Роль журналистских кодексов как механизмов саморегуляции профессиональной деятельности

Сегодня все более актуальной становится идея саморегулирования внутри журналистики. Выработав строгие нор­мы профессионального поведения и обеспечив их соблюдение, со­трудники прессы способны смягчить претензии со стороны общест­ва и аудитории, а следовательно — и уберечься от санкций за на­рушение своих социальных обязательств.

Эти соображения легли в основу системы саморегулирования, созданной в шведской журналистике. В мировом профессиональном сообществе она рассматривается как пример для подражания. Когда в 60-е годы в риксдаге (парламенте) усилилась критика прес­сы и возникло предложение ввести цензуру, журналисты пред­почли ей жесткий самоконтроль. Преобладающую часть спорных вопросов и конфликтов рассматривают общественные органы: со­вет по делам прессы, комиссия по профессиональной этике, ко­митет по рекламным текстам, комиссия по радиовещанию, а так­же своеобразный арбитр в спорах СМИ с гражданами - омбудсмены (парламентский уполномоченный). За год через указанные инстан­ции проходит несколько сотен представлений о некорректных дей­ствиях прессы. Санкции, которые применяются к редакциям за нарушение кодекса профессионального поведения, не имеют ни­чего общего с официальными судебными решениями, а в денеж­ном выражении выглядят весьма скромно (до 4 тыс. долл.). Но как раз они, выполняя превентивную роль, позволяют не доводить конфликты до суда и формального наказания. Одновременно дея­тельность комиссий и омбудсмена служит воспитанию этической и производственной культуры журналистов.

Похожий опыт можно встретить и в других странах мира. На­пример, с 1950-х годов действует Германский совет по делам печати который на паритетных началах формируется из представителей журналистов и издателей. Осуществление самоконтроля, без какого-либо участия государства, — это главная сфера его активности. Пе­ред Советом стоит широкий круг задач: выявлять недостатки в работе те печати и способствовать их устранению, выступать за свободный доступ к источникам информации, давать рекомендации и этичес­кие директивы по поводу публицистической деятельности, проти­водействовать угрозам свободе информирования граждан и фор­мирования общественного мнения, рассматривать жалобы на ре­дакции и пресс-службы и принимать по ним решения.

Исследователи проанализировали организацию и опыт орга­нов саморегулирования прессы в странах мира. Наиболее эффек­тивными были признаны те решения, которые применяются в североевропейских государствах. Публикуемая ниже табл. 5 дает сводное представление о том, как именно устроены национальные советы по делам прессы. Этот материал в высшей степени полезен и поучи­телен для отечественной журналистики.

Наблюдения показывают, что успешнее других действуют та­кие советы, которые, во-первых, состоят из представителей прессы и общественности, во-вторых, возглавляются юристами (что дает этим органам возможность создавать новые юридически пра­вомерные стандарты саморегулирования), в-третьих, пользуются уважением в профессиональной среде и у общественности — в частности, потому, что за их спиной стоят авторитетные ассоциации издателей.

В России создание надежной системы саморегулирования яв­ляется более чем назревшей задачей. Сейчас оно осуществляется главным образом силами комиссий по этике, образованных в составе СЖР и региональных союзов. Но для отстаивания интересов свободной печати нередко требуются и более прямые, а то и чрез­вычайные меры. Экономическими средствами этому служит фонд «Журналистская солидарностью, материально помогающий регио­нальной прессе. В правовом поле активно действует Фонд защиты гласности, созданный в 1991 г. группой работников искусства и средств информации. Фонд защищает журналистов и журналисти­ку главным образом путем обеспечения их независимости на тер­ритории России и СНГ. Он выступает в поддержку редакций и корреспондентов, подвергающихся притеснениям. К сожалению, поводы для такого заступничества возникают слишком часто: тю­ремное заключение корреспондентов, безработица журналистов-беженцев из «горячих точек", цензурные гонения и т.п. Фонд изда­ет ежемесячный журнал «Законодательство и практика масс-медиа", который занимается не только правовым просвещением в области СМИ, но и сбором данных об ограничении свободы оте­чественной журналистики.

