ЗАКОНЫ ЦЕРКОВНОГО УПРАВЛЕНИЯ

Основанием для внутреннего церковного управления служил НОМОКАНОН Иоанна Схоластика (VI в.) и патр. Фотия (IX в.).

В переводе на славянский язык он назывался Кормчей книгой. Номоканон содержал в себе законы византийских императоров и церковные правила (номос — закон, канон — правило).

Греческий Номоканон не был полностью принят на Руси, т.к. не все в нем соответствовало ее общественному и церковному устройству, а поэтому появились на Руси чисто русские церковные правила.

Русские пастыри в своих постановлениях делали применения Кормчей к потребностям русской жизни. Так явилосьЦерковное правило митрополита Иоанна II в ответ на вопросы Иакова черноризца, с ХIII века постоянно вносившиеся в наши Кормчие. В нем содержатся постановления: а) относительно веры — против остатков язычества, отступления от церкви; б) относительно семейной жизни — против сожития с женой без благословения церкви и незаконных браков; в) касательно церковного благочиния — о почитании святынь, соблюдении постов; г) касательно иерархии — об отношении епископов к митрополиту и епархиальном управлении, против пьянства и ноблагочиния иереев и монахов.

Вместе с правилам Иоанна в русские Кормчие с ХIII века постоянно вносилось другое замечательное в церковно-историческом отношении сочинение: ВОПРОСЫ КИРИКА (новгородского иеродиакона) и ответы на них разных епископов и других духовных лиц; они живо изображают дух своего времени, церковные обычаи, остатки язычества, характер современной религиозности и состояние нравов в духовенстве и народе. Из русских князей первый опыт приложения Номоканона к русской жизни сделал в своем “ЦЕРКОВНОМ УСТАВЕ” святый Владимир. Этот устав касается главным образом судебных прав Русской Церкви. К ведомству ее суда отнесены здесь: 1) дела против веры и церкви — еретичество, волшебство, святотатство, повреждение могил, 2) дела семейные: умыкание девиц, вступление в брак в родство и в свойство, споры между супругами об имении, блуд и прелюбодеяние, развод, побои от детой родителям, дела о наследстве, словесное оскорбление семейной чести и проч. В греческом законодательстве некоторые из этих дел подлежали гражданскому суду; у нас признано за лучшее предать в ведомство церкви все семейные дала, чтобы она там успешнее могла содействовать нравственному перерождению общества. Расширено было сравнительно с греческим законодательством ведомство Церкви и относительно подсудных ему лиц; кроме духовенства, суду Церкви подчинены: просвирня, паломник, прощеник и разные люди, которых церковь призревала в своих гостиницах, больницах и богадельнях.

Великий князь Ярослав Мудрый издал другой такой же “Церковный устав”, содержавший в себе подтверждение и раскрытие “Устава святого Владимира”. В нем видим некоторые новые определения; так, к церковному суду, вместо непринятых у славян телесных наказаний и жестоких казной за вины, какие были определены в Номоканоне, применена славянская система вир, или денежных штрафов за преступления.

Удельные князья применяли потом эти первые общерусские уставы Владимира и Ярослава к своим уделам.

ПРАВА И ВЛАСТЬ ЕПИСКОПОВ.
ОРГАНЫ ЕПАРХИАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ

Источниками содержания для митрополита и епископов служили: 1) десятина из княжеских доходов и имения, какую давали, например, святый Владимир своей Десятинной церкви, Андрей Боголюбский Владимирскому собору, Ростислав Смоленский епископии; иногда десятина заменялась деньгами; 2) весчия пошлины с торговых мер и весов, наблюдение за которыми уставом Владимира дано святителям; 3) судные — с церковного суда; 4) ставленые — за поставление в клир с ставлеников; 5) недвижимые имения. Уставы князей замечательны еще тем, что утверждали за духовенством разные права, свободу от мирского суда, службы и податей. Но эти права часто нарушала практика удельно-вечевого уклада. Князья и веча судили и низвергали даже епископов. Новгородский владыка с корпорацией своих софиян нес городовую повинность наряду с другими новгородскими общинами; Помимо земских повинностей, казна архиереев, монастырей и церквей имела важное общественное значение. Около соборов, церквей и монастырей сосредоточивалась общественная благотворительность, содержались больницы, богадельни, странноприимницы и школы. Каждый епископ делами своей епархии управлял вполне самостоятельно, при помощи своих наместников из почетных духовных лиц, своего “клироса”, или соборных священников, составлявших при нем постоянный кафедральный совет, и светских десятильников по разным епархиальным округам, заведовавших главным образом архиерейскими сборами с округов.

