Время правления Мурат-султана.

1704-1708 годы. Правителем Башкортостана считался Мурат Султан (Мурат, башк. Морат Солтан; ?—1708.

1705 год.

1706 год. Гуильам Лелсле издал карту Джунгарии, составленную как мы считаем, при помощи Абылай-хана. Верхняя часть карты иллюстрирует и земли современного Башкортостана тоже.

По ним мы можем начертить границы владений Ишим-султана и Абылайсултана на современных географических картах Урала и Сибири. 

1706 год. Из письма казанского вице-губернатора И. Кудрявцева, уфимского комиссара А. Сергеева и прибыльщика Ст. Вараксина фельдмаршалу Б. П. Шереметеву, 1706 г.

«Уфимцы положеннаго на них стараго ясаку против прошлых лет не платят, и посланным от нас из Казани чинят противенство, подвод по указам против прежняго не дают. Посланнаго из Казани на Уфу воеводу Льва Аристова на дороге остановили и не пущают и говорят, что воевода де у них Александр Аничков, и он де им люб, а говорят, что Аничкову приказал ты быть воеводою. Из верховых городов беглецов иноверцев примают, и кои до сего числа к ним пришли, не отдают. А тот Аничков за некоторыми причинами там быть по многу негоден. Ведомость нам есть, что посланные от милости твоей на Уфу приказом твоим башкирцам быть к тебе с челобитьем велели; и по словам посланных твоих поехали к вашей милости с Уфы челобитчики: ведомый вор и бунтовщик башкирец Демейко со товарищи, которой прошлаго лета в Казанском уезде села и деревни разорял, людей побивал и в полон брал и стада отгонял. А их, башкирцов, по указу царского величества велено ведать нам, и от всяких их шатостей приводить в покорение и во всякое послушание, а, окроме нас, никому ни в чем ведать не велено. А будет наша милость, изволишь челобитье их примать и ослабу им чинить, то всеконечно добра некакого ждать. И естли что учинится, то не от нас: мы правим дела по имянному царского величества указу, свое на нас положенное, и в разном несогласии и никогда состояния добраго не бывает. О том от нас писано в полки, а не писать было нам невозможно для того, что они, иноверцы, имеют нравы всегда в ослабе не постоянны, хотя малую себе какую ослабу увидят, то все городы и уезды того же пожелают, в те числа укротить их будет невозможно. А что изволишь, ваша милость, писать к нам о присылке хлеба, и мы радеть вседушно по усердию своему ради, и которой приготовлен, с тем пошлем за первым льдом- водою; а в другом учинился недобор, иноверцы уже по приезде нашем стали платить, а до приезду нашего нечто мало платили, чинились непослушны, а другие и ныне в том упорстве стоят, а сказывали, что ожидают от тебя по челобитным указов, по которым будто вы обещали им учинить определение». Соловьев, кн. III, стлб. 1570, 1571.

Письмо Б. П. Шереметева начальнику Посольского приказа Ф. А. Головину, 1706 г.

