Дальнейшее получение парафиновых форм с материализованных органов 4 страница

«Г. редактор!
Так как мне недавно случилось присутствовать на нескольких сеансах, на которых гг. Варлей и Крукс пропускали слабый электрический ток через тело мисс Кук в продолжение всего времени, когда она находилась в кабинете, а Кэти вне его, - то некоторые из присутствовавших просили меня сообщить вам о полученных результатах; это послужит, быть может, к опровержению неприличных нападок, коим подвергается хороший и честный медиум. Когда Кэти выступила из кабинета, на ней не было никаких проволок. Покуда она находилась вне его, электрический ток не был прерван, как этому следовало бы быть, если б проволоки были сняты с рук мисс Кук и если б концы снятых проволок не были снова соединены. Но в последнем случае уменьшение электрического о противления немедленно обнаружилось бы на указателе инструмента. Опыты эти доказали, что мисс Кук действительно находилась внутри кабинета в то время, когда Кэти была вне его. Опыты производились частью в квартире г Луксмора, частью в квартире г. Крукса. Письмо это было показано гг. Круксу и Варлею и посылается вам с их согласия.
11, Эти-Мэри-Лейн. 17 марта 1874 года
Уильям Г. Гаррисон».

(См. «Медиум», 1874, с. 187. «Спиритуалист», 1874, т. I, с. 134.)
Но для Гартмана должно быть достаточно и заметки о том же из «Psych. Stud.», если б только он хотел отнестись к делу с должным вниманием. Как будет он отстаивать в данном случае «недостаточность гальванического связывания»? Куда теперь сдвинуты «монеты и мокрая бумага»? Не давши себе труда основательно изучить и понять прекрасные опыты Крукса и Варлея, Гартман третирует этих именитых физиков, как малых детей, затеявших поиграть в науку. Он опровергает их опыты первыми пришедшими в голову объяснениями. Таков легкий метод, приличествующий фельетонисту, потешающему публику в ущерб истине, но не философу, коему истина дорога.
По поводу этих опытов с гальваническим током, я должен упомянуть здесь еще об одном методе исследования телесности материализации а, стало быть, и доказательства ее реально-объективного характера. Этот метод был также предложен Варлеем Круксу, который и приложил его к делу. Остается только сожалеть, что мы имеем о нем лишь несколько следующих слов Гаррисона:
«Противоположные полюсы батареи соединяются с двумя сосудами, наполненными ртутью, а затем гальванометр и медиум вводятся в ток; когда Кэти Кинг опустила свои пальцы в эти сосуды со ртутью, то электрическое сопротивление не уменьшилось и ток нисколько не усилился; но, когда мисс Кук вышла из кабинета и опустила свои пальцы в ртуть, это произвело сильное отклонив гальванометрического указателя. Кэти Кинг представляла в пять раз более сопротивления протеканию электрического тока, чем мисс Кук» («Спиритуалист» 1876, т. I, с. 176). Из этого опыта мы можем, следовательно, заключить, что электрическая проводимость человеческого тела в пять раз больше, чем проводимость человеческого тела материализованного.
По поводу упомянутых опытов Варлея и Крукса и их критики г. Гартманом я должен сделать здесь небольшое отступление и прибавить несколько страничек к изданным мною давно тому назад «Разоблачениям»³.
Дело в том, что подобный опыт заключения медиума в гальванический ток был произведен здесь профессором Вагнером в 1875 году с медиумом Бредифом и описан им в его статье «Медиумизм», напечатанной в «Русском Вестнике», в 1875 году. В «Материалах для суждения о спиритизме», -изданных профессором Менделеевым, этот опыт критикуется г. Боргманом, а вместе с сим критикуются и опыты Крукса в этом роде, но столь невежественно, что невозможно, при представляющемся случае, умолчать. Если не ошибаюсь, г. Боргман - физик; но так как дело касается спиритизма, то он и позволяет себе говорить всякий вздор, в полной уверенности, что никто из собратьев не подымет на него руки, чтоб обличить его в невежестве. В моих «Разоблачениях» я не коснулся этой части «Материалов» потому, что она не имела прямого отношения к разоблачившимся мною действиям комиссии. Но здесь, кстати, после критики философа, разоблачить критику физика, которая окажется такого же достоинства. Чтобы не быть голословным, я должен войти в некоторые подробности и цитировать доподлинно. Вот, прежде всего слова г. Боргмана:
«В опытах г. Крукса особенно неубедителен этот способ. Крукс прилагает этот способ при явлениях материализации, в присутствии одного медиума, какой-то девицы, т.е. при появлении в присутствии ее, конечно, в темноте, человеческой фигуры. Медиум этот был не спящий, как Бредиф, не засыпал во время «транса», во время совершения медиумических явлений, а потому г. Крукс не считал нужным даже прибинтовывать рукоятки к рукам медиума, он просто давал ему держать их. Далее он ни слова не сообщает о том, чтобы проволоки, идущие от рукоятки к батарее и гальванометру, были неподвижно прикреплены к бокам кресла, на котором должен был сидеть медиум, и тем самым рукоятки сделаны были бы мало свободными; по всей вероятности, и не было сделано этого закрепления. Таким образом, медиум совершенно свободно мог переложить рукоятки из руки в рот, освободить таким манером одну руку, слазить в карман, заменить затем свое тело шнурком или чем-нибудь другим и иметь тогда возможность «материализоваться» в образе загробного «духа». Зачем служило определение сопротивления тела медиума в опытах г. Крукса - понять мудрено... Кто же мешает медиуму, если только он понимает в чем дело а понять это не хитро... заранее подыскать шнурок, которого сопротивление приблизительно равнялось бы сопротивлению тела?.. Вот почему способ г. Крукса я счел за вполне неубедительный» («Материалы», с. 240-241).
