Отступать и поворачивать

Если внешний человек уже сокрушен, тогда дух человека совершенно естественно находится в ненарушимом присутствия Божием. Через два года после того, как одному брату пришлось возложить свое упование на Бога, он прочел книгу "Практика присутствия Божьего" брата Лоуренса. После того, как он прочел ее, он весьма огорчился, что он не состоянии, как брат Лоуренс, непрестанно пребывать в присутствии Божием, как бы он того хотел. Вот тогда он начал встречаться с кем-то для того, чтобы молиться часами. Для чего же? Но ведь Библия говорит: "Непрестанно молитесь". Они же изменили это повеление, решив: "Молитесь каждый час!" Вот поэтому они встречались для молитвы с каждым ударом следующего часа.

Они полагали крайние усилия для того, чтобы возвратиться к Богу, потому что они чувствовали, что сами по себе они не в состоянии пребывать в присутствии Божием.

Получилось так, будто они уклонились во время работы, чтобы опять быстро возвратиться к Богу. Или же тогда, когда они что-то изучали, они вдруг прерывали свой труд, чтобы возвратиться к Богу. Если бы они не поступали таким образом, им казалось бы, что они весь день находились вне присутствия Божьего. Они часто проводили половину субботы в молитве и даже весь воскресный день. Несмотря, однако, на то, что так они провели два или три года, они так и не вышли из своего тупика. Возвращаясь к Богу, они радовались присутствием Его, но тот час же теряли Его, как только уходили от Него. В этом вопросе они, разумеется, не одиноки: многие христиане сознают, что они стоят пред лицом того же вопроса.

Может быть, тогда нам следует помышлениями своими пребывать в присутствии Божием? Но как непостоянны наши помышления, так непостоянно было бы и наше присутствие в общении с Богом. Конечно, если мы будем помышлять об этом, тогда мы будем в присутствии Божьем, но если не будем помышлять, тогда у нас не будет этой уверенности. Но это чистейшее безрассудство, потому что Бог присутствует в нашем духе, а не в нашей памяти.

Чтобы решить эту проблему, нам необходимо прежде всего урегулировать вопрос сокрушения нашего внешнего человека. Так как ни наши чувства, ни наши помышления не обладают природой Божией, то они и не могут сочетаться с Ним. Четвертая глава Евангелия от Иоанна изображает нам природу Божию. Бог есть Дух. Единственно дух наш обладает природой Божией, а потому в состоянии соединиться с вечным Богом.

Если мы попытаемся войти в присутствие Божие посредством своих помышлений, то мы сразу же окажемся вне Его, как только перестанем сосредоточиваться на этом предмете. Точно то же случится, если мы попытаемся охватить присутствие Божие своими чувствами, потому что как только перестанут звучать наши чувства, как тот час же исчезнет Его присутствие. Но если мы постоянно счастливы, легко прийти к выводу, что мы постоянно находимся в присутствии Божием. Если же наше счастье встречает свой конец, следовательно, и исчезнет Его присутствие! Мы могли бы рассчитывать на Его присутствие тогда, когда мы печалимся и плачем, но ведь мы не можем проливать слезы в течение всей жизни. Следовательно, как только осушатся наши слезы, так тот час же исчезает и присутствие Божие. И наши помышления, и наши чувства - это человеческие силы. Но всей нашей деловитости должен наступить конец. Если мы хотим сохранить присутствие Божие своей деловитостью, мы лишаемся его тот час же, как только приостановим ее.

Присутствие Божие требует подобия натур. Только внутренний человек обладает природой Божией. Единственно посредством его способно проявляться присутствие Божие. Деловитость внешнего человека способна только препятствовать внутреннему человеку. Поэтому, внешний человек действует не помогающим, а препятствующим образом. Если же внешний человек сокрушен, тогда внутренний наслаждается миром Божиим.

Бог даровал нам наш дух, чтобы посредством его мы могли воспринимать Бога.

Внешний человек всегда настроен на прием внешних вещей, а потому, он лишает нас присутствия Божьего. Конечно, мы не в состоянии упразднить всех внешних вещей, но мы в состоянии воздействовать на своего внешнего человека. Мы, естественно, не способны удержать всего того, что проникает в нас извне; эти миллионы и миллиарды внешних вещей мира вполне находятся вне нашего контроля. Если что-то происходит, наш внешний человек воспринимает это, но в гаком случае мы не можем наслаждаться миром присутствия Божьего. Отсюда легко заключить, что жизнь в присутствии Божием зависит от сокрушения внешнего человека.

Ели наш внешний человек сокрушен по милости Божией, то нас можно охарактеризовать, как следует ниже: вчера мы были полны своеобразия, но сегодня все это уже немыслимо для нас, мы уже не в состоянии вести себя каким-то особым образом. Раньше наши чувства могли очень легко возбуждаться, будь то самое нежное из них - любовь, или самое грубое - гнев. Теперь же, однако, если нас и атакует множество вещей, наш внутренний человек остается неподвижным, присутствие Божие - неомраченным, внутренний же мир - ненарушимым.

