Органы власти и управления во 2 пол. XVIв

Даниил был первый князь, поднявший значение этого города, бывшего до сих пор незначительным пригородом Владимира. Участвуя в междоусобиях своих братьев, Даниил хитростью взял в плен рязанского князя Константина, воспользовавшись изменой рязанских бояр, и держал его в неволе. Это событие было первым проявлением тех приемов самоусиления, которыми так отличалась Москва, теперь только что возникавшая. Вместе с тем Даниил положил зачаток тому расширению владений, которое так последовательно вели все его преемники. Племянник Даниила Иван Димитриевич Переяславский, умирая бездетным, завещал ему Переяславль. Даниил тотчас захватил его и отстоял от посягательств брата своего, Андрея.

Даниил оставил сыновей: Юрия, Ивана, Александра, Бориса и Афанасия. Из них Юрий и Иван по своей деятельности были важнейшими людьми в истории Руси в XIV веке. Они подняли значение Москвы и твердо поставили историческую задачу, которую предстояло постепенно разрешить их преемникам в последующие времена.

Великий князь Андрей Александрович умер в 1304 году. Звание великого князя, которое при новых условиях татарского господства сделалось „гораздо важнее и знаменательнее, чем было прежде, зависело исключительно от воли хана, верховного повелителя и истинного государя Русской земли. Собственно, никаких прав, принадлежащих в этом отношении тому или другому князю, той или другой княжеской ветви, не существовало. Князя могли считаться между собой старейшинством; но эти счеты уже и в прежние времена, до татар, перестали быть обязательными, так что действительное старейшинство признавалось несомненным только по отношению к возрасту.

В Орде эти счеты еще менее могли быть обязательными. Кто приходился по нраву властителю, того он, не стесняясь ничем, мог назначить великим князем. Но в Орде, как вообще в азиатских деспотических государствах, милость властителя и доступ к нему покупались угождением и задариванием близких к царю вельмож; и русский князь, искавший в Орде какой бы то ни было ханской милости, а тем более первенствующего сана, должен был достигать своей цели, во-первых, обещанием большого выхода (дани) хану, а во-вторых, подарками и подкупом разных лиц, имевших при ханском дворе влияние. От этого выходило, что, собственно, звание великого князя было продажным. Его мог приобресть тот из князей, у кого в руках было более богатств и кто обладал уменьем употребить эти богатства кстати.

Не переставая зависеть от произвола хана, звание великого князя могло, однако, утвердиться в одной княжеской линии и сделаться фактически наследственным. Нужно было только, чтобы овладевший этим званием умел скоплять в руках своих богатства, поддерживать постоянно дарами доброе расположение к себе влиятельных лиц в Орде и подготовить своему сыну приобретение этого звания после своей смерти.

Вместе с таким возвышением одной княжеской ветви неизбежно поднималась бы и получала в ряду русских земель первенство и та земля, где княжила эта более счастливая княжеская ветвь. Город Владимир почти потерял уже признаки первенства: князья, получавшие от хана старейшинство, не обязаны были пребывать во Владимире; они могли быть великими князьями и жить в прежних своих уделах. Теперь-то для Руси предстоял важный вопрос: в каком городе утвердится великокняжеское достоинство, переходя от одного князя к другому князю той же земли? В будущем этому городу предстояло великое значение. Орда, несмотря на все свое видимое могущество, уже пошатнулась; признаки разложения были ощутительны. Уже на берегах Черного моря возникла другая Орда, отложившаяся от Волжской, иначе Золотой, Орда Нагая, не хотевшая признавать власти волжских ханов. Это было началом дальнейших отложений и распадения монгольской Анархии. В самой Волжской орде достоинство хана перестало переходить правильным путем и подвергалось насильственным переворотам. Хан Тудай-Менгу был умерщвлен своими племянниками, которые в свою очередь были умерщвлены их двоюродным братом Тохтою, сыном Менгу Тимура. Эти события были уже предвестниками того, что впоследствии сделалось в Орде обычным делом.