«Апреля 18 числа писали ко мне из Казани Никита Кудрявцев, Александр Сергеев, Степан Вараксин, и я против того письма писал к ним, что Никита Кудрявцев на то на все сам сведом, а не так, как они писали. И как я приехал в Казань, и каков мне был указ премилостивейшаго моего государя устной, которой я ему объявил, и с ним о том говорил пространно, как бы тех башкирцов привесть в прежнее состояние и послушание, и как я от него выразумел о тамошнем их поведении, и послали к ним с письмами, и которые сидели за караулами в Казани, свободили для того и послали с ними нарочно офицера для лучшаго уверения, и велели, чтоб они от своих шатоетей отстали и были во всяком послушании и покорстве, и для лучшаго уверения, что по указу великаго государя приехал в Казань, прислали б ко мне башкирцов из лучших людей, буде какия есть нужды, чтоб доносили и во всякое своевольство не вступали. И по тем моим посылкам приехал в Казань башкирец Усей Бигинеев, который был у меня в полку в Свейском походе, и о чем они великому государю били челом, и я о тех делах писал и с ним, Никитою, при отпуске к Москве приказывал словесно, чтоб он донес о том великому государю. И по той моей посылке уфимцы и башкирцы почали было быть во всяком послушании и покорности, и всякия подати все хотели платить по прежнему. И как Усей был у меня в Казани, и он сказал, что со всех дорог присланы будут лучшие люди, с повинностью своею и с челобитьем, и мне было им запретить, чтоб ко мне не ехать, невозможно для того, чтоб указал премилостивейший государь усмотреть, буде бы что положено на них в тягости, и их свою государеву милостию обнадежить. И при моей бытности пришли было все в старое состояние, и если б я не ускорил своим приходом в Казань, он же, Никита, мне сказывал, что и в Казани было не безопасно, а в Синбирску было и сделалось, если б не показал своей Службы синбирской воевода Федор Есипов. И моим прибытием в Казань и в низовые городы никакому государеву делу, порухи не учинилось, но обновилось; а на Уфу воевода Аничков послан по указу великаго государя, каков привез ко мне Михайло Щепотев, а не я собою послал, на что он, Никита, сведом же, а челобитных, о чем мне подавали уфимцы и башкирцы и иных низовых городов, как в оброках, так и в ясаках, и в иных их накладных сборах, и я ни во что не вступал и никакова указу не учинил, и те челобитныя послал к великому государю к Москве; а когда ко мне приехал в Казань Михайло Щепотев и вручил мне письмо премилосгивейшаго государя собственной его государевой руки, что указал мне великий государь итить к Саратову и к Царицыну, и я казанские все дела, которые были, оставил все в Казани, и по походе своем, в тамошнее дело, кроме военных дел, что надлежит к походу моему, ни во что не вступал; а ныне, как прислан Великого государя указ, что велено быть ему Никите и прочим, и я ни в какия их дела не вступал и не вступаю и впредь без указу вступать не буду; а тем башкирцам дале Симбирска ехать, было я не велел, и приехали они ко мне в Астрахань по первым моим посылкам, марта в 26 числе, и ныне, государь мой, тех приезжих башкирцев послал к Милости твоей. Тебе ж, государю моему, известно чиню: прислали ко мне с Саратова списки с указу великаго государя, каковы разосланы во все низовые города от Александра Сергеева и Стрелкова, что меня ни в, чем слушать не велит, и те списки послал к милости твоей при сем же письме; и естли, государь, стану о чем в которые городы я посылать, а воеводы меня слушать не станут, чтоб в том какой порухи в делах государевых не было, и мне не причтено было в нерадение. Зело я, государь, опасаюся, чтоб не учинилось и на Уфе от башкирцов так же, как и в Астрахане, а я вижу, что зреет, а как зделается, мудро будет унимать». Соловьев, кн. III, стлб. 1572, 1573.

1706 год. Поход башкирских войск в Казанский уезд, окружение Алабуги и поход в Казань. В окружении оставались Уфа и Кунгур. К февралю были завоеваны все селения вокруг Казани. В феврале башкирские войска окружили Уржум, сожгли Спасско-Чепочкин монастырь. До мая 1708 года башкиры под предводительством Алдара Исекеева сражались против армии воеводы князя П. И. Хованского в Казанском уезде Казанской губернии.

Из "Топографии Оренбургской губернии" П. И. Рычкова

«В сие замешание не только вся Башкирь поголовно, но и уездные татары, мещеряки и другие иноверцы совершенно уклонились, и многие тысячи людей побили, а жила все выжгли; к городам же, к Уфе, Бирску и Мензелинску сильные приступы чинили, и до самой Казани, токмо за 30 верст не дошедши, отколь они едва отбиты изрядными учреждениями тогдашнего казанского губернатора Кудрявцева, который живущих в Казани татар, жен и детей забрав в аманаты, прочих всех выслал протцв оных злодеев...Для конечного же пресечения того их башкирского злодейства в марте месяце 1708 г. командирован был ближний боярин князь Хованский, и при нем восемь полков воинских людей, и довольное число нерегулярных, который, дошед пригорода Алабуги, остановился, а внутрь Башкирии посланы были от него два полка, под командою полковников Хохлова и Аристова, коих Хохлова полк, не доходя Табынского соловарного городка, почти весь от тех воров разбит; а Аристов близь пригорода Бирска и под деревнею Тальламасами многие ж с ними сражения имел. И тако едва оный их бунт успокоен в 1708 году пожалованным всем тем ворам генеральным прощением». Рычков, стр. 62, 63.