Прежде всего видно, что сам г. Боргман не знает, о чем он говорит. Из того, что «медиум был не спящий», надо предположить, что речь идет об опыте Крукса с г-жою Фай; между тем г. Боргман говорит, что этот медиум -«какая-то девица»; очевидно, он слышал что-то про девицу Кук и перепутал.
Далее г. Боргман говорит, что способ этот прилагался Круксом «при явлениях материализации»; но этот способ был приложен к таким явлениям и описан Варлеем, а не Круксом, и медиумом для таких явлений была мисс Кук, а не г-жа Фай, и к тому же медиумом спящим. Полная путаница. Об опытах Варлея было сказано мною выше.
Единственное же описание опытов подобного рода, принадлежащее Круксу, относится к его опытам с г-жою Фай, со специальною целью наблюдения движений неодушевленных предметов, а не материализации.
Тут же г. Боргман говорит, что такой способ употреблялся Круксом «при появлении в присутствии медиума-девицы, конечно, в темноте человеческой фигуры». Но темноты не было ни при опытах с мисс Кук, ни при опытах с г-жою Фай.
Теперь вникнем в опыт по существу. Скажу для пояснения, что он происходил на квартире Крукса; его библиотека служила темным помещением для медиума Mrs. Fay; рядом, в его лаборатории, помещались все присутствовавшие при опыте. Дверь между лабораторией и библиотекой была заменена драпировкой. Гальванический снаряд с указателем помещался в лаборатории, у стены, отделявшей лабораторию от библиотеки, и сквозь эту стену были пропущены в библиотеку концы двух коротких толстых проволок и припаяны к двум медным, обтянутым полотном рукояткам со стороны библиотеки, где г-жа Фай и должна была помочить свои руки в соленую воду и затем уже взяться за рукоятки; при этом я всегда находил, что, благодаря большой поверхности, соприкасающейся с руками, величина отклонения была очень постоянна. Когда она схватывала рукоятки, точная величина отклонения, вызванная сопротивлением ее тела, указывалась гальванометром; если бы она соединила рукоятки вместе, то отклонение было бы так велико, что световой указатель стремительно соскочил бы со шкалы; если бы она на мгновение отняла руку от рукоятки, световой луч упал бы на нуль; если бы она стала пробовать заменять свое тело чем-нибудь соединяющим обе рукоятки, то всякое движение ее рук во время такой попытки вызвало бы большие колебания светового указателя, которые немедленно выдали бы ее, после чего возможность восстановить прежнее отклонение была бы бесконечно мала.
«На сеансе, происходившем 19 февраля 1875 года, приглашенные мною знакомые осмотрели устройство, при этом двое из них, весьма известные члены Королевского Общества, пробовали, что возможно было сделать посредством соединения обеих рукояток смоченным платком. После многих старательных приспособлений, причем они каждый раз должны были спрашивать меня о величине отклонения на гальванометре, им удалось наконец получить сопротивление, равное сопротивлению человеческого тела; не достичь этого было невозможно без сообщения указаний, получаемых на гальванометре в другой комнате, и кроме того, во все время сильные колебания светового луча показывали, что по ту сторону пытались заменить данное сопротивление каким-нибудь другим способом. И наконец, чтобы устранить и этот едва ли возможный источник ошибки, медные рукоятки были прибиты настолько далеко одна от другой, что приятели мои выразили свое полное убеждение, что повторение подобных попыток с платком невозможно... Рукоятки были прибиты так, что г-жа Фай не могла бы двинуть их хотя бы на один дюйм, ни направо, ни налево.