Близкую по характеру деятельность ведет Комиссия по свободе

доступа к информации, выпускающая бюллетень «Право знатью. В крупных городах России среду для дискуссионного общения со­здают Институты развития прессы, в финансировании которых активно участвуют зарубежные фонды.

С середины 1990-х годов в России действовала Судебная палата по информационным спорам. Она носила статус государственного органа при Президенте страны, однако не входила в состав прези­дентской администрации. В то же время она не принадлежала к официальной судебной системе и не имела механизма принужде­ния к исполнению своих решений — они исполнялись доброволь­но теми лицами и организациями, к которым были обращены, в силу прежде всего авторитетности решений специалистов Палаты. В ее компетенцию входила также этика массово-информационно­го обмена. Обратиться в Палату с заявлением могла любая заинте­ресованная сторона, в том числе отдельные граждане. Деятельность Судебной палаты была прекращена в 2000 г., и это стало большой потерей для общественного диалога по поводу СМИ.

Сравнительная характеристика органов саморегулирования прессы

Принципы поведения журналиста

Регулирующее воздействие на журналистскую практику исхо­дит не только извне (со стороны правовой системы, собственни­ков СМИ, политической и нравственной среды) и даже не только от профессиональных союзов и корпораций (через механизмы са­моуправления), но и от тех социально-профессиональных устано­вок, которыми руководствуются работающие в прессе люди. Про­фессиональное самосознание журналиста — это как бы конечная фаза философских, теоретических, производственных дискуссий о назначении и критериях оценки качества редакционного труда. Дальше непосредственно следует реализация установок: планиро­вание работы, выполнение конкретных заданий, написание и пуб­ликация текстов и т.п.

До того, как приступить к каждодневной практике, «текучке», если говорить на бытовом жаргоне, у человека складываются пред­ставления о ее смысле и о своей готовности эффективно в ней участвовать. Назовем эти представления образом профессии и об­разом себя в профессии. Если же такая трудная работа ума не была своевременно проведена, труд превращается либо в механическое движение по однажды заданной колее, либо в тяжкую повинность, либо в источник конфликтов с коллегами и аудиторией, которые ждут от тебя совсем иного поведения. Конечно, в живом редакци­онном деле невозможно обойтись без столкновений. Чаще всего они носят эпизодический и частный характер и преодолеваются без драматических последствий для участников. Хуже, когда стал­киваются представления о долге журналиста. В этом случае человек может вступить в конфликт с самой профессией и представляю­щими ее людьми. Это означает, что различными оказались принци­пы, которые мы кладем в основание своей деятельности.

У любой науки или рода практического действия есть некие фундаментальные основания, без опоры на которые нельзя рас­считывать на долговременный успех. Для их обозначения употреб­ляется термин «принципа. В философской литературе он описыва­ется как первоначало, основное правило поведения, центральная идея, которая охватывает все явления данной области. Есть такие центральные понятия и в журналистике. Их действие распростра­няется на организацию системы СМИ и работы редакций, а также на убеждения и методы деятельности отдельных журналистов.

Может показаться, что речь идет о далеких от производства материях — ведь руководители и сотрудники СМИ не часто от­крыто выступают с заявлениями профессионально-методологичес­кого характера. Но давайте сопоставим два факта, в которых отра­жаются взгляды на профессию и практические действия редакций. «Журналистика должна сообщать то, что граждане, или прави­тельство, или и те и другие не хотят слышать, равно как и то, что они хотят слышать. Газеты не должны богохульствовать, играя роль Бога» — таков взгляд известного зарубежного эксперта^. Редакция «Комсомольской правды» вручила премии по итогам организован­ного ею конкурса «Лица года — 2000». Человеком года признан президент России, событием года стало издание мемуаров преды­дущего президента, мэром-2000 — мэр Москвы, самой яркой по­литической фигурой оказался глава президентской администра­ции, среди губернаторов отмечен руководитель, который как раз участвует в выборах на новый срок (здесь вышла осечка — выборы он проиграл)... Газета откровенно показывает, что больше всего заинтересована в покровительстве властных «богов». Что иное пе­ред нами, как не две полярные принципиальные установки?

