Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


Глава 3. Мораль от древности до ваших дней



2016-01-02 3118 Обсуждений (0)
Глава 3. Мораль от древности до ваших дней 0.00 из 5.00 0 оценок




Раздел II

Теоретические проблемы этики

 


Глава 3.

Мораль от древности

до наших дней

Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.

Лотарь I

Моральная регуляция человеческих отношений уходит своими корнями в глубокую древность. Не будет преувеличением утвер­ждать, что мораль одна из самых древних форм человеческого сознания, ибо она возникает вместе с человеческим сообществом: как только один человек начинает относиться к другому человеку, их отношения сразу же обретают ту или иную форму.моральности или аморальности.

Это понятно, так как никакой, даже самый маленький коллектив, самая маленькая группа не могут существовать без определенного свода норм поведения. Были в истории народы, которые не знали философии и науки, не знали права. Известны народы, у которых чрезвычайно слабо было развито искусство. История знает народы, о которых исследовате­ли до сих пор спорят, обладали ли они религиозными верованиями. Но в человеческой истории не было народа, который не имел, хотя бы в самой зачаточной форме, нравственности.

С этим согласны практически все этические учения. Однако по вопросу происхождения морали имеются существенные разногла­сия. Условно можно выделить четыре концепции ее возникнове­ния. Итак, как и почему возникла мораль?


68 Раздел II, Теоретические проблемы этики


Глава 3. Мораль от древности до наших дней 69


 


3.1. Происхождение морали

Первая концепция происхождения морали — религиозная, со­гласно которой мораль дается человеку от Бога. Поэтому первона­чальным и высшим основанием морали религия считает «Божест­венный закон», имеющий ряд градаций.

Высшая ступень — «вечный закон», коренящийся в божественном разуме,
и поэтому вне веры в Бога нет и морали. Вторая ступень — «естественный
нравственный закон», заложенный в человеческой душе актом божествен­
ного творения, вытекающий из природы человека и заключающийся в стрем­
лении к слиянию его души с Богом. Низшая ступень — «человеческий
позитивный закон» — совокупность моральных и правовых норм, установ­
ленных обществом и являющихся воплощением в повседневной жизни «ес­
тественного» закона, а через него — «вечного» закона. ^

Божественные законы носят непреходящий характер, и поэтому нравственная природа человека, согласно религиозной концепции, неизменна: добро есть добро, зло есть зло. Религиозная концепция морали авторитарна: моральные требования в виде Божественного закона, «написанного в сердцах», даны человеку высшим авторите­том — Богом и сформулированы в декалоге — десяти библейских заповедях. Справедливость закона должна постигаться не разумом, но безоговорочной Верой в Бога (знаменитые слова Тертуллиана: «Верую, ибо абсурдно!»); Любовь к Богу предписывается как долг, потеря Надежды расценивается как грех и наказывается при жиз­ни и после смерти (самоубийц, потерявших надежду, хоронят не в освященной земле, а за кладбищенской оградой).

Вторая концепция — натуралистическая, утверждающая, что мо­раль присуща человеку изначально и заложена в нем самой приро­дой. В рамках этой концепции существует ряд направлений, среди которых выделяется прежде всего социал-дарвинизм. Сторонники этого течения считают, что действующие в мире животных законы борьбы за существование с той же силой и непреложной последова­тельностью действуют и в человеческом обществе. А поскольку че­ловек есть прежде всего существо биологическое, бытие которого протекает по общим законам живой природы (рождение, жизнь, смерть), постольку происхождение нравственности следует искать в избирательной способности самой жизни, в борьбе за существова­ние, в наличии морального чувства у животных.


Слаженные совместные действия муравьев, бобров, обезьян действительно могут навести на мысль о наличии у них чувства солидарности и кол­лективизма. Ч. Дарвин считал, что животным присущи все нравствен­ные понятия, бытующие в человеческом обществе, и что собака, напри­мер, способна переживать нечто, похожее на чувство долга, вины или угрызение совести.

