Региональные и религиозные организаторы и миротворцы

 В нашу задачу не входит детальное исследование роли региональных и международных организаций в урегулировании и разрешении вооруженных конфликтов в современном мире /19/. Заметим только, что такие региональные организации, как, например, Лига арабских государств (ЛАГ), Организация африканского единства (ОАЕ), Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и другие, наработали в своей практической деятельности немало средств и мер, применение которых регулирует решение пограничных споров, территориальных проблем, использование силы при вспышке разногласий между государствами-участниками. Определили они и подходы к проблеме беженцев, перемещенных лиц и многое другое. К сильной стороне региональных посредников и миротворцев относится их максимальная приближенность к зонам конфликтов, знание местной специфики и факторов, влияющих на позиции конфликтующих сторон.

 Но есть у них и слабая сторона: они готовы проявить себя, вмешаться, в том числе и в качестве посредников, в случае возникновения межгосударственных конфликтов, но в отношении внутренних конфликтов и гражданских войн они стараются максимально дольше придерживаться позиций стороннего наблюдателя, неукоснительно соблюдая принцип невмешательства во внутренние дела. Кроме того, региональные организации, как правило, поляризованы из-за позиций их членов, которые являются либо конфликтующими сторонами либо симпатизирующими им другими участниками вооруженных столкновений, поддерживающими противоборствующие группировки во внутреннем конфликте.

 С учетом того, что наиболее кровопролитные конфликты проходили в последние годы именно в Африке, перед ОАЕ возросла необходимость принять на себя больше ответственности за происходящее на континенте, шире использовать свои миротворческие контингенты, повысить эффективность механизма ОАЕ по разрешению новых конфликтов. Между тем ОАЕ хронически не хватает средств, и она зависит от финансирования извне, со стороны западных фондов и организаций. Еще одним препятствием для вовлечения ОАЕ в разрешение конфликтов и контроль над ними является отсутствие постоянного органа для принятия решений.

 Усилия по мирному урегулированию, которые предприняла ОАЕ - в Либерии, Судане, Руанде, Сомали - фактически оказались проваленными. Ни ОАЕ, ни ЛАГ даже не попытались вмешаться в гражданскую войну в Алжире. Пассивной остается позиция региональных организаций Африканского континента в отношении межэтнических столкновений и вызванных ими миграционных передвижений, потоков беженцев в государствах, расположенных в районе Великих озер. Справедливости ради следует признать, что международные организации и ООН также мало преуспели в решении этих проблем. Не оправдали себя в полной мере региональные экономические и финансовые организации, хотя некоторые из них (Экономическое сообщество западноафриканских стран) добились скромных успехов /20/. Однако и они не могут записать в свой актив ни одного полностью разрешенного конфликта.

 Недостаточно активно действуют пока региональные политические межгосударственные организации в деле урегулирования конфликтов на Ближнем Востоке и в Персидском заливе. Известно, что в ходе кризиса в Персидском заливе в 90-е годы ЛАГ и другие организации арабских государств продемонстрировали полную несостоятельность и растерянность. Достижение же прогресса в ближневосточном конфликте стало возможным благодаря неформальным контактам израильских и палестинских политиков при посредничестве Норвежского института прикладных наук, усилиям американских и западноевропейских медиаторов. Причина подобной ситуации кроется, вероятно, в том, региональные организации на Арабском Востоке слишком поляризованы из-за позиций сторон, участвующих в конфликте. Вследствие этого они представляют собой весьма неэффективный в плане безопасности региональный альянс.

 Значительно больших успехов в деле достижения региональной безопасности добилась АСЕАН. Этой организации принадлежит немалая заслуга в деле локализации и разблокирования конфликта на Филиппинах. Примечательно, что благодаря усилиям стран-участниц АСЕАН этот конфликт был выведен из сферы рассмотрения Организации исламской конференции (ОИК), других религиозных мусульманских организаций. Это свидетельствует о том, что наиболее эффективный путь решения многих этнических и конфессиональных конфликтов лежит все же не в религиозной сфере, а в области традиционных межгосударственных контактов.

