Как вогулы стали «мань си»

Охотничье-промысловое поселение Урала было отнесено к разрядку ясачных людей. Аборигены несли натуральную повинность, взимаемую с каждой территориально-племенной единицы – юрта, рода, сотни, волости. Ясак выплачивали мехами, шкурами, рыбой, дичью и другими продуктами в пользу государства. В XVIII веке в счет ясака стали взимали и деньги. Ясак имел фиксированный размер, который оставался неизменным в течение двух веков.

Во время переписей коренные жители вносились в специальные окладные ясачные книги, в соответствии с которыми осуществлялся сбор ясака. В XVIII веке ясачный оклад составлял 5 – 6 соболей на каждого взрослого мужчину в год. Ясачные вогулы Верхотурского уезда проживали в так называемых ясачных волостях, возглавляемых «лутчими людьми» (сотниками, пятидесятниками) из числа родоплеменной знати. На них лежала обязанность сбора ясака и они подчинялись непосредственно воеводской администрации. Во внутреннее устройство ясачных волостей русская бюрократия старалась не вмешиваться, а столичная власть стремилась оградить ясачных «государевых людей» от корыстолюбия и произвола царских чиновников.

Рядовым ясачных вогулам приходилось также нести феодальные повинности в пользу своих вождей и старейшин, делать добровольные подношения («поминки») воеводе и его окружению, выполнять ремонтно-строительные, транспортные и другие работы. Например, в обязанности жителей д. Першиной входила доставка русских чиновников в вогульские селения по реке Лозьве.

Правительство отвечало на «поминки», которые со временем сделались обязательными, бесплатным угощением и «государевыми подарками»: тканями, котлами, хлебом, водкой, дешевыми украшениями.

На землях уральских и сибирских угров, включенных в состав русского государства в конце XVI века, продолжало господствовать язычество. Сохранялось идолопоклонство: кумиры, нередко украшенные личинами из серебра и белой жести, имелись в каждой семье во всех городках и паулях. В могилы умерших родственников вогулы клали предметы охоты, рыболовства и домашнего обихода, а наверху ставили особые изображения для обитания душ умерших. Отправлением культа, как и прежде, занимались шаманы (в русских источниках – «шайтанщики»). Они совершали религиозные обряды и жертвоприношения на специальных святилищах, которые у местных вогулов имелись в пещерах по рекам Лозьва, Сосьва, Ивдель.

Под Пелымом находилась священная лиственница, где устраивались языческие праздники, и большое «капище» с «кумирнями». Неподалеку, в так называемых Черных юртах, находилось священное копье и другие ценности аборигенов.

Христианизация уральских манси не была насильственной, что объяснялось отсутствием у церкви средств и кадров для широкой миссионерской деятельности среди аборигенов. Крещение было добровольным и до начала XVIII века процесс христианизации затрагивал в основном родоплеменную верхушку.

Массовое обращение язычников в православных христиан началось в первые десятилетия XVIII века. К примеру, обитатели д. Першиной были крещены в 1714 году, лозьвинские манси приняли христианство около 1729 года. В это же время миссионеры побывали в д. Денежкиной (Тренькиной) и других селениях сосьвинских вогулов. Для принятия новой веры у ясачных людей был весомый стимул: власти освобождали новокрещен от уплаты ясака (к этому времени его сбор перешел в руки русских служивых людей) и делали различные подарки. Правда, обращенным в христианство запрещалось общаться с соплеменниками-язычниками. Получив при крещении христианское имя и нательный крестик, в душе вогулы еще долгое время оставались язычниками и продолжали тайно поклоняться своим божествам и духам, совершать ритуальные обряды и посещать священные места. У манси есть легенда о «золотой бабе» (боге), спрятанной в глубокой каменной пещере. В разное время алчные люди, охотники за вогульскими богатствами, пытались отыскать идола, но тайное место не удавалось найти никому.