Тогда попросили г-жу Фай войти в библиотеку; она села на стул против рукояток, и горевший в библиотеке газ был потушен, за исключением одного рожка, пущенного низко. Мы попросили ее смочить свои руки в соляном растворе и взяться за рукоятки. Она сделала это, и тотчас получилось на шкале гальванометра отклонение, равнявшееся сопротивлению ее тела; мы тогда вышли из библиотеки и вошли в лабораторию, которая была настолько освещена газом, что мы могли все видеть отчетливо» («Спиритуалист», 1875, т. I, с. 126-127).
Сеанс продолжался всего десять минут. Колебания гальванометра за это время были самые ничтожные, между 208 и 215°. Тотчас после начала сеанса показалась из-за занавески рука, в трех футах от рукоятки, и стала подавать присутствующим, каждому по его специальности, книги с полок библиотеки, а также и разные другие вещи, сходившиеся на таком расстоянии от г-жи Фай, что она никоим образом не могла достать их с своего места. Об остальном я умалчиваю, так как речь теперь не о явлениях, а об критике г. Боргмана. Интересующиеся могут та подробное описание подобного же сеанса у г. Крукса, только не им самим написанное, в «Ребусе» (1887, № 48).
Теперь обратимся к г. Боргману. Не краснеет ли он за свою критику? Где его «медиум-девица», где его «явления материализации», где его «темнота», где его «неприкрепленные рукоятки», где его «кресло», к бокам которого проволоки должно было прикрепить»? Каким образом его медиум «совершенно свободно переложит рукоятку из руки в рот и слазит в карман, и стрелка на гальванометре не отклонится»? И каким образом его медиум, с таким же удивительным результатом, заменит свое тело шнурком, не зная, что показывает гальванометр? Где та физическая лаборатория, где его медиум-девица могла научиться «понимать в чем дело» и при помощи такого же гальванического снаряда упражняться в приспособлении своего шнурка? Видно, однако, «дело» не так просто, если г. Боргман, присяжный физик, иронически восклицает: «Зачем служило определение сопротивления тела медиума в опытах Крукса - понять мудрено. Неужели такое определение представляет собою какой-нибудь контроль!»
Из сказанного одно, несомненно, ясно и верно, это - что г. Боргман даже не читал сделанного Круксом описания своего опыта. Слышал кое-что и пустился критиковать, и с какой надменностью и самоуверенностью! Где же это видано в науке, представителем которой г. Боргман себя, вероятно, почитает? Да он и не посмел бы этого сделать, если б дело не касалось спиритизма и статья его не предназначалась для «Материалов», которых ни один человек науки и не читает.
Среди всякого вздора и вранья, которые мне пришлось «разоблачать» в этих «Материалах», статья г. Бор-гмана является перлом первой величины; и вот только теперь, спустя 15 лет, мне довелось вставить его в подобающую оправу.

Покончив с этим, возвратимся к критике Гартмана, к его второму обвинению против Крукса. Оно состоит в том, что Крукс не сумел «различить образование отдельной фигуры от трансфигурации» и что он не принял в расчет «влияния внушенных галлюцинаций при явлении воображаемой фигуры» (с. 212). Посмотрим теперь на аргументацию и на метод г. Крукса. Чтобы признать отдельность фигуры Кэти Кинг, он прежде всего устанавливает в принципе необходимость абсолютного доказательства; это доказательство должно состоять в том факте, чтобы медиум и материализованная фигура были видимы одновременно. Вот собственные слова Крукса:
«Между всеми аргументами, приводимыми с обеих сторон относительно медиумизма мисс Кук, я вижу очень мало фактов, засвидетельствованных таким образом, чтобы непредубежденный читатель мог сказать, - вот наконец абсолютное доказательство; никто не заявил положительно, основываясь на свидетельстве своих собственных чувств, что в то время, когда фигура, называющая себя Кэти, видима в комнате, - тело мисс Кук находится или не находится в кабинете. Мне кажется, что весь вопрос сводится к этой простой альтернативе: пусть будет доказано, что то либо другое - факт, и все прочие побочные вопросы могут быть пока отложены; но доказательство должно быть абсолютным, не основанным на умозаключениях или на предполагаемой целости печати, узлов и завязов» («Psych. St.», 1874, S. 290).
Кажется трудно усмотреть в принципиальной постановке этого доказательства недостаток критической осмотрительности со стороны Крукса и заключить, что он не принял необходимых мер предосторожности, чтобы убедиться, что он не имел дела лишь с трансфигурацией медиума. Требуемое им абсолютное доказательство направлено именно против этой возможности.
