Создание современной национальной правовой системы – важнейший      интерес государства и граждан

Государство призвано служить гражданам. Во многом от того, какая сформирована национальная правовая система, зависит, насколько комфортно чувствуют себя люди в таком государстве. В настоящее время именно право выступает в качестве основного социального регулятора. Безусловно, что мы выступаем за уменьшение его удельного веса среди иных социальных феноменов. Профессор Тихомиров Ю.А. определяет публичный интерес как признанный государством и обеспеченный правом интерес социальной общности, удовлетворение которого служит условием и гарантией ее существования и развития[212]. Если выявлять интерес народа в масштабах всего государства, то он, на наш взгляд, заключается не только в создании экономических, социальных, духовных условий развития, но и формировании современных правовых отношений, цивилизованной правовой системы.

В юридической науке даются различные определения национальной правовой системы[213], причем общим для этого является ряд составляющих компонентов (в большей или меньшей степени). По мнению белорусских авторов, правовая система включает наряду с системой права также юридическую практику, правоотношения, правосознание, юридическую науку, правовую культуру[214]. С.С.Алексеев помимо нормативного права включает в нее другие, как он считает, активные элементы правовой действительности – правовую идеологию и юридическую практику[215].

С позиции содержательного наполнения нам более оптимальной представляется позиция тех авторов, которые, хотя и писали свои труды в условиях социализма, однако вполне объективно могли рассматривать правовую систему как совокупность: 1) юридических норм, принципов и институтов; 2) правовых учреждений и 3) правовых взглядов, идей и представлений, свойственных данному обществу. Таким образом, выделяется нормативная сторона системы, а также организационный и идеологический элементы. Все они находятся во взаимодействии и, учитывая их интегральный «выход», мы можем в целом дать соответствующую оценку национальной правовой системы, имея в виду, что в ней могут быть как позитивные, так и негативные моменты, над устранением которых необходимо работать с учетом общецивилизованных подходов.

В условиях объективно развивающегося процесса глобализации именно право как антипод силы может обеспечить гармонию интересов. Исходя из этого, исследователи современных тенденций общественного развития справедливо обращают внимание на объективный характер процесса интернационализации права, который выражается в сближении принципов права и национальных законодательств, углублении взаимного влияния различных правовых систем[216]. В.С.Хижняк справедливо отмечает, что процесс взаимодействия международного и внутригосударственного права должен характеризоваться согласованным действием обеих правовых систем, которые к тому же являются факторами взаимного развития[217].

Процесс формирования единого правового (конституционного) пространства в Европе, по существу, представляет собой развитие конституционного права наднационального уровня[218]. Именно на него следует ориентироваться при осуществлении конституционной защиты прав и свобод граждан.

Позитивный результат правоприменения зависит от уровня координации нормотворческой деятельности, системности законодательства, его ясности, определенности, доступности.

Конституция содержит нормы-принципы и нормы, в которых сформулированы конкретные юридические правила. По мнению бывшего Председателя Конституционного Суда Италии Густаво Загребельского, первая группа норм выполняет собственно конституционную функцию, формируя условия жизни общества и государства, вторая – представляет закон в конституционной форме. Он полагает, что «конституция посредством своих базовых предписаний предоставляет: законодателю – ключ к социальным фактам, на которые он предполагает влиять путем разработки юридических норм; судам – базовый инструмент для толкования закона, в соответствии с которым каждая норма подчинена конституции (проконституционное толкование); конституционным судам – основной критерий для правосудия в случаях, когда законы или индивидуальные акты (там, где предусмотрена индивидуальная конституционная жалоба) выходят за рамки конституции»[219].

Каждый конституционный принцип важен, среди них нет первенства, все они сосуществуют рядом, вступая в различные комбинации при разрешении конкретного спора. Не буду останавливаться на таких известных и являвшихся предметом пристального внимания принципах, как верховенство права и принцип законности. Их дополняют принципы предсказуемости правового регулирования, пропорциональности ограничений и др.