УСЛОВИЯ ИЗБРАНИЯ ПРИХОДСКОГО ДУХОВЕНСТВА
И ЕГО СОДЕРЖАНИЕ

Низшее духовенство имело менее привилегированное и обеспеченное положение, чем высшее. Первоначально оно, большей частью, было пришлое, как и высшее. Несколько духовных лиц прибыло с Владимиром из Корсуня и с царицей Анной из Константинополя, много было прислано из Болгарии. Школы, учрежденные Владимиром, тоже дали первое грамотное поколение русских людей.

Члены приходских причтов очень рано должны были получить выборное значение, потому что епархиальная власти не имела под рукой своих собственных кандидатов священства и по необходимости должна была ставить на церковные места тех грамотеев, которых представляли народ и князь. Иногда влияние светских лиц на избрание членов клира доходило до злоупотреблений.

Содержание свое приходское духовенство получало, главным образом, от доходов с требоисправлений. Церкви княжеской постройки, особенно соборы, получали определенное содержание от князей, которые на содержание причта давали часть своих доходов.

Иногда о материальном содержании причта заботились торговые общины (братства), как, например, купеческие братства.

Самым важным вопросом относительно духовенства был вопрос о его образовании. Высокообразованных пастырей крайне нужно было для борьбы о остатками языческих суеверий и утверждении христианства среди народа.

ГОСУДАРСТВЕННОЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ
ЗНАЧЕНИЕ ДУХОВЕНСТВА

Русскому государству на первых порах особенно полезно было иметь среди себя чужую (греческую) церковно-иерархическую власть. Православная Церковь не соблазнялась мирским владычеством, как Римская, хотя на Руси соблазн этот мог быть особенно для нее силен. Церковная иерархия явилась здесь в виде крепко сплоченного общества более или менее образованных лиц, хорошо знакомых с политической мудростью своей тысячелетней империи, воспитавшихся на началах вселенского римского права и при этом еще бывших подданными чужого сильного, по крайней мере вполне развитого, государства; она сразу должна была приобрести здесь громадный авторитет не только духовный, но и политический.

Младенчествовавшее государство Руси само добровольно устремилось под опеку Церкви; князья, начиная с Владимира, сами призывали митрополитов и епископов к участию в своих государственных делах; на княжеских советах и съездах на первом месте после князей видим духовенство. Но, верная своим православным, греко-восточным понятиям об отношении духовной власти к светской, русская иерархия не воспользовалась выгодами своего положения для того, чтобы создать для себя в юном государстве самостоятельное церковно-политическое могущество, как это делали в юных государствах Европы представители иерархии латинской, а, напротив, употребляла все свое влияние на устроение самого же государства. Единство русской иерархии способствовало объединению всех уделов возле Киева, где сидел общий русский митрополит. К той же цели направлялись и все политические назидания князьям лучших иерархов, всегда склонявших их к миру, единению и повиновению великому князю. Русские иерархи вступались почти в каждую усобицу князей, как общие миротворцы и ходатаи за общее благо народа. Митр. Николай в 1197 г. удержал князей от усобицы по случаю ослепления Василька Волынского: “Если станете воевать друг с другом, — говорил он, — то поганые возьмут землю Русскую, которую приобрели отцы ваши с великим трудом”. Митр. Никифор говорил князю киевскому Рюрику: “Князь! Мы поставлены от Бога в Русской земле, чтобы удерживать вас от кровопролития, да не проливается кровь христианская в Русской земле”. Митр. Кирилл I, бывший пред самым нашествием монголов, в течение всего своего святительства ездил по всей Руси из конца в конец и везде мирил враждовавших князей. Где не действовали увещания, иерархи удерживали князей от усобиц грозой святительской клятвы. Во время княжеских переговоров послами постоянно видим тех же всеобщих миротворцев — духовных лиц; их слово было авторитетнее, чем слово мирских послов; притом же своим саном они были ограждены от обид, от которых тогда не спасало иногда и звание посла.

ÃËÀÂÀ III.
ÁÎÃÎÑËÓÆÅÍÈÅ È ÄÓÕÎÂÍÎÅ ÏÐÎÑÂÅÙÅÍÈÅ