Методы исследования топонимов

Теоретическая ономастика использует различные методы языкознания: сравнительно-исторический, структурный (формантный и исследования основ), генетический (устанавливает родство собственных имен), ареальный (выявляет ареалы сходных элементов собственных имен), метод ономастической картографии (создание ономастических карт и использование материала карт для ономастических исследований), типологический (устанавливающий изоморфизм в онимии), региональный (исследование ономастики региона), стратиграфический, сопоставительный (сопоставление собственных имен различных языков), этимологический (применяется с ограничением: выявляется только этимон-апеллятив или первичное собственное имя), статистический (подтверждает активность моделей и тенденции их развития).

К рассмотрению методов топонимических исследований обращались многие видные ученые.

Так, например, разработкой формантного метода занимались А. Х. Востоков, А. Орлов, Е. М. Поспелов и другие.

При разговоре о формантном методе необходимо иметь представление о топооснове и топоформанте.

«Топооснова, или основа топонима, – это смысловой компонент географического названия (даже если в данном языке смысл, т.е. связь с именем нарицательным или другим собственным именем, не вполне очевидна). Топоосновы в чистом виде не существуют. Они обязательно дополняются до целых слов, оформляются с помощью вспомогательных элементов, которые принято называть формантами, или топоформантами.

Топоформанты, или топонимические форманты, – это служебные элементы, которые участвуют в построении топонимов [Суперанская 1984: 101].

В 1812 году появляется небольшая статья академика А. Х. Востокова «Задача любителям этимологии», где впервые сформулирована точка зрения на возникновение гидронимов. Он обратил внимание на их одинаковые окончания: –ра, –ма, –га, –ва, –гол (–кол) и т.д. Эти не поддающиеся осмыслению частицы ныне известны как топонимические форманты.

А. Х. Востокова считают родоначальником форматного метода.

В. П. Семенов-Тян-Шанский занимался изучением формантов –ях,–их, –ух, образующих скопление в собственных именах на границе Владимирской и Нижегородской губерний.

Изучение топонимов при помощи формантов сделало большие успехи в ХХ веке. Многие сторонники этого метода считают его очень важным и надежным, так как повторяющиеся элементы в названиях дают серьезную базу для суждения об их однотипности, миграции населения, которое, переходя на новые места, называют их по своим привычным и знакомым моделям, принесенным из старых мест.

Но и здесь исследователи встречаются с определенными трудностями.

А. Орлов в работе «Происхождение названий русских и некоторых западноевропейских рек, городов, племен и местностей» в качестве примера на –ва, где формант считается не славянским, а финно-угорским, приводит имя реки Солова. « Но в примере Солова окончание –ва, видимо, не имеет никакого отношения к финно-угорскому –ва и может быть более логично объяснено из славянских языков. Архаическая краткая форма прилагательного солова может читаться ныне соловая, без окончания –я, что легко раскрывается: соловый – мутный, тусклый, серый» [Мурзаев 1979: 80].

Не всегда языковая принадлежность основы географического названия и его суффиксального оформления совпадают. Очень часто иноязычные топонимы оформляются русскими грамматическими окончаниями и суффиксами. Е. П. Поспелов пишет: «…среди названий с русским суффиксом –ово можно найти и финские (Токсово, Кавголово, Мухтолово), и чувашские (Янтуково, Аблязово), и мордовские (Пичкасово, Пургасово, Мечасово) и многие другие» [Поспелов 1965: 35].

А. И. Попов в книге «Следы времен минувших» обращает внимание на большое количество в окрестностях Ленинграда названий на –ла и –лово. «Все это обозначения родовых поселений. Характерным признаком для обозначения селения, в том числе и в карельском, является формант –ла, (или –ля), стоящий в конце географического названия, тогда как перед этим формантом стоит личное имя живущего здесь (или жившего ранее) человека либо единое родовое прозвище всех обитающих в этом селении жителей.

Отсюда образовалась большая группа из многих десятков наименований населенных пунктов Ленинградской обл. с окончанием уже не –ла, а –лово (иногда –лево): Парголово, Курголово, Юшкелово, Кавголово, Лемболово, Мустолово, Кукколово, Антолово и многие другие (всего таких названий по бласти было более 200). Можно проследить по источникам, как постепенно все большее число подобных названий на –ла приобретало русский формант –во. При этом оказывается, что среди них особенно много названий именно расположенных под Ленинградом сравнительно поздних финских поселений (преимущественно выходцев из Финляндии эвремейсет и савакот), возникших в шведское время, в ХVII веке» [Попов 1981: 140–141].