Однако следует помнить, что «нравственность» поведения стадных животных основывается исключительно на инстинктах. В их поведении нет умения осмысливать, анализировать и обобщать свои действия; у жи­вотных нет сознательного выбора цели, моральной оценки и т.д. Мо­раль же человека, несмотря на генетическую связь с некоторыми биоло­гическими инстинктами и навыками, неотделима от его общественной жизни. Это не мешало одному из основоположников социал-дарвиниз­ма Г. Спенсеру считать, что поскольку в обществе, как и в природе, идет борьба за существование, то определяющим моральным принципом по­ведения людей остается принцип «выживает сильнейший». По мнению современных социал-дарвинистов, человек есть грубое животное, он лишь носит маску добропорядочности и благопристойности, под которой бу­шуют порочные наклонности и скотские страсти. Так, известный пред­ставитель этого учения Дж. Хаксли пишет, что человеческой природе свойственны «окровавленные зубы и когти».

Попытки биологизировать нравственную сущность человека ве­дутся и в рамках такого натуралистического направления, как евге­ника, которое исходит из того, что социальные формы поведения, в том числе и моральные, якобы являются свойствами, передающи­мися человеку по наследству. Однако данные современной генети­ки доказывают, что духовное развитие не закладывается в генах, оно фиксируется в человеческом опыте, социальных программах и передается воспитанием. Нравственные привычки, чувства, понятия — специфически человеческое достояние, результат длительного исто­рико-культурного развития.

Например, такое нравственное явление, как чувство стыда, проявляющее­ся, в частности, в привычке прикрывать определенные части тела, оголе­ние которых считается безнравственным, Совершенно неведомо живот­ным, а у человека возникло на сравнительно поздней ступени развития и проявляется по-разному, в зависимости от традиций и обычаев. Так, у не­которых полинезийских племен «стыдным» считается оголение шеи, ко­торая с детства бинтуется и тщательно укрывается. В Австралии этно-


70 Раздел II. Теоретические проблемы этики


Глава 3. Мораль от древности до ваших дней



 


графы обнаружили племя, стыдящееся вида... зубов. Поэтому их спили­вают, чернят, скрывают при разговоре и улыбке; в то время как все ос­тальные части тела остаются оголенными.

В рамках натуралистической концепции вполне допустимо по­нимание нравственности, базирующееся на учении 3. Фрейда. Со­гласно фрейдизму, поведение личности определяется неподвласт­ными сознанию психическими процессами, в основе которых лежат врожденные бессознательные влечения: сексуальное — Эрос и вле­чение к смерти — Танатос.

С позиций фрейдистского биопсихизма, поведение человека — компро­миссный вариант между его аморальными инстинктами и сверхстроги­ми требованиями морали. Поскольку человеческое Я находится между ними, как между молотом и наковальней, и человек вынужден подав­лять свои подсознательные влечения, в нем развиваются всевозможные комплексы (например, комплекс неполноценности) или же поведение его становится антисоциальным. Этим фрейдизм объясняет, например, человеческую агрессивность, склонность к насилию, наркоманию, раз­личного рода депрессии.

Современный фрейдизм — неофрейдизм, признавая биологиче­ские корни человеческой сущности, приходит к парадоксальному выводу. Поскольку человек появляется на свет без врожденной способности к необходимым действиям, более беспомощным, чем животные, именно это его качество оказывается той почвой, на ко­торой развивается нравственная регуляция его поведения. Более того, как считает один из выдающихся представителей неофрей­дизма Э. Фромм, «биологическое несовершенство человека обу­словило появление цивилизации». Вместе с тем неофрейдизм при­знает зависимость проявлений человеческого характера от условий жизни и личного выбора самого человека.

Напомним: Э. Фромм, опираясь на учение 3. Фрейда о бессознатель­ных влечениях, выделяет два типа личности: биофилический и некро-филический. Первый ориентирован на продолжение и поддержание жизни. Второй — на ее уничтожение, омертвление. Первый проявля­ется в любви к жизни, стремлении к ее совершенствованию и обновле­нию, к прогрессу. Второй — в патологической любви ко всему неживо­му, застывшему, в консерватизме и реакционности. Для первого характерны импульсивность, порыв, непредсказуемость. Для второго —


стремление к порядку, педантизм. Классическим случаем некрофилии Э. Фромм считал Гитлера, проявлявшего приверженность к установ­лению порядка во всем — даже в организации концлагерей. Оба типа характера присутствуют в каждом из нас, но не в равной мере: биофи-лия первична и самодостаточна, некрофилия же есть недостаток («де­фицит») жизни. Однако проявляются они, согласно неофрейдизму, не фатально: человек выбирает линию поведения в зависимости от соб­ственной системы ценностей и социокультурного контекста. Биофили-ческая ориентация ведет его к гуманистической этике, некрофиличе-ская — к авторитарной.

