Группы русских в Сибири.

    Население Сибири в ХIХ в. составили различные народы коренные и пришлые. Многочисленное к тому времени русское население не представляло единого целого по времени происхождения и составу вошедших в него компонентов. Русские, начавшие проникать в Сибирь еще в конце ХVIII в., выработали своеобразные черты быта и характера и составили ядро. Т.н. старожильческого населения – потомков ранних поселенцев из Европейского Севера и Северного Приуралья. Переселенцы XIX в. из южнорусских и центральных губерний России составили группы новоселов («российских»). Старожилы и новоселы – это общее разделение русских Сибири, но в их среде сформировалось несколько групп, сложение которых происходило под влиянием различных фактов: характера их расселения в Сибири (отдельного от других народов - компактного, или чересполосного с ними, или интенсивного проникновения в ино- расселение и т.п.), их численности, демографических процессов, происходивших в их среде, особенностей иноэтничного окружения.

      На сложение территориальных групп русских в значительной степени влияли природно-климатические условия, обусловившие их хозяйственную деятельность и быт; на сложение сословных их групп- определенное социально-экономическое развитие отдельных районов; конфессиональных групп – различное вероисповедание; этнотеррито-риальных - те или иные этнические процессы и контакты с различными народами.

Так, среди русских в Западной Сибири выделились группы, различные в сословном. Этническом или конфессиональном отношении. На укрепленных пограничных линиях южных районов сформировалось казачье население. Оно расселилось в близком соседстве с башкирами, мещеряками, донскими и янскими казаками, казахами, которые также составили служилое казачество. Влияние этих народов друг на друга именно в казачьей среде было очень сильным.

Другую группу среди русского западно-сибирского населения составили старообрядцы - «каменщики» Бухтармы и «поляки» Колывани. Первые были потомками «кержаков» из Нижегородской губ., переселившиеся на Бухтарму в горы – «камень» в XVI - XVII вв. и испытавшие некоторое влияние соседних казахов. «Поляки», расселившиеся с 1763г. на Алтае по Убе, были потомками русских старообрядцев из Калужской, Тульской, Рязанской, Орловской губ., переселенных сначала в Белоруссию (Стародубье, Ветка, Добрянка, Гомель, Дорогобуж), а оттуда в конце XVIII в. В Сибирь, где и расселились на Алтае и частично ушли в Забайкалье. В отличие от « каменщиков», которые вступали в браки с казахами, для «поляков» в течение 200лет были характерны внутрипоселенные браки (таких более 90% у них) с родственниками в 6-8 поколениях.

В 1828 г. в Тобольской губернии рассчитывалось 31792 раскольников, из них 23594 поповца, 8198 беспоповцев. Немного раскольников в 1860-е гг. (отдельные семьи в Тюкалинском и Мариинском уездах), 84 единоверца (в единой вере раскольники и приверженцы официального православия) поселилось в Тобольской губ.. По данным 1869 г., в Западной Сибири насчитывалось 49261 раскольников из общего числа жителей - 2743157 (в Тобольской губ.- 33580, в Томской - 1583, остальные - в Акмолинской обл.). Это были беспоповцы и поселились они главным образом в Ялуторовском, Курганском, Илимском, Бийском округах.

Кроме старообрядцев, в 1805 г. в Тобольской и Томской губ. поселились сектанты-духовные христиане (духоборцы), молокане, штун-дисты, которых сюда либо ссылали, либо они сами убегали в Сибирь от преследований за веру.