1707 год. Поход Мурат-султана в Уфу. Объявление газавата. Переход Кусюма на сторону башкирских войск. Разгром Каип-ханом у горы Юрактау русских войск, численностью 900 человек, под командованием Хохлова. 400 русских солдат попали в плен. В декабре 1707 года в районе Солеваренного городка 8-тысячное войско повстанцев, под руководством Алдара и Кильмяка Нурушева, разбило Уфимский полк и Усольский стрелецкий отряд. В 1707 году Мурат-султан лично возглавил посольство башкир в Крымское ханство и Османскую империю, целью переговоров являлось вопросы о вооружённой поддержке восстания последними. Крымский хан не мог самостоятельно принять решение и отправил их к османскому султану в Стамбул. Турецкий султан дал послам аудиенцию, но отказался поддержать восставших башкир. Переговоры с народами Северного Кавказа закончились успешно. Под титулом башкирского султана Мурат развил здесь активную деятельность. В конце 1707 года в начале 1708 года поднял восстание на Северном Кавказе. В повстанческом движении принимали участие объединённые отряды аксайцев, башкир, кумыков, ногайцев, чеченцев, беглых казаков-раскольников и других. В феврале 1708 года Мурат Султан возглавил осаду и штурм Терского городка Астраханского уезда. В битве с царскими войсками под командованием астраханского воеводы П. М. Апраксина Мурат был ранен и захвачен в плен, подвергался пыткам и казнён.

Мурат Султан упоминается в докладе посла калмыцкого тайши Аюка-хана Пехлеван Кулыбая:

«Племя эштеков (башкир), все из которых мусульмане, до недавнего времени находилось под гнётом Москвы. В последнее время они находят себя весьма сильными, и один султан (Мурат Султан) из племени эштеков с некоторым количеством людей совершил поход на одну московскую крепость, известную как «Терек» (Терский город), находящуюся на берегу реки Этиль (Волга). Воспользовавшись случаем, он захватил внешнюю часть указанной крепости. Однако судьба не споспешествовала ему. Он, будучи преисполнен надежды каким-либо образом захватить внутреннюю часть крепости, был пленен, и указанного султана казнил московский царь..»

В этом 1708 году Аюка отказался предоставить русскому правительству своё войско при отражении нападения чеченцев, кумыков и ногайцев. Свой отказ он мотивировал тем, что Московское царство губит правителя башкир, сородича чингизида его Мурат-султана и что башкирский народ имеет право мести за своего правителя. Более того дербетский тайша Мунке Темур, вассал Аюки, сжёг и уничтожил более ста селений Московского царства в Пензенской и Тамбовской губерниях, и при этом насильственно захватив в плен очень много мирных жителей Московского царства. Московское царство отправило для разъяснений к калмыцкому хану Аюке Петра Апраксина.

Из донесения казанского вице-губернатора И. Кудрявцева царю, 7 января 1708 г.

«Башкирское воровство умножается, и татары Казанского уезда многие пристали, и многие пригородки закамские, также и на казанской стороне Камы реки дворцовое село Елабугу осадили, и из тех пригородов Заинск, который от Казани расстоянием 200 верст, сожгли и людей порубили, а иных в полон побрали; а уездных людей, татар и чувашу Казанского и Уфимского уездов воры башкирцы наговаривают, будто ратных людей посылают прибыльщики без твоего указа, собою, и чтоб везде русских людей побивать, потому что они с прибыльщиками единоверцы; и собрався великим собранием, хотят итти под Казань».

Соловьев, кн. III, стлб. 1447.

1708год. Поход башкирских войск в Казанский уезд, окружение Алабуги и поход в Казань. В окружении оставались Уфа и Кунгур. К февралю были завоеваны все селения вокруг Казани. В феврале башкирские войска окружили Уржум, сожгли Спасско-Чепочкин монастырь.

Принятие указа Петра Первого о создании Казанской губернии и передачи Уфы (с Бирском, Каракулиным, Соловарным заводом) в состав создаваемой губернии. Порубка и выжигание башкирских деревень в Казанской губернии казанскими феодалами Хусаиновым, Куразмашом, а также Сидором Аристовым. Произошло Баландашское сражение между русскими и башкирами.