Через столетие после христианизации вогулов наступило время промысловой (посадской) колонизации края, которая пагубно отразилась на аборигенах. В 1873 году группа ученных по поручению Казанского общества естествоиспытателей совершила путешествие по северу Верхотурского уезда. 12 июля в селе Никито-Ивдель профессор Сорокин встретил группу вогулов, пришедших в селение для покупки муки и найма на сенокос. В тот же день местный священник обвенчал одну пару. Внешностью своей аборигены производили невыгодное впечатление: «Одежда бедна, грязна; изодранный кафтан, кожаные бродни на ногах и неопределенного цвета платок на шее болтались на худом, но крепком теле».

В начале ХХ века на Северном Урале проживало около 2000 манси. И они уже влачили жалкое существование.

Священник-миссионер Павловский так охарактеризовал жизнь этого маленького народа: «Экономическое, умственное и религиозное состояние вогул в общем печальное. Четырехвековая слабая забота властей о благе вогулов, а еще более, безжалостная эксплуатация, пьянство, и много других факторов разорили их и обезличили. Еще недавно воинственный и бодрый народ этот упал духом и обеднел. Вогулы не живут, а прозябают» (П. П. Иевлев. Указ. Соч., стр. 94).

В 1926 году в переписные листы было включено 4985 жителей Ивдельского района. Из них представителей северных народностей (кочующих иноземцев) насчитали 414 человек, в том числе 302 зырянина, 38 остяков (ханты), 13 вогулов (манси) и одного вотяка (удмурт).

На 1 июня 1930 года было зафиксировано 154 туземца (ханты, манси и ненцев), проживавших в 36 юртах и паулях. А поскольку Ивдельский район создавался с учетом особого характера населения, то в середине 30-хгодов в п. Тошемка был организован так называемый Туземный сельский Совет, а затем открыта начальная школа-интернат, в которую собирали на учебу детей коренного охотничье-промыслового населения. Была даже предпринята попытка создать мансийскую азбуку.

В те же годы на Тошемке пытались организовать охотничье-промысловую артель. Семьи аборигенов свозили со всей тайги и селили в новых домах. Однако уже через месяц манси разбежались.

И все-таки «кооперирование» туземцев произошло: накануне Великой Отечественной войны в п. Талица был создан оленеводческий колхоз «Северный маяк». Правда, руководил им русский – Кузьма Бекин.

Сторожилы Ивделя помнят время, когда съезжались зимой на оленьих упряжках аборигены этих мест – небольшого роста, в колоритной национальной одежде. Как и до революции «на вогульский съезд с рыбой», манси привозили на продажу меха, шкуры, рыбу, дикоросы и собственные изделия – нярки, кисы и т.п. Сегодня у ивдельских манси оленей нет. Этнообразующая отрасль хозяйство – оленеводство – погибла в конце 80-х – начале 90-х годов.

Трудно не согласиться с мнением собкора газеты «Уральский рабочий» Михаила Смышляева, который считает, что в годы Советской власти малому народу оказывалось гораздо больше внимания и уважения, а ельцинские реформы имели для манси самые печальные последствия.

В течение десятилетий для таежных жителей связующей нитью с большим миром был госпромхоз. Они сдавали сюда по договору пушнину, мясо, ягоды, орехи, получая взамен боеприпасы, снаряжение, ружья, продовольствие… Манси пользовались рядом льгот и привилегий, повышавших их жизненный уровень.

В 1960 году на территории Ивдельского горсовета проживало 176 манси (44 семьи). Они обитали в 11 поселениях, самыми крупными из которых были Суеватпауль и Лямьяпауль. Мансийские поселения в основном входили в состав Хорпийского сельского Совета.

Населенные пункты Суеват, Лямья, Бурмантово, Собянино и юрт Куриковых в состав Ивдельского района были переданы по Указу Президиума ВС РСФСР 16 сентября 1939 года из Гаринского района. В связи с этим центр национального Совета манси из Тошемки был переведен в Бурмантово, а затем - в возникший по соседству поселок Хорпию. В состав нового сельсовета вошли д. Талица и п. Вижай.

В середине 60-х годов на территории Северного поссовета возник ещё один довольно крупный пункт – Терасколыняпауль («поселок у скалы с пещерой»). Русские называют его Тресколье, а в статистических отчетах он проходит как Юрта Анямова. Временное жилище на этом месте в 1965 году поставил Николай Анямов, затем пригласил на новое место жительства родственников – семьи Пеликовых и Бахтияровых. В 1979 году здесь проживало 14 человек. Через 20 лет «народонаселение» 8 семей составляло 34 человека. А Юрт Пеликова исчез с карты района.