Пока еще Орда была сильна, власть великого князя могла утвердиться в одной княжеской ветви и в одной из русских земель именно только при посредстве этой ордынской силы; но, раз получивши в Руси твердость, великокняжеская власть не должна была уже потерять ее и тогда, когда Орда совершенно ослабнет; потому что в самой Руси должен был устроиться такой порядок, который получит обычая. Одним из способов усиления такой власти было то непременное условие, что с возвышением князей неизбежно должны были приливать в их землю военные силы из других земель, а, следовательно, земли ослабевали и князья их невольно должны были уступать тому, кто делался сильнееих средствами. Русские бояре приняли обычай переходить туда, где князь был сильнее и где, следовательно, им предстояло более выгоды. Бояре приходили в таком случае не одни, но тянули за собой и людей, составлявших их дружину и получивших в эти времена название детей боярских.

Не успевши добиться великого княжения, Юрий избирал другие пути к усилению своей власти и своей Москвы. Уже тотчас после смерти он захватил Можайск и привел пленным в Москву тамошнего князя Святослава. В 1306 году он удушил рязанского князя Константина, взятого в плен отцом его, Даниилом, и содержавшегося в Москве в неволе. Московский князь думал вместе с тем присвоить себе и Рязань; но это не удалось ему: молодой рязанский князь Ярослав выпросил у хана ярлык на рязанское княжение. Юрий все-таки не остался в проигрыше и присоединил к Москве Коломну, принадлежавшую до того времен земле. С братом своим Иваном Юрий всю жизнь жил дружно, но с другими братьями, Александром и Борисом, не поладил до того, что они убежали в Тверь к его непримиримому врагу.

…Юрий вел теперь (1317 г.) на своего врага татар под начальством татарского князя Кавгадыя, ехавшего с ним в качестве татарского посла. Послы от хана бывали часто на Руси в те времена, иные только под видом послов шатались по Руси. Все они были настоящими бичами жителей. Когда им с своими татарами приходилось идти посреди русского населения, они на каждом шагу желали показать, что они господа, а русские - рабы, грабили, делали всякого рода насилия жителям. Так было и теперь. Суздальские князья, сообразивши, что Юрий в милости у царя, пристали к нему, но это не помешало татарам бесчинствовать на пути в Костроме, Ростове, Дмитрове и Клине. С татарами были хивинцы и мордва. Путь их лежал в Тверскую землю. Юрий хотел наказать своего противника. Если, проходя по Суздальской земле, татары не слишком уважали собственность и личность русского человека, то, вступивши в Тверскую землю, они без разбора жгли всякое жилье, попадавшееся на пути, и мучили разными муками людей, которых за­хватывали в свои руки. Михаил выступил против них и 22 декабря 1317г. встретился с ними за 40 верст от Твери, на урочище, называемом Бортенево. Рать Юрия была разбита. Сам Юрий ушел в Торжок; брат его Борис, жена Агафья и Кавгадый попались в плен.

Брат Юрия Иван, по прозванию Калита (от обычая носить с собой кошелек с дёньгами для раздачи милостыни), оставался долго в тени при старшем брате, но, когда Юрий получил великое княжение и уехал в Новгород, Москва оставлена была в полное управление Ивана; с этих-то пор он выступает на историческое поприще. Восемнадцать лет его правления были эпохой первого прочного усиления Москвы и ее возвышения над русскими землями. Главным способом к этому усилению было то, что Иван особенно умел ладить с ханом, часто ездил в Орду, приобрел особенное расположение и доверие Узбека и оградил свою Московскую землю от вторжения татарских послов, которые, как уже сказано выше, называясь этим именем, ездили по Руси, делали бесчинства и опустошения. В то время, когда другие русские земли поражены были этим несчастьем и, кроме того, подвергались другим бедствиям, владения московского князя оставались спокойными, наполнялись жителями и, сравнительно с другими русскими землями, находились в цветущем состоянии. «Перестали поганые воевать Русскую землю, - говорит летописец, - перестали убивать христиан; отдохнули и опочили христиане от великой истомы и многой тягости и от насилия татарского; и с этих пор наступила тишина по всей земле».

