлона. — В следующий раз я просто позволю им догнать тебя, Солас.

— Ах, им никогда меня не поймать.

Цесил помахал им от онагра, тем самым давая понять, что свою работу он выполнил.

Все вместе они двинулись к третьей осадной машине.

В рядах легиона все еще царил хаос, но офицеры постепенно возвращали себе контроль над ситуацией. Пятая и Четвертая когорты перегруппировались, а Вторая и Третья действовали на манер репрессивной армии: отталкивали кентавров, собакоголовых и двуглавых монстров обратно в их собственные лагеря. Первая когорта стояла к онагру ближе всего — слишком уж близко, по мнению Нико — но, похоже, всё внимание легионеров было приковано к марширующим и выкрикивающим приказы офицерам.

Только бы им удалось подкрасться к третьему осадному орудию. Если ребята сумеют перенаправить траекторию залпа хотя бы еще одного онагра, у них появится весомый шанс на победу.

К сожалению, стражники заметили их в двадцати ярдах от цели. Один из них закричал:

— Там!

Лу Эллен чертыхнулась.

— Теперь они ожидают нашей атаки. Туман плохо действует на осведомленных врагов. Бежим?

— Нет, — ответил Нико. — Давайте оправдаем их ожидания.

Он раскинул руки в стороны. Земля перед римлянами раскололась; на поверхность пробилось пятеро скелетов. Цесил и Лу Эллен ринулись к ним на помощь. Нико хотел было последовать за ними, но ноги его не слушались. Если бы не Уилл, подхвативший его, он бы зарылся носом в землю.

— Идиотина, — Уилл обхватил его рукой. — Я же сказал, больше никакой магии подземного мира.

— Я в порядке.

— Заткнись. Ничего ты не в порядке, — Уилл выудил пачку жевательной резинки.

Сын Аида хотел отстраниться. Он ненавидел физический контакт. Однако Уилл был сильнее, чем на первый взгляд. Потом до Нико дошло, что он оперся об сына Аполлона, полагаясь на его поддержку.

— Вот, возьми, — сказал Уилл.

— Хочешь, чтобы я жвачку пожевал?

— Она лечебная. Позволит тебе оставаться на ногах и в сознании на протяжении нескольких часов.

Нико сунул жвачку в рот.

— На вкус как смола с грязью.

— Хватит жаловаться.

— Эй, — к ним похромал Цесил; видимо, парень потянул мышцу. — Вы, ребята, как бы схватку пропустили.

Лу Эллен шла следом, на ее устах застыла усмешка. Все римляне позади превратились в странный клубок веревок и костей.

— Спасибо за скелетов, — сказала она. — Классный фокус.

— Который он не будет демонстрировать снова, — отметил Уилл.

До Нико дошло, что он все еще опирался на Уилла. Сын Аида отпрянул и встал на ноги.

— Ты мне не указ.

Уилл закатил глаза.

— Ладно, Мальчик-Смерть. Если хочешь себя прикончить…

— Не называй меня так!

Лу Эллен прочистила горло.

— Ребята…

— ОРУЖИЕ НАЗЕМЬ!

Нико развернулся. Драка у третьего онагра не прошла незамеченной.

К ним приближалась вся Первая когорта, с копьями наперевес и замкнутыми щитами. Перед ними маршировал Октавиан в фиолетовой мантии поверх доспехов. На его шее и руках красовались ювелирные украшения из имперского золота; голову покрывал лавровый венок, словно он уже победил в битве. Рядом с ним шествовал знаменосец легиона, Джейкоб, с золотым орлом в руках, и шестеро крупных собакоголовых существ с обнаженными острыми клыками и светящимися красными мечами.

— Кто тут у нас, — рыкнул Октавиан, — греческие диверсанты, — он повернулся к собакоголовым воинам. — Порвите их на части.

 

ГЛАВА 47. НИКО

 

Нико не был уверен, кого ему хотелось стукнуть больше — себя или Уилла Соласа.

Если бы не эти препирания с сыном Аполлона, он бы не позволил врагу подобраться настолько близко.

Собакоголовые воины бросились вперед, и Нико поднял свой меч; правда, он сомневался, что у него остались хоть какие-либо силы на победу. И только сын Аида собрался отразить атаку, как Уилл Солас выдал пронзительный свист.

Все шестеро существ обронили свое оружие, схватились за уши и в агонии рухнули на землю.

— Чувак, — Цесил раскрыл рот, пытаясь выбить пробки из ушей. — Какого Аида? Предупреждать нужно.