Третья — социологизаторскаяконцепция — связывает возник­новение морали исключительно с развитием общества. С этих пози­ций тайна нравственности заключена не в человеческом существе, а уходит своими истоками в социально-исторические условия и по­требности общества. Нравственность рассматривается как ответ на эти потребности, ибо она организует поведение человека и его взаи­моотношения с другими людьми наиболее «выгодным», наиболее «удобным» для общества образом, обеспечивая его оптимальное су­ществование. На позициях социально-исторического детерминизма стояла марксистско-ленинская этика, объяснявшая возникновение и развитие морали материально-экономическими причинами и соци­ально-политическими потребностями общества. Такая позиция не­избежно вела к авторитаризму, ибо ставила моральную регуляцию в зависимость от внешних факторов и авторитетов, игнорируя внут­реннюю самоопределяемость личности и ее психологические, рели­гиозные и другие параметры.

Более рациональным и современным представляется обобщаю­щий интегративный подход, характеризующий концепцию, которая условно может быть названа культурологической.Не отрицая ни биопсихической природы нравственности, ни роли религии в ее раз­витии, ни ее социальных оснований, предполагая изначальную вклю­ченность морали в исторический процесс, эта концепция связывает ее происхождение и развитие с конкретными социокультурными условиями ее эволюции. Краткий исторический экскурс позволит увидеть нам, как и почему изменялась мораль вместе с развитием культуры от глубокой древности до наших дней, от авторитарной к все более гуманистической системе регуляции.


72________________ Раздел П. Теоретические проблемы этики


Глава 3. Мораль от древности до наших дней____________________ 73


 


3.2. Историческое развитие морали

Трудно утверждать однозначно, как складывалась нравственность: паутина тысячелетий скрывает от нас начало человеческой истории. Да и любая попытка «загнать» такой живой и сложный организм, как мораль, в жесткое русло эпохальных характеристик неминуемо приведет к схематизму. И все же...

Скорее всего, именно коллективный характер жизни и труда ар­хаичного обществас самого начала потребовал регламентации по­ступков людей, вступающих во взаимодействие. Практика отноше­ний, складывающихся под влиянием жестокой борьбы за существование, постепенно закреплялась в обычаях, традициях, ко­торые должны были строго выполняться.

Первые моральные требования существовали в виде табу — запретов, носивших чаще всего целесообразный характер и направленных на со­хранение, выживание и благополучие рода. Табу возникают не сразу. Так, если на первых порах половые связи и деторождение не регламен­тировались, то позднее появляется запрет на кровно-родственные браки, ведшие к рождению нежизнеспоспособного, слабого потомства. Табу на людоедство накладывается лишь с развитием земледельческо-скотовод-ческой культуры, когда появляются гарантированные источники другой пищи. В то же время фрейдизм объясняет появление первых табу не развитием культуры, а чувством вины, заставившим человека регламен­тировать свои основные инстинкты — сексуальный и врожденное стрем­ление к смерти.

Как бы то ни было, человек чувствовал свою неразрывную связь с родом, вне которого он не мог добывать пищу и бороться с врага­ми. Беззаветная преданность и верность своему роду и племени, самоотверженная защита сородичей, взаимопомощь, сострадание к ним были непререкаемыми нормами тогдашней морали, основой которой являлись первобытные равенство и коллективизм. Во имя рода его члены проявляли трудолюбие, отвагу, презрение к смерти. Закладывались чувство долга и зачатки справедливости, совести. Каждый, даже самый слабый член рода, ощущал за собой его кол­лективную силу: это становилось источником чувства «принадлеж­ности», свойственного людям того времени.