Два месяца спустя г. Крукс нам сообщает:
«Я очень рад заявить, что я наконец получил то абсолютное доказательство, которое я требовал в предшествующем письме своем». И вот каким образом он описывает это доказательство.

«Кэти сказала, что она надеется теперь быть в состоянии показать себя вместе с мисс Кук. Я должен был потушить газ и войти с моей фосфорной лампой в комнату употребляемую ныне вместо кабинета. Так я и сделал, попросив наперед одного приятеля, искусного стенографа записывать все, что я буду говорить, находясь в кабинете, понимая всю важность первых впечатлений и не желая доверяться одной памяти. Эти заметки теперь передо мною
«Я осторожно вошел в комнату, в ней было темно, и я ощупью нашел мисс Кук, лежавшую на полу. Став на колени, я впустил воздух в лампу и при ее свете увидал молодую девушку, одетую в черный бархат, как и до сеанса, и, по-видимому, совершенно бесчувственную; она не двинулась, когда я взял ее за руку и поднес свет вплоть к ее лицу, но продолжала спокойно дышать. Приподняв лампу, я оглянулся и увидал Кэти, стоявшую как раз позади мисс Кук. Она была одета в белое широкое платье, как мы видели ее перед этим во все продолжение сеанса. Держа одну из рук мисс Кук в своей и все еще на коленях, я опускал и подымал лампу так, чтобы осветить всю фигуру Кэти и чтобы вполне убедиться, что я действительно смотрю на ту самую Кэти, которую за несколько минут перед этим держал в своих объятиях, а не фантазм расстроенного мозга. Она не говорила, но кивала головой и приветливо улыбалась. В три приема принимался я тщательно осматривать мисс Кук, лежавшую передо мной, чтобы быть уверенным, что рука, которую я держал, была рука живой женщины, и три отдельных раза я обращал свет лампы на Кэти и рассматривал ее с упорным вниманием, покуда не осталось во мне ни малейшего сомнения в ее объективной реальности. Наконец мисс Кук сделала легкое движение, и Кэти тотчас подала мне знак, чтобы я ушел. Я отошел в другую сторону комнаты и тогда перестал видеть Кэти, но не вышел из комнаты, покуда мисс Кук не проснулась и двое бывших на сеансе не вошли с огнем» («Psych. St.», 1874, S. 388-389).
Так как все, выходящее из-под пера г. Крукса, драгоценно для этого вопроса, то я приведу здесь дополнительное свидетельство к этому абсолютному доказательству, находящееся в письме г. Крукса к г. Пеннелю в ответ на его сомнения, и приведенное последним в письме своем, напечатанном в «Спиритуалисте», 1874, т. I, с. 179, откуда мы его и заимствуем.
Вот это письмо:
«Во время этого опыта я слишком хорошо сознавал все его значение, чтобы пренебречь каким-то бы то ни было доказательством, представлявшимся мне необходимым для его полноты. Так как я все время держал одну из рук мисс Кук, стоя возле нее на коленях, поднося лампу вплоть к ее лицу и наблюдая за ее дыханием, то я имею достаточное основание для убеждения в том, что я не был обманут манекеном или сброшенным платьем. Что касается самоличности Кэти, то я имею такое же положительное убеждение. Рост, фигура, черты, сложение, платье, приветливая улыбка - все это было то же самое, что я часто видал и прежде; а так как мне не раз случалось в продолжение нескольких месяцев стоять на расстоянии нескольких дюймов от ее лица, при хорошем освещении, то внешность Кэти мне столько же знакома, как и внешность мисс Кук».
В третьей статье г. Крукса, напечатанной в «Psych. St.» (1875, S. 19), он между прочим говорит: «С некоторого времени Кэти дала мне позволение делать все, что я найду желательным - трогать ее, входить и выходить из кабинета, когда мне вздумается, и я часто входил в кабинет вслед за ней, иногда видел ее и медиума вместе, но большею частью я находил только медиума, лежавшего на полу в трансе, а Кэти в своем белом одеянии моментально исчезала».
Итак, ясно как день, что в этих опытах г. Крукса не можem быть и речи о трансфигурации медиума. Тем не менее г. Гартман утверждает с величайшей уверенностью, что Крукс не умел «различать образование отдельной фигуры от трансфигурации», т.е. что Крукс принимал Кэти Кинг за «отдельную фигуру», когда это было не что иное, как трансфигурация мисс Кук! Странное утверждение, когда обе фигуры налицо!