— Поверь мне, собакоголовые тоже не в восторге, — пожал плечами Уилл. — Один из моих музыкальных талантов: я могу издать по-настоящему отвратительный сверхзвуковой свист.

Нико жаловаться не стал. Он прошелся меж собакоголовыми, коля монстров мечом и превращая их в пыль.

Октавиан и его команда, видимо, были слишком ошеломлены, чтобы что-либо предпринять.

— Моя... моя элитная стража! — авгур оглянулся, ища сочувствия. — Разве вы не видите, что он сделал с моей элитной стражей!

— Некоторых псов нужно усмирять, — Нико сделал шаг вперед. — И ты не исключение.

На один прекрасный момент вся Первая когорта, казалось, заколебалась. Затем они снова стали собой и поровняли пилумы.

— Вы будете уничтожены! — закричал Октавиан. — Вы, греческие ублюдки, прокрались сюда и выводите наши орудия из строя, нападаете на наших людей…

— Ты сейчас говоришь про те орудия, которыми собирался обстрелять наш лагерь? — спросил Цесил.

— И про тех людей, которые собирались превратить наш лагерь в кучу пепла? — добавила Лу Эллен.

— Типичные греки! — завопил Октавиан. — Как всегда, пытаетесь все испортить! Так знайте же, это не сработает! — он махнул рукой в сторону ближайших легионеров. — Ты, ты, ты и ты. Проверьте онагры. Убедитесь, что они в рабочем состоянии. Хочу, чтобы обстрел начался одновременно со всех орудий… и как можно скорее. Шевелитесь!

Четверо римлян убежало исполнять приказ.

Нико старался не показывать эмоций.

«Пожалуйста, не проверяйте траекторию полета снаряда», — взмолился он.

Он также надеялся, что Цесил выполнил свою работу на ура. Подпортить здоровенное орудие — это одно дело, а подпортить его так, чтобы никто и ничего не заметил до последнего момента — совсем другое. На такое был способен только ребенок Гермеса, бога хитромудростей.

Октавиан промаршировал в сторону Нико. Очко авгуру за то, что он не выглядел испуганным, хотя и имел при себе всего лишь кинжал. Он подошел настолько близко, что Нико мог рассмотреть налитые кровью вены в его бледных, слезящихся глазах. Видок у него был неважный, совсем изнеможённый. Его волосы были цвета переваренного спагетти.

Нико знал, что Октавиан был потомком Аполлона в каком-то там поколении.Однако сейчас он мог думать лишь о том, что авгур походил на размытую, нездоровую версию Уилла Соласа — словно фотография, которую копировали слишком много раз. Что бы ни делало детей Аполлона особенными, у Октавиана этого качества не было.

— Скажи мне вот что, сын Плутона, — прошипел авгур. — Почему ты помогаешь грекам? Что они такого хорошего тебе сделали?

Нико хотелось вонзить ему кинжал в грудь. Он мечтал об этом с тех самых пор, как Брайс Лоуренс напал на него и его друзей в Северной Каролине. Но теперь, когда они стояли лицом к лицу, Нико колебался. Если бы не Первая когорта, авгур был бы уже мертв. И не важно, выжил бы при этом сам Нико или нет. Это того бы стоило.

Однако после произошедшего с Брайсом, мысль о хладнокровном убийстве еще одного полубога ему не льстила. Да и выносить смертный приговор Цесилу, Лу Эллен и Уиллу было бы в корне неправильно.

Часть Нико всполошилась: «Когда это я переживал о правильности или неправильного того или иного поступка?».

— Я помогаю всем вам, — ответил Нико.

Октавиан рассмеялся.

— Ты меня за идиота держишь? Что они тебе предложили? Местечко под солнцем в греческом лагере? Как бы там ни было, они не сдержат свое слово.

— Мне не нужно местечко под солнцем в их лагере, — прорычал Нико. — И в твоем тоже. По окончании войны я навсегда распрощаюсь со всеми вами.

Уилл Солас издал судорожный вздох, будто ему только что врезали по лицу.

— С чего бы это?

Нико нахмурился.