Логично предположить, что в период варварства не только усло­вия жизни формировали те или иные моральные нормы, но и шел


обратный процесс. Положительные моральные качества, проявляв­шиеся во взаимовыручке и заботе членов рода друг о друге, способст­вовали выживанию и усилению рода. Начинал побеждать не силь­нейший, а «моральнейший». Этот положительный опыт выживания закреплялся, передавался от поколения к поколению, превращая мо­ральные нормы в важнейший фактор человеческого существования. Вместе с тем было бы неправильно идеализировать мораль пер­вобытного общества. Не было еще такой развитой характеристики человеческой личности как самосознание (первые люди не имели даже имен собственных). Суровые условия жизни, крайне низкий уровень существования, бессилие человека перед природой порож­дали суеверия и крайне жестокие обычаи. В родовом обществе по­лучил свое начало обычай кровной мести, а вместе с ним и жесто­кость, фанатизм, предательство. Лишь постепенно исчезал дикий обычай съедать побежденного врага — людоедство сохранялось до­вольно долго.

В античную эпоху, с возникновением неравенства и рабства, ви­доизменяется и мораль. На смену единой для всех морали перво­бытного общества приходит мораль, разделяющая людей: рабство было не только проявлением социального неравенства, но и нравст­венной проблемой. Моральные права и обязанности впервые ста-иятся в зависимость от такой ценности, как свобода: Мораль явля­лась достоянием свободных людей, а рабы, по существу, стояли «вне морали»: по отношению к ним не действовали требования справед­ливости, уважения, жалости. Неравенство начало рассматриваться как естественная и справедливая форма человеческих отношений. Первобытный коллективизм сменился индивидуализмом со всеми его плюсами и минусами. Наиболее ярко это проявилось в культу­ре Древней Греции и Рима.

Вообще мораль этой эпохи представляет собой пеструю картину. С одной стороны — свобода нравов, культ наслаждения, вседозволенность в люб­ви, с другой — уважение к мудрости, поиски смысла жизни, тяга к красо­те. Наряду с такими прекрасными качествами, как мужество, жажда под­вига и отвага Одиссея или верность Пенелопы — скаредность, коварство, подлость, властолюбие и тщеславие Нерона и Герострата. Нравы были крайне жестокими (вспомните бои гладиаторов и решение толпы — до­бить или помиловать побежденного, вспомните Спарту, в которой безжа­лостно сбрасывали в пропасть «неполноценных» младенцев), но плен­ных уже не убивали, а сохраняли им жизнь, превращая в рабов.


74________________ Раздел П. Теоретические проблемы этики


 


Глава 3. Мораль от древности до наших дней____________________ 75


 


Отличительной чертой практической морали античного периода стала ее связь с этикой и философией. Пожалуй, трудно назвать другой такой период, когда бытующие моральные нормы и пред­ставления (по крайней мере, среди образованных граждан) оказы­вались бы под таким сильным влиянием этических взглядов фило­софов.

Так, софистика породила стремление к «словесной игре», с помощью которой всегда можно было бы обосновать свою позицию; Сократ заста­вил сограждан поверить, что «никто не делает зла сознательно, а только по неведению»; Аристотель возвысил представление о справедливости как величайшей из всех добродетелей. Стали реальными нормами пове­дения идеи стоицизма, призывавшего к свободе от страха перед смер­тью: «жизнь не добро, и смерть не зло»; эпикурейства, основанного на принципе удовольствия, понимаемого как свобода от страдания, безмя­тежность, невозмутимость и покой; взгляды киников, провозглашавших, «что естественно, то не безобразно» и призывавших к «переоценке цен­ностей», в том числе и моральных.

Вместе с тем именно в это время в среде рабов, «изъятых» из морали свободных граждан, формируется своя, рабская мораль — мораль покорности и смирения, лизоблюдства и холуйства, следы которой, к сожалению, сохраняются среди нас и спустя тысячелетия после отмены рабства. Не случайно А.П. Чехов считал, что всем нам еще долгое время надо «по капле выдавливать из себя раба».

