Отношения между церковной и великокняжеской властью во второй половине XV- нач. XVI вв

Время правления великих князей Иоанна III и его сына Василия III характеризуется активным формированием новой идеологии московской великокняжеской власти. В конечном итоге процесс этот завершается созданием классической формулы «Москва – III Рим», принятием царского титула Иоанном Грозным, а несколько позднее – и возведением РЦ на степень Патриаршества. Это стало дальнейшим развитием византийской теократической логики: где Царь, там и Патриарх. Показательно, что в поставлении первого Московского Патриарха участвовал Патриарх Константинопольский, а позднее другие Восточные Патриархи утвердили решение о даровании Московской кафедре патриаршего достоинства. При этом в грамоту о поставлении св. Патриарха Иова вошли слова о Москве как III Риме и ее преемственности от Царьграда. Церковь играла ведущую роль в оформлении русской монархической идеи, которая явилась преемницей византийской теократии. Это было вполне естественно, так как в монархическом устроении земной жизни христианское сознание традиционно видело икону Монархии Небесной. Уже упоминалось, что истоки этого нового сознания лежали в событиях, связанных с отступничеством греков от Православия на Флорентийском Соборе. Москва тогда впервые осознала себя единственной хранительницей истины Православия. Это привело к утверждению автокефалии РЦ. В то же время великие князья Московские, вскоре окончательно освободившиеся от ордынской зависимости и одновременно ощутившие себя преемниками погибшей Византии, практически завершают объединение Северо-Восточной Руси вокруг Москвы. Создается крупное централизованное православное государство с сильной самодержавной властью. Московская митрополия, сделавшись независимой от иноземной власти патриарха, оказалась в иерархическом отношении более зависимой от своей местной государственной власти. Преемники митр. Ионы избирались и поставлялись собором русских епископов, без сношений с патриархом, а впоследствии митрополиты избирались лишь по воле великого князя. При князьях Иване III и Василии III митрополитами были Феодосии, Филипп I, Геронтий,

Зосима, Симон, Даниил. Московские митрополиты, пользуясь поддержкой вел. князя и вообще государственной власти, со своей стороны, поддерживали эту верховную власть. Василий III развил верховную власть еще больше своего отца, так что поставление митрополита происходило даже без соборного избрания, по воле одного вел. князя. Преемник Симона - Варлаам, не понравившийся чем-то великому князю, был заточен в монастырь, а на его место был поставлен Даниил, человек ученый, талантливый (Максим Грек называл его доктором богословия), но очень уж подчинявшийся власти великого князя. Так, например, Даниил одобрил незаконный развод Василия III с неплодной супругой Соломонией. Даниил, исполняя волю князя, насильно постриг Соломонию в монашество и обвенчал великого князя новым браком с Еленой Глинской. Плодом этого брака был Иван Грозный. В XV и ХVI вв. церковная власть и светское правительство, указывая на недостатки монастырской жизни, постоянно, как на главную причину упадка нравственной жизни монахов, указывали на монастырские вотчины. На Стоглавом соборе правительство обращало внимание собора на тот факт, что монахи тревожат постоянно правительство просьбой о землях, отнимают много земель у боярских детей насильством или неправильной припиской, подкупая писцов. Несмотря на это увеличение монастырских земельных угодий, жизнь братии была скудной, так как монастырские власти без собора тратили достояние монастырское на себя, на свою родню и на гостей, гнушались общей трапезы, себя обогащали, а монастыри опустошались. Даже монастырские крестьяне и те разорялись самими монастырями. Монастырская казна отдавалась на проценты, а во время неурожаев хлеб отпускался окрестным жителям по завышенной цене. В монастырях часто происходили постоянные пиры, во время которых проявлялось хмельное буйство. К этому нужно добавить, что современные обрядовые взгляды на благочестие не миновали и монашества: многие постригались в монашество но по призванию, а по обычаю, по обрядовому взгляду на монашество, как на внешнее средство ко спасению, а иные просто для покоя. Особенно большим злом для монашества были постригавшиеся волей или неволей бояре, которые и после пострижения держали при себе в монастырях яства, пития и слуг, заводили пиры, властвовали над игуменами. Иные постриженники но могли попасть в монастырь за неимением вклада или за неимением для них места. Такие монахи селились в мирских домах или отправлялись на вольные просторы лесных пустынь Севера и там заводили маленькие скитки. В прицерковных слободках по кельям жили иногда монахи и монахини вместе. Безусловно, что жизнь монахов в миру или в слободках и скитах без надзора не могла отличаться высокой нравственностью. Число непризванных монахов пополнялось еще и вдовыми священниками дьяконами, которые постригались не по призванию, а по необходимости (вдовым священникам запрещалось в служении без принятия монашества).