В юридической научной литературе проблема оснований и пределов ограничений прав и свобод граждан в обычных условиях, а также в условиях особых правовых режимов исследована слабо, хотя имеет важнейшее теоретическое и практическое значение. Определенные шаги в этом направлении сделаны Конституционным Судом, который в одном из своих посланий о состоянии конституционной законности, а также некоторых решениях касался таких принципов, как формирование доверия к государству, пропорциональность ограничений преследуемым целям и др. В связи с этим интерес представляет мнение швейцарского ученого К.Экштайна, который выделяет три основных условия ограничения прав граждан: а) необходимость; б) пригодность; в) соразмерность. К.Экштайн ведет речь о запрете на злоупотребления ограничением конституционных прав и свобод со стороны государства, имея в виду чрезмерное вмешательство в права и свободы. Он в то же время не исключает ситуации, когда даже допустимое с точки зрения критериев необходимости и пригодности ограничение прав может быть антиконституционным исходя из принципа соразмерности. Под несоразмерностью К. Экштайн понимает несоответствие тяжести воздействия на конституционные права и свободы тем или иным общественным интересам, ради которых допускается то или иное нарушение[220]. А.Шайо также полагает, что «ограничения прав, введенные под флагом защиты строя, могут с таким же успехом подорвать конституционную систему, как и ее противники»[221].

Предсказуемость и разумная стабильность нормативного регулирования, учитывающая интересы государства, общества и отдельного человека, будет способствовать защите интересов этих субъектов, укрепляя при этом доверие граждан к государству.

Достаточно часто специалисты в области конституционного правосудия основной акцент в обеспечении верховенства Конституции, защиты основных прав, в целом демократических идеалов и ценностей, превращения Конституции из декларации в реально действующее право делают на заслугах в этом специализированных органов конституционного контроля – конституционных судах[222].

Соглашаясь в целом с такого рода оценками, полагаем, что гипертрофировать роль, а значит, и ответственность органов судебного конституционного контроля не следует. Если государство выбрало в качестве вектора своего развития правовой характер и стремится ему следовать, то в этом случае можно говорить о взаимодействии во имя достижения общей цели широкого круга субъектов власти. Другое дело, что деятельность Конституционного Суда часто имеет субсидиарный характер: он разрешает правовую проблему, когда сделать это не удалось иными способами.

Создатель кибернетики Н.Винер определял самоорганизующиеся системы как «такие системы, которые способны при изменении внешних или внутренних условий их функционирования и развития сохранять или совершенствовать свою организацию с учетом прошлого опыта, сигналы в которой поступают по каналам обратной связи»[223].

Правовая система будет именно системой тогда, когда она будет настроена на самосовершенствование. И основой для самовоспроизводства должна быть конституция. Если в ней содержится соответствующий механизм самонастройки, значит конституция выполняет свою миссию.

В Послании Конституционного Суда от 2 февраля 2005 г. «О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2004 году» обращено внимание на те резервы, которые следует использовать в нормотворческой и правоприменительной деятельности, а также недостатки в данной сфере. Конечно, белорусское законодательство за последние годы существенно обновлено, однако жизнь обусловливает необходимость органического развития права. Концепция органического роста права приобретает особую актуальность именно сейчас, в период перехода от одной эпохи к другой. При этом важным аспектом правового регулирования остается область взаимоотношений государства и человека, их взаимная ответственность.

Важнейшей задачей является упорядочение (ранжирование) нормативных правовых актов с учетом их иерархии. Для успешного развития Беларуси как правового государства акты текущего законодательства должны составлять выстроенную на основе Конституции правовую пирамиду, где отсутствуют противоречия и пробелы. Широко известно, что есть много противоречий между актами одного и того же и различных уровней. Разночтения возникают не только в содержательном плане, болезненные проблемы являются следствием временной рассогласованности.

Конституционную законность можно обеспечить, когда в законодательстве ясно и определенно, без какого-либо двусмысленного толкования закреплены права и обязанности граждан и субъектов хозяйствования. При этом должностные лица должны хорошо усвоить, что в условиях постсоветского периода Конституция – реально действующий документ.

У нас в стране есть необходимый аппарат юридических служб, специалисты, занимающиеся нормотворчеством, накоплен определенный опыт. Однако профессионализм в этой области следует наращивать. Кроме того, создается впечатление, что особо никто не опасается за некачественную подготовку проектов: ведь участвует в таком «творчестве» широкий круг субъектов, и тем самым размывается ответственность. Отсутствует систематический контроль за исполнением принятых актов. Особенно это целесообразно делать по прошествии короткого периода после вступления акта в силу. В связи с этим полезно усилить контроль в данной области Парламента и местных представительных органов.

