Проблематика и художественные особенности повести Ф. Искандера «Кролики и удавы»

(В сказке «Кролики и удавы» Ф.Искандер с помощью аллегории показывает тоталитарное государство трех типов. Эго государство кроликов, государство удавов в отношения между кроликами и удавами. Удавы живут, как говорит автор, "в одной южной-преюжной стране". Их царство - это тоталитарное государство, во главе которого стоит Великий Питон. При его дворе находятся глупые, бездарные удавы. Например, главный визирь "на все вопросы умел отвечать не задумываясь, за что и был назначен главным визирем царя..." В царстве удавов всё основано на страхе и беспрекословном подчинении. Здесь существуют жестокие законы и обычаи. Великий Питон, появляясь, неизменно произносит "боевой гимн", который все удавы в знак верности "должны были выслушивать", приподняв голову. Гимн в царстве удавов - это приветствие, выражение верности Великому Питону. Не приподнявший во время приветствия головы лишался жизни как изменник. Удавы питаются кроликами, гипнотизируя их, то есть совершая священный ритуал гипноза, о котором запрещено говорить, во время последнего запрещено вступать в дискуссию с кроликами. Нарушивший этот ритуал был сурово наказан: изгнан в пустыню. В далекие времена в царстве удавов существовало ещё более жестокое наказание: казнь - самопоедание удавов. Жестокие, кровожадные, для них нет ничего святого. По образному выражению автора, душа каждого удава находится где-то в глубине его желудка, а родина для удава - это место, где он имеет прекрасную пищу.Удавы беспощадны по отношению друг к другу, они предают друг друга, доносят друг на друга. Царство удавов - это тоталитарное государство, но тоталитарный режим и его законы противоестественны природе любого общества, поэтому и в рядах удавов начинается постепенное разложение. Они становятся менее жестокими и кровожадными. Таким образом, в царстве удавов презиралась слабость, жалость, совесть, шло воспитание жестокости, а всех неугодных сурово наказывали. Такие же законы царили и в государстве кроликов, которое называлось Королевством. Глава его - Король и его приближенные составляют двор, в сказке он называется Столом, а придворные Допущенными к Столу. Те, кто хотел стать приближенным к Столу, назывались Стремящимися, "Король знал, что только при помощи надежды (Цветная Капуста) и страха (удавов) можно разумно управлять жизнью кроликов". "...Ни один кролик никогда не видел Цветной Капусты. Правда, в кроличьей среде всегда жили слухи о том, что местные туземцы вместе с засекреченными кроликами, работающие на тайной плантации по выведению Цветной Капусты, добились решительных успехов. Как только опыты, близкие к завершению, дадут возможность сажать Цветную Капусту на огородах, жизнь кроликов превратится в сплошной праздник плодородия и чревоугодия. Время от времени сочетание цветов в изображении Цветной Капусты на знамени едва заметно менялось, и кролики видели в этом таинственную, но безостановочную работу истории на благо кроликов. Увидев на знамени слегка изменившийся узор цветов, они многозначительно кивали друг другу, делая для себя далеко идущие оптимистические выводы. Говорить об этом вслух считалось неприличным, нескромным, считалось, что эти внешние знаки внутренней работы истории появились случайно, по какому-то доброму недосмотру королевской администрации.)

В «Кроликах и удавах» же перед нами предстает вполне реальная картина жизни об­щества, правда замаскированная под фантастический мир неких удавов и кроликов. Этот прием использо­вался многими писателями 70-х годов, произведения которых рассказывали об отрицательных сторонах жизни советского общества или содержали в себе кри­тику общественно-политического устройства страны.