— Не твое дело. Разве не очевидно, что я изгой? Я никому не нужен. Я сын…

— Ой, да ладно тебе, — Уилл казался на диво рассерженным. — Никто и никогда в Лагере полукровок тебя не отталкивал. У тебя есть друзья, или, по крайней мере, люди, которые не прочь с тобой подружиться. Ты сам себя оттолкнул. Если бы ты хоть раз высунулся из-под своей раковины задумчивости, ты бы…

— Достаточно! — отрезал Октавиан. — Ди Анжело, я могу предложить тебе больше, чем эти греки. Я всегда видел в тебе могущественного союзника. Ты беспощаден, и я ценю это. Могу гарантировать тебе местечко в Новом Риме. Все, что тебе для этого нужно сделать, — отойти в сторону и дать римлянам возможность победить. Аполлон открыл мне будущее…

— Нет! — Уилл Солас оттолкнул Нико с дороги и подскочил к Октавиану. — Я — сын Аполлона, ты, анемик несчастный. Мой отец никому не открывал будущего, потому как сила пророчества не работает! Но это… — он указал рукой на построенные отряды легионеров и орды монстров, растянувшиеся по склону холма. — Это не то, чего хотел бы Аполлон!

Октавиан скривился.

— Лжец! Аполлон мне лично сообщил, что мое имя войдет в историю. Я стану спасителем Рима, поведу легион к победе, и начну я с…

Нико почувствовал этот глухой звук прежде, чем услышал его. Он отдавался от земли, словно массивные передаточные механизмы разводного моста. Все онагры дали залп одновременно, и шестеро золотых комет взмыли в воздух.

— … уничтожения греков! — ликуя, закричал Октавиан. — Дни Лагеря Полукровок сочтены!

Нико никогда не видел ничего более красивого, чем снаряд, отклонившийся от курса. Боезаряды трех ранее саботированных онагров резко переменили свое направление и устремились в сторону огневого вала трех других онагров.

Кометы не столкнулись напрямую. Им и не нужно было. Как только метательный снаряд одного орудия оказался в поле досягаемости другого, все шестеро боеголовок взорвались в воздухе, сотворяя в небе огненно-золотой купол, который буквально высосал оттуда весь кислород.

Лицо Нико запылало. Трава зашипела. Верхушки деревьев зашлись дымом. Однако стоило огню угаснуть, как он заметил, что никаких серьёзных повреждений после взрыва не было.

Первым отреагировал Октавиан. Он затопал по земле ногами, крича: «Нет! Нет! Нет! Перезагрузка!».

Ребята из Первой когорты не двигались. Нико расслышал топот ботинков справа от себя. К ним ускоренным маршем приближалась Пятая когорта; впереди шествовал Дакота.

Ниже по склону, оставшаяся часть легиона пыталась выстроиться, однако Вторая, Третья и Четвертая когорты попали в окружение не очень доброжелательных монстровидных союзников. Подкрепление, видимо, не особо радовалось взрыву над их головами. Без сомнений, они не могли дождаться, когда Лагерь Полукровок зайдется огнем, чтобы подкрепиться парочкой полубогов на раскаленных углях.

— Октавиан! — позвал Дакота. — У нас новые приказы!

Левый глаз Октавиана дернулся настолько быстро, что казалось, он сейчас взорвется.

— Приказы? От кого? Не от меня уж точно!

— От Рейны, — ответил Дакота, достаточно громко для того, чтобы расслышали ребята из Первой когорты. — Она приказала нам отступить.

— Рейна? — рассмеялся Октавиан, хотя никто другой, кажется, его шутки не разделял. — Ты говоришь о той барышне вне закона, которую я приказал арестовать? О бывшем преторе, который сговорился с греками предать своих же людей? — Октавиан ткнул пальцем Нико в грудь, а затем снова обратился к Дакоте: — И ты служишь ей?

Пятая когорта построилась за своим центурионом, таким образом став лицом к лицу со своими товарищами из Первой.

Дакота упрямо скрестил руки на груди.

— Рейна является действующим претором до тех пор, пока против нее не проголосует весь сенат!

— Это война! — закричал Октавиан. — Я практически привел вас к победе, а вы собираетесь сдаться? Первая когорта, приказываю вам арестовать центуриона Дакоту и всех его сообщников. Пятая когорта, помните, что вы поклялись служить Риму и легиону. Вы обязаны подчиняться мне!

Уилл Солас покачал головой.

— Не делай этого, Октавиан. Не заставляй своих людей выбирать. Это твой последний шанс.

— Мой последний шанс? — усмехнулся авгур; его глаза озарились бешенством. — Я СПАСУ РИМ! Римляне, следуйте моим приказам! Арестуйте Дакоту. Уничтожьте этих греческих ублюдков. И перезапустите онагры!