Следовательно, ясно, что сокрушение внешнего человека является основной предпосылкой того, чтобы мы могли радоваться присутствию Божию. Брат Лоуренс был занят работой в кухне. Люди кричали громко, требовали разных вещей, которые им были нужны. Несмотря на постоянный грохот ключей и посуды, внутренний человек его оставался совершенно спокойным. Он ощущал присутствие Божие в этом шуме и в этой работе в кухне точно так же, как и в тихой молитве. Почему? Он научился состоять в связи с своим духом и отрекаться от своей души.

Некоторые полагают, что окружение их должно быть свободно от таких отклонений, как грохот ключей, если Господь должен присутствовать. Чем далее они находятся от других людей, тем лучше, как они полагают, чувствуют присутствие Божие. Какое заблуждение? Трудность заключается не в ключах, не в их ближних, а в них самих.

Бог не избавит нас от ключей, но Он может избавить нас от того, как мы реагируем на них! Вот тогда внешний шум уже не будет играть никакой роли, потому что внутренний человек не будет реагировать на него. Так как Господь сокрушил внешнего человека, получается так, как будто мы уже ничего не слышим. Да будет прославлен Бог за то, что у нас может сохраниться самый тонкий слух, но в силу того, что совершила в нас благодать, мы уже в самой ничтожной степени находимся под влиянием того, что атакует внешнего человека. В таких событиях, мы можем точно так же находиться пред Богом, как если бы мы только молились.

Если внешний наш человек сокрушен, тогда у нас нет нужды возвращаться к Богу, потому что мы постоянно в Его присутствии. У тех же, у кого внешний человек еще невредим, так не бывает. Если человек выполнил какое-то поручение, ему необходимо опять возвратиться к Богу, потому что он полагает, что он уклоняется от Бога, Которому он служит. А потому, ему представляется, что лучше всего вообще ничего не делать. Знающим же Бога нет нужды возвращаться к Нему, потому что они не удалялись от Него. Они точно так же наслаждаются присутствием Божиим, как будто они провели в молитве весь день или усиленно занимались своей повседневной работой. Нормальным может быть для нас такой опыт, что мы ощущаем присутствие Божие, когда мы приближаемся к Нему; если же мы чем-то заняты, то, несмотря на наше бодрствование, мы можем испытывать такое чувство, что мы несколько удалились от Него. Возьмем, например, такой случай, когда мы проповедуем Евангелие или пытаемся назидать других. Спустя какое-то мгновение мы испытываем побуждение преклонить колени и молиться. Но у нас все-таки появляется чувство, что прежде необходимо возвратиться к Богу. В каком-то отношении беседа несколько увлекла нас от Бога, а потому нам прежде всего необходимо опять приблизиться к Богу в молитве. Мы как будто потеряли присутствие Божие, а потому

нам необходимо опять возвратить его. Или вот, мы выполняем повседневную работу, может быть, убираем полы. Если после окончания этой работы нам хочется молиться, то опять у нас создается впечатление, будто мы далеко ушли, а потому нам необходимо возвратиться. Что же нам сказать на это? Сокрушение внешнего человека считает лишним такое постоянное возвращение к Богу. Мы точно так же сознаем присутствие Божие, как если бы вели разговор или пребывали в молитве, склонив колени. Повседневность работы не в состоянии увлечь нас от Бога, а потому у нас нет необходимости возвращаться к Нему.

Рассмотрим теперь крайний случай для ясности. Гнев является самым сильным из человеческих волнений. Однако, Библия не запрещает нам гневаться; ведь существует определенный гнев, у которого нет ничего общего с грехом. Вот поэтому написано: "Гневаясь, не согрешайте". Тем не менее, гнев столь силен, что он граничит с грехом. "Любите, только не согрешайте; будьте кротки, только не согрешайте", - таких выражений нет в Слове Божием, потому что любовь и кротость весьма далеки от греха. А вот гнев и грех находятся в непосредственном соседстве.

Может случится, что кто-то из наших братьев совершил тяжелую ошибку, а потому он достоин сурового порицания. Но вот порицать совсем нелегко. Гораздо лучше было бы выразить ему свое сострадание, нежели гнев, потому что при малейшей неосторожности он может превратиться в нечто другое. Совсем не легко гневаться так, как это соответствует воле Божией. Тем не менее тот, кто пережил сокрушение внешнего человека, способен отнестись с необходимой строгостью к другому брату, не испытывая в духе беспокойства, а потому и не прерывая присутствия Божьего. Он пребывает, если даже ему и приходится таким образом общаться с другими, точно так же в Боге, как и в молитве. Поэтому он способен и после того, как он поговорил со своим братом, приступить к молитве, не испытывая необходимости прежде обратиться к Богу. Добавим, что это действительно тяжело, но если наш внешний человек сокрушен, тогда и эти оказывается действительностью.