 В постсоветском пространстве, где ООН оказалась неготовой к проведению операций по поддержанию мира, эти функции взяло на себя Содружество Независимых Государств. Оно действует согласно Статье 52 Устава ООН, разрешавшей региональным организациям проводить миротворческие операции. Правовую базу его миротворческой деятельности составили Устав СНГ, киевское 1992 года Соглашение о группах военных наблюдателей и коллективных силах по поддержанию мира, а также другие документы. Основная трудность в деятельности СНГ состоит не столько в приведении нормативных актов Содружества в соответствие с нормами, на которых строится международное право, определяющее операции по поддержанию мира ООН, сколько в том, что сами эти международные принципы остаются весьма размытыми и нередко вступают в противоречие с практикой (см. об этом выше).

 В республиках СНГ опора на собственные силы, на региональные организации как на механизм, с помощью которого можно разрешать и урегулировать конфликты, вообще поставлена слабее, чем в развивающихся странах. Если какая-то форма взаимодействия СНГ и ОБСЕ налажена, то контакты Содружества с ООН весьма ограничены и сведены либо к обсуждению вопросов об отправке наблюдателей в местные "горячие точки" либо к проблемам финансирования миротворческих операций КМС СНГ, (а фактически России). Не стало СНГ и тем органом, который способен был бы положить конец кровопролитию в происходящих в бывшем СССР гражданских войнах и конфликтах. Особенно ощутимо бессилие этой организации и ее структур проявилось в ходе российско-чеченской войны, на которую СНГ как региональная организация практически никак не отреагировало.

 Практика показала, что в странах Содружества вообще отсутствует четкое понимание принципов миротворчества. Фактически все миротворческие функции здесь целиком и полностью взяла на себя Россия, которая и осуществляет самые разные по характеру операции в "горячих точках" Содружества на основе многосторонних договоренностей между Россией и всеми конфликтующими сторонами. В 1993-94 гг. Россия сделала упор на быстрые акции своих воинских подразделений. Они направлялись на разъединение враждующих сторон и разоружение боевиков. Предполагалось также свести до минимума их столкновения с местными вооруженными формированиями. Этот метод был впервые отработан в Приднестровье и Южной Осетии, а затем применен в Пригородном районе Северной Осетии во время осетино-ингушского конфликта. Параллельно российское руководство решало политические задачи - восстановление упавшего престижа армии и отработку планов по созданию собственных сил быстрого реагирования, наподобие американских. Ситуация тем не менее не всегда оказывалась под контролем российских миротворцев: они нередко оказывались втянутыми в прямые военные действия, имеющие тенденцию перерасти в затяжное военное противоборство.

 В СНГ только еще формируется механизм, позволяющий перевести вооруженное противостояние в фазу перемирия или прекращения боевых действий. Не разработана методика, дающая возможность начать и вести переговорный процесс, а международный опыт в каждом конкретном случае остается задействован крайне слабо. Опыт чеченской войны показал, что политики и военные и в СНГ, и в России пренебрегли возможностью использовать несиловые методы для предупреждения, а затем и для контролирования конфликтом, не задействовали в полном объеме в начальный период конфронтации переговорный процесс. Они охотнее и легче прибегают к праву силы для решения спорных вопросов.

 Светские организаторы, медиаторы и миротворцы зачастую бессильны погасить очаги гражданского и этнического насилия в границах существующих государств, а применить к этим ситуациям классическое (традиционное) миротворчество порой оказывается особенно трудно. Иногда с этой задачей лучше могли бы справиться религиозно-политические объединения и организации, которые изначально, по определению призваны служить целям мира и ненасилия. Религиозные благотворительные и гуманитарные организации, активисты борьбы за права человека своими отчетами и выступлениями привлекают внимание к конфликтам, оказывают давление на мировое сообщество, правительства различных стран, международных организаций. Существующая практика - широко не афишируемой, но достаточно эффективной - посреднической деятельности религиозных организаторов и отдельных священнослужителей благотворно влияет на переговорный процесс, сближает позиции враждующих сторон. Но их деятельность не всегда служит гарантией успешного разрешения конфликта: сплошь и рядом и в Третьем мире, и в СНГ местные режимы в лучшем случае просто не реагируют на критику, а в худшем - занимаются морально-политическим и физическим подавлением оппонентов и несогласных.