Очень интересен приказ Московского военачальника Аристова, отданный им московским войскам: «…башкирцев от 10 лет и выше рубить головы, а ниже 10 лет брюхо пороть».

17 марта Хованский взял Алабугу, башкирские войска заняли восточный берег Камы.

1708 года апреля в 20 день по указу великого государя и по приказу ближнего окольничего и воеводы Петра Матвеевича Опраксина с товарищи, присланной с Терка, взятой самозванной башкирской салтан в Астрахани, в Приказную полату у астраханца у Михайла Кареипова да у терченина у Микиты Дрокина с товарищи принят и роспрашиван.

«А в роспросе сказался Муратом зовут, Кучюков сын. Отец де ево Кучук был каракалпацких и киркиских народов хан и убит на войне у Гречанех от Аюки хана, тому назад лет с 30, а после смерти отца ево был ханом брат ево двоюродной Ишим; а он же Мурат, спустя после смерти отца своего лет с 20, пошол из Каракалпацкой земли по призыву племянника своего Ибрагима салтана, которой жил у калмыцкого владельца у Чагана-Раптана, и жил у него, годы с 3 для совету ево, что он у того калмыцкого владельца взят был в полон. И в то де время к тому калмыцкому владельцу приехали из Сибири башкирцы в ево, Чагана-Раптана владенье, для торговых промыслов, и из тех башкирцов владенья отца ево Бечим Кайбулин и другие башкирцы, человека с 3, по имяном сказать не упомнит, которые почали жить от войны из владения отца ево близь Уфы города под державою великого государя, и говорили ему, что де им, уфинцом, чинятся великие налоги от прибыльщиков, которые сидят в Казани из боярских людей, и другие худые люди, и в казанских городех, и на Уфе, и от тех налог быть им тут под державою великого государя не мочно, для того что де в Казани, и в казанских городех, и на Уфе против прежних лет прямых воевод нет, а ему бы, Мурату, над ними, башкирцами, быть салтаном для того что у них, башкирцов, особого владельца не выбрано. И по тем де словам он, Мурат, с теми башкирцы приехал к башкирцом, которые живут Яика реки на вершине у финского присуду, и жил у тех башкирцов, которые напредь сего были под владением отца ево, месяца с 3 и сказывать про себя, что он, ханов сын, не велел для того, чтоб ему не утвердяся с ними башкирцы себя не объявить, потому что напередъ сего у них башкирцов по призыву сродник ево, Сунчелей салтан, был владельцем и отдан от них в полон русским людем. И они, башкирцы, приняв ево, Мурата, себе в салтаны советовали, чтоб им с ними пройти в Крым под владенье крымского хана, а другие де большая половина башкирцов с ним салтаном в Крым итти не хотели, чтоб с домами и с юртами не разориться. И за тем несогласием отобралось их башкирцов с ним, Муратом, с 2000 человек и в Крым, не пошли, а пошли по призыву яицкого казака Тюлюмбета под Яик, чтоб с яицкими казаками иттить на калмыцкаго владельца Чагана хана. И не дошед Яика ездою дней за 6, нагнали на них Мурата с башкирцы русских людей уфинцов и татар человек с 800 и прислали к ним на переговор русских 12 человек и спрашивали, куда он Мурат с башкирца идет, не хочет ли разорять русских людей. И он де Мурат сказал им, что они идут не для ради разорения, идут по призыву яицкого казака Тюлюмбека на калмыцкого владельца Чагана хана, и те русские люди из погони за тем словом от них повторились. А он, Мурат, с башкирцы пришол под Яик и почал с казаками о той войне переговариваться, и казаки де в той войне ему отказали и с ним не пошли, и башкирцы с ним, Муратом, на ту войну не пошли же, поворотили назад и советовали, чтобы ему, Мурату, взяв, лутчих людей человек с 50, ехать в Крым, чтоб крымской хан за вышеписанные обиды и разоренье от русских прибыльщиков принял их к себе под владенье. И он де Мурат, отобрав то число людей, взяв от них башкирцев к хану о подданстве и об обороне просительное письмо, поехал в Крым, а остальные башкирцы по прежнему пошли в домы свои. И с того пути приехал он, Мурат, с теми башкирцы меж Царицына и Чернаго Яру к Волге, и осмотря