Роль госкапитализма в стабилизации госдолга

государственный дефицит долг процентный

Усиление роли государства в новейшей истории уже было. «Например, в 1930-е в США последствия Великой депрессии пытались смягчить за счет усиления влияния правительства на бизнес. После второй мировой войны именно власти во всех странах финансировали растущие расходы на науку и образование, развитие инфраструктуры», - рассказывает директор Института анализа предприятий и рынков НИУ ВШЭ Андрей Яковлев. В конце 1960-х, напоминает он, начался новый экономический кризис, выйти из которого пытались с помощью приватизации и либерализации. Эта политика дала свой эффект, однако она же породила предпосылки для глобального спада 2008-2009 годов. Таким образом, пришло время очередного наступления государства на бизнес. А мода на госкапитализм зародилась в Азии - и уже более двух десятилетий назад.

В своей книге «Конец свободного рынка» президент Eurasia Group (Евразия Групп) Ян Бреммер пишет, что теперь, когда лидеры стран с рыночной экономикой начинают давать советы по выходу из кризиса, они вынуждены мириться со скептической улыбкой замминистра иностранных дел Китая Хэ Цзяфэя. После того как развитые государства пострадали от глобального спада, а Китай не только вышел без потерь, но и наращивал ВВП в среднем со скоростью 9,5% в год, развивающиеся страны больше не прислушиваются к рецептам США и ЕС. В пример можно привести Аргентину, которая с прилежным послушанием выполняла указания МВФ и в итоге Аргентина была вынуждена объявить дефолт. По мнению авторов доклада Национального разведывательного совета США «Мир после кризиса. Глобальные тенденции - 2025: меняющийся мир», с наступлением кризиса госкапитализм стал набирать все большую популярность у многих правительств: в Бразилии чиновники диктуют правила игры бизнесменам, в ЮАР отказались от планов по приватизации, в Аргентине национализируют сырьевые предприятия.

Впрочем, подражание Китаю неудивительно: многие страны добились успеха именно с помощью усиления госсектора. Такой опыт есть у Сингапура, Тайваня, Южной Кореи и молодых арабских монархий. В развитых странах либерализм обычно считался высшей ступенью эволюции рынка. Но в последние годы отношение к госкомпаниям начало меняться и там. То есть их перспективы очевидны, утверждают эксперты и добавляют, что госкомпании, как правило, «национальные чемпионы» и их успех власти будут всячески поддерживать, поскольку он крайне важен для экономического роста стран. Однако власти бывают разными и не всякий госкапитализм полезен.

Например, в Бразилии в 1990-е активно шла приватизация. Возможно, ее бы там даже успешно довели до победного конца. Но, насмотревшись на Китай, правительство решило не торопиться с либерализацией. Изменения, как отмечает Ян Бреммер, начались после избрания президентом Лулы да Силвы. Он не стал пересматривать политику приватизации предыдущих 20 лет, но счел необходимым усилить влияние государства в оставшихся предприятиях. С их помощью он рассчитывает повысить уровень жизни беднейших слоев населения, заставляя менеджмент госкомпаний тратить деньги на социальные проекты и развитие инфраструктуры.

Аргументы в пользу широко распространенного убеждения, что госкомпании не всегда бывают успешными, можно найти и в том же Китае. Если госпредприятие работает в конкурентной отрасли, оно не демонстрирует завидных результатов. Так, по оценкам Гао Ху, бывшего специалиста по Китаю Всемирного банка, в монополизированной государством табачной индустрии рентабельность активов превышает 15%, в нефтедобыче - 35%. Но вот в автопромышленности у госкомпаний этот показатель равен всего 6%, а в нефтепереработке он отрицательный. [3 с. 29-30]

Например, Аргентина после отказа МВФ в очередном кредите в 2001-м году и тогда же в декабре временное правительство, не имевшее возможности погасить долг в 95 млрд. долларов, объявило дефолт. Экономика покатилась вниз. Падение ВВП в 2001-м составило 4,4%, в 2002-м - более 10%.

В январе 2002-го Национальный конгресс Аргентины выбрал нового президента, третьего за считанные дни кризиса. Им стал сенатор от партии перонистов Эдуардо Дуальде. На инаугурации он сказал: «Политика всегда должна управлять экономикой. В последние годы в Аргентине, похоже, экономика управляла политикой, и теперь мы имеем то, что имеем». Тем самым глава государства обозначил свое намерение радикально изменить экономический курс. Власти ввели налоги на экспорт углеводородов, первый раз, за много лет покусившись на деньги нефтяных компаний. Установили контроль над ценами на товары первой необходимости и коммунальные услуги, отменили привязку песо к доллару. Национальная валюта подешевела почти в 4 раза, и экспортеры вздохнули свободнее.