Точно так же ясно, что вышеупомянутые опыты Kpv-кса Гартман должен был, в силу своих собственных теорий, объяснить не иначе как только посредством галлюцинации. И замечательно, что по какой-то неизвиняемой логике Гартман именно Круксу нигде не приписывает галлюцинации; по Гартману, именно трансфигурация медиума и была в основе всех явлений, которые Крукс принимал за материализацию. Но причина этой логики, бессознательной, быть может, отгадывается: г. Гартман ведь знал, что ему придется иметь дело и с фотографиями г. Крукса. Что вчера было еще галлюцинацией, завтра могло сделаться фотографией, с которой надо будет считаться.
Теперь возвратимся к нашему предмету, т.е. к доказательствам материализации посредством фотографии, снятой в то время, когда медиум и материализованная фигура па виду. Г. Крукс, верный своему принципу «абсолютного доказательства», снял несколько фотографий Кэти именно при этих условиях. Я приведу здесь в его собственных словах существенную часть этих опытов:
«В продолжение всей последней недели перед своим окончательным исчезновением Кэти давала сеансы у меня на дому почти каждый вечер, чтобы доставить мне возможность сфотографировать ее при искусственном освещении. Пять полных фотографических снарядов были изготовлены для этой цели... так, чтобы не могло быть никакой помехи во время фотографирования, исполняемого мною самим с помощью ассистента.
Моя библиотека служила темным кабинетом. Дверь из нее отворяется в лабораторию; вместо одной ее половинки, снятой с петель, была повешена занавеска, чтобы Кэти могла свободно входить и выходить из кабинета. Наши знакомые, присутствовавшие на сеансах, помещались в лаборатории против занавески, а камеры находились несколько позади них, готовые фотографировать Кэти, когда она выйдет из кабинета, а также фотографировать и все находившееся внутри его, когда занавеска будет для этой цели отдернута. Каждый вечер было от трех до четырех выставок в пяти камерах, так что на каждом сеансе получалось до пятнадцати различных фотографий; некоторые из них были испорчены при проявлении, а другие - при регулировании количества света. Всего я имею сорок четыре негатива - некоторые плохи, другие посредственны, а третьи превосходны.
Входя в кабинет, мисс Кук обыкновенно ложилась на пол, клала голову на подушку и скоро впадала в транс. Во время фотографических сеансов Кэти окутывала голову своего медиума шалью, чтобы свет не падал на ее лицо. Мне часто случалось отдергивать занавеску с одного бока, когда Кэти стояла возле нее, и нередко все семь или восемь человек, находившиеся в лаборатории, видели мисс Кук и Кэти одновременно, при полном блеске электрического света. Правда, в этих случаях мы не видали лица медиума, закрытого шалью, но видели его руки и ноги; видели, как мисс Кук беспокойно шевелилась под влиянием сильнейшего света, и слышали, как она иногда стонала. Я имею одну фотографию обеих вместе, но сидящая Кэти закрывает собою голову мисс Кук» («Psych. St.», 1885, S. 19-21).
Итак, вот «абсолютное доказательство», требуемое Круксом, получено им и фотографическим путем: оно оправдало и подтвердило то «абсолютное доказательство», которое он уже получил путем свидетельства внешних чувств. Вот каким образом г. Крукс, экспериментируя с мисс Кук, не отличал между отдельною материализованною фигурою и трансфигурацией медиума!
Но что же говорит г. Гартман об этих фотографиях Крукса? Очень просто: он утверждает с большим апломбом, что тут был фотографирован сам медиум, нисколько не давая себе труда объяснить - кого же видели позади занавески в то время, как фигура находилась снаружи и была фотографирована? А между тем он легко мог бы ответить: это была обратная галлюцинация! В данном случае фотографированная фигура - это трансфигурованный медиум, а фигура, которую видели за занавеской лежащею на полу и принимали за медиума, - это галлюцинация, наведенная медиумом на присутствующих. Таким образом, критический метод, здесь употребленный был бы следующий: когда пет речи о фотографии и когда видят медиума и фигуру, то эта фигура - галлюцинация; по когда речь идет о фотографии и когда видят медиума и фотографируемую фигуру, то галлюцинацией становится медиум.
Г. Гартману следовало бы пояснить, признает ли он подобный метод, но он об этом умалчивает.