Тем не менее новая мораль не должна рассматриваться как шаг назад, ибо она являлась все же отражением более высокого уровня культуры. То лучшее, что было достигнуто моралью первобытного общества, не исчезло: многие из простых норм нравственности, за­родившихся в родовом обществе, продолжали жить в среде свобод­ных ремесленников и крестьян. То новое, что появилось — индиви­дуализм и порожденный им эгоизм, — не только несли в себе негативный моральный смысл, но и способствовали выделению лич­ности из массы, ее самоутверждению. С возникновением демокра­тических государств-полисов у свободных горожан формируются моральные качества гражданственности, такие, как любовь к отече­ству и чувство ответственности за него, гражданское самосознание и способность к самопожертвованию.

Наконец, не следует забывать, что наряду с индивидуалистиче­ской моралью рабовладельцев и рабской моралью угодничества по-


степенно формировалась мораль протеста против угнетения, бес­смысленности и жестокости жизни, развивавшаяся в двух направ­лениях. Одно из них приводило к бунту против рабства (например, восстание Спартака) и вызывало к жизни такие нравственные каче­ства, как свободолюбие, героизм, ненависть к угнетению, целеустрем­ленность, чувство собственного достоинства. В основе другого на­правления морали протеста лежал не бунт, а попытка найти утешение, спастись, уйти от этого мира, не борясь с ним. Именно так возникла мораль раннего христианства^, проповедовавшего страдание и тер­пение как высшие добродетели.

В эпоху Средневековьярелигиозная христианская мораль, за­родившаяся как идеология угнетенных и гонимых, стала господ­ствующей. В ее основу легло представление о Боге как высшем благе и источнике всего сущего. Человек же, созданный «по образу и подобию Божьему», рассматривался в единстве трех начал: Духа, устремленного к Богу, Добру и Истине; Души — собственно челове­ческого Я, способного выбирать между Добром и Злом и потому ответственного за собственную греховность; Тела, которое душа долж­на освобождать от страстей и направлять к возвышенному духовно­му началу.

Основой нравственной жизни были провозглашены десять запо­ведей Ветхого завета и Нагорная проповедь Иисуса Христа. Их значение в духовной жизни не только Средневековья, но и всего последующего времени невозможно переоценить. В них, безусловно, содержатся высшие общечеловеческие ценности, следование кото­рым (безотносительно к религиозности человека) есть благо. Они выполняли и выполняют функции духовного ориентира, который, будучи даже не всегда достижимым («подставь другую щеку» или «возлюбите врагов ваших»), возвышает человека, делает его лучше и чище. Можно долго спорить о том, зачем нужны эти требования и как их исполнять, но что они гуманистичны по своей сути — это бесспорно. Именно эти требования лягут позднее в основу новой этики — этики ненасилия.

Характерной чертой духовной жизни этого периода был приори­тет религии и церкви. В области морали это проявлялось в том, что

1 О моральном разложении древнеримской империи и возникновении христианства читайте романы Г. Сенкевича «Камо грядеши», Л. Фейхтван­гера «Лже-Нерон» и др.


76 Раздел II. Теоретические проблемы этики


Глава 3. Мораль от древности до наших дней 77


 


церковь выступала с проповедью всеединства, примирения богатых и бедных, требуя от тех и других в качестве основных добродетелей смирения перед Богом и перед власть имущими, отказа от мирских благ, ограничения во всем, любви к ближнему, милосердия, покорно­сти, послушания, основанных на вере в непререкаемую силу и спра­ведливость Бога.

Однако в реальной жизни нравы феодального общества отнюдь не отличались единством и добродетельностью. Сословная иерархия расставляла людей по различным ступеням социальной лестницы, со­ответственно предъявляя и разные моральные требования к ним. Так, труд был уделом черни, «погрязшей во грехе»: ведь именно труд был главным наказанием для Адама, совершившего первородный грех («в поте лица своего будешь добывать хлеб свой насупщый»). Люди высокородные, приближенные к Богу (монарх — «наместник Бога на земле», «помазанник Божий»), были не только «освобождены» от труда, но, более того, не должны были «пачкать» себя трудом (вспомним длин­ные рукава боярских кафтанов на Руси или тщательно отращиваемые ногти китайских мандаринов).