Русские Восточной Сибири были также неоднородные. Среди них выделялось много групп и сословных, и этнотерриториальных, и конфессиональных. Во-первых, это были старожилы, предки которых пришли на Ангару (среднее течение) и Енисей (среднее нижнее) еще в XVII -XVIII вв., в основном крестьянство, потомки промышленников Северной России (часть из них – коми). Поздние русские приселения сюда имели меньшее место, чем в другие районы, поэтому русские старожилы Туруханского края, например, считались «чисто» русскими, а в районе Енисейска приобрели некоторую «монголоидную примесь» от местного населения. В целом, здесь было мало смешений с коренными народами (возможная  примесь последних составляет примерно 7%), и в антропологическом отношении они сохранили общее с русскими Европейского Севера. Не так обстояло дело с казаками. Казачье население сформировалось на юге Восточной Сибири, а среди енисейских казаков с 80-х гг. XIX в. появились раскольники и сектанты - 47 чел. (42 - поповцы, 2 - беспоповцы, 3 - скопца). В1862 г. в Енисейской губернии жило 1728 раскольников-беспоповцев и духоборов.

Не только сословные и конфессиональные различия отмечались у здешних русских. В этническом отношении очень сложным становилось линейное восточносибирское казачество, у которого происходили сильные этносмешения с соседними эвенками и бурятами.

      Другую группу русских старожилов в свою очередь разделившиеся на несколько групп. Читинская (ононская) их группа была потомком казачества XVII в., женившегося на обурятившихся здесь тунгусках. По-местному, эти русские назывались «гуранами» (Акшинский и Кыринский районы современной Читинской области). Но были русские казаки и с небольшой бурятской примесью. Другая читинская группа – это кударинские русские (русско-бурятская группа, жившая между Хилком и Чикоем), являвшиеся потомками русских казаков и «карымов» (ассимилированных русскими бурят Цолголова рода). Обе читинские группы русских вступали в браки с эвенками и бурятами. Первые вошли в состав местных русских примерно на 20%, последние на 40%. Сильная метисация шла в начале XVII – XVIII в., а затем по мере увеличения численности русских она сократилась до небольших размеров. Среди русских казаков Забайкалья были вероисповедальные различия. В 1863 г. у них насчитывалось 64 чел. об.п. раскольников (29 половцев, 35 беспоповцев).

Большую конфессиональную группу русских составили забайкальские старообрядцы - «семейские» (по Селенге и Чикою). В 1890-х гг. их насчитывалось 42680 чел. (30091 половцев, 12337 беспоповцев) из общего числа населения 684890 чел. Они имели много общего с алтайскими «поляками», так как у них частично были единые предки (из южнорусских и западных губерний), и они сохраняли 1/5 общих фамилий. И те, и другие оставались «чисто» русскими, поскольку с антропологической точки зрения в них не было даже легкой примеси соседних бурят у одних, или алтайцев у других, т.е. они не вступали в браки с представителями этих народов.

Таковы были русские в сельской местности Забайкалья, в городах они являлись потомками позднейших разнородных русских переселенцев.

На северо–востоке Сибири русские представлены также несколькими группами этнотерриториальными и сословными. Уже с 70–х гг. ХVIII в. их предки в Якутии – крестьяне Якутского и Олекминского округов – были более якутами (по материнской линии), чем русскими (по отцовской). Жившие с 1731 г. на восточном берегу Лены русские амгинцы вышли из крестьян с Илима и Иркутской округи, которые, в свою очередь, были потомками русских с Европейского Севера и из якутов, чей язык и образ жизни они переняли, а в конце ХIХ в., вступая в браки с эвенками и другими народами, приобрели монголоидный физический тип. С ХVIII в. известны группы русских вторичного заселения – анадырцы, гижигинцы, камчадалы. Казаки, посадские люди, разночинцы уже с середины ХVIII в. имели свои семьи в Анадырском остроге и насчитывали до 1000 чел. В 1870-х гг. с упразднением крепости они частично вошли в состав гижигинского гарнизона, частично ушли на Камчатку, а третья их часть – на Колыму. Русские гижигинцы состояли из выходцев западных и восточных сибирских губерний, частью – из Якутии и новокрещеных коряков, они вступали в браки с окружающим населением. Все оседлое население с. Гижиги (в 1897 г. 51 м. и 71 ж.), раннее вобравшее в себя русских, якутов, крещеных коряков, занимавшееся рыболовством и охотой, к концу ХIХ в. представляло единую этническую группу.