Город Москва расширялся в княжение Ивана. Кроме Кремля, составлявшего ее центр, или внутреннее укрепление, посад за пределами Кремля уже при Иване был обнесен дубовой стеной. Вокруг Москвы одно за другим возникали села.

Бояре оставляли другихкнязей, переходили к московскому князю и получали от него земли с обязанностью службы; за боярами следовали вольные люди, годные к оружию. Таким образом, соседние князья слабели и поневоле должны были угождать московскому князю и подчиняться ему. В Москву переселялись и иноземцы, и даже татары приходили на поселение не врагами, не господами, а принимали крещение и становились русскими. В числе таких татарских выходцев был мурза Чет, родоначальник фамилии Годуновых и предок Бориса, царствовавшего на русском престоле. Иван заботился о внутренней безопасности, строго преследовал и казнил разбойников и воров, и тем самым он дал возможность ездить торговым людям по дорогам. Москва тогда уже наполнялась торговцами с разных сторон. На устье Молот возникла славная в те времена моложская ярмарка, куда съезжались купцы с востока и запада. Оживляя народное благосостояние, эта ярмарка доставляла доходы великому князю.

В первых же годах своего правления Иван дал Москве нравственное значение переводом митрополичьей кафедры из Владимира в Москву. Еще в XIII столетии русские первосвятители нашли невозможным оставаться в Киеве, в крае малолюдном, в опустошенном и обнищалом городе, где древняя святыня находилась в запустении, где Десятинная церковь лежала в развалинах, где от Св. Софии оставались одни стены, а Печерская обитель стояла безлюдная. Митрополиты Кирилл и Максим хотя и считались киевскими, но не жили в Киеве, вели странническую жизнь и более всего пребывали во Владимире.

В 1326 году 21 декабря митрополит Петр скончался, оставшись навсегда в воспоминании потомков святым покровителем Москвы, первым виновником ее нравственного возвышения. Стремлению Ивана Калиты поднять церковное значение Москвы способствовало то, что преемник Петра Феогност поселился в Москве, а за ним впоследствии все митрополиты один за другим пребывали в этом городе и таким образом сообщили ему значение столицы всей русской церкви.

Иван Данилович во все продолжение своего княжения ловко пользовался обстоятельствами, чтобы, с одной стороны, увеличить свои московские владения, а с другой – иметь первенствующее влияние на князей в прочих русских землях. В этом случае помогла ему более всего вновь вспыхнувшая вражда с Тверью. Там княжил другой сын Михаила тверского, Александр. После казни брата Александр, как говорит летописец, носил имя великого князя.

Татары, по привычке обращаться с русскими как с рабами, делали в Твери разные бесчинства. 15 августа поднялся мятеж против татар. Ударили в вечевой колокол, народ собрался и перебил Чолкана и его татар. Только немногие табунщики успели уйти и дать знать в Орде о происшествии.

Мщение было неизбежно. Князь Иван Данилович, услышавши о том, что сделалось в Твери, наскоро побежал в Орду и оттуда в звании старейшего князя шел с татарами наказывать Тверь. Татарская рать была под предводительством пяти темников. Иван Данилович потребовал, чтобы суздальский князь присоединился к нему, - суздальский князь не посмел ослушаться. Рать зимой вошла в Тверскую землю, жгла города, села, убивала жителей, и старых и малых; иных брала в неволю; другие, лишенные приюта, замерзали. Так разорены были Кашин и Тверь. Князь Александр с братом Константином ушел в Новгород; новгородцы не приняли Александра, он бежал в Псков. Тем временем татары, вероятно не зная, что новгородцы прогнали Александра, напали на Новоторжскую землю, принадлежащую Новгороду, и опустошили ее. Дело разъяснилось тогда, когда монгольские послы прибыли в Новгород и получили там 2000 гривен серебра и много даров.