Принципы не от рождения даны журналистике, а вырабатыва­ются на основе исследований и опыта, привносятся в нее ее руко­водителями и сотрудниками редакций. В то же время отклонение от них ведет к изменению социальной ориентации журналистики и производимых ею эффектов. Причем это может происходить не по злому умыслу корреспондентов, а из-за незнания ими теории или неумения проводить ее в жизнь. Иными словами, принципы имеют субъективно-объективную природу. Сочетание этих двух начал проявляется также и в том, что принципы реализуются в процессе индивидуального творческого труда, в зависимости от мировоззрения и уровня культуры журналиста. Однако на их пони­мании сказывается общая социально-политическая и нравствен­ная обстановка в обществе. Так, в теории и практике советской прессы незыблемым считался принцип партийности, поскольку коммунис­тическая партия полновластно руководила экономической, полити­ческой и духовной жизнью страны. Сегодня, в условиях идеологи­ческого плюрализма, реанимация партийности как атрибута журна­листики была бы опасным покушением на свободу последней.

Принципы вырабатываются и существуют на двух уровнях — идейно-методологическом и поведенческом. В первом случае мы име­ем дело с профессиональным самосознанием журналистов, их по­ниманием своего долга перед обществом, человеком и самими собой как социально активными личностями. Во втором случае имеются в виду требования к характеру деятельности, обладающие норма­тивной силой, хотя и не обязательно зафиксированные в юриди­ческих документах. При этом каждый редакционный коллектив и его сотрудники по-своему воспроизводят на практике общие по­ложения. Принципы никоим образом не ограничивают выбор со­держания и форм творчества. Если понимать вопрос таким обра­зом, то не возникнет оснований для беспокойства о некой унифи­кации, подравнивании всех изданий и каналов под общий трафарет.

Обращение к понятию принципов давно уже стало нормой для существующих в мире журналистских ассоциаций. Так, МФЖ еще в середине 50-х годов приняла Декларацию принципов поведения журналиста, которую она рассматривает как стандарт профессио­нальной деятельности в области приобретения, передачи, распро­странения и комментирования информации и описания событий. Под эгидой ЮНЕСКО представители СМИ в 1980-е годы вырабо­тали Международные принципы профессиональной этики в жур­налистике. Мы встретим это понятие в документах национальных профессиональных ассоциаций, действующих в Австрии, Бельгии, Германии, США и других странах. Принципы составляют фунда­мент, на котором строятся этические представления и нормы про­фессии. В рамках нашего учебного курса тема этики не раскрывает­ся подробно — мы ограничимся выделением центральных поня­тий — тех, что дают ключ к гармонии журналистского самосознания с распространенными в обществе ожиданиями от прессы.

Ожидания, как несложно догадаться, связаны, прежде всего, с тем, чтобы журналист добросовестно выполнял свой первосте­пенный долг — служение интересам общества, чтобы он был от­ветственным и активным участником социальной жизни. Эти ка­чества находят выражение в понятии социальности прессы.

Под социальностью человеческой практики, одним из прояв­лений которой является журналистика, понимаются, во-первых, ее происхождение и существование в обществе (а не ее биологи­ческая природа: «культурам, а не «натура»), во-вторых, особый тип связей между людьми, обусловленный совместным характе­ром деятельности и общественным разделением труда, в-третьих, различия в общественном положении и образе жизни больших групп населения, а также взаимоотношения между ними и, наконец, продукт социализации индивидов, коллективов, групп, включая профессиональные коллективы и группы.