Нико понятия не имел, что теперь собирались делать римляне, но последующего сюрприза от греков он уж точно не ожидал…

На гребне холма появилась вся армия Лагеря Полукровок. Кларисса ехала впереди на красной военной колеснице, запряженной металлическими лошадьми. Позади нее шествовала сотня полукровок; сатиров и духов природы вел Гроувер Ундервуд. Неподалеку громыхал Тайсон и шестеро других циклопов. Хирон стоял на холме с натянутой тетивой.

Что ж, всё это было довольно впечатляюще, однако в голове у Нико крутилась лишь одна мысль: «Нет, только не сейчас!».

— Римляне, вы представляете угрозу нашему лагерю! Отступите или будете уничтожены! — закричала Кларисса.

Октавиан повернулся к своему войску.

— Видите? Это была уловка! Они разделили нас, чтобы внезапно атаковать! Легион, cuneum formate[152]! В бой!

 

 

ГЛАВА 48. НИКО

 

Нико хотелось закричать: «Тайм-аут! Стойте! Замрите!».

Правда, он знал, что все это без толку. Греки и римляне хотели крови. Они ждали этого неделями. Пытаться остановить битву в такой момент было равносильно попытке остановить приливную волну, обрушившую плотину.

День спас Уилл Солас.

Он сунул пальцы в рот и издал пронзительный свист (еще ужаснее, чем в прошлый раз). Несколько греков уронили мечи. По римским рядам прошлось волнение, словно вся Первая когорта одновременно вздрогнула.

— НЕ БУДЬТЕ ГЛУПЦАМИ! — заорал Уилл. — СМОТРИТЕ!

Сын Аполлона указал на север, и Нико ухмыльнулся от уха до уха. Он решил, что все-таки нашел нечто более красивое, чем сбитый с курса метательный снаряд: блестящая в лучах рассвета Афина Парфенос, летящая в сторону берега, поддерживаемая на канатах шестеркой крылатых коней. Вокруг них мирно кружили римские орлы. Некоторые даже присоединились к пегасам, схватили канаты и стали помогать нести статую.

Отсутствие Пирата настораживало; Рейна Рамирес-Ареллано восседала на спине Гвидо. Она держала меч высоко занесенным. Ее фиолетовая мантия странно поблескивала, поглощая солнечные лучи. Греки и римляне пребывали в оцепенении, пока сорокафутовая статуя из золота и слоновой кости шла на посадку.

— ГРЕЧЕСКИЕ ПОЛУБОГИ! — голос Рейны прогремел так, словно доносился из самой статуи, как если бы Афина Парфенос говорила несколькими голосами одновременно. — Узрите вашу самую священную статую, Афину Парфенос, по ошибке захваченную римлянами. Я возвращаю ее вам в качестве примирительного жеста!

Статуя приземлилась на верхушке холма, примерно в двадцати футах от сосны Талии. По земле тут же пронеслась волна золотистого света, вниз к Лагерю Полукровок и к противоположному склону, по римским рядам. Тело Нико словно до мозга костей наполнилось теплом — утешительным, умиротворяющим чувством, о котором он долгие годы не вспоминал… или даже не помнил. Голос внутри него словно прошептал: «Ты не одинок. Ты — часть олимпийской семьи. Боги тебя не оставили».

— Римляне! — вскричала Рейна. — Я совершаю это во благо легиона, во благо Рима. Мы должны сражаться бок о бок с нашими греческими товарищами!

— Прислушайтесь к ней! — Нико вышел вперед.

И кто его за язык тянул? С чего это вдруг его станут слушать? Из него что оратор, что посланник никакой. И все же сын Аида прошелся по боевым построениям; в его руке покоился черный меч.

— Рейна рисковала своей жизнью ради всех вас! Мы — римлянин и грек, работающие сообща, — доставили эту статую с другого конца света, потому что должны объединить наши силы. Гея пробуждается. Если мы не станем плечом к плечу…

ВЫ УМРЕТЕ.

Голос Геи сотряс землю. Чувство мира и покоя в груди Нико рассеялось моментально. Со склона холма сошел порыв ветра. Земля стала жиже и липче; трава тянула Нико вниз, цепляясь за ботинки.

ЖАЛКАЯ ПОПЫТКА.

Нико казалось, что под его ногами подрагивала глотка богини — будто весь Лонг-Айленд покоил под собой ее голосовые связки.

НО ЕСЛИ ЭТО ОСЧАСТЛИВИТ ВАС, ВЫ МОЖЕТЕ УМЕРЕТЬ ВМЕСТЕ.

— Нет… — Октавиан попятился назад. — Нет, нет… — он сорвался и побежал прочь, проталкиваясь через ряды своих же союзников.

— СОМКНУТЬ РЯДЫ! — закричала Рейна.