Представителям высших сословий предписывались лишь «бла­городные обязанности», в свете которых презрение к труду, просто­людинам и стремление выделиться «среди своих» рассматривались как положительные нравственные качества, ибо способствовали под­держанию благородства. В своей амбициозной борьбе за власть фео­дальные верхи не думали о смирении, в быту не ограничивали себя ни в чем, щеголяя друг перед другом роскошью одежд и украшений, с вассалами вели себя высокомерно, с крестьянами — грубо и жес­токо, забывая и о милосердии, и о любви к ближнему. А для собст­венного успокоения им достаточно было получить от церкви ин­дульгенцию — грамоту об отпущении грехов, причем не только уже. совершенных, но и будущих.

Нарушались моральные принципы христианства, в том числе и принцип «Не убий», и самой церковью. Достаточно вспомнить кре­стовые походы или Святую инквизицию, поддержку кровавых дик­таторов, властолюбие и сластолюбие некоторых отцов церкви. Не случайно папа Иоанн Павел II совершил уже в наши дни мужест­венный шаг, признав исторические ошибки католической церкви и призвав ее раскаяться во всех грехах и просить прощения у Бога и людей (знаменитая энциклика 1994 г.).


Правда, и во времена средневековья в рамках самой церкви, в частности, монашеством предпринимались попытки реального воплощения в жизнь нравственных идеалов Христа. Св. Франциск Ассизский и монахи его нищенствующего ордена придали бедности ранг позитивного жизнеут­верждающего начала, сея среди людей идеи покаяния, мира и терпимо­сти и призывая распространять их на всякое живое существо. Аскети­ческий идеал морального поведения приобрел в лице францисканцев новое, гуманистическое измерение.

Один из интереснейших моментов в развитии морали — появле­ние в эпоху Средневековья светской морали, возникшей на основе христианской, но существовавшей независимо от нее, параллельно ей. Ее фундаментом служила та же иерархическая лестница — стро­гое соблюдение норм соподчинения и правил поведения для от­дельных сословий. В ее рамках, в свою очередь, выделялись рыцар­ская мораль и придворный этикет.

Рыцарство как особое сословие, создавшее свой образ жизни и считавшее себя «цветом мира», высшим слоем общества, сложилось к XI веку, когда сформировались особые нормы и ценности, особый кодекс морали — Кодекс рыцарской чести, позволявший рыцарям отделять себя от «неблагородных» — простолюдинов. Благородст­во было главным достоинством рыцаря.

Одним из признаков благородства была длинная родословная, что вы­зывало у рыцарей стремление прославлять действительные, а нередко и выдуманные доблести, подвиги и моральные достоинства своих пред­ков. Ядром рыцарского Кодекса чести была также верность своему сень­ору и своим обязательствам, поэтому среди рыцарей были широко рас­пространены различные обеты, клятвы, соглашения. Предательство и вероломство считались тягчайшим грехом и влекли за собой исключе­ние из рыцарской военно-аристократической корпорации. Кроме того, от рыцаря ожидалось, что он будет постоянно заботиться о своей славе, подтверждать свое место в военно-феодальной иерархии, которое зави­село от количества и качества одержанных им побед. Непременным проявлением благородства выступала также щедрость. Лучше было ра­зориться, чем прослыть скупцом: скупость вела к потере звания, поло­жения, исключению из общества.

Особенностью рыцарской культуры была ее ориентация на внеш­ние проявления: в качестве рыцарских добродетелей специально


78________________ Раздел II. Теоретические проблемы этики


Глава 3. Мораль от древности до наших дней____________________ 70


 


отмечались красота и привлекательность. Отсюда внешний блеск и внимание к ритуалам, атрибутике, манерам, символике.

Красоту рыцаря должны были подчеркивать дорогие одежды, указы­вавшие на его социальное положение. Особое внимание уделялось ак­сессуарам — головным уборам и перчаткам, по которым точно опреде­лялся ранг рыцаря.

От рыцаря также требовались учтивость, умение сочинять или хотя бы читать стихи, играть на музыкальном инструменте и петь. Он должен был быть развит физически (поскольку его доспехи весили 60-80 кг).