лодку, переехал с 8-мью человеки и лошадей переправил на нагорную сторону, а достальные де башкирцы 42 человека остались в том месте на луговой стороне. И тех де башкирцев, которые на луговой стороне остались, калмыки разбили, а он, Мурат, с 8-мью человеки побежал вниз по Волге, не займуя Чернаго Яру, правясь в Кубань, и доехав близь Астрахани в виду, поворотился на Кубанскую дорогу, а в Астрахани не был и никого из мурз и из табунных голов и из сотников и из черных татар не знает, и к нему ни от кого присылки и писем не бывало. И приехав де он Мурат с теми башкирцы на Кубань, явился к Убе аге и Аллагу-Бату мурзе едисанскому, и слово им от башкирцов сказал и письмо, которое с ним башкирцы послали, и про себя, что он ханов сын, и от них выбран он от башкирцов в салтаны и едет к хану крымску, и что объявил. Ага и мурза приняли ево с честию, и быв у них двои сутки говорили ему, будет де хан крымской с башкирцы примет ево, и они де кубанцы с ним готовы будут же, а будет де хан в том откажет, и они с ним на выручку к башкирцам пойдут; и послали его, Мурата, дав ему к хану письмо в Крым и с ним дву человек провожатых. И он де Амурат, приехав в Крым; с Кубани седьмым днем, явился хану и письмо, которое с ним послано от башкирцов и от кубанских татар, подал. И прочет те письма, хан сказал, что он о приеме ево и башкирцов указу учинить не смеет, для того что живет под властию салтана турецкого, потому что у салтана турецкого и у него хана с царским величеством учинен мир, и дав де ему хан от себя к салтану турецкому лист и то башкирское письмо о приеме их, послал ево с провожатыми в Царьград. А жил де он в Крыму 8 дней. И приехал он, Мурат, в Царьград, и посыльщик ханов в Царьграде объявил о нем визирю Махмету, и спустя с неделю велел ево визирь взять перед себя, и ханов лист и башкирское письмо ханов посыльщик визирю подал. И визирь де ему сказал, что принять и на выручку войска послать для приему башкирцов невозможно, для того что у салтана турецкого и у крымского хана с царем московским учинен мир, и в том де по своему закону учинена правда; а буде он, Мурат, с башкирцы могут пройти к Крыму собою, и салтан де хану крымскому принять их велит и место даст.  И дал де ему Мурату визирь салтанского жалованья 320 левков и велел его посадить с приезжими ево башкирцы за крепкой караул. И он де Амурат из-за караула написал своею рукою к самому салтану турецкому челобитную, зачем он прислан и что ево визирь отправил, не объяви ему, и с тою челобитною послал из-за караулу башкирца своего, велел, купя платье турецкое, тое челобитную подать самому салтану; и тот де башкирец ту его челобитную самому салтану на пути подал. И салтан де велел ево из-за караулу взять в судебную полату перед лицо свое и велел ему сказать, для чего он, Мурат, приехал, и про письма ево ему ведомо, и принять де ево из башкирцов хану крымскому он войска дать будто приказал, будет де за проездом городом разоренья какова и людем обид не будет, потому что де турецкой салтан с царем русским учинил крепкой мир; и велел ему дать своего жалованья, халат и 2000 левков. И взяв де он, Мурат, то жалованье, жил в Цареграде месяца с полтретья и отпущен к хану крымскому с письмом, и хан де крымской хотел ему против салтанова письма все учинить и держав месяца с 2 во всем отказал и, дав подводы и провожатых, из Крыму отпустил на Кубань. И на Кубань де он, Мурат, приехал прошлою зимою и жил месяца с 3 и дождався корму, согласясь с кубанскими мурзами, чтоб им итти к башкирцам войною, буде они с русскими людьми войну вечали, а буде у башкирцов войны нет, пройти для добычи к Волге, поворотиться к себе на Кубань, а ему бы, Амурату, итти попрежнему в Каракалпаки. И с того совету, взяв он кубанских татар 96 человек, с теми мурзами приехали к Волге меж Царицына и Чернаго Яру на урочище Каменнаго Яру, и в том месте попались на них 4 человека калмык, и из тех калмык взяли одного человека да 5 лошадей, и того