И это еще не все: возникает другое затруднение. Г. Крукс указывает нам на различие, им констатированное, между мисс Кук и Кэти: «Рост Кэти меняется; у себя я видел ее на шесть дюймов выше мисс Кук. Вчера вечером, с босыми ногами, она была на четыре с половиною дюйма выше мисс Кук; шея Кэти была обнажена; кожа ее была совершенно гладкая на вид и ощупь, между тем как на шее мисс Кук большой рубец, который ясно виден и ощущаем. Уши Кэти не проняты, между тем как мисс Кук обыкновенно носит серьги. Волоса у Кэти белокурые, а у мисс Кук темно-русые. Пальцы Кэти значительно длиннее, чем у мисс Кук, и лицо ее гораздо больше» («Psych. St.», 1874, S. 389).
На это г. Гартман дает нам категорическое объяснение: «Пока дело идет о незначительных уклонениях от вида самого медиума (как, напр., в наблюдениях Крукса), то появление самого медиума, очевидно, составляет способ, облегчающий передачу галлюцинаций» (с. 120).
В какой мере выражение «незначительное уклонение» приложимо здесь - это мы пока оставим в стороне; факт тот, что, по Гартману, эти уклонения суть галлюцинации, наведенные медиумом на свою собственную личность. Г. Гартман, очевидно, забывает, что в числе этих «уклонений» разница в цвете волос была констатирована Круксом материальным и пребывающим способом, во его слова: «Русые волосы мисс Кук настолько темны, что кажутся черными, а лежащий предо мной локон Кэти - золотисто-русый; с ее позволения, я сам его отрезал от ее роскошных кос, добравшись сперва до самых корней волос и убедившись, что они действительно тут росли» («Psych. St.», 1875, S. 22).
Это стоит фотографии! Гартман старается в одном месте ослабить подобный факт, закидывая такую фразу: «Относительно прядей волос следует принять во внимание, что волоса на голове могут заметно отличаться цветом и оттенком, смотря по месту своего нахождения» (с. 112). Но здесь идет речь об общем цвете волос Кэти, заметно отличавшихся от волос медиума, и срезанная прядь являлась только пребывающим образцом цвета этих волос. По Гартману же, выходит, что Крукс срезал эту прядь с головы медиума, не заметив значительной разницы в цвете как раз этой пряди волос! Или, быть может, галлюцинация была направлена именно против этой пряди подобно тому, как и против ушей, пальцев или рубца!
Г. Гартман забывает также, что к числу этих «уклонений» относится и рост, который был определен измерением. Разница от 4 1/2 до 6 дюймов не безделица, легко вводящая в заблуждение; или это измерение было взято в состоянии галлюцинаторном? Но вот затруднение: г. Крукс констатировал это «уклонение» весьма оригинальным и доказательным способом - фотографией. Вот его слова:
«Одна из самых интересных фотографий та, где я стою рядом с Кэти. Она босая стояла на полу на определенном месте. После сеанса мисс Кук оделась как Кэти, и я поставил ее и себя точь-в-точь в ту же позу, и нас сфотографировали теми же камерами, поставленными совершенно так же и при том же освещении. Если эти обе фотографии наложить одну на другую, то мои оба изображения вполне совпадают относительно роста и прочего, но Кэти на полголовы выше мисс Кук и выглядит в сравнении с нею женщиной большого роста. Что касается до ее лица, то оно по ширине своей на многих фотографиях существенно отличается от лица медиума; фотографии же указывают и на некоторые другие различия между ними» («Psych St.», 1875, S. 21-22). - См. эту фотографию в книге г. Петрова «Медиумические материализации».
Полголовы - этого «уклонения», кажется, за глаза достаточно, чтобы служить доказательством, что в данном случае не было «передачи галлюцинации» (с. 120). Но что же говорит г. Гартман об этой фотографии Крукса? Очень просто: он повторяет все одно и то же, что был фотографирован не кто иной, как сам медиум. Вот его вердикт в подлинных словах:
«Верно то, что если допустить у медиумов способность проницать сквозь вещество, то нужно не материальное запирание медиума, а совсем другие средства, чтобы доказать нетождественность медиума с явлением... Все те случаи, где допущение нетождественности медиума и явления основывается только на том, что медиум был материально заперт, должны быть отброшены как недоказательные, и все сделанное явлением должно быть в таких случаях приписано самому медиуму. Сюда относятся, напр., случаи, когда явление отрезает прядь и раздает их, прохаживается с зрителями и ведет с ними разговор, или позволяет себя фотографировать» («Psych. St.», 1875, S. 19, 20, 22; «Спиритизм», с. 8, 111-112).
Сделанные здесь Гартманом ссылки на «Psychische Studien», как видно, относятся именно до вышеприведенных мною опытов Крукса. Но разве тут была речь о «запирании медиума»? Разве доказательство нетождественности медиума с явлением основывается здесь на том, что медиум был «материально заперт»? Разве эта нетождественность не доказана здесь именно «другими средствами»? («Спиритизм», с. 111-112.)