Фантастичный мир сказки Искандера представлен далекой африканской страной, где удавы традицион­но поедают кроликов, кролики принимают это как данность, считая, однако, несправедливостью, а обезьяны, слоны и туземцы придерживаются сторон­ней позиции. Изображая два таких, на первый взгляд, разных общества, писатель показывает не­ожиданный их симбиоз: «...кролик, переработанный удавом, превращается в удава. Значит, удавы — это кролики на высшей стадии своего развития. Иначе го­воря, мы — это бывшие они, а они — это будущие мы», — разъясняет правитель удавов Великий Питон своим подопечным. Их сходство этим не ограничива­ется, и те и другие представляют собой модель тотали­тарного идеологизированного общества со всеми со­путствующими атрибутами: гимнами, флагами, мая­чащим впереди образом светлого будущего, в данном случае его роль играет Цветная Капуста у кроликов. И в том и в другом мире царствует лживое раболепие, основывающееся на страхе перед вождем, которое поддерживается суровыми наказаниями любого сво­бодомыслия. «Король знал, что только при помощи надежды (Цветная Капуста) и страха (удавы) можно разумно управлять жизнью кроликов». Жизнь кро­ликов и удавов наполнена бесконечными предатель­ствами и доносами на себе подобных, часто оказыва­ясь на их месте, причем, «...любой преданный преда­тель, вспоминая свои ощущения, когда он предавал, и сравнивая их со своими ощущениями, когда он пре­дан, с полной искренностью думает: все-таки у меня это было не так низко». А насколько философична фраза о том, что «тот, кто раздумывает над вопросом, донести или не донести, в конце концов обязательно донесет, потому что всякая мысль стремится к завер­шению заложенных в ней возможностей».

Удавы, поглощающие кроликов, гордятся своей гуманностью, которая, по их мнению, проявляется в том, что они, гипнотизируя кроликов, избавляют их от мучительной смерти. Кролик, объявивший, что «...их гипноз — это наш страх. А наш страх — это их гипноз», создал, по сути, революционную ситуацию, опасную как для удавов, так и для кроликов. Одним это грозит голодом, другим анархией. Предложенный удавом Пустынником новый метод убиения кроли­ков — удушение, заставляет и тех, и других сожалеть о старых добрых временах, забыв о прежних возму­щениях: «Интересно, что некоторые престарелые кролики, рассказывая молодым о прежней жизни в гипнотический период, сильно идеализировали его».

«Удивительно, что и старые удавы, делясь воспо­минаниями с молодыми, говорили, что раньше было лучше. При этом они тоже, как водится, многое пре­увеличивали». Итак, благие намерения Задумавше­гося закончились всеобщим разочарованием, что опять позволяет провести параллель с историей на­шей страны, пережившей революцию, последствия которой оказались непредсказуемы. Ассоциации с прошлым нашей страны вызывает и обилие бессмыс­ленных лозунгов, провозглашаемых как кроликами, так и удавами: «Удав, из которого говорит кролик, — это не тот удав, который нам нужен». «Шипите шепо­том, не забывайте, что враг внутри нас», «чем лучше запасной выход, тем меньше шансов, что он потребу­ется» , «на образование кроликов чернил не жалеть» и тому подобное.

Но «Кроликов и удавов» нельзя назвать только са­тирическим произведением, ведь темы, затрагивае­мые писателем, относятся к категории вечных и переосмысливаются не одним поколением: предательство, трусость, измена своим идеалам за право быть «допу­щенным» , судьба личности, восставшей против обще­ства, психология власти — все это повторяется из века в век, порождая новых героев и тиранов.

24.Проблематика повести В. Маканина «Сюр в пролетарском районе»

В повести Владимира Маканина «Сюр в пролетарском районе» человек – игрушка. Ни с того, ни с сего, совершенно неожиданно для героя повести за ним начинает гоняться, стремясь настичь его, гигантских размеров рука. Для героя начинается кошмарная жизнь, смысл которой заключен теперь в том, чтобы скрыться от сюрреалистического преследования огромных шевелящихся пальцев этой руки. Герой Маканина выступает как игрушка, которой кто-то решил поиграть, причем правил этой игры человек-игрушка не знает, поэтому

ситуация для него приобретает облик кошмара и заканчивается для него трагически.

Герой повести внезапно попадает в незнакомую ему реальность, в которой действуют неведомые ему законы. Он не может проникнуть в логику этой новой для него  действительности, поэтому она для него абсурдна, алогична. Игровая для того, кто знает правила игры, ситуация для человека-куклы таковой не является. И осознается как роль трагическая.

Обратная сторона платоновского понимания игры: «надо жить играя» находит свое отражение практически во всех текстах, которые вписываются в постмодернистскую эстетику.

Эстетические особенности русской постмодернистской литературы исходят из оппозиции, из противостояния советской идеологизированной литературе, очень не смешной и неигровой в своей основе. Тексты постмодернистов если не смешны, то обязательно построены на игре со словом.