 В странах традиционного распространения ислама особенностью общественно-политической жизни является наличие довольно развитой системы религиозно-политических объединений, базирующихся на концепции мусульманской солидарности. Они-то и пытаются координировать и направлять различные аспекты жизни мусульман как в рамках отдельных стран и общин, так и в мировом масштабе. Успели они проявить свою позицию и по целому ряду конкретных аспектов конфликтных ситуаций.

 В настоящее время единственной мусульманской организацией, действующей на правительственном уровне, является Организация исламской конференции (ОИК), созданная в мае 1972 г. в соответствии с решением конференции глав государств и правительств мусульманских стран, состоявшейся в Рабате в 1969г. Она отводит значительное место в своей деятельности пропаганде ислама, а также стимулирует развитие экономического, политического, культурного сотрудничества мусульманских государств. При этом членство в ОИК не предусматривает обязательного исламского характера внутренней политики государств-участников, не накладывает обязательств по введению шариата.

 Палестинский вопрос - составная и неотъемлемая часть арабо-израильского конфликта - находится на первом месте в ряду политических приоритетов, выделенных ОИК. Этот вопрос стоял в повестке дня всех конференций глав государств и правительств членов ОИК, ежегодных встреч министров иностранных дел стран-участниц. Он рассматривается членами ОИК в нескольких аспектах: религиозном, означающем защиту аль-Кудса (по-арабски - святыня), то есть Иерусалима и его священных мест; политическом - как солидарность с арабским народом Палестины; юридическом, подразумевающем защиту прав палестинских мусульман.

 Хотя внешне создается впечатление, что палестинская проблема - одна из немногих, по которым члены ОИК достигли полного единодушия, на деле в подходах к решению ближневосточного конфликта постоянно наблюдается противоборство двух тенденций - умеренной и экстремистской. В начале 80-х годов участники ОИК, придерживающиеся крайних политических позиций, получили дополнительный импульс от победы исламской революции в Иране. Под их влиянием конференция на высшем уровне ОИК в Эт-Таифе (1981 г.) приняла известную "мекканскую декларацию", которая объявляла Израилю джихад. Это решение, впрочем, не имело каких-либо политических последствий, поскольку мусульманским государствам не только не удалось добиться уничтожения Израиля, но и объединить усилия для осуществления его экономической и дипломатической изоляции.

 В дальнейшем в отношении палестинской проблемы и вопросов ближневосточного урегулирования верх в ОИК взяла более прагматическая линия. Более отчетливо она проявилась в годы, последовавшие за окончанием "холодной войны". Но все же ОИК не может эффективно участвовать в процессе урегулирования, влиять на какую-либо из конфликтующих сторон, а тем более выступать в роли "третьей", посредничающей, стороны: ОИК изначально четко обозначила свои симпатии и антипатии в отношении противоборствующих сторон в конфликте, а кроме того, деятельность этой организации базируется на идее мусульманской солидарности и значит, подразумевает автоматическую поддержку ее членами своих единоверцев.

 Важное место в системе политических приоритетов ОИК и афганский вопрос.