калмыка про башкирскую войну спрашивали, и возможно ли им перейтить за Волгу. И тог де калмык сказал им, что де со многим войском идет из Астрахани вверх по Волге реки воевода Шереметев, и они де убоясь того войска, побежали назад к Кубани и стали в урочище Калиякры, от Кубани верст за 20 и из того де урочища от него, Мурата, вышеписанные мурзы и татары поехали на Кубань в домы свои, а с ним осталось татар у него человек с 30. И кубанской де Калга салтан, уведав про него, Мурата, что стоит под Кубанью, послал по него дву человек татар, чтоб он ехал к нему Калге, и он, Мурат, не послушал, на Кубань к нему Калге не поехал, а взяв тех достальных татар 22 человека да башкирцов 8, поехал в Кабарду и хотел там зимовать, покамест из Астрахани войски пройдут и на Волге будет не людно, чтоб ему чрез Волгу проехать к себе в Каракалпаки. И в Кабарде де был он, Мурат, только четверы сутки и для того, что на Кабарду пришол с Кубани войною Калга салтан, и с теми вышеписанными людьми, убоясь тех людей, ушол к чеченцом, которые живут близь Терка, и в Чеченцах сказались проезжими людьми, и пожив с неделю, велел про себя бею Амирамзе и знатным людем сказать, что он ханов сын. И бей де чеченской велел ему быть к себе, и о всем он о себе бею и про розъезд свой сказал подлинно; и он де бей велел ему у себя в Чеченях зимовать по прошению ево, чтоб ему, Мурату, перезимовав тут, ехать попрежнему в Каракалпаки, и в Чеченях де жил ой месяца с 3. И в то де время приезжали в Чечни Кумыцкаго владенья заречные кочевные ногайцы и сказывали бею и мурзам и ему, Мурату, что де калмыцкой владелец Чеметь ходил на службу царскаго величества и изменя, не дошед указного места, поворотился и ныне кочует близь Терка; тут же де стоит близь Терка ж и Аюка хан, и за то де на него, Чеметя, и на него, Аюку, царское величество гневается и послал на них войско, чтоб их разорить, и будто многие их калмыцкие улусы и разорены; и они де по тем вестям, собрав с собою чеченцов 700 да ногайцев с 800 человек и больши, пошли на калмык и пришли к тем урочищам, где они кочевали, и в тех местех калмык не нашли. И из ногайцов де многие люди творили бею и мурзам и ему, Мурату, что де калмыцкие владельцы Чеметь повел нагорного стороною к Крыму, а Аюка хан, перешед Волгу, пошол выше Астрахани, и нам де добычи себе сыскать не от кого. И из тех же ногайцов Алди-Гирея черкасского беглой уздень Лузан да 2 человека терских охочан, которые ездили с Терку для продажи в Чечени с рыбою, сказывали им, чтоб они шли на Терк войною для того, что де город весь обвалился и ратных людей малое число, а которые ратные люди были, и те взяты на службу, и стрелять де из ружья некому, а которые и есть люди, и те худы, а вышеписанным охоченям имян и прозвания не ведает. И с тех слов они, бей и мурзы, и он, Мурат, со всеми чеченцы, мичкисы, аксайцы, тавлинцы и Андреевской деревни кумыки и Ештерековыми кочевными ногайцы и с мурзою заречным Салтан-Муратом и другими мурзами, в сего было по смете с 1 600 человек, пошли на Терк, и подошед к Терку, по указываныо вышеписаннаго узденя Лузана и дву окочан, пришли от морской стороны з ночи за 2 часа до свету под город и стали в садах. И те их вожи повели их к городу, и вошли в деревянной город в пролом часа за 2 до свету, ночью тайным обычаем; и вошед закричали бусурманским языком; и в дом городе стали людей бить, и в полон брать, и город и дворы зажгли, и на том приступе взяли они 10 пушек, в том числе 7 медных, 3 чугунных, и того бою было до четвертаго часу дня. И от того их приходу в город терские жители и ратные люди побежали отводом в другой терской кремль-город, и разоря и вызжа тот окольной город, пошли понрежнему в сады. А терские де черкаские мурзы Дивей и Батырь, и уздени и улусные их люди к нему, Мурату, до приходу ево, и в то время как пришли к Терку и в город вошли, к нему не приходили, и никого на них он не видал, и напредь сего знакомства никакого с ними, у него не бывало. А