На Камчатке русские казаки, происходившие вначале из Илимска, восприняли быт и хозяйство камчадалов – рыболовов. Среди них было много метисов, говорящих на русском и камчадальском языках. Русские Камчатки в 1897 г. насчитывали 1326 м. и 1258 ж. (667 казаков и 1196 крестьян). Население Камчатки, а также Чукотки, явилось результатом ассимиляции одних народов другими: юкагиров – русскими, а оленных русских – чукчами и коряками.

В ХIХ в. особо стояли среди русских Якутии жители усть–оленекские, усть–янские, верхоянские (в низовьях Индигирки), русско- устьинцы, усть-еловские, колымские, каждые из которых сформировались из разных пришельцев. Усть-янские и усть-оленекские были ассимилированы якутами и эвенками. Индигирцы же образовали обособленную группу русских, сохранявших свой язык и культуру. Это были крестьяне и мещане, которые вели охотничье – промысловое хозяйство и мало пополнялись позднейшими пришельцами. Некоторые смещения происходили и у них (с якутами, юкагирами), но это случилось уже во втором и третьем поколении.

Хорошо сохранили свой язык и этничность русские на Колыме, где были две большие группы – нижнее- и средне – колымчане, несмотря на то, что контакты с иноокружением (с юкагирами) у них происходили чаще, чем у устинцев, и гораздо больше к ним приселялись ссыльные. Во второй половине ХIХ в. сюда были сосланы татары, которые стали сближаться с русскими, восприняв русский образ жизни.

  Русские на Дальнем Востоке также не представляли единого целого. Русские Амурской области к концу ХIХ в. являлись потомками жителей из губерний южнорусских, украинских, западносибирских, Могилевской губ. и Забайкалья. У них существовали конфессиональные различия. Представители разных религиозных верований жили в волостях Амурской обл.: молокане (в Ивановской вол.); беглопоповцы из Забайкалья и старообрядцы из разных губерний (в Бельской); старообрядцы австрийского толка из разных губерний, единоверцы и беглопоповцы, молокане – в Томской; старообрядцы австрийского и других толков – в Завитинской; духоборы из Енисейской губ., молокане из Тамбовской, беглопоповцы из Забайкалья, прыгуны из Таврической, старообрядцы из Саратовской - в Амурско-Зейской; молокане из Тамбовской губ.- в Гильчинской.

   Если все эти жители не были едины в вероисповедальном отношении, то жители Сахалина были более разнообразны этнически. В их формировании принимали участие уроженцы разных губерний Европейской России и Сибири. Преобладали среди них выходцы из южнорусских губерний, с Кавказа, из Крыма, из Черноземного центра, Поволжья, с Украины. Большинство их составляло русское крестьянство, и было много украинских крестьян.

       Цит. по: Группы русских в Сибири //  Сибирь: этносы и культуры (народы Сибири в XIX в.). Вып.4. – М.-Улан-Удэ,1999.

Кремлева И.

Старообрядчество

    …Не поняв причины, вызвавшие раскол в русской православной церкви, нельзя дать правильную оценку старообрядчества, его значения в истории русского народа. Противостояние раскольников церковным нововведениям имеет свои веские основания как вероисповедного, так и светского национального, политического свойства. Это разные основания, но тесно взаимосвязанные между собой.

    Суть старообрядчества - защита не обрядов, а самой веры, поставленной под угрозу нововведениями, ориентированными на иноземные, чужие образцы. «Старообрядчество... боялось неправедного обмирщения церкви, заражения церкви мирским духом. Его положительный пафос, конечно, не в ритуализме, не в просто сохранении старины, а в блюдении чистоты церкви» (Покровский Н.Н., 1992. С. 8). Старообрядчество есть выражение традиционного русского самосознания, которое А. Карташев не без основания возводит к идее Третьего Рима, «т.е. мировой миссии хранения чистой истины Православия» (Карташев. С. 19).