 В годы советской оккупации Афганистана члены ОИК выступали с многочисленными призывами к немедленному и безоговорочному выводу советских войск из этой страны, приняли ряд практических решений. Например, внеочередная конференция министров иностранных дел ОИК, созванная в январе 1980 г., приостановила членство "красного" Афганистана в ОИК (это решение сохраняло свою силу до 1989 г.) и призвала своих членов не принимать участия в летних Олимпийских играх, проводившихся в 1980 г. в Москве. ОИК выступила и одним из инициаторов принятия на ХХХV сессии Генеральной Ассамблеи ООН (1980 г.) резолюции, осуждающей советское вторжение в Афганистан. Хотя в число участников ОИК входили и "друзья" Советского Союза - страны социалистической ориентации, их реакция мало чем отличалась от позиции так называемых прозападных развивающихся государств: и те, и другие осудили действия СССР.

 ОИК внесла и определенный позитивный вклад в урегулирование афганской проблемы, предложив конкретный план ее решения /21/. Политическому урегулированию афганского конфликта содействовал и комитет ОИК, сформированный в январе 1980 г. и включивший в себя министров иностранных дел Гвинеи, Ирана, Пакистана, Туниса и Генерального секретаря ОИК.

 В целом ОИК чутко реагировала на развитие событий в Афганистане, исходя в своих решениях из принципов неприсоединения. Призывая Советский Союз вывести свои войска из Афганистана, участники ОИК постоянно подчеркивали, что только этот шаг устранит главное препятствие в отношениях между исламскими странами и СССР.

 ОИК приветствовала подписание Женевских соглашений по Афганистану, признавая при этом, что основой урегулирования афганского конфликта должно стать создание широкой внутриафганской правительственной коалиции. Таким образом, позиция ОИК по афганской проблеме свидетельствовала не столько об антисоветской направленности этой мусульманской организации, сколько об ее "антиблоковой" позиции. К сожалению, в дальнейшем ОИК утратила какую-либо инициативу в афганском конфликте, не сумела предотвратить кровопролития в этой стране или предложить конструктивную программу по выводу этого мусульманского государства из кризиса.

 ОИК высказала свою позицию и по многим другим конфликтам, происходившим в Третьем мире - ирано-иракскому, иракско-кувейтскому, конфликтам на Африканском Роге, в Судане, на Филиппинах и пр. Не осталась эта мусульманская организация равнодушной и к происходящему в бывшем Советском Союзе. Вместе с тем результативность политики ОИК в отношении конфликтных ситуаций в Третьем мире и СНГ может быть оценена как довольно низкая. Одна из причин - различия в социально-политических системах стран-членов ОИК, их внешнеполитической ориентации, неодинаковый подход к мировым проблемам, а также непосредственная или косвенная причастность государств-участниц к существующим межгосударственным спорам и внутренним конфликтам. Другая причина - если так можно выразиться - идеологическая: поддержка идеи мусульманской солидарности, что проявляется в стремлении участников ОИК любой ценой избегать раскола в целях достижения консенсуса. В результате, резолюции и решения, принимаемые ОИК, носят обтекаемый характер, в них отсутствуют принципиальные оценки и конструктивные предложения, необходимые для разрешения конфликтных ситуаций.

 Что касается других мусульманских международных организаций, действующих на неправительственном уровне, таких, как Лига исламского мира (ЛИМ), Всемирный исламский конгресс (ВИК), Международная исламская организация и др., то они в еще меньшей степени, чем ОИК, сумели оказать влияние на разрешение конфликтов в странах так называемого мусульманского мира. Их участников разделяют кардинальные разногласия по многим важным проблемам современности, а лозунг "единства и братства всех мусульман" не способен сблизить их позиции в отношении большинства конфликтных ситуаций.

 Несмотря на стремление объединить мусульманский мир, выработать на основе общности религии согласованную позицию по экономическим и политическим проблемам современности, конфликтным ситуациям, международные мусульманские организации полностью своей цели не достигли. Высокая степень их солидарности отмечается лишь при голосовании в ООН по глобальным проблемам (войны и мира, разоружения, экологии и т.п.). Что же касается вопросов, затрагивающих интересы стран традиционного распространения ислама, и в особенности внутренних вооруженных конфликтов, то практически ни по одному из них не удалось достичь согласованной позиции.