Тверская область была до того опустошена и обезлюдела, что целое, полстолетие носила на себе следы этого погрома.

В собственно Московской земле Иван уже владел Можайском Коломной, Рузой, Звенигородом, Серпуховом, к ней присоединялся ц Переяславль со своей волостью. Князья других русских земель поставлены были в такое положение, что должны были подчиняться Ивану с сво­ими землями. Суздальский князь Александр Васильевич и все другие удельные князья Ростовско-Суздальской земли стали его подручниками. По смерти Александра Васильевича Иван удержал за собой Владимир, а новый суздальский князь, Константин Васильевич, должен был довольствоваться тем, что ему оставил московский князь. Иван отдал одну из своих дочерей за Василия Давидовича ярославского, а другую - за Константина ростовского и самовластно распоряжался уделами своих зятьев. «Горе, горе городу Ростову и князьям его!» - говорит одно старинное сказание. - Отнялась у них власть и княжение; и немало было ростовцев, которые поневоле отдавали москвичам имущество свое, терпели побои и язвы на теле своем». Посланный в Ростов от Ивана Даниловича боярин Кочева свирепствовал над жителями, как будто над завоеванными, и одного старейшего боярина, по имени Аверкий, приказал всенародно повесить за ноги и нещадно бить палками. Подобные поступки совершались не в одном Ростове, но и во всех местах, подпавших под власть москвичей, которые, где только могли, показывали себя высокомерными господами над прочими русскими людьми. Эти поступки вывели из терпения ярославского князя; несмотря на родство свое с московским князем, он соединился против него с Александром Михайловичем тверским. Князья рязанские поневоле должны были повиноваться Ивану Даниловичу и ходить со своей ратью, куда он им прикажет: Иван был в чести у хана, а Рязанская земля находилась на пути из Орды в Москву и за строптивость своих князей первая могла подвергнуться жестокой каре от Орды, требовавшей повиновения Москве.

Города Углич, Галич и Белозерск были приобретены Иваном посредством купли от князей. Кроме того, он покупал и променивал села в разных местах: около Костромы, Владимира и Ростова, на реке Масе, Киржаче и даже в Новгородской земле вопреки новгородским грамотам, запрещавшим князьям покупать там земли. Он заводил в Новгородской земле слободы, населял их своими людьми и таким образом имел возможность внедрять там свою власть и этим путем.

Новгород, находившийся пока в дружбе с Москвой, скоро испытал на себе плоды ее усиления, которому он так содействовал. Новгородцы слишком много оказали услуг московским князьям: казалось, нужно было пройти долгому времени и явиться очень важным причинам и непредвиденным столкновениям, чтобы между Новгородом и Москвой мог вспыхнуть несогласие. Но Иван не задумывался в выборе средств своих выгод. В 1332 году возвратился он из Орды, где достаточно поистратился на подарки, и стал приискивать средств, как бы и чем ему вознаградить себя. Он вспомнил, что у новгородцев есть закамское серебро. В сибирских странах с незапамятных времен велось добывание руды и обработка металлов. До сих пор так называемые Чудские копи по берегам Енисея служат памятниками древней умелости народов алтайского племени. Новгород, владевший северо-востоком нынешней Европей­ской России под названием Заволочье (берегов Двины), Печоры и Перми и частью Азиатской России под именем Югры, получал оттуда серебро отчасти путем торговых сношений, отчасти же посредством дани, вносимой туземцами подчиненной Новгороду Пермской страны. Иван Данилович потребовал от Новгорода этой статьи дохода, которая в то время называлась закамским серебром, и, чтобы иметь в руках своих залог своего требования, захватил Торжок и Бежецкий Верх с их волостями неожиданно и вероломно, не объявивши Новгороду, что он считает мирный договор почему-нибудь нарушенным.