Сколь бы радикальными ни были эти перемены. Не только они повлияли на экономику республики. Марио Блехер, который в 2001-2002 годах возглавлял Центральный банк Аргентины, считает, что секрет стремительного выздоровления кроется как раз во внешних факторах, а не в том, что политика взяла в свои руки контроль над экономикой. Так, Бразилия оправилась от кризиса, и экспорт в эту страну аргентинских товаров, весьма кстати подешевевших после девальвации, вновь стал расти. Кроме того, рассказывает господин Блехер, уже в июле 2002-го на мировом рынке резко повысились цены на соевые бобы, которые Буэнос-Айрес продает за рубеж в большом количестве, являясь третьим в мире поставщиком данной культуры. Стоимость бобов подскочила в 4 раза - со 150 до 600 долларов за тонну. Меньше чем на сою, но тоже существенно росли цены на кукурузу, медь и нефть - основную экспортную продукцию Аргентины. В итоге к 2003-му республике удалось получить сбалансированный бюджет и одновременно положительный платежный баланс.

На этом фоне власти, похоже, посчитали, что добились успеха благодаря именно усилению госсектора, а не улучшению внешней конъюнктуры. И начали активно проводить в жизнь новую стратегию развития на фундаменте госкапитализма. Ставку делали на аграрный сектор, промышленность, которая должна была вытеснить импорт, и экспорт. Правительственные делегации ездили по миру в поисках торговых партнеров. Договорились о поставках 500 видов аргентинских товаров в Индию и Китай, наладили экспорт автомобилей в Чили и Мексику. При этом внешнеторговая активность сопровождалась закрытием внутреннего рынка для импорта. Государство стало жестко контролировать поставки продукции из других стран и движение капиталов. «Запрещается импортировать многие товары, аналоги которых изготавливаются или в перспективе могут производиться в Аргентине, - рассказывает представитель российской энергомашиностроительной компании, которая несколько лет работает в республике. - На ввоз любого изделия необходимо получить одобрение таможенного ведомства и налогового управления, а также Министерства иностранных дел и внешней торговли. Кроме того, в связи с довольно строгим государственным контролем за вывозом капитала из страны, перевод денег из Аргентины за поставленное оборудование - процедура крайне трудоемкая и требует особых разрешений от органов местного финансового надзора».

В 2008-2009-м госпожа Киршнер национализировала частные пенсионные фонды и авиакомпанию Aerolíneas Argentinas, чтобы их средствами покрывать долги. А в конце апреля 2012 года объявила о готовящейся национализации крупнейшей местной нефтяной компании Yacimientos Petrolíferos Fiscales (YPF), 57% акций которой владела испанская энергетическая группа Repsol. Последнюю обвинили в чрезмерных поставках нефти за рубеж и в том, что по ее вине Аргентина вынуждена импортировать черное золото. К тому же Repsol, по мнению властей, недостаточно инвестировала в нефтегазовый сектор страны, забирая 90% доходов в виде дивидендов. Профессор испанской бизнес-школы ESADE Хуан Игнасио Санс считает, что реальные причины такого решения кроются совсем не в аппетитах испанцев. Аргентинскому правительству, уверяет он, понадобились прибыли YPF, которые можно использовать для исполнения масштабных бюджетных обязательств. [4 с. 56-57]

Госкапитализм является эффективным, но не весь. Определенные сферы должны остаться в частном владении. Конечно стратегически важные отрасли, такие как, нефтегазовая, авиастроительная и др. должны быть во владении государства. Потому что всю прибыль, получаемую в этих отраслях, государство может направить на финансирование бюджетного дефицита и обслуживание государственного долга. Да и не только, благодаря этой прибыли, государство может выполнять свои социальные обязательства. Однако государство должно контролировать деятельность этих компаний, чтобы они преследовали не личные цели, а цели всего государства. Ведь если компания является государственной то, в случае проблем у этой компании, государство обязательно будет спасать эту компанию, поэтому автор работы считает, что личные цели в таких компаниях неприемлемы вообще. Соответственно чиновники не должны фанатично влиять на деятельность госкомпаний т.к. в этом случае у данной компании может просто пропасть стимул к получению прибыли.

Госкомпании могут быть очень успешными, но если в стране инвестиционный климат очень неблагоприятный то, страну и будут подпитывать только доходы госкомпании. Однако государство не должно зависеть от этих компаний, а точнее от цен на мировом рынке в отраслях, где действуют эти госкомпании, иначе при ухудшении мировой конъюнктуры в стране могут начаться проблемы и она будет вынуждена начать заимствовать. Если по прогнозам цена на нефть на мировых рынках упадет до 50-60 долларов то, экономика России очень сильно пострадает. Правда не сразу, ведь у России есть довольно большие золотовалютные резервы.

Однако не у каждой страны есть отрасли, которые могли бы приносить высокие доходы в казну, и такие страны вынуждены либо повышать налоги, либо заимствовать у других стран или банковского сектора, что ведет к повышению заимствований и соответственно к повышению госдолга.