Итак, вот то внимание, которым Гартман почтил опыты Крукса, относящиеся к материализации и справедливо считающиеся у спиритов наиболее авторитетными. Нас, весьма естественно, всего более интересовало, каким образом философ-мыслитель, подобный Гартману, отнесется к этим опытам. Мы имели твердую уверенность, что решающие опыты (связывание гальваническим током и фотографирование) будут подвергнуты тщательной, добросовестной оценке; и когда Гартман, еще не приступая к делу, уже обвинил Крукса в недостатке «критической обдуманности» (с. 22), мы, естественно, рассчитывали, что Гартман представит нам в подробности те доводы, на основании которых методы Крукса не отвечают в его глазах требуемой от «научного исследователя осмотрительности». Вместо того мы нашли только там и сям десятка два строк общих произвольных утверждений в прямом противоречии с самими фактами. Таким образом, читатель, не давший себе труда сличить слова Гартмана с подлинными словами Крукса, составил бы себе совершенно ложное понятие о значении методов, употребленных сим последним в исследовании явлений, в высшей степени невероятных и требующих поистине величайшей осмотрительности со стороны человека науки, уважающего себя и хорошо понимающего, чему он подвергает свою репутацию, публично заявляя о существовании подобных явлений. Когда философ, как Гартман, обвиняет первоклассного физика, каким бесспорно считается Крукс, в том, что он «не сохранил той степени критической обдуманности, которую можно ожидать от научного исследователя» (с. 22), - он обязан прежде всего доказать, что он сам сохранил эту степень критической обдуманности, первое условие которой - основательно понять и ясно изложить то, что критикует. К моему великому сожалению, я вынужден признать, что образ действий Гартмана относительно Крукса нельзя назвать добросовестным и что обвинение в «недостатке критической обдуманности» падает всецело на голову самого Гартмана!
Где искать причину такого странного отношения с его стороны? Гартман обвиняет спиритуалистов в том, что они «руководятся в своих исследованиях не научным интересом, а только интересом сердца» (с. 25). Они могут утешиться: не одни они поддаются обольстительному влиянию этих интересов.
Но мы еще не кончили с ошибочными утверждениями Гартмана о фотографиях Крукса, хотя Гартман и имеет осторожность не называть его. Вот что он говорит:
«На деле все произведенные по сие время фотографические опыты над различными видимыми зрителям явлениями говорят против объективности последних: во всех опытах, доселе описанных, результаты оказываются отрицательными, кроме тех случаев, когда был снимаем фотографически сам медиум. В последних случаях изображение далеко не так ясно, чтобы можно было решить, удалось ли снять фотографически, кроме медиума, и ту иллюзию, которая его облекает; другими словами - полученная фотография изображает ли действительно фантом или только одного заключенного в нем медиума» (с. 122).
О чем говорит здесь г. Гартман? Все это место темно. Что надо понимать под всеми произведенными фотографическими опытами, результаты которых оказались отрицательными! И о каких случаях он говорит, составляющих исключение? Зачем он не указывает источника, на котором основывает свои утверждения? Но так как Гартман, судя по источникам, которыми он пользовался и им цитируемым в его сочинении, не мог иметь в виду никаких иных «фотографических опытов над видимыми зрителям явлениями», кроме приведенных мною в «Psych. St.», где помещены только фотографические опыты Крукса, то ясно, что вышеупомянутая цитата может относиться только к этим фотографиям; тем более что вслед за сим он говорит о фотографии Крукса, «где медиум виден одновременно с призраком» (с. 122). Из этого следует, что в указанной цитате слова: «во всех произведенных доселе фотографических опытах» над видимыми зрителям явлениями... результаты отрицательными» - не имеют никакого смысла, ни к чему не относятся. Таких «отрицательных результатов» не существует.
Точно так же трудно понять вторую половину этого самого изречения, где Гартман утверждает, что в тех случаях, где результаты не оказались отрицательными, «где был снят фотографически сам медиум, изображения далеко не так ясны, чтобы можно было решить, удалось ли снять фотографически, кроме медиума, и ту иллюзию, которая его облекает». Что надо понимать под иллюзией, облекающей медиума? Судя по с. 113, 129, надо полагать, что это - «белые вуали и ткани» и «галлюцинаторная часть платья», с помощью которых медиум наводит желаемую иллюзию. На чем же основывается Гартман, говоря, что на этих фотографиях не видно «той иллюзии, которая облекает медиума»? Какие фотографии он видел? О каких фотографиях говорит он? Ему бы следовало пояснить это. Фотографии материализованных фигур немногочисленны, и считают их единицами, и я не знаю таких, к которым слова Гартмана могли бы относиться. Я могу засвидетельствовать, что на всех этих фотографиях, включая сюда и фотографии Крукса, полученные мною в числе трех от него самого, «облекающая иллюзия», о которой говорит Гартман, отлично сфотографирована и что, следовательно, «полученная фотография действительно изображает» то, что Гартман называет «фантомом».