Качество нормативных правовых актов может быть значительно повышено при усилении эффективности экспертизы проектов, включая филологическую (обеспечит единство терминологии, ясность и определенность правовых предписаний), логическую (исключит внутренние противоречия), системную (обеспечит согласованность нового акта с ранее принятыми), криминологическую (позволит оценить наличие угрозы для развития криминогенной ситуации). Проводя экспертизу, важно прогнозировать последствия действия актов. Известно немало примеров, когда для разрешения какой-либо проблемы предлагается казалось бы простой вариант – внести изменения в законодательство. Однако проходит время, а намеченного результата нет.

Одной из болевых проблем является придание актам обратной силы. Нормы статьи 67 Закона «О нормативных правовых актах Республики Беларусь» о праве нормотворческого органа определять срок введения в действие акта применимы при соблюдении требований Конституции о недопустимости придания акту обратной силы, если он устанавливает или усиливает ответственность, а также положений статьи 23 Конституции, в которой определены основания и цели ограничения прав и свобод граждан.

В поле зрения Конституционного Суда находятся не только позитивное право (акты законодательства), но и практика их применения. Оценивая эти два важных явления (нормотворчество и правоприменение), Конституционный Суд выступает как защитник и хранитель Конституции. Конечно, в этом принимают участие и другие органы, специально созданные для охраны правовых ценностей. Специфика деятельности Конституционного Суда заключается в том, что он анализирует правовую ситуацию на основе комплексного подхода, сочетания научных и практических представлений. С учетом этого можно утверждать, что его деятельность является интеллектуально-правовой.

Л.Лазарев подчеркивает, что «действенность конституционного правосудия, его реальное влияние на конституционно правовую сферу тем не менее во многом зависит от самих конституционных судей, их профессионализма и правовой принципиальности, конституционно-правовой обоснованности принимаемых решений, но также от уровня демократизма существующего в стране политического режима и конституции, правовой и политической культуры властвующей элиты и общества, выражающейся, в частности, в отношении к конституционной юстиции, к исполнению решений конституционного суда. Как показывает мировой опыт, наибольшую эффективность конституционное правосудие демонстрирует в странах стабильной демократии»[224].

Конституционный Суд Республики Беларусь использует различные формы воздействия на неправовую ситуацию. Среди его решений особое место занимают заключения – акты Конституционного Суда, которые окончательны, не подлежат обжалованию и опротестованию. Он принимает послания о состоянии конституционной законности, которые можно воспринимать и в качестве доктринального источника.

В Конституционный Суд ежегодно обращается несколько тысяч граждан, которые, если не касаться в данном случае реализации ими положений статьи 122 Конституции, должны инициировать обращение в Конституционный Суд через специально уполномоченных на то субъектов (часть четвертая ст. 116 Конституции, ст. 5, 6 Закона «О Конституционном Суде Республики Беларусь»). Когда такого обращения нет, а гражданин обращает внимание на нарушение (порой очевидное) его прав, то Конституционный Суд принимает решения, где излагает свою правовую позицию по конкретному вопросу. В данном случае он выступает в качестве инстанции, осуществляющей конституционный надзор.

Известно, что такие категории, как контроль и надзор различаются: по итогам конституционного контроля неконституционные акты признаются не имеющими юридической силы, а по итогам конституционного надзора (как и прокурорского надзора) не принимается окончательного решения. Вместе с тем трансформация конституционного контроля в конституционный надзор в зависимости от субъекта обращения в Конституционный Суд не уменьшает юридического значения принятого Конституционным Судом решения с позиции его содержания. Некоторый формальный дефект (в отношении субъекта обращения) значительно меньше дефекта, который заключается в неисполнении соответствующими субъектами требований статей 52 и 59 Конституции, то есть обязанностей по исполнению Конституции, созданию надлежащего правового порядка.

Среди высказываемых Конституционным Судом правовых позиций особое место занимают те, которые основаны на ранее вынесенных решениях, включая и заключения. Например, в 1997–1998 годах Конституционным Судом принято более десяти заключений (решений), в которых в той или иной степени дана оценка нормативных правовых актов и практики их применения с точки зрения соответствия статье 60 Конституции, в которой закреплено право каждого на обращение в суд для защиты своих прав. Хотя вначале у некоторых должностных лиц, воспитанных в традициях советского отношения к Конституции как к декларации, наблюдалось непринятие принципа прямого действия конституционных норм, включая и право на судебную защиту, сейчас они с удовольствием сообщают об увеличении количества рассмотренных дел в судах.