Э. М. Мурзаев в своей книге «Очерки топонимики» рассматривает московские топонимы. При их исследовании использует формантный метод, выделяя наиболее продуктивные топоформанты.

Г. П. Бондарук, оценивая достижения формантного метода в советский период, писал: «наиболее полно возможности формантного метода в целом проявились в известной работе В. Н. Топорова и О. Н. Трубачева, посвященной лингвистическому анализу всей совокупности гидронимов Верхнего Поднепровья…» [Бондарук 1970: 18]. Речь шла о работе В. Н. Топорова и О. Н. Трубачева «Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья»[М., 1962]. О. Н. Трубачев продолжил исследования по гидронимии Правобережной Украины. В 1968 году вышла его работа «Названия рек Правобережной Украины» [М., 1968], где автор рассматривает не только словообразовательные процессы, но и широко использует этимологический анализ для выяснения происхождения речных имен, их смысла и языковой принадлежности.

Этимологический метод используется практически во всех топонимических исследованиях. Будучи одним из самых древних методов, он сохраняет свое ведущее значение, так как помогает восстановлению исходного, первичного смысла географического названия.

«Многие годы, – пишет Ю. А. Карпенко, – этимология была единственной задачей топонимики. Да и теперь она остается, по-видимому, проблемой номер один и по важности, и, конечно, по трудности…» [Карпенко 1970: 9].

На первый взгляд легко, просто и познавательно раскрывается смысл названий, но нередко простые объяснения таят ошибки, которые возникают в результате переосмысления названия по внешнему созвучию.

Ненадежность этимологического метода становится очевидной, если не учитывать данные истории, если не применять сравнительно-исторические исследования и не опираться на географическую действительность. «Идя от географического объекта к его названию, можно, если это делать не примитивно, уточнить, конкретизировать, а то и открыть этимологию этого названия. В этом и заключается географический критерий этимологизации топонимии» [Карпенко 1970: 11].

Сторонником применения метода исторического анализа является А. И. Попов, который в своих работах «Топонимическое изучение Восточной Европы» [1948], «Географические названия. Введение в топонимику» [1965] показал, что, не зная конкретных исторических условий и источников, вряд ли можно безошибочно говорить о происхождении географических названий.

В. А. Никонов пишет: «Названия никогда не существуют в одиночку, они всегда соотнесены друг с другом. Чтобы выяснить происхождение названия, необходимо, прежде всего, понять, что оно возникло не изолированно, а лишь в определенном ряду других названий. Среди многих признаков географических названий выступает одна общая для всех них главная черта – их сравнительность» [Никонов 1958: 63].

Знание исторических источников крайне важно, особенно тех, в которых содержатся указания на время возникновения того или иного названия или на условия заселения района топонимических исследований. Но источники нередко молчат, когда нужно выяснить вопросы формирования очень древних географических названий, особенно гидронимов.

Картографический метод в топонимических исследованиях позволяет наглядно показать распространение моделей географических названий, географию топонимических суффиксов, ареалы преобладающих языков в современной топонимии, плотность названий или повторяемости топонима на единицу площади, степень изученности. Подробный обзор картографического метода, его возможностей, топонимических карт и атласов сделан Е. П. Поспеловым, который разрабатывал вопросы взаимодействия картографии и топонимики, в работах «О балтийской гипотезе в северорусской топонимике» и «Картографирование как метод исследования субстратной топонимики» [Поспелов 1965, 1967]. Топонимическое картографирование опирается на данные статистики. Статистические подсчеты повторяемости формантов, основ, моделей, их принадлежности к тем или иным языкам позволяют ясно представить топонимию в целом на той или иной территории. Нередко такие элементы сводят в таблицы.

Е. М. Поспелов заинтересовался распространением географических имен, оканчивающихся на –ас, –ус, –ос. Детальный подсчет названий с одними и теми же формантами позволил исследователю составить две карты. На одной показано абсолютное количество топонимов на –ас, –ос, –ус в Центре и Севере РСФСР и Финляндии, на другой – плотность на единицу территории в 10 тыс. км² только на территории РСФСР [Поспелов 1965, 1967].

В. А. Жучкевич составил карту распространения балтийских названий на территории Белоруссии [Жучкевич 1968].

Э. М. Мурзаев считает, что ключом к раскрытию смысла названий является народный географический термин, который сам по себе, или в словосложении, или словосочетании образует собственное имя. Исследователь выделяет еще один метод изучения топонимов по народным терминам [Мурзаев 1979: 22–62].

При изучении топонимов решить все вопросы при помощи только одного метода невозможно, говорить о том, какой первый и самый важный, также очень трудно: каждый, взятый в отдельности, позволяет по-своему подойти к пониманию географического названия со стороны как формы, так и содержания.