Закончу эту рубрику рассказом о моем личном знакомстве с Кэти, о котором в недавно вышедшей книжке «Медиумические материализации» только вкратце упомянуто на с. 103. Это было в 1873 году. В то время Крукс уже приступил к исследованию медиумических явлений и обнародовал те статьи свои, которые помещены в моем сборнике «Спиритуализм и наука», изданном в 1872 году. Но в материализацию он еще не верил и говорил, что поверит только тогда, когда увидит одновременно и медиума и фигуру, - чего, как мы и теперь знаем, он и достиг. Если не ошибаюсь, Кэти Кинг была первою материализовавшеюся фигурою во весь рост, и результат этот только что был добыт в 1873 году в частном, семейном кружке г. Кука. Находясь в тот год за границей, я приехал нарочно в Лондон, чтобы собственными глазами взглянуть на это единственное в то время явление. Познакомившись с семейством м-ра Кука, я был любезно приглашен на сеанс, имевший быть 10/22 октября. Сеанс происходил в маленькой комнате, служившей столовой; в углу, образуемом выступом камина, была повешена ходившая на кольцах занавеска, за которой на низком стульчике уселась мисс Кук; сеансом заправлял г. Луксмор, принимавший в развитии медиумизма мисс Кук с самого начала особенное участие. Он потребовал, чтобы я хорошенько осмотрел все помещение и наблюдал, каким образом он будет связывать медиума, - так как, во избежание возможных подозрений, считал необходимым иметь эту гарантию. Каждую руку медиума у запястья он обвязал белою тесьмою довольно туго, узлы припечатал; затем обе руки связал теми же тесьмами вместе за спиною медиума и припечатал их; длинный конец тесьмы пропустил сквозь скобку, привинченную к полу у стула, на котором уселся медиум, и затем, пропустив ее под занавеской в комнату, привязал к столу, у которого он и сел. Таким образом, медиум не мог бы встать, не потянув тесьмы. Комнатка освещалась лампочкой, поставленной за книгой. Не прошло четверти часа, как занавеска со стороны камина отдернулась на пол-аршина; тут стояла во весь рост человеческая фигура в белом одеянии, с открытым лицом, но головою, также укутанною чем-то белым; одеяние всего более походило на сорочку, из широких рукавов которой виднелись голые руки, - то была Кэти. В правой руке своей она что-то держала; шепотом подозвала г. Луксмора и вручила ему эту вещь для передачи мне - это оказалась баночка с вареньем. Общий смех! Как видно, наше знакомство нельзя назвать мистическим. «Откуда эта баночка?» - полюбопытствовал я узнать. «Из кухни», - был ответ Кэти. Объяснение, как видно, было также весьма прозаическое. Хотя я сидел прямо против Кэти и всего в пяти шагах от нее, но по близорукости, а отчасти полутьме не мог ясно видеть черты лица ее. Она вообще казалась полнее и выше медиума, хотя ноги были босые; лицо и руки также казались больше, что впоследствии и подтвердилось из наблюдений Крукса. Все время она болтала с членами кружка как бы вполголоса, шепотом. Неоднократно она повторяла: «Ставьте мне вопросы - толковые вопросы». Я спросил ее: «Нельзя ли отрезать мне кусочек того одеяния, в котором она находится?» Она ответила, что в этот раз не может, но что это было уже сделано для других. Тогда я спросил, не может ли она сама показать мне своего медиума? Она ответила: «Да, подойдите поскорее и посмотрите». Я тотчас же был у занавески, от которой сидел в пяти шагах, и отдернул ее - белая фигура исчезла, предо мной был темный угол и темная фигура сидящего на стульчике медиума: он был одет в черное шелковое платье, а потому был виден не очень отчетливо. Только что я сел на свое место, как из-за занавески выглянула опять белая фигура Кэти и спросила меня: «Хорошо ли вы видели?» Я ответил, что не совсем. «Так возьмите лампу и смотрите скорее», - возразила Кэти. В одно мгновение я был уже с лампой за занавеской - от Кэти не оставалось и следа; предо мной был только сидевший медиум, в глубоком трансе, с завязанными за спиною руками... Едва я сел, Кэти опять выглянула из-за занавески. Между тем свет, упавший на спящего медиума, произвел <