На наш взгляд, Конституционному Суду не следует по каждому поступившему обращению относительно конституционного права на судебную защиту выносить новое решение: независимо от отраслевой принадлежности предлагаемого к проверке акта положения статьи 60 Конституции универсальны, что уже зафиксировано в заключениях Конституционного Суда. Конституционному Суду нет необходимости доказывать, что, например, и лица, лишенные свободы, которые направляют письма в Конституционный Суд о нарушении их прав, имеют право на обжалование в суд наложенных на них взысканий. Отказ в принятии к рассмотрению таких жалоб означает не только неисполнение Конституции, но и то, что именно суды берут на себя ответственность за возможные ошибки, включая и отказ в применении положений закона об амнистии или условно-досрочного освобождения. В данном случае следует не отторгать такие решения Конституционного Суда, а всячески способствовать формированию приверженности граждан правовой норме, судебному способу разрешения споров. Это позволит усовершенствовать правоприменительную практику.

Сейчас можно изучать структуру жалоб, поступающих в ЕСПЧ из России и других стран СНГ. Это необходимо прежде всего для того, чтобы, учитывая опыт других стран, совершенствовать собственную национальную систему законодательства и практику. Анализ жалоб против России в ЕСПЧ можно классифицировать на несколько групп:

1) жалобы, имеющие отношение к уголовному процессу и содержанию лиц в местах предварительного заключения или исправительных учреждениях после осуждения: это касается условий содержания в местах лишения свободы и ненадлежащего обращения с ними администрации, жалобы относительно нарушения права на справедливое судебное разбирательство (например, неучастие в слушаниях заявителя в рассмотрении кассационной жалобы, хотя в заседании был прокурор, задержание и невозможность консультаций с адвокатом и др.);

2) жалобы, касающиеся отмены уже вступивших в законную силу судебных постановлений в порядке надзора, что подрывает правовую определенность. Жалобы на продолжительность производства по гражданскому делу. Известно, что жалобы неприемлемы для рассмотрения по существу в силу сроков их подачи и возникших для этого оснований. Если обжалуются факты, которые имели место до вступления в силу Конвенции в отношении государства, то такие жалобы судом не принимаются.

Что касается социально-экономических вопросов (низких размеров пенсий, вкладов в банки, оказавшихся банкротами, или непроиндексированных вкладов, проблем с жильем) и т.д., то нам следует уже сейчас формировать цивилизованную практику отмены или умаления предоставленных социальных прав.

Относительно системы правовых учреждений (организационный элемент правовой системы) можно сказать, что она является в целом оптимальной. Гарантом Конституции, прав и свобод человека является Глава государства. Парламент осуществляет законотворческую функцию, которая должна более активно подкрепляться контрольной деятельностью. Конституционные основания для этого есть. Правительство и подчиненные ему органы (министерства, госкомитеты и др.) призваны обеспечивать исполнение законов и иных нормативных правовых актов. Прокуратура, суды (Конституционный, общие, хозяйственные) также имеют свое предназначение и свои пределы участия в разрешении правового конфликта.

Мы говорим о разделении властей, триаде власти, на вершине которой находится Глава государства, и часто уделяем внимание проблемам взаимоотношений властей. Однако важно исследовать и внутреннюю композицию каждой ветви власти, в каждой из которых есть главный стержень или каркас, при наличии которого можно сказать, выполняет ли та или иная власть свое предназначение. Некоторые авторы полагают, что для судебной власти присуще такое определяющее свойство, как объективность. По мнению В.Пастухова, независимость, несменяемость, состязательность – это только частные инструменты обеспечения объективности правосудия[225]. Добиться объективности легче, если будет обеспечена гласность правосудия, прежде всего опубликование судебных постановлений и широкий к ним доступ.

Отечественный и зарубежный опыт убеждают в целесообразности разделения функций даже в рамках одной ветви власти. Ошибки в разграничении полномочий и распределении функций между различными ветвями власти приводят к негативным последствиям. Причем это иногда достаточно откровенно признается руководителями. Так, например, Председатель Верховного Суда Республики Беларусь В.Сукало на вопрос, почему судьи не очень настроены либеральничать при определении наказания, ответил так: «Нередко выносящий приговор видит перед собой человека небогатого, не всегда способного уплатить назначаемую сумму. Кроме того, штраф – единственная мера наказания, которая обязана выполняться самим судом. В итоге – чем шире подобные санкции, тем больше тому же судье и судебному исполнителю хлопот. Появляется своего рода психологический барьер: если судья собирается применить экономический вид наказания, он, конечно же, думает, а как же можно это решение исполнить?»[226]

Добавим лишь, что свидетельством неэффективности карательной судебной практики в уголовно-правовой сфере является частое принятие законов об амнистии. В свое время нами высказывалась идея о том, что на определение срока лишения свободы должны оказывать влияние не только обстоятельства совершения преступления, личность преступника, но и условия содержания в местах лишения свободы. Согласно Уголовно-процессуальному кодексу Беларусь взяла на себя обязательства по соблюдению международных стандартов в области содержания лиц, приговоренных к лишению свободы.