    С чисто религиозной причиной раскола тесно связана и национальная. Русские хотели сохранить не только старые традиции церкви, но и свои обычаи, нравы, жизненные устои, т.е. свою культуру, свое национальное лицо, национальное достоинство. П.И. Мельников справедливо писал: «Русский народ охотно перенимал все полезные нововведения, но не мог видеть пользы ни в бритье бород, ни в табаке, ни в парике, ни в других подобного рода нововведениях. Всего больше народ русский упорствовал там, где петровская реформа касалась домашнего очага, частного быта, вековых преданий. Но, не будучи в силах бороться, русский народ противопоставлял железной воле реформатора страшную силу — силу отрицания... Отрицание всего сильнее было со стороны раскольников» (Мельников, 1976. Письма... С. 15).

    Далее, раскол не был чисто церковным явлением. А.П. Щапов правильно видел в старообрядчестве явление не только религиозное, но и политическое. Хотя властолюбивый и нетерпимый к инакомыслию Никон, не сумевший провести реформу постепенно и гибко Собором 1666-1667 гг. был лишен сана и отправлен в ссылку, подверглись осуждению и приверженцы староверия. Власти сочли церковную реформу государственным делом и на долгое время взяли на себя задачу преследовать старообрядцев. Раскольники хорошо понимали, что за церковной реформой стоит светская власть, недаром в осажденном Соловецком монастыре решением монастырского собора было отменено моление за царя и его семейство. Особенно явно государственный характер преследований проявился при Петре I, который отнюдь не выражал интересы церкви, но, напротив, подверг церковь такому унижению, какого она не знала и во время татарского ига. Петр I преследовал старообрядцев как врагов государства. Таким образом, светская власть взялась решать религиозный вопрос, лежащий вне сферы ее компетенции. В бесцеремонном вмешательстве государства в вероисповедные дела старообрядцы совершенно справедливо видели гонение на веру, преследование за правду, что придавало им большую духовную силу.

   Политика властей, предпочетших дискуссиям полицейские репрессивные меры, поставила перед противниками реформ вопрос об их отношении к государству. В православном государстве, где государь есть помазанник Божий, этот вопрос не является чисто гражданским, политическим; это и вопрос духовный. Он и решался старообрядцами на основе христианской эсхатологии с ее учением о грядущем конце света и приходе антихриста. Оценивая современные им события, старообрядцы утверждали, что предсказанные в Священном писании знамения и признаки осуществились: в мире воцарился антихрист и наступили «последние времена». Рассчитали, что коней света наступит в 1669 г. В связи с этим в Нижегородском Заволжье многие крестьяне «еще с осени 1668 г. забросили поля, не пахали, не засевали, а в 1669 г. бросили и дома» (Мельников, 1976. Очерки... С. 208). В понятие антихрист вкладывалось разное содержание. Одни думали, что он может воплотиться в определенных людей, в данном случае в патриарха Никона, царя Алексея Михайловича Другие считали, что эти лица лишь "послушники" антихриста, действующие по его воле. Это убеждение позволяло продлить время царствования антихриста на неопределенный срок. Тем, кто отвергал антихриста и хотел спасти свою душу, следовало бежать из мира и вести добродетельную жизнь в соответствии с заветами православной церкви. Такая концепция, подкрепленная репрессиями, особенно жестокими при Петре I, послужила толчком для миграций приверженцев старой веры. Крупные колонии старообрядцев образовались в разных частях России (Поморье, Заволжье, Урал, Сибирь) и за ее пределами (Ветка, Стародубье).

