О разделении вопросов по сложности

Лейбниц высказал важную мысль о том, что вопросы делятся по сложности: "Можно даже сказать, что существуют темы, представляющие нечто среднее между идеей и предложением. Таковы вопросы, из которых некоторые требуют в качестве ответа только "да" или "нет"; такие вопросы ближе к предложению. Но есть также вопросы, в которых спрашивается об обстоятельствах дела и т.д. и которые требуют больших дополнений для превращения их в предложения"[25].

Сейчас мы сказали бы, что существуют вопросы первого типа (дихотомические) и второго типа. Под "предложением" Лейбниц понимал такое утверждение, которое несет в себе полное знание, но которое имеет "молчаливое утверждение возможности". "Идеи" - это по существу вопросы второго типа; они выражают неопределенное знание и требуют большего доказательства. Здесь мыслитель высказал еще одно существенное замечание: дополнительные доказательства нужны для того, чтобы превратить вопросы в предложения, т.е. в более определенное знание.

Иначе говоря, Лейбниц сформулировал существенное положение о необходимости сведения, как он говорил, вопросов об обстоятельства к вопросам, которые ближе всего к предложениям. В неявной форме он высказал мысль о том, что такое сведение необходимо при познании истины, т.е. путь от "идеи" к "предложению" лежит через превращение вопроса об обстоятельствах в предложение.

Справедливости ради надо отметить, что идея о двух типах вопросов не была новой; об этом говорил и Аристотель. Однако для нашего исследования существенно то, что Лейбниц высказал соображение о необходимости сведения одного типа вопроса к другому.

В другом месте он снова возвращается к этой мысли и высказывается уже более определенно: "Здесь полезно заметить, что дело идет иногда о том, чтобы выяснить истинность или ложность некоторого данного предложения, что представляет не что иное, как ответ на вопрос: "Так ли? (An?)", т.е. так ли это или не так? Иногда - о том, чтобы ответить на более трудный (ceteris paribus) вопрос, когда спрашивают, например, почему и как, и когда приходится вносить больше дополнений. Такие именно вопросы, в которых часть предложений остается незаполненной, математики называют проблемами". "Что касается вопросов первого рода, в которых речь идет только об истинном или ложном и в которых не приходится ничего дополнять ни в субъекте, ни в предикате, то требуется меньше изобретательности, однако она все-таки требуется, и одной рассудительности здесь недостаточно"[26].

И в самом деле, ответить "да" или "нет" - значит по существу определить истинность или ложность данного предложения. Сказать "да" - значит согласиться с данным предложением, с тем знанием, которое в нем заложено.

Вопросы второго рода оказываются более трудными; в них необходимо вносить много дополнений или разъяснений, и по сути дела они в первоначальном виде не несут ни ложности, ни истинности; они лишь выступают теми проблемами, которые необходимо прояснить, разрешить и т.д. Соответственно вопросы первого рода требуют меньшей изобретательности, чем вопросы второго рода.

Мысль, высказанная Лейбницем, оказалась плодотворной, и в дальнейшем типология вопросов рассматривалась как состоящая из вопросов первого и второго типа: вопросов, которые требуют ответа только в виде "да" или "нет", и вопросов, которые требуют развернутого ответа, т.е. ответа на вопросы "какой", "почему", "как" и пр.

Правда, ни Лейбниц, ни современные философы и логики, хотя и придерживались подобной классификации вопросов, не наметили возможности перехода вопросов первого типа в вопросы второго типа и обратно. Ученые чаще всего рассматривали их как самостоятельные. Сведение таких типов вопросов друг к другу оказывается принципиальным моментом во всей логике вопросов и ответов.

Пожалуй, лишь у Лейбница можно найти довольно много высказываний по поводу различных форм познания, так или иначе связанных с проблемами постановки вопроса и получения ответа. Однако большинство этих высказываний имеет неявный характер.

* * *

Краткий обзор не дает полного представления о постановке проблем вопроса в истории философии. Эти проблемы требуют большего внимания, тщательного анализа. Более того, научный анализ и интерпретация высказываний великих мыслителей, тем более, когда они изложены в краткой форме, дело исключительно сложное, поскольку всегда остается опасность неправильной передачи мысли, приписывания ей авторского субъективного видения, понимания, или, наоборот, упущения в ней чего-то важного. Однако другого пути нет, поскольку отсутствует развернутое изложение понимания сущности вопроса. Даже такая ограниченная интерпретация, как нам кажется, позволяет выявить основные идеи философов и определить общее направление в изучении предмета нашего исследования.

Можно предположить, что последующие исследователи найдут здесь много интересного и полезного как для себя так и для науки о вопросах и вопросно-ответных отношениях. Перед нами стояла задача показать, что проблема вопроса находилась, если не в центре внимания философов, то, во всяком случае, нашла отражение в их исследованиях.

"Как это часто бывает в науке, можно считать, что мы наполовину победили, если начали правильно формулировать вопросы".

Дж. А. Миллер