Судья, на наш взгляд, должен стремиться назначить адекватное наказание. Дополнительная работа по исполнению назначенного наказания не должна вести к нарушению законности и справедливости. В организационном плане судебных исполнителей в этой связи следовало бы передать в ведение Министерства юстиции. Представляется, что без этого ситуацию принципиально не изменит снижение в законе размеров присуждаемых к уплате сумм. У судьи, на наш взгляд, должно быть больше выбора, включая и право назначить наказание ниже низшего предела. Что же касается санкций в виде лишения свободы, то именно их необходимо снижать. В пользу выводов о недостатках «карательной политики», проводимой судами, свидетельствует, как уже отмечалось, факт регулярного принятия законов об амнистии, когда законодатель по существу «подправляет» суды.

Совершенно справедливо обращается внимание на то, что только карательный подход в уголовно-правовой сфере неэффективен как экономически, так и социально, поэтому в мире в последние 20 лет все больший авторитет приобретает восстановительное правосудие[227].

Нам необходимо создать программу восстановительного правосудия и шаг за шагом ее реализовывать. В результате восстановительных процедур реабилитацию проходят не только правонарушитель, но и жертва. Указанные программы действуют в США, Канаде, Австралии, Англии, Германии, Франции, Чехии. Опыт этих стран нам следует внимательно изучить.

Восстановительное правосудие применимо к лицам, сознавшимся в совершении преступления, не приведшего к особо тяжким последствиям, обвиняемый в целом является законопослушным гражданином и настроен загладить перед обществом свою вину.

Восстановительное правосудие имеет более широкий аспект, чем институт примирения. Особенно его следует использовать по отношению к несовершеннолетним.

Высоко оценивает значение конституционного правосудия академик РАН Б. Топорнин, который видит предназначение Конституционного Суда в превращении конституционных норм из декларации в действительность, ибо нарушения прав и свобод человека опасны не только для тех, кто ими затронут, а для всего общества, подрывают и размывают его устои, отталкивают людей от государства[228].

Профессор В.Лазарев также отмечает, что в Конституционном Суде аккумулируется богатейший опыт, накопленный юридической наукой и практикой, так как здесь в одном лице сочетаются качества исследователя и практика[229].

Суды, сталкиваясь в своей деятельности с правовыми конфликтами, острее всего понимают потребность в совершенствовании актов законодательства, которые изучались в рамках конкретного дела. Особенно это касается Конституционного Суда, который по своему предназначению выступает не столько в роли исполнителя принятых актов, сколько в качестве строгого правового цензора. В качестве источника, влияющего на формирование правовой позиции Конституционного Суда, выступают общепризнанные международные нормы. Важное значение имеют Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод и практика работы Европейского Суда по правам человека. Поучителен опыт Европейского Суда и конституционных судов зарубежных стран (Германии, России и др.). Например, в России Конституционный Суд как орган государства – члена Совета Европы в целом следует общепризнанным принципам и нормам международного права. В то же время он не боится действовать избирательно, когда речь идет о судьбе государства. Так, в декабре 2004 г. Конституционный Суд Российской Федерации признал правомерным наличие запрета на создание партий по признакам профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности. Основной аргумент: конкуренция партий, образованных по национальному или религиозному признаку, которая особо остро проявляется в предвыборной борьбе за голоса избирателей, способна привести вместо консолидации общества к расслоению многонационального народа России[230].

Конечно, суд применяет нормы международного права с учетом национальной правовой системы, в которой зафиксированы соответствующие правила. У нас опыт в этой сфере только накапливается. В зарубежных странах он шире, хотя и неоднозначен. Например, право Европейского Союза обладает прямым действием, как отмечает Т.К.Хартли: 1) такая правовая норма является частью действующего на территории государства права либо признается национальными судами действительной и обязательной к исполнению; 2) положение международного соглашения предоставляет частным лицам права[231]. На наш взгляд, формировать практику применения норм международных договоров могут и должны не только государственные органы (в частности, суды), но и сами граждане. Люди, вступая в определенные отношения, могут ставить перед государственными органами вопросы о реализации прав, содержащихся в международных договорах, обязанность органов власти – их обеспечить.