Из всех значений социальности социализация особенно полно охватывает субъективную, человеческую сторону журналистского производства — как усвоение опыта предшествующих поколений и ответ на ожидания общества, как целенаправленное включение в реальные общественные отношения. Она представляет собой син­тез многообразных связей журналиста с общественной средой, предполагает активное осознание им своей роли в этой среде и деятельное выражение профессионально-личностной позиции. Именно в связи с ней уместнее всего рассматривать производ­ственное поведение сотрудников СМИ — социальное или асоци­альное по знаку. В литературе предложены методологические под­ходы к разграничению по этому признаку: «Социальным является такое поведение (действие), которое направлено на стабилизацию и обеспечение перспектив развития общества как целостности. Поэтому, например, следует признать антисоциальным поведе­ние, ориентированное на других людей как на средство, игнори­рующее общие (общественные) интересы ради индивидуальной выгоды, дестабилизирующее общность (коллектив, общество)».

При описании прессы мы привычно используем определения «социальный», «социальные»: статус, функции, роли, эффекты, мышление и т.д. Кажется, что иного и быть не может. Именно так рассматривались предыдущие темы нашего учебного курса, и дого­воримся считать, что с этой характеристикой журналистского пове­дения мы достаточно хорошо разобрались. Но логика рассуждений побуждает искать в журналистике и прямо противоположное, асоциальное начало. Даже архинеправильное, противное общественным ожиданиям поведение имеет и какую-то системообразующую до­минанту, и определенные качественные характеристики, и соб­ственное терминологическое обозначение. Если эти признаки не удается обнаружить, то нельзя утверждать, что существует само явление. Считая социальность нормой для прессы, мы обязаны признать наличие ее антипода — парной, «теневой», уравновеши­вающей категории, т.е. асоциальности. В противном случае безос­новательными стали бы претензии к журналистике и журналистам по части «неверного» стиля их деятельности, которые регулярно выражаются потребителями и критиками продукции СМИ. Нару­шения следовало бы считать всего лишь мелкими отклонениями от нормы, едва ли не простительными шалостями, а не поводом для глубокой озабоченности.

Есть ли повод для таких претензий? Несомненно, и убедиться в этом можно с помощью красноречивой статистики. Как показы­вают подсчеты, в 1940 г. разовый тираж центральных газет в Рос­сийской Федерации составлял более 20% от общей численности населения, в 1970 г. — более 45%, в 1980-м — почти 60%, в начале 1990-х превысил 70%. Как бы мы ни оценивали конъюнктурные факторы динамики этого показателя, она отражает объективный факт — усиление слитности жизни социума и прессы. В последние десятилетия советского времени на «среднего» читателя приходи­лось 2,6 газеты. В недавнем обращении к Президенту РФ ведущие деятели СМИ указывали, что на федеральные газеты подписались 4,7% общего количества жителей, на региональные и местные — 11,8%. Они связывают падение подписки со свертыванием госу­дарственной поддержки печати, что, конечно же, справедливо. Но ясно и то, что пресса перестала удовлетворять первейшие потреб­ности своей потенциальной аудитории и, соответственно, не яв­ляется более необходимым элементом ее образа жизни. «Выпадая» из повседневного бытия социума, журналистика заслуживает на­звания асоциальной.

Сложность анализа проблемы заключается в том, что само слово «асоциальный», безотносительно к журналистике, не получило точного описания в словарях и справочниках. В них встречается понятие «антиобщественный», которое сужает границы предмета нашего внимания. Если приставка «анти-» означает открытое про­тивопоставление или враждебность, то «а-» сигнализирует как об относительно мягком отрицании, так и о полном отсутствии ка­кого-либо качества. Подобно случаю с «анти-», здесь тоже всегда есть нарушение общественных предписаний, но диапазон форм его проявления значительно шире, вместительнее, богаче оттен­ками. Говоря об асоциальности прессы, мы имеем в виду неразви­тость ее общественного содержания, проявляющуюся с различной силой и откровенностью. Подобным образом, говоря об асоциаль­ности журналиста, мы подразумеваем неразвитость его обществен­ного самосознания, которая соответствующим образом предопре­деляет характер его деятельности.