    Эпоха Петра I характеризовалась особой подозрительностью правительства к старообрядцам. При жизни Петра I, в 1723 году, появился особый указ сената, вызванный массовостью самосожжений. Всем местным властям предписывалось не дозволять раскольникам строить скиты и пустыни; раскольники должны жить «с прочими крестьянами в селах и деревнях», чтобы быть под наблюдением. Но воспрепятствовать людям лишить себя жизни, если они этого страстно пожелали, оказалось практически невозможным. Время Екатерины II положило конец непримиримой вражде правительства и староверов. Государство ищет пути для того, чтобы сделать старообрядцев лояльными и полезными подданными. В 1762 г. манифестом Сената бежавшим за границу старообрядцам позволено возвращаться в Россию «и селиться особыми слободами, где они имеют быть содержаны на основании узаконений в двойном окладе и притом иметь будут свободу записаться в крестьянство и в купечество, и при поселении от всяких податей и работ получат льготы на шесть лет». 1764 год принес новую уступку правительства: старообрядцы, «кои Православной церкви не чуждаются и таинства церковные от православных священников приемлют», а только соблюдают «по суеверию» некоторые застарелые обычаи, не противоречащие догматам, «не отлучаются от церкви, раскольниками не называются и освобождаются от двойного оклада». Ряд царских указов вскрывает причину этого перелома в политике: были нужны люди для заселения новоприсоединенных земель.

    Политика царского правительства по отношению к старообрядцам в первой половине XIX в. была двойственной. С одной стороны, правительство проявило очевидную благосклонность к лояльным старообрядцам, поскольку они не показали себя крамольниками и, напротив, деятельно развивали торговлю. Правительственные циркуляры вносят целый ряд явных послаблений староверам: в 1818г. позволено открыть в Москве типографию для старопечатных книг, в 1820 г. позволено допускать к выборным должностям «раскольников, приемлющих священство», в 1822 г. постановлено не разрушать раскольничьи церкви, которые построены давно, и т. д. С другой стороны, наряду с послаблениями, администрация не могла отрешиться от традиционной подозрительности к старообрядцам и сохраняла политический надзор за ними. П.И. Мельников объяснял: «Ни администрация, ни общество обстоятельно не знают, что такое раскол». В 1853 г. власти решили уничтожить старообрядческие скиты в Нижегородской губернии. Такая двойственность государственной политики в отношении старообрядчества создавала широкое поле для произвола местных властей, приучивших старообрядцев откупаться от них, чтобы спокойно жить. Лишь Манифестом 1905 г. старообрядчеству, наряду с нехристианскими вероисповеданиями, было даровано равноправие с официальной православной церковью.

Важной характеристикой старообрядчества является его энергичная и успешная хозяйственная деятельность. Она стала заметной после «послабления расколу», когда зарубежные старообрядцы получили прощение и разрешение вернуться в Россию на отведенные им плодородные земли в Самарской губернии и в Сибири. Промышленная и торговая деятельность старообрядцев очень скоро охватила всю страну. Почти по всей России, особенно на ее востоке (Завольжье, Урал, Сибирь), к середине XIX в. экономика находилась главным образом в руках старообрядцев. Успешной деятельности старообрядцев, занимавшихся торговлей и промышленностью, способствовали, прежде всего, свойственные старообрядцам сплоченность и взаимопомощь, распространявшиеся не только на приверженцев своего толка, но и на другие согласия. Эта поддержка в разных обстоятельствах проявлялась в разных формах. Так, когда в XVIII в. Даниловский поморский монастырь пострадал от пожара, его община получила помощь от филипповцев. Тех же обычаев держались старообрядческие купцы и промышленники. Помогало вести дела и сосредоточение капитала в руках старшего в семье. Кроме того, сказывались и особенности образа жизни старообрядцев, основанного на идеалах умеренности, воздержания от пьянства.