Необходимо пересмотреть сложившуюся практику саморегулирования судебной власти. Прежде всего речь идет о признании судебного прецедента в качестве источника права. Вместе с тем, признавая полезность разъяснений Верховного Суда и Высшего Хозяйственного Суда по вопросам судебной практики, имеющих характер субсидиарного толкования, их юридическое значение должно быть изменено. Ряд ученых относит такие разъяснения к судебным прецедентам, другие – к такому виду источников права, как нормативные акты подзаконного характера[232]. По существу, речь идет об актах рекомендательного характера.

Следует повышать престиж работы судьи, который пока невысок. Об этом свидетельствуют и традиции: в Европе юридическую карьеру многие начинают с адвоката и заканчивают судьями, в странах СНГ – наоборот.

Совершенно справедливо Е.Амбросимова отмечает ошибочность взгляда, в соответствии с которым в качестве источника права следует рассматривать только то, что признано в качестве такового законом, так как это не только не соответствует жизненным реалиям, но и не влияет на правовую природу соответствующего явления[233].

В качестве позитивного момента отметим накопленный опыт обобщения высшими судебными инстанциями практики применения нормативных правовых актов. Однако такую аналитическую работу следует проводить в рамках каждого министерства, государственного комитета. Заслушивания отчетов руководителей по итогам работы за год явно недостаточно. Наиболее продуктивно мониторинг правового пространства осуществляется органами прокуратуры, которые вправе применить широкий спектр мер прокурорского реагирования, включая и принесение протестов.

Отметим, что Совет Республики Национального собрания как палата территориального представительства, наделенная по Конституции правом отмены решений местных Советов депутатов, не соответствующих законодательству, за весь период своего существования не сделала этого ни разу.

Единства правового пространства можно достичь при условии соблюдения органами местного управления и самоуправления Конституции.

Полномочия Министерства юстиции по предварительному контролю за законностью принятых местными Советами депутатов решений вполне уместно подкрепляются прокурорским надзором, контролем Совета Республики и Конституционного Суда. Выбор способа восстановления нарушенного актами органов местного управления и самоуправления права зависит не только от времени обращения (до регистрации акта в Минюсте или после), но и от субъекта, его инициативы. Часть четвертая статьи 122 Конституции во взаимосвязи с частью первой статьи 116 Конституции позволяют гражданам использовать и возможности конституционного контроля. При этом, полагаем, обратиться в Конституционный Суд может гражданин вне зависимости от того, проживает он на территории данной административно-территориальной (территориальной) единицы или нет, важно, что именно его права и свободы нарушены. При этом Конституционный Суд обязан использовать приемлемые для него формы реагирования.

У Министерства юстиции, Прокуратуры и Совета Республики свой «уровень» проверки (ст. 98, 125 Конституции). Они проверяют акты органов местного управления и самоуправления на соответствие законам, декретам, указам, иным нормативным актам (ст. 125 Конституции), законодательству (ст. 98). Лишь Конституционный Суд вправе дать окончательную оценку акта с точки зрения соответствия Конституции (часть первая ст. 116, часть четвертая ст. 122 Конституции). Если имело место направление жалобы в несколько инстанций, включая и в Конституционный Суд, то последнее слово принадлежит ему, даже если с соответствующей жалобой субъект обратится в другую инстанцию после рассмотрения вопроса в Конституционном Суде. Таким образом, отменить либо опротестовать акт по мотивам нарушения законодательства ни Совет Республики, ни органы прокуратуры не могут. Вполне уместным было бы наделение Конституционного Суда правом разрешения спора между Минюстом и органом, представившим акт на регистрацию, при отказе от такой регистрации. На наш взгляд, обжаловать такие действия Минюста в суде общей юрисдикции нельзя, так как речь идет о конституционности нормативного акта. В общем суде можно обжаловать процедурные, формальные, но не содержательные аспекты (например, нарушение сроков регистрации, принятие решения неуполномоченным лицом и т.п.).