В состав Полуночного поселкового Совета входит юрт Пакиных. Несколько столетий на озере Пома жил большой род оленных манси Пакиных. У них на хребте Кент-Ньёр находилось культовое святилище с жертвенником, где до сих пор хранятся ритуальные предметы, а поблизости расположено родовое кладбище.

В границах Оусского и Пелымского Советов, возникших в середине 60-х годов, поселения таежных охотников и рыболовов находились в районе Улымсоса, Массавы, Нерпьи, Атымьи, Кершаля. Старейшее мансийское селение – д. Вершина – существует более 400 лет. А всего же на Пелымской земле зафиксировано 16 древних вогульских стойбищ, возраст старейшего их них – более 1000 лет.

Конечно, не все в национальной политике Советской власти было однозначно. Интенсивные лесозаготовки в самых глухих местах района, которые велись силами осужденных, разработка месторождений полезных ископаемых, освоение территорий вдоль железной дороги Ивдель – Обь привели к сокращению или уничтожению охотничьих угодий и оттоку аборигенного населения в соседние области и, прежде всего, в Ханты-Мансийский округ.

По данным переписи 1979 года манси насчитывалось 167 человек. Правда, через 10 лет их число перевалило за две сотни.

Дети коренной национальности, обучавшиеся в школах-интернатах, всегда находились на полном государственном обеспечении. В 1980 году в интернате при Полуночной восьмилетней школе проживало 25 маленьких манси, в 1999 году – 22. Они составляли примерно шестую часть всех учащихся, однако обучение велось только на русском языке, а в школе не было даже этнографического кружка.

И, тем не менее, Г.Н. Куриков в свое время избирался депутатом Свердловского областного Совета депутатов трудящихся, а С.П. Анямов долгое время был председателем Хорпийского сельсовета. С.И. Куземкин находился на руководящей работе и возглавлял партийную организацию Атымского леспромхоза. Катя Курикова закончила отделение народов Севера Ленинградского педагогического института имени Герцена.

В отдаленные мансийские селения регулярно приезжали медики, культработники с кинопередвижкой, автолавки. Многие манси обзавелись лодочными моторами, снегоходами, передвижными электростанциями…

В начале 90-х система рухнула. Прекратила свое существование государственная форма взаимоотношений с манси, закрылись поселки лесозаготовителей, где прежде таежные жители закупали нужные продукты и товары. «Дети природы» остались один на один с новым миром, где правит чистоган и действуют безжалостные законы «дикого» капитализма. В 90-е годы невиданный раньше размах получило браконьерство. Причем тон задавали люди небедные, и зверя били не столько для пропитания, сколько из охотничьего азарта и удовольствия. К примеру, браконьерский промысел лося в верховьях Лозьвы, в долинах Северной Тошемки и Пурмы составляет ежегодно от 90 до 100 голов. В зимний промысловый сезон в угодьях манси начинают хозяйничать не только ивдельские, но и пришлые охотники.

Другие любители даров тайги, приезжающие в мансийские селения, скупают пушнину, ягоды, кедровые орехи за «жидкую валюту».

Тайга скудеет, сжимается. Лес в огромных количествах рубить перестали, но антропогенное воздействие на тайгу усилилось. Уральские горы – это не только красивейшая природа, но и кладовая подземных богатств. И люди добывают их уже на протяжении двух столетий. Исчезает первозданная горная, лесная страна Урал, а вместе с ней исчезает ее коренной народ. Манси оказываются лишними на своей земле, как, например, род Пакиных. На территории их обитания расположены несколько месторождений, в том числе Тарньерское медно-цинковое, которое уже активно разрабатывается. Затем наступит черед Шемурского и Ново-Шемурского медно-колчеданных и Северного железорудного месторождений, Тюшемского месторождения бокситов и новой редкоземельной провинции на р. Малиновке.

Семьям манси придется уходить с этой земли, которая станет промышленным объектом. Изменения в экосистеме сделают ее непригодной для традиционного природопользования.