Греки и римляне сошлись, вставая плечом к плечу, а земля вокруг них затряслась.

«Союзники» Октавиана рванули вперед, взяв полубогов в плотное кольцо. Оба лагеря представляли собою крошечный буёк в море врагов. Сегодня Холм Полукровок станет местом их последней битвы, а Афина Парфенос — ее свидетелем.

Сейчас они оказались в ловушке на вражеской земле. Потому что Гея сама по себе была землей, и она проснулась.

 

 

ГЛАВА 49. ДЖЕЙСОН

 

Некоторые люди утверждают, что незадолго до смерти у них перед глазами пролетает вся жизнь.

Джейсон даже и не догадывался, что все будет именно так.

Стоя плечом к плечу с друзьями в кольце гигантов и смотря в небо неверящим взглядом — сын Юпитера ясно видел себя через пятьдесят лет. Он сидел в кресле-качалке на крыльце своего дома на побережье Калифорнии. Пайпер наливала ему лимонад. Она была всё так же красива, несмотря на седые волосы и глубокие морщинки в уголках глаз. Вокруг Джейсона столпилась детвора; он рассказывал им о своих давних афинских приключениях.

«Я не обманываю, — говорил он. — Шестеро полубогов на земле, еще один в воздухе на борту пылающего над Акрополем корабля. Мы были окружены тридцатифутовыми гигантами, которые собирались выбить из нас всю душу. Однако в тот момент облака расступились, и с неба сошли Олимпийские боги!».

«Де-е-да, — застонали дети, — ну ты и бредослов».

«Это вам не шутки! — возмутился Джейсон. — Олимпийцы появились из неба на своих колесницах! Трубы ревели, мечи пылали. А ваш прадедушка, царь богов, ехал впереди, держа в руках потрескивающее электрическое копье!».

Внучата расхохотались.

Пайпер одарила его улыбкой, в которой читался немой вопрос: «А ты бы поверил, если бы не присутствовал при этом лично?».

В том то и дело, что присутствовал. Облака над Акрополем расступились на его собственных глазах… он даже засомневался в правильности подобранных ему линз. Вместо голубого неба показалась черная пустошь, усеянная звездами; олимпийские дворцы на заднем плане отливали золотом и серебром. В сторону полукровок направлялась целая армия богов.

Такое сложно было переварить. Наверное, это к лучшему, что он не узрел всю картину целиком. Спустя некоторое время ему пришлось собирать все воспоминания по кусочкам.

Помнится, был там здоровенный Юпитер — нет, Зевс, в своем подлинном обличии — в золотой колеснице, запряженной четырьмя ветровыми лошадьми (которые то и дело пытались принять человеческую форму и вырваться на свободу), и с потрескивающей молнией размером с телефонный столб в его руке. На какую-то долю секунды одна из лошадок напомнила Джейсону Борея, вторая — Нота, в его вихрящейся темной короне из дыма и огня, а третья — лениво улыбающегося Зефира. Зевс самолично сплотил и запряг четверых богов ветра.

В нижней части Арго II отворились стеклянные напольные двери. Оттуда в воздух взмыла Ника, освобожденная от золотых цепей. Она расправила свои сияющие крылья и приземлилась рядом с Зевсом, заняв почетное место колесничего.

— Мой разум прояснился! — зарычала она. — Победу Олимпийцам!

Слева от Зевса ехала Гера, ее колесницу тащили павлины-переростки, чье ярко-радужное оперение едва не лишило Джейсона сознания.

Арес ликующе грохотал верхом на спине своего огнедышащего коня. Его копье блестело красным.

В последний момент, перед самым приземлением в Парфеноне, боги, видимо, решили сменить свое местоположение и прыгнули в гиперпространство. Их колесницы исчезли. В этот же момент Джейсон и его друзья оказались в плотном защитном кольце богов, уже принявших человеческий вид, но не растерявших всего своего могущества. Олимпийцы встали с гигантами лицом к лицу.

Джейсон закричал и бросился на Порфириона.

Его друзья тоже времени даром не теряли.

Отзвук битвы гудел по всему Парфенону, наполнял собою весь Акрополь. Краем глаза Джейсон заметил Аннабет, представшую перед Энкеладом. Рядом с ней сражалась женщина с длинными темными волосами, одетая в золотой доспех поверх своих белых одежд. Афина ударила гиганта копьем и замахнулась на него своим щитом с грозным изображением Медузы Горгоны. Вместе они загнали Энкелада под стену строительных лесов, которая тут же на него обрушилась.