Способствовать укреплению конституционности (конституционной законности) может развитие института ответственности государства за причиненный вред. Это необходимо во имя не только защиты прав граждан, но и в интересах самого государства. Определенный механизм компенсации, в частности морального вреда, существовал (но не получил своего развития), когда норма части второй статьи 60 Конституции не имела отсылки к законодательству, то есть, по существу, речь шла о компенсации за любое нарушение конституционных прав. Впоследствии в статью 60 Конституции были внесены изменения, что привело к сужению оснований возмещения морального вреда.

В нашем законодательстве должна быть закреплена содержащаяся в Российской Конституции норма, в соответствии с которой каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. К этому обязывает правовой характер нашего государства.

В действующем законодательстве Республики Беларусь мы обнаруживаем определенное неравенство между гражданином и государством, например, в сфере налогового законодательства.

Наука конституционного права России позитивно откликнулась на такое новое правовое явление, как правовые позиции Конституционного Суда. Они имеют большое значение не только для науки, но и практики[234]. Белорусские исследователи также могли бы сказать свое слово по данной проблеме. На наш взгляд, послания Конституционного Суда о состоянии конституционной законности можно рассматривать в качестве доктринального источника конституционного права, в котором выражаются правовые идеи, развиваются юридические категории.

Правовые позиции как правовое явление характерны и для других государств, где они появились по объективным причинам раньше, чем в России[235]. Правовые позиции Конституционного Суда, по существу, отражая профессиональное правосознание судей Конституционного Суда, интерпретируют саму Конституцию, и в этом – их юридическое значение для теории и практики.

На уровне постановлений пленумов судебных инстанций, стоящих во главе общих и хозяйственных судов, давно назрела необходимость обобщения (анализа) следующей практики:

1) об обеспечении верховенства Конституции в деятельности судов;

2) о практике применения судами международных договоров, ставших обязательными для Республики Беларусь;

3) о практике исполнения решений Конституционного Суда о порядке пересмотра дел в случае применения нормативных правовых актов, признанных впоследствии неконституционными. Предписания на этот счет обычно содержатся в заключениях Конституционного Суда, но суды на них реагируют не всегда оперативно.

Полагаем, что суды, включая Верховный и Высший Хозяйственный, в порядке статьи 112 Конституции вправе обращаться в Конституционный Суд лишь по тем вопросам и в той мере, в какой это вытекает из круга вопросов, являвшихся предметом их изучения. (Здесь не затрагивается право судов на обращение в Конституционный Суд в порядке части четвертой ст. 116 Конституции.)

В настоящее время ведется активная работа по выработке идеологии белорусского государства: идет дискуссия об определениях (идеология белорусского государства или государственная идеология), готовятся учебные программы, учебники, учебные пособия, проводятся на эту тему конференции и семинары.

Безусловно, очень важно, чтобы у народа была собственная национальная идея, которая могла бы сплачивать его (без посягательства на свободу мнений, взглядов, политических «пристрастий» и т.п.), мобилизовывать для решения задач во имя общего блага. В основе государственной идеологии должны находиться понятные и привлекательные не только для всего государства и общества, но и отдельного человека ценности.

Формированию чувства уважения и гордости за свою страну способствуют ее успехи в самых различных областях: экономике, на международной арене, спорте, искусстве, здравоохранении, образовании и т.п. Например, успехи наших студентов, учащихся, музыкантов, участников других конкурсов способствуют самоутверждению не только тех, кто добился личного успеха, но и всего белорусского народа, который уже второе десятилетие строит независимое белорусское государство.

Следует помнить, что важнейшей составляющей государственной идеологии является правовая идеология. Разработчиками концепции государственной идеологии это часто упускается из виду.

Государство и право неотделимы друг от друга, они существуют вместе. Разумное правовое регулирование в итоге повышает эффективность деятельности государства. Право является важнейшим социальным регулятором общественных отношений.

В Республике Беларусь продолжается формирование правовой идеологии как систематизированного выражения правовых взглядов и идей. Участвуют в этом процессе ученые и преподаватели академических и учебных учреждений.

С учетом зарубежного опыта у нас формируется представление о роли национального и международного права, конституционности в становлении правового демократического социального государства.

При этом белорусские ученые и специалисты, используя опыт других стран, содействуют созданию достаточно эффективного государственного механизма. Сейчас очень важно найти и установить оптимальный уровень взаимоотношений между государством и отдельным человеком, свести к минимуму «вторжение» государства в автономную сферу индивидуума, исключить «избыточность» правовог<