Можно утверждать, что цивилизация раздавила вогулов, превратив их сначала в малый («мань си»), а потом – в вымирающий народ.

В 2002 году в ходе переписи признал себя манси всего 131 житель Ивдельского района (по данным статистики за 2004 год манси насчитывалось 143 человека).

За предшествующее десятилетие из жизни ушло 60 манси, а родилось – вдвое меньше. Естественной смертью аборигены умирают редко. Причинами высокой смертности манси являются алкоголизм, отравление, обморожения, убийства, самоубийства… Кто-то пропал без вести, утонул, замерз, сгорел во время пожара, кого-то задрал медведь. Средняя продолжительность жизни мужчин – 42 года, женщин – 45 лет, до пенсионного возраста доживает манси редко. Стариков в возрасте 60 лет и старше – единицы. Например, в 2005 году в местах компактного обитания проживало 63 манси. Из них детей было 13 человек, стариков – пятеро.

Из 83 трудоспособных ивдельских манси в начале нового века постоянную работу имели двое, трудовую пенсию в 2003 году получали 7 человек, еще 10 – социальную. Пенсия по инвалидности была назначена одному человеку, а семерым – по потере кормильца. Ни один манси не считается безработным и, естественно, никакого пособия не получает. Подсчитано, что среднедушевой доход манси колеблется от 3,9 до 4,2 тысячи рублей в год (!).

Однако было бы неверным утверждать, что судьба малого народа (в отличие от самих манси, проявляющих удивительное безразличие к собственному положению и к будущему своих детей) не волновала – и не волнует – никого.

В середине девяностых годов администрация Ивделя разработала городскую программу помощи коренному народу и отправила ее на утверждение в Госкомсевер. Включили в нее обеспечение манси передвижными дизельными станциями, радио. Предусмотрели даже расходы на завоз муки, сахара, круп на зиму. К сожалению, все те предложения так и остались на бумаге. Надеялись на средства, предусмотренные федеральной целевой программой экономического и социального развития коренных малочисленных народов Севера на 1997 – 2000 годы, но получить в полном объеме деньги не удалось. Сейчас объявлена новая федеральная целевая программа с тем же самым названием на период до 2011 года.

После долгой проработки летом 2003 года городская Дума утвердила новую комплексную программу социального и экономического развития муниципального образования как территории проживания манси. Среди важных мероприятий – строительство линий электропередачи протяженностью 700 километров, блочно-модульных дизельных электростанций для факторий, прокладка дороги.

В декабре 2003 года вышло в свет постановление Правительства Свердловской области «Об утверждении мероприятий по социально-экономическому развитию коренных малочисленных народов Севера (манси), проживающих на территории муниципального образования город Ивдель, на период до 2011 года».

В 2004 году на реализацию положений постановления из областного бюджета было выделено 240 тысяч рублей (ранее председатель областного правительства Алексей Воробьев специальным постановлением выделил 200 тысяч рублей на подготовку лесных поселений манси к зиме).

Из средств городского бюджета в том же году было израсходовано почти 100 тысяч рублей, в том числе на обеспечение охотников провиантом и снастями – 27 тысяч, на доставку продуктов в лесные поселения – 48 тысяч рублей.

В 2005 году два погорельца – Савва Бахтияров и Роман Анямов получили из городских средств по 70 тысяч рублей материальной помощи. А новые дома для них были построены в бывшем поселке Ушма. Так было положено начало созданию на севере района национального поселка. С этой идеей, которую поддержал Э. Э. Россель, выступила общественная организация «Общество по выживанию и социально-экономическому развитию манси», созданная в Ивделе в 1999 – 2000 годах. Энтузиастами возрождения малочисленного народа разработано несколько проектов по соблюдению прав и жизненных интересов коренного населения края.

Рассказывает председатель общества Евгений Михайлович Алексеев:

- Мы вышли на сотрудничество с иностранными фондами Дании и Канады, оказывающими поддержку бедным сообществам.

В 2004 году, при поддержке Канадского посольства, Канадский фонд принял у нас проект: «Восстановление и текущий ремонт жилья в лесных поселениях коренного малочисленного народа манси на севере Свердловской области».