Важными составляющими рыцарского Кодекса чести было от­ношение к Врагу и Женщине. Отношение к Врагу определялось безусловным требованием мужества. Боязнь быть заподозренным в трусости, в недостатке мужества диктовала и соответствующие формы поведения рыцаря в бою.

Так, рыцарь в доспехах не имел права отступать; нельзя было нападать на противника сзади; убийство безоружного врага покрывало рыцаря позором; следовало предоставлять противнику по возможности равные шансы.

Все эти правила, обязательные в сражении, диктовались уваже­нием к противнику, гуманностью, чувством собственного достоинст­ва. Главным для рыцаря была не победа, а поведение в бою, причем независимо от того, был ли этот бой настоящим сражением или ры­царским турниром.

Вместе с тем рыцарские идеалы не всегда соответствовали христи­анским принципам гуманизма, всепрощения, равенства перед Богом. Так, если гордыня считалась христианством одним из самых страшных грехов, то ее сестра гордость относилась к высочайшим достоинствам рыцаря. Месть за оскорбление (нередко — мнимое), даже ценой чело­веческой жизни, была законом чести. Отсюда и дуэли как способ защи­ты чести и достоинства.

Своего рода религией рыцаря было любовное служение, культ Прекрасной Дамы. Любовь вдохновляла рыцаря на подвиги, обла­гораживала его. Чтобы завоевать благосклонность своей возлюб­ленной, рыцарь должен был демонстрировать преданность, самоот­верженность, готовность к самоотречению, умение владеть собой, укрощать свои порывы.


Такой тип любовных отношений с Прекрасной Дамой, предпола­гающий заботливость и обожание, изысканное ухаживание и оказа­ние всевозможных знаков внимания, получил название «куртуаз­ной любви». Изысканная, утонченная, любезно-галантная, она, по существу, представляла собой форму игры, в которой участникам надлежало строго следовать правилам и отведенной роли. Куртуаз­ные любовные отношения оказали огромное влияние на формиро­вание нравов и традиций того времени. Эта любовь, горячая и зем­ная, и в то же время поэтическая и романтичная, бросала открытый вызов церковному аскетизму и ханжеству.

Однако не следует идеализировать рыцарское служение жен­щине.

Рыцарь, который мог бесстрашно войти в клетку со львом, чтобы дока­зать свою любовь Даме своего сердца, который мог всю жизнь хранить в качестве залога любви ее платок, не отказывался в то же время от «права первой брачной ночи» с молодой крестьянкой, выходящей замуж, а отправляясь на Столетнюю войну, надевал на собственную жену «по­яс верности». Он пел своей Даме серенады под балконом не только из романтических побуждений, но и потому, что, как правило, был попросту неграмотным и не мог написать любовного письма.

Краеугольным камнем Кодекса рыцарской чести выступает сама Честь — понятие, которое как бы объемлет весь моральный кодекс, гласивший, что Душа рыцаря принадлежит Богу, жизнь — Королю, сердце — Прекрасной Даме, но Честь свою он не отдаст никому. Именно рыцарская честь становится отличительным признаком и главной опорой в жизни человека благородного звания.

Законам чести следовали неукоснительно. Существовала только одна клятва, которую нельзя было нарушить дворянину — «клянусь честью». Был только один долг, который должен был быть обязательно уплачен, называемый долгом чести, — карточный долг (остальные долги можно было и не платить). Даже при совершении казни принималась во вни­мание честь, которую следовало воздать рангу и званию осужденного.

Чувство чести было настолько обостренным, что покушение на нее считалось смертельным оскорблением. Правда, задетую честь можно было восстановить.

Во-первых, публично нанесенное оскорбление могло быть публично взято назад. Можно было извиниться, после чего оскорбление считалось как


80________________ Раздел П. Теоретические проблемы этики

бы не нанесенным, и честь дворянина не страдала. Во-вторых, быстро и эффектно восстановить оскорбленную честь можно было с помощью дуэли. В-третьих,, если дуэль была затруднительна или нежелательна, то оскорбленный имел полное право поступить по отношению к оскорби­телю так же или еще грубее.