Семейный быт старообрядцев отличала замкнутость, вызванная их религиозной обособленностью от остального русского населения. Эта замкнутость способствовала сохранению патриархальных нравов. Как в неразделенных (больших), так и в малых семьях глава семьи, старший мужчина (большак) обладал почти неограниченной властью. Он представлял свою семью перед общиной и единолично распоряжался принадлежащими семье средствами. Младшие члены семьи безропотно подчинялись старшим. Наиболее зависимое положение было у невестки (снохи), особенно у младшей, жизнь которой проходила под неустанным наблюдением главы семьи и его жены. Мелочному контролю над повседневными занятиями молодых женщин способствовал старинный обычай, предписывавший просить благословение у старших для самых незначительных дел. Прежде чем приняться за какую-либо работу (пойти по воду, убраться во дворе, подоить коров и т.п.), молодуха должна была попросить благословения у родителей мужа. Старики за этим следили и строго наказывали ее за несоблюдение обычая: например, принесенную невесткой без благословения воду выливали на землю, а ее снова посылали по воду. Как и везде в России, невестка без разрешения свекрови или мужа не имела права выйти на улицу и даже забежать к соседке или поставить угощение своей матери. Своеобразием отличался семейный быт поморцев, у которых христианские не ели и не молились вместе с мирскими членами своей семьи.

    Внешние особенности образа жизни старообрядцев в большинстве своем связаны с их прочным сопротивлением самого разного рода нововведениям, соблюдением дедовских традиций. Следования традициям в старообрядчестве приобрело смысл религиозного благочестия, поэтому ушедшие из быта у русских «никониан» обычаи и обряды стали для старообрядцев признаком «старой веры». Так, в отличие от других групп русских, одежда старинного покроя воспринималась старообрядцами как знак их принадлежности к истинному православию, отвергшему реформы Никона. Включение бытовых явлений в число религиозных предписаний придавало особую живучесть многим элементам русской традиционной культуры. Быту многих старообрядческих групп было свойственно сохранение архаики. Староверы не брили бороду, считая бритье грехом, отвергали табак; картофель и чай вошли в их жизнь очень поздно. Долго не принимали вилок: «Грех дар Божий (т.е. пищу) колоть». В употреблении оставалась старинная и старого образца утварь. В старообрядческой среде продолжали держаться древние виды намогильных сооружений - небольшой сруб с двускатной крышей и «голубец» (или «часовщика») - столбик с иконой на нем, увенчанный миниатюрной двускатной крышей.

    Октябрьскую революцию 1917 г. большинство старообрядческих идеологов отвергло. Оживились эсхатологические идеи. В.И. Ленин объявлялся антихристом, его соратники - слугами антихриста. Такую позицию безоговорочно занимало течение бегунов, которое так и не признало советскую власть. Многие старообрядцы вступили в ряды Белой армии. Но, как и весь русский народ, старообрядцы по-разному отнеслись к переменам в стране. Как и вся страна, старообрядцы прошли через коллективизацию сельского хозяйства, раскулачивание, репрессии, пропаганду атеистических взглядов, оказавшую сильнейшее влияние на молодежь. И хотя Великая Отечественная война привела к оживлению религиозной веры у русского народа, поддерживаемый всем образом жизни и системой образования отход от религии не миновал и старообрядцев.

    Подводя итоги, необходимо отметить, что старообрядцы, которых долгие годы было принято изображать невежественными приверженцами отжившей старины, оказали значительное влияние на историю русского общества и характер русского крестьянства и купечества. Они не только внесли существенный вклад в экономическое развитие России, но и сберегли самобытные традиции русской народной культуры, от которых спешили отказаться все наши отечественные «западники», в том числе и власти, начиная с Петра I. Расхожее мнение о темноте и косности старообрядчества опровергается и всей их жизнью в эмиграции, за пределами России. В чужих краях в тяжелых условиях они выживали благодаря традиционной общинной взаимопомощи. Их отличали грамотность, смекалка, творческий дар. Сегодня, когда защита национальной культуры остается актуальной задачей для русского общества, историческая роль старообрядчества видится не такой, как представляли себе некоторые исследователи многие годы назад.

Цит. по: Кремлева И. Старообрядчество // Русские. – М., 1997.