Канадский фонд закупил строительное оборудование и инструменты, которые мы уже получили. Письма поддержки нашего проекта были отправлены канадскому послу от имени Федерального инспектора В. А. Байдукова и Главы муниципального образования города Ивдель П. М. Соколюка.

Более 170 тысяч рублей на ремонт жилья выделили областной и местный бюджеты. Тогда же родился план нового строительства в п. Ушма. Было решено возвести для семей манси 10 домов. Построены уже 4 и есть заявки еше на шесть жилищ. Общая стоимость проекта – 6 миллионов рублей.

Международная рабочая группа по делам коренных народов (IWGIA) действует при поддержке министерства иностранных дел Дании. Мы с ней также имеем договор.

В 2003 году IWGIA приняла наш проект под названием «Проведение комплекса мероприятий по неформальному разграничению территорий традиционного природопользования коренного народа манси». В апреле 2004 года он был успешно закончен.

Группа энтузиастов из 5 – 6 человек проделала очень большой объем работы. Это сбор сведений об общих территориях традиционного пользования и родовых угодьях, картографирование территорий, консультации со старейшинами общин, выявление семей без кормильца, многодетных семей и семей с малолетними детьми. А также восстановление родовых знаков и символов, определение ритуальных территорий, природных объектов, святилищ, устранение разногласий по совместному хозяйствованию на территориях традиционного природопользования. Мы изучили исторические аспекты, составили физико-географические очерки о наличии полезных ископаемых, биоресурсов с сельскохозяйственным потенциалом. Определили социальную инфраструктуру территории, возможные перспективные хозяйственные проекты.

Это, во-первых, оленеводство, как этнообразующая отрасль. Только на территории Юрты Бахтиярова оленеёмкость пастбищ определяется в две тысячи голов, не меньше чем в Юрте Анямова. Олень – это мясо и шкуры, одежда и обувь. Это национальная культура.

К сожалению, в настоящее время среди манси нет ни одного трудоспособного человека, имеющего необходимые для оленевода опыт и знания.

Есть проекты по восстановлению традиционных ремесел: изготовление лодок, музыкальных инструментов, национальной одежды, обуви, сувениров.

А также проекты по восстановлению традиционных ареалов распространения родиолы розовой, созданию культурных плантаций, организации глубокой переработки кедрового ореха, полуфабрикатов для пищевой и парфюмерной промышленности, зарыблению озер ценными породами рыб, туризму, обработке ценных пород древесины и т.д. Отрадно, что в Правительстве области определенное понимание нашел проект зарыбления озера Елесинского и других водоемов ценными породами рыб. Ученые и специалисты из областного центра уже изучили этот вопрос на месте.

Необходимо восстановить промысловую охоту на пушного зверя с обязательным возрождением системы централизованного обеспечения промыслов и сбыта, развивать традиционные поселения как историко-культурные и туристические центры.

В 2004 году датская организация приняла наш второй проект «Юридическое закрепление личных имущественных прав на приусадебные земельные участки и объекты недвижимости на них в пределах лесных поселений коренного малочисленного народа манси на Севере Свердловской области Российской Федерации».Однако его практическое осуществление, как и «юридическое закрепление угодий», невозможно без законодательной базы. Требуется специальный областной закон о территориях традиционного природопользования. Нужно юридически закрепить за общинами манси их родовые земли, их охотничьи угодья. Это будет уже основой для выживания народа.

Думаем, что со временем народ манси сможет выдвинуть из своей среды неформальных лидеров, встать на путь возрождения, устойчивого развития. Только ему нужно помочь по-настоящему. И первые шаги на этом пути уже сделаны.

 

 

ГЛАВА ІІ

ВОТЧИНА ВСЕВОЛОЖСКИХ

Заозерская дача

 

Второй этап проникновения русских на север Урала и последующее заселение необжитых территорий связаны с хозяйственным освоением рудных богатств Каменного пояса. В 1762 году особым указом Екатерины ІІ разрешалось строить и открывать рудники «всеми, кто пожелает». Вслед за Строгановыми, Демидовыми в XVІІІ веке на Урал хлынули расторопные и предприимчивые люди. Среди них были как безродные, например, купцы Савва Яковлев и Максим Походяшин, так и именитые: Турчаниновы, Осокины, Всеволожские. И вся история освоения нашего края связана с именами Всеволожских – двух Всеволодов, Александра и двух Никит. Им обязаны своим возникновением многие населенные пункты Северного Урала, в том числе и город Ивдель.