Параллельно с рыцарскими нравственными отношениями, про­никавшими и в другие слои общества, формировался придворный этикет, еще более явственно служивший обособлению высших сло­ев общества (подробнее о его становлении и развитии мы расска­жем в главе «Этикет»). Этикет был очень сложной «наукой», ему специально обучали молодых дворян, за его соблюдением строго следили, а за нарушение наказывали. Он в точности предписывал все нормы общения, обеспечивая внешнюю культуру поведения дво­рянства.

Таким образом, мораль Средневековья не была единой. В ней сосуществовали религиозные и светские нравственные нормы и прин­ципы, официально провозглашаемые и реально действующие отно­шения, мораль сеньоров и вассалов, рыцарей и придворной знати.

Складывались свои представления о нравственности и в кресть­янских массах. Причем мораль крепостных крестьян была тоже весьма противоречивой. С одной стороны, многовековая феодаль­ная зависимость и религиозное послушание выработали у крестьян переходящую от поколения к поколению привычку к подчинению, смирению, холопскую покорность. С другой стороны, тяжелое под­невольное положение время от времени пробуждало в крестьянах чувство стихийного возмущения и протеста, которые способствова­ли развитию их нравственного самосознания. И если о нравах свет­ской знати и рыцарства мы можем судить по балладам кельтских и бретонских бардов и по таким произведениям куртуазной литерату­ры, как романы о легендарном короле Артуре и рыцарях «Круглого стола», то моральные представления и ценности средневекового про­столюдина проявлялись в многочисленных легендах о героях-за­щитниках, заступниках, освободителях (например, дошедшие до на­ших дней легенды о Робин Гуде).

Совершенно особый нравственный феномен представляет собой мораль российского крестьянина, который жил в условиях феодаль­ной зависимости дольше всех в Европе. Замечательными чертами его морального облика всегда было стремление жить «по правде»,


 


-________ Глава 3. Мораль от древности до наших рей___________ 81

добиваться справедливости, бескорыстие и долготерпение, сострада­ние к униженным и обездоленным. Особенно развиты все эти каче­ства были у белорусского крестьянина; терпеливость и терпимость (предлагаем разобраться в различии терминов) стали его второй натурой и сохраняются поныне. Хорошо это или плохо — судить вам самим.

Вместе с тем еще А.С. Пушкин писал: «Не дай нам Бог увидеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный». Конечно, крестьянские бунты Разина и Пугачева можно оценивать по-разному. У Пушкина в «Капи­танской дочке» Пугачев — не злодей, а человек гуманный, справедли­вый, болеющий душой за всех обиженных и угнетенных. В романе же В. Шукшина «Я пришел дать вам волю» Степан Разин — не добр и не мягок, он весь пропитан злостью, он кипит от ненависти и жажды мести. Наверное, и то, и другое было правдой. И то, и другое выражало слож­ную, противоречивую нравственную сущность русского крестьянина.

Новую, свежую струю в историю морали внесла эпоха Возрож­дения (XIV-XVI вв.). Главным принципом она провозгласила не любовь к Богу, а любовь к человеку — принцип гуманизма, который проявился прежде всего в ориентации на самоценность и свободу человеческой личности. По сравнению с религиозной моралью сред­невековья, моральные нормы и ценности Возрождения регулирова­ли поведение людей «с точностью до наоборот» — место религиоз­ного аскетизма занимает жизнелюбие, на смену ханжеской строгости приходит откровенная свобода нравов, самоотречение отступает пе­ред интересом к человеческой индивидуальности. Этот интерес вы­ражается в двух аспектах: с одной стороны, это культ художника-творца, возвышение его личности, его уникальности и неповторимости. С другой стороны, это обращение к жизни конкретного рядового человека, любование и восхищение им.

Конечно, делать подобные выводы мы можем отнюдь не категорично, а лишь с определенной долей вероятности, судя о морали эпохи Возрождения в основном по произведениям искусства и литературы. Восторженные сонеты Петрарки, посвященные обычной женщине Лауре, обессмертили ее имя; «Ромео и Джульетта» Шекспира дают нам возможность восхитить­ся силой любви человека, кото



2016-01-02 3118 Обсуждений (0)
Глава 3. Мораль от древности до ваших дней 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: Глава 3. Мораль от древности до ваших дней

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:



©2015-2024 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (3118)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.016 сек.)