На прикладном уровне индикатором асоциальности служит «отклоняющееся поведение» прессы. Это понятие активно осваива­ется современным правоведением, педагогикой, социологией, и его использование помогает наладить более тесное взаимопонима­ние теории журналистики с другими отраслями обществознания. Несоответствие юридическим и морально-нравственным нормам, аудиторным ожиданиям и эффективным стандартам деятельнос­ти — так проявляется отклонение журналистского поведения от нормы. Добавим в этот ряд игнорирование выводов и рекоменда­ций науки — как «своей», отраслевой, так и всего комплекса со­циально-гуманитарного знания. Речь, конечно, не идет об опере­жающих новациях в СМИ, предугадывающих завтрашние, пока еще слабо осознаваемые самим обществом потребности. Чем даль­ше и демонстративнее пресса уходит от разумной нормы, тем ос­трее ее конфликт с социальным миром и выразителями его на­строений.

История журналистики — и отечественной в том числе — убеж­дает, что противоречия и дискуссии на этой почве неизменно со­провождали прессу. С одной стороны, журналистская практика всег­да давала поводы для критики с позиций общественного интереса. С другой стороны, принципиально недостижимо всеобщее единство суждений о нормальном и аномальном. Классическим примером в обоих этих смыслах служит «Рассуждение об обязанностях журнали­стов...^, сочиненное М. В. Ломоносовым два с половиной века назад. Мыслитель справедливо упрекает журналистов в том, что они, по невежеству, не оказывают благотворного влияния на приращение человеческих знаний, и ссылается на некие «надлежащие грани, определяемые этой задачей». Надо полагать, не все его современ­ники считали нормой для пишущего сословия «строгое и правиль­ное разыскивание истины», а с течением лет и устоявшиеся пред­ставления о «надлежащем» могут разительно меняться.

Один из лидеров европейской социологии, Ю. Хабермас, под­черкивает, что сегодня в области применения норм универсализа­ция уступает место принципу уместности, или соответствия: прежде всего требуется выяснить, какая из признанных норм более всего соответствует данному случаю^. Однако несомненно, что суще­ствует некий предел относительности, за которым отклонение от абсолюта — укоренившихся традиций, стандартов и ожиданий — приобретает общественно опасный характер. Примером тому слу­жат отношения современного мира с прессой. Как отмечает Ю. Хабермас, коммуникационные структуры общественности на­ходятся во власти СМИ, под влиянием которых они до такой сте­пени ориентированы на пассивное, развлекательное поглощение информации, что повседневное сознание стало необратимо фраг­ментарным, взамен былой его целостности.

Иначе говоря, пресса ставит во главу угла не служение обще­ству (в том числе путем приращения знаний), а обслуживание примитивных потребительских инстинктов частных лиц. По форме это может выглядеть как «гуманистическая» реакция на запросы аудитории, по сути же перед нами асоциальная стратегия деятель­ности. Как ни парадоксально, но одновременно это и антижурна­листская стратегия, несущая в себе бациллу депрофессионализа-ции СМИ. В кризисные для себя моменты редакции осознают раз­рушительные следствия нормативно-ценностного релятивизма и спасительность «старомодных» взглядов на общественное назначе­ние прессы. «Известия», выступившие с разоблачением неправед­ных действий властей в г. Ленинске-Кузнецком, неожиданно встре­тили массовое осуждение своей акции со стороны других СМИ. Для коллег-журналистов оказалось привычнее увидеть в публици­стическом расследовании исполнение оплаченного заказа, а не профессионального долга. Ошеломленные «Известия» вынуждены были констатировать, что «поиск истины, главная наша цель, еще вчера объединявшая прессу, ушла на обочину... она явно тонет в войне амбиций и неприязней...»