В 2000 году в г. Екатеринбурге была издана книга «Род Всеволожских». Её автор, Людмила Борисовна Всеволожская, прямым предком Всеволожских называет Владимира ІІ Мономаха, Рюриковича в седьмом колене. Его потомки с XІІ по XІV век были смоленскими князьями. Когда Смоленск попал под власть Литвы, князь Александр – Всеволод Глебович покинул свой удел и перешел на службу к московскому князю Дмитрию Ивановичу. От него и пошли Всеволожские. Будущие заводчики и владельцы Заозерской дачи – потомки третьего сына Александра Глебовича - Ивана.

Утратив княжеский «стол», отпрыски смоленских князей стали именоваться вначале «княжатами», а потом просто дворянами. Однако это не помешало многим из Всеволожских занимать видные посты в Московском государстве и иметь заслуги перед ним. А один из них – Раф (Федор) Родионович Всеволожский – едва не стал тестем русского царя. Случилась эта история в середине XVІІІ века.

Молодому царю Алексею Михайловичу Романову потребовалась невеста. На смотринах, устроенных в Москве, государь свой выбор остановил на 16-летней красавице из г. Касимова Евфимии, девице Всеволожской, и подарил ей обручальное кольцо. Но спокойной и счастливой жизни пришел конец в день свадьбы. Когда невесту готовили к венчанию, ей так туго затянули нижнюю одежду и волосы, что она упала в обморок.

Боярин Морозов, который был воспитателем Алексея с двухлетнего возраста и вынашивал планы породниться с царем, тут же заявил, что невеста больна «падучей», а её отец это скрыл. За эту «провинность» государь в 1646 году сослал Федора Родионовича воеводой в Тобольск. В Сибирь Всеволожские отправились всей семьей.

Через три года опальный воевода был переведен в Вехотурье, где прослужил столько же лет. В 1652 году Ф.Р. Всеволожский вновь отправился в Сибирь, на этот раз воеводой в Тюмень. Не выдержав лишений и тягот, Раф Родионович в то же лето умер. Там же, в Тюмени, в 1657 году умерла и похоронена красавица Фимушка.

Сохранилось свидетельство лекаря–иностранца Самуэля Коллинза (его приводит в своей книге Л. Всеволожская), который писал о развенчанной царской невесте, что «со времени высылки её из дворца никто не знал за нею никаких припадков. У неё было много женихов из высшего сословия, но она отказывала всем и берегла платок и кольцо царя как память её обручения».

Фортуна улыбнулась через сто с лишним лет отпрыскам отца несостоявшейся царицы. Братья Всеволожские - Андрей, Всеволод и Илья, сыновья Архангельского губернатора Алексея Степановича Всеволожского, активно участвовали в дворцовом перевороте 1762 года, когда на престол взошла Екатерина ІІ. В.А. Всеволожский (1738 – 1796гг) за содействие, оказанное императрице Екатерине ІІ при её воцарении, был щедро награжден вотчинами в Пермской губернии, в 1762 году пожалован имением Буньково в Богородском округе Московской губернии и удостоен чина действительного статского советника. А спустя некоторое время сенатор и царедворец превратился в земельного магната и заводчика.

В «Словаре Верхотурского уезда» сказано, что территория, «в которой находится в настоящее время село (Никито-Ивдельское) куплена в 1773 году заводовладельцем Всеволожским у баронов Строгановых». Однако это не соответствует истине.

Краевед А.Д. Губин в результате кропотливой работы в архивах установил, что у Строгановых Всеволод Алексеевич в 1773 году приобрел одну девятую часть их владений на Урале. Эта доля принадлежала наследнику магнатов Сергею Николаевичу Строга- нову. Сделка была совершена через мать и опекунов и зарегистрирована 13 мая 1773 года. За владения, расположенные в Кунгурском и Соликамском уездах, Всеволод Алексеевич заплатил 300 тысяч рублей серебром. Он стал также хозяином Пожевского медеплавильного завода с рудниками.