в седьмом де часу дни пригнал к нему, Мурату, з сады из загородные слободы Дивей мурза черкаской с узденями своими и, поклонясь, целовал ево в полу, стал ему говорить, что де ему от ево воинских людей, от мичкисов и черкасов чинится великое разорение и грабеж, и для того он, Дивей, и иные мурзы и новокрещенцы и окончаня из домов своих вышли и стали близь домов своих обозом в поле; да в то же де время пришел к нему же Мурату, и Батырь мурза черкаской с узденями ж своими и говорил о том же, о чем и Дивей, чтоб он разорять их не велел. И он де Мурат, призвав к себе чеченского бея, приказал ему, чтоб поставить у них на дворех караул, чтоб они никуды не ушли: и разоренья б им никто не чинил, а сам бы де он бей их надсматривал почасту, и те де их бусурманские слободы и ныне ничем не разорены. И того же числа поимали ево Муратовы караульные люди дву человек — одного татарина да новокрещена армянина в степи, и те люди сказались Дивея мурзы черкаского, ехали в улусы к знакомцам, которые под городом кочуют, а другие де люди про них ему сказали, что они посланы от Дивея мурзы черкаского в Астрахань с письмом о ведомости войны их, и писем де у них никаких не сыскали, и для того велел их освободить; а из поденных де людей и из пограбленных пожитков Дивею и Батырю и узденям ничего он не давал, а брали всяк по себе, кто что взял. И после де того на четвертой день пришол к нему из Андреевской деревни владелец Чапан Шавкал, Заямзин сын, и брат Чапан Чепасова, сын аксайской, владелец Салтамакут бей, а с ними де было конных с 400 человек да их же владенья было и пехоты, сколько числом сказать не знает; и при них де он, Мурат, из садов перешол стоять на Батырев двор черкаского и взял с собою тех взятых 8 пушек, а достальныя 2 пушки взял Чапан Шавкал к себе. И Чапан де Шавкал и вышеписанные другие владельцы, и князь Алдигиреев, уздень Заузан, и двое человек окочань, вожи их, думали от города отойти прочь, для того что де русские люди в другом городе сели в осаду и взять де их невозможно, потому что у них огненного ружья и пушек много, а терских мурз и людей их в совет не призывали, для того что де они их опасались. И те де их вожи Алдигиреев уздень и два человека окочань говорили, чтоб они от города не отходили, для того что де в городе у русских людей хлебных запасов мало, всего кулей с 500, и тот погнил, посидя де с неделю, выдут и сами и город отдадут. И за теми их словами под городом они остановились и на другой день учинили совет Чапан Шавкал с кумыки, чтоб учинить над городом со всех сторон приступ крепкой. И тех всех владельцев чорные люди пошли на приступ с дву сторон человек с 600, и городовые де сидельцы по них из пушек и из мелкого ружья стреляли и побили многих, и больши де того приступов к городу не было; и после де того под тем городом стали они шанцы копать, чтоб из города ни для каких запасов и для воды не выпустить, и выморить бы их голодом, и из тех шанцов на город стреляли дней с 10. И после де того в полдни, он, Мурат, взяв с собою человек с 10, да с ним де был барагунской бей Салтанбек, пошол в шанцы для осмотру, и как пришли к шанцам, в то время из города учинилась на них вылазка, и на той де вылазке убили вышеписаннаго барагунскаго бея до смерти, а его де Мурата из фузей ранили и взяли в полон, а достальные чеченцы и мичкисы, которые с ними в те шанцы приходили, побиты ль или ушли, того он, Мурат, не ведает. И больше того он, Мурат, ни о каких делех сказать не знает, и, что в которое время делал и где был, сказал, себе правду рек. Подлинной роспрос за закрепою дьяка Савы Сандырева. И роспросные речи, елича с подлинными роспросными речьми, справил Иван Татаринов». Материалы но истории Башкирской АССР, ч. I, Труды Историко-Археографического. Института, т. XVIII. М.-Л. 1936 г., стр. 238—243.

1709 год. С ноября 1708 года по 1711 годы башкиры под руководством Алдара-тархана Исекеева действовали на территории Ногайской и Сибирской дорог.