Многообразные и бесчисленные отклонения журналистики от стремнины общественной жизни, более или менее значительные, поддаются классификации, если рассматривать их как варианты одного феномена — асоциальности. Классификация основана на выделении типа объекта, которому в каждом отдельном случае служит пресса и чьи интересы она вольно или невольно выражает. Эти объекты различаются между собой, но едины в своем проти­востоянии социуму как интегрированному, консенсусному объе­динению людей, имеющему собственные макроинтересы и линии развития. Они как бы замещают социум в качестве первостепенно­го для СМИ объекта.

Частные лица и группы лиц (владельцы, заказчики). В условиях, когда ежедневно вспыхивают скандалы, связанные с возникнове­нием частных «империй» СМИ, когда размежевание между при­ватизированными каналами вещания и обыденной реальностью аудитории стало более чем очевидным, нет необходимости дока­зывать существование и опасность этого направления сервильной деятельности прессы.

Структурные элементы социума. Самым выразительным при­мером этого плана служит подчинение прессы государственному аппарату — в национальном масштабе и на местах. Фонд защиты гласности публикует данные своего мониторинга (систематического слежения) нарушений свободы слова. Эти публикации пест­рят сообщениями об административных указаниях прессе и санк­циях за «нежелательные» публикации в СМИ. Не менее развито тяготение журналистов к обслуживанию иных элит — прежде все­го политических. Особенно явно оно проступает в ходе перманент­ной предвыборной агитации, когда прибыльность политической рекламы затмевает для СМИ подлинные интересы избирателей. В этой связи заслуживает упоминания едва ли не карикатурная расстановка сил: титул «влиятельная газета» (кстати сказать, даю­щий привилегию регулярного цитирования в телевизионных обзо­рах печати) присвоен изданиям с ничтожными подписными ти­ражами. Кабинетная влиятельность есть факт личных отношений между журналистами и узкими элитными кругами, а на массы на­селения она либо не распространяется, либо достигает их околь­ными путями (например, через те же обзоры прессы).

Зарубежные государства и их представители. Многолетняя от-граниченность нашей страны от мирового сообщества спрово­цировала раболепное восприятие прессой чуть ли не любого иностранного авторитета и модели жизнеустройства, с прямо пропорциональным негативизмом по отношению к отечествен­ным традициям. Эта тенденция затронула и журналистское об­разование:

«Американский инспектор, спрашивая русских преподавателей о том, в чем они нуждаются для модернизации своих учебных пла­нов, был удивлен слабым акцентом на оборудование... Без исклю­чения все они подчеркивали потребность в расширении контактов с Западом и особенно с Соединенными Штатами... Примечательно... что русские журналисты и преподаватели журналистики производят впечатление людей, восприимчивых к идеям из Америки», —

подводит итоги своей поездки по России один из западных экс­пертов. Безоглядная вестернизация значительной части СМИ — по содержанию, ценностным ориентациям и методам деятельности — способна нарушить информационную безопасность России, равно как и увеличить разрыв между образом прессы и образом жизни населения.

Редакции СМИ и журналистская корпорация. Характерное для современной цивилизации возрастание технической мощи СМК и (российская специфика) высвобождение прессы из-под офици­ального политического контроля породили иллюзию «ненужнос­ти» аудитории, а вслед за тем — явление самодостаточности жур­налистики. СМИ отражают настроения, вкусы, понимание жиз­ни, свойственные самим журналистам, но не сколько-нибудь многочисленной части населения. Данная тенденция регистриру­ется зарубежными исследователями положения прессы в социо-культурном пространстве. Так, шведские социологи в итоге мно­голетних изысканий пришли к печальному выводу о том, что че­ловечество находится на пути в «постжурналистскую» эру, поскольку средства информации теперь отражают не мир, а самих себя и себе подобных. Разновидностью журналистского эгоизма является анархическое пренебрежение какими-либо вообще уста­новками и ориентирами, в частности правовыми нормами, что обычно отличает людей, случайно приобщившихся к работе в СМИ.