Однако вскоре выяснилось, что рентабельные запасы медных руд оказались исчерпаны, и Всеволожский в 1774 году продал три четверти своего завода с причитающимися мастеровыми и работными людьми более удачливому «коллеге» – М. М. Походяшину, который остро нуждался в рабочих руках.

Максим Максимович Походяшин – верхотурский купец, успешно занимавшийся заводским делом. Он построил Петропавловский (в 1764 году) и Богословский (в 1771 году) заводы, вел добычу руды, но собственных крепостных не имел. Трудом приписных крестьян он пользовался только первые десять лет. В 1776 году Берг-коллегия дозволила Походяшину перевести людей из купленной части Пожевского завода на свои предприятия. (Г.И. Воронов, Г.М. Каёта. Краснотурьинск, стр. 11-12).

Процесс складывания вотчины Всеволожского шел медленно и при нем не был закончен. Центром вотчины вначале было село Новое Усолье, а затем – Пожва. В 1774 году было начато строительство Елизавето-Пожевского железоделательного завода. Одновременно предпринимались попытки обеспечения сырьем медеплавильного завода.

Компаньоны Походяшина рудознатцы П.П. Енталцов и Г.Н. Посников к северу от Богословских заводов обнаружили месторождения меди. Эти рудники и купил В.А. Всеволожский в 1780 году. Именно на земле Заозерской дачи, спустя полвека, возникнет село Никито-Ивдельское.

Территория дачи располагалась в междуречье Сосьвы и Лозьвы, за озерами Светлым, Верхним и Средним. Отсюда и произошло название – Заозерская. (Подробнее смотри А.Губин. Заозерье и его бывшие хозяева. «Северная звезда», № 96 от 13.08.1981года). Здесь же возник, еще при компаньонах Походяшина, населенный пункт. Село Заозерное позднее стало называться Всеволодо-Благодатским.

И.Я. Кривощеков утверждает, что свое имя селение получило в честь смоленского князя, давшего начало роду Всеволожей (Всеволожских).

Автор книги «На Уральском Севере» П.П. Иевлев считает, что Заозерье было переименовано в честь первого владельца дачи, то есть Всеволода Алексеевича. Неясно происхождение и второй части названия села.

Уже упомянутая Л.Б. Всеволожская приводит красивую легенду:

«Однажды Всеволод Андреевич со своей свитой, впервые посетивший свои уральские владения, поднялся на гору, у подножия которой строились первые крестьянские избы, и был поражен открывшейся панорамой… Впереди величественно возвышался Денежкин Камень, за ним – другие вершины, бескрайняя темно – зеленая тайга, среди которой сверкали озера, серебрились нити речек. «Благодать-то какая! Благодать!» – воскликнул он. И стало село зваться Всеволодо-Благодатское».

Датой возникновения этого населенного пункта автор книги «Род Всеволожских» указывает 1824 год. Здесь долгие годы находилась контора, или управление золотыми приисками.

Будучи тяжело больным, М. Походяшин не смог помешать этой продаже Заозерья. Более того, после смерти заводчика Всеволожский в 1790 году по «полюбовному акту» сумел получить безденежно у сыновей Походяшина большие территории на севере Верхотурского уезда и пристани на реке Вишере.

Приобретя Заозерскую дачу, В.А. Всеволожский продолжил повсеместные поиски медной руды. И вскоре она была найдена в верховьях Сосьвы, на земле, арендованной у вогулов. Разработка месторождения была начата в конце 1781 года. Добытую руду возили за 500 верст на Пожевской завод. Однако её доставка гужом по плохим дорогам, по рекам Вишере и Каме была очень затруднительна и нерентабельна. Поэтому в 1783 году разработка Заозерского рудника была прекращена. Всеволожский планировал построить медеплавильный завод рядом с рудником, но осуществить свои планы не сумел.

В 1796 году Всеволод Алексеевич умер бездетным, завещав все свое наследство племяннику, Всеволоду Андреевичу Всеволожскому (1769 – 1836).