 Мусульманские государства и их организации стремятся выработать свой собственный, специфический подход к международным проблемам. Их усилия, однако, не вполне реализовались, и они так и не сумели внести конструктивный вклад в их решение. Не превратились международные мусульманские организации, несмотря на все свои притязания, в "третью силу", больше приспособленную к разрешению конфликтных ситуаций, нежели региональные и международные светские организаторы и миротворцы. Солидарность мусульманских стран в рамках их организаций остается в основном чисто символической, не влияющей на практическую политику. На первом месте для каждого государства Третьего мира остаются его жизненные интересы, если речь идет о его безопасности, а не интересы мусульманского сообщества. Влияние мусульманского мира все больше связывается не с деятельностью ОИК, других международных мусульманских организаций, а с активностью светских экономических или политических объединений, таких, как ОПЕК, группа 77, Совет арабского сотрудничества, Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, Союз арабского Магриба, АСЕАН и др., поскольку они обладают большим удельным весом и влиянием среди стран традиционного распространения ислама прежде всего благодаря нефтяным богатствам или же финансовым возможностям их участников.

 Что касается России и других государств СНГ, то здесь попытки религиозных организаций внести свой вклад в разрешение конфликтных ситуаций также не сыграли особой роли. Более того, выявилась огромная зависимость таких организаций либо от властей либо от финансирующих их политических структур. Не способствовали успеху их посреднической деятельности и существующие между ними противоречия, борьба за лидерство и влияние на верующих, а также отсутствие четко проработанной и осмысленной программы. Так, например, в ходе чеченской войны Мусульманский союз России и отколовшийся от него Союз мусульман России, а также ряд карликовых религиозных объединений Северного Кавказа так и не смогли стать "третьей силой", способной принести мир либо оказать давление на конфликтующие стороны с тем, чтобы заставить их сесть за стол переговоров. В таджикском конфликте сложилась аналогичная ситуация: проправительственные организации мусульман даже не осмеливались занять какое-то подобие самостоятельной позиции и действовали в рамках, предложенных официальным Душанбе. А оппозиционные религиозные объединения и их лидеры, оказались вследствие политических репрессий и внутренних междоусобиц лишенными легальных возможностей влиять на политический процесс, способствовать мирному решению конфликта.

 Как и в Третьем мире, в СНГ заметно неявное, но все же более действенное, нежели религиозные организации, влияние на разрешение конфликтов разного рода экономических компаний, банковских объединений. Причем, речь идет не только о крупных российских компаниях (Лукойл, Газпром и других), но и о международных монополистических объединениях, таких, как, например, Международный консорциум по переработке Каспийской нефти, сыгравших заметную роль в развитии и завершении конфликта в Чечне и оказывающих воздействие на ход карабахского конфликта. Межтаджикские переговоры и попытки внутриафганского урегулирования также не обходятся без участия Газпрома, Дельты и других компаний. Это не означает, что международные экономические объединения выполняют исключительно позитивную функцию. Да, они действительно заинтересованы в урегулировании конфликтов, ибо предсказуемость и стабильность являются важнейшими гарантиями экономического успеха. Но в то же время российский и международный капитал, внося в политические события соперничающие экономические интересы, нередко усугубляет конфликтную ситуацию, затрудняет поиски мира. Так происходило в Чечне, где спорадические вспышки кровопролития продолжались до тех пор, пока нефтяные компании не пришли к консенсусу. Далек от завершения и карабахский конфликт, где нефтяные консорциумы никак не поделят сфер влияния и интересов.

 Ныне мировым сообществом накоплен богатейший опыт (как позитивный, так и негативный) по урегулированию и разрешению целого ряда вооруженных конфликтов. Многие аспекты такого урегулирования уникальны, они применимы только к определенному случаю. Существуют, однако, в развивающемся мире моменты, которые могли бы быть использованы в существующей практике урегулирования конфликтов в СНГ. Некоторые наиболее примечательные модели международного миротворчества и урегулирования конфликтов заслуживают в связи с этим особого рассмотрения.