Преодоление асоциальности должно начинаться с ее точного диагностирования как тревожной тенденции в эволюции прессы. Необходимо, далее, заново возвысить понятие профессионально­го журналистского долга как служения прессы обществу. На ны­нешнем этапе развития российской прессы ближайшей задачей стало первоначальное, элементарное по трудоемкости наведение порядка на информационном рынке. Характерно, что Лига журна­листов Санкт-Петербурга и Северо-Западное региональное управ­ление по делам печати были вынуждены призвать руководителей СМИ соблюдать законодательство и «правила игры» в конкурент­ном поле. Подоплека обращения заключается в том, что в погоне за финансовой выгодой редакции систематически прибегают к скрытой рекламе и публикуют многократно завышенные данные о тиражах своих изданий. Если не включаются механизмы честного самоконтроля, властные институты оказываются перед необходи­мостью извне ограничивать функционирование непослушной жур­налистики. В ходе одной только проверки Северо-Западное управ­ление за искажение информации о тиражах применило штрафные санкции к шести газетам и предупредило других нарушителей о еще более строгих и регулярных мерах административного воздей­ствия. Неоднократно из уст чиновников и депутатов звучали пред­ложения о введении запретительного законодательства по отно­шению к деструктивной прессе.

****На протяжении почти пяти десятилетий журналистское сообщество принимает все новые профессионально-этические кодексы4. Эти документы созданы в различных странах, различными международными профессиональными объединениями журналистов, Парламентской Ассамблеей Совета Европы, ЮНЕСКО и т.д.
Во всех документах звучит как понимание прессой своей роли в системе связей с общественностью, так и груза ответственности перед обществом, который ложится на СМИ. Выражается это в постоянно встречающихся словах "обязанность", "долг", "мораль", "этика", "честность", "справедливость", "достоинство", "беспристрастность" и т.п. Каким бы спорным ни был термин "четвертая власть", пресса не без оснований ощущает себя таковой. Достаточно вспомнить Томаса Джефферсона, который сказал однажды, что если бы ему пришлось как гражданину выбирать жизнь с правительством без прессы или жизнь со свободной прессой, но без правительства, он выбрал бы последнее.
Такова потенциальная сила и власть СМИ. И эта власть над умами людей весьма ощутима сегодня. В стабильных западных странах СМИ при всех издержках - это еще и действенный инструмент общественного контроля за деятельностью власти. Именно журналисты обеспечивают прозрачность принимаемых властью решений и качество их исполнения. Публичные политики, чиновники исполнительной власти любого ранга вынуждены считаться с влиятельностью СМИ. Но этот же потенциал прессы несет с собой немало искушений, помешать материализации которых и призваны те самые кодексы, декларации и положения.
С другой стороны, пресса постоянно чувствует угрозу своей свободе. Огромное количество чиновников, коммерческих и некоммерческих, государственных и негосударственных структур жаждут "порегулировать" и "поуправлять" прессой. В ответ активизируются процессы саморегулирования СМИ, в чем проявляется, по словам А. Симонова, инстинкт самосохранения прессы. "Саморегулирование, в том числе и с помощью мирового и отечественного опыта кодификации, - наиболее разумный способ вопреки неразумному способу регулирования"5. Как важный момент отметим, что все кодексы журналистов являются самообязательствами, а не требованиями, предъявляемыми к другим. И это можно считать одним из ярких подтверждений того, что пресса хочет видеть себя частью сообщества граждан. Очень важно поэтому не сводить роль кодекса (имеются в виду приведенные ниже документы) к правилам игры, которые никак не соотнесены со смыслом той деятельности, которую эти правила регулируют, или к технике безопасности, важно не забывать о том, что это - нравственный кодекс.
В своей книге М.И. Шостак, доцент факультета журналистики МГУ, приводит самые распространенные обвинения в адрес журналистов. Они звучат так: искажение фактов, замалчивание фактов, публичное раскрытие моментов "не для печати", вторжение в частную жизнь, присвоение права говорить от имени других6.
Какие же прилагаются усилия, дабы этого избежать либо свести к минимуму?
Одним из первых международных документов, обозначивших стандарты профессионального поведения журналистов, была "Декларация принципов поведения журналистов"7