Андрей Алексеевич – старший их трех братьев Всеволожских, помогавших Екатерине ІІ стать императрицей. В тот момент Всеволожский был уже надворным советником. В знак благодарности государыня назначила А.А. Всеволожского воеводой в Пензу, где он и погиб 2 августа 1774 года во время штурма города пугачевцами. Воевода погиб, но пятеро его детей (три мальчика и две девочки) были спасены верными слугами и доставлены в Москву. Среди спасенных был и пятилетний Всеволод.

Дети жили вместе с матерью Марией Ивановной и воспитывались под патронажем дяди – Всеволода Алексеевича (назовем его условно Всеволодом І).

Всеволод Андреевич окончил Московский университет и дослужился до чина камергера. Женившись на незаконной дочери знатного екатерининского вельможи Н.А. Бекетова, получил за женой большое состояние: астраханские виноградники и солеварни, рыбные промыслы и горчичное производство в имении Отрадное (теперь это – Бекетовка близ Волгограда), богатейшие пахотные земли в Астраханской губернии.

В 27 лет Всеволод ІІ получил от основателя династии уральских заводчиков Всеволожских в наследство 10314 душ крестьян и мастеровых, земли и поместья в пяти губерниях, соляные копи, заводы и рудники, каменные дома в Москве и Нижнем Новгороде.

Однако уральские владения (Заозерская дача была незначительной составной частью), как выяснилось, оказались заложенными по частям, имели большие долги и находились в крайне запущенном состоянии.

Вначале Всеволод Андреевич, по примеру братьев Походяшиных, хотел продать вотчину в казну и рассчитаться с долгами. Но выгодной сделки не получилось, и Всеволожскому пришлось заняться хозяйственными делами. Будучи человеком образованным, умным и энергичным, обладая организаторскими способностями и предприимчивостью, наследник, начиная с 1798 года, осуществил ряд мероприятий по улучшению дел. Прежде всего он реорганизовал управление вотчиной, перенеся административный центр из Усолья в Пожву. Затем достроил Елизавето-Пожевской железоделательный завод и запустил небольшой Марьинский завод. В 1808 году вступил в работу крупный Александровский завод и было завершено сооружение Майкорского завода. Всеволод Андреевич, став владельцем большого горнозаводского хозяйства, часто навещал свои владения и подолгу жил там. Когда в 1812 году Наполеон подошел к Москве, Всеволод Андреевич с семьей сначала уехал в Казань, а потом перебрался в Пожву и жил там до осени 1817 года. (От брака с Елизаветой Никитичной Бекетовой Всеволожский имел двух сыновей. При рождении дочери Марии в 1818 году его жена, видимо, умерла). За эти годы в вотчине сложился горнозаводской комплекс из пяти заводов и нескольких рудников.

Всеволод Андреевич предпринял также попытку наладить медеплавильное производство на Заозерском руднике. В 1817 году сюда была переселена партия крепостных крестьян и вольнонаемных работников. Были начаты строительные работы, завозилось оборудование. Будущему заводу было даже дано название – Всеволодо-Благодатский. В 1824 году в поселок прибыли новые переселенцы – дворовые люди и крепостные крестьяне из Сивинского имения, что в Оханском уезде, а также из Пожевского и Майкорского заводов. Однако строительство завода не было завершено. И не потому, что, как пишет Л.Б. Всеволожская, «содержание меди в местной руде было бедным». Планы Всеволожского изменились по другой причине: дорогу меди заступило золото. Именно оно спасло Всеволожского от разорения.

После смерти первой жены Всеволод Андреевич сошелся с княгиней Хованской, будущей тещей своего второго сына, Никиты. И эта связь длилась 25 лет.

Княгиня до своей смерти почти безвыездно жила в Париже. Дорогие наряды, балы, различные увеселения поглощали значительную часть доходов. Он и умер от инсульта, получив от жены очередную депешу с требованием срочно послать денег.

Про самого Всеволода ІІ в обеих столицах бытовало мнение, что он – «человек богатый, гостеприимный, живет барином, на открытую ногу…». А такая репутация стоила денег, которых постоянно не хватало.

Авторы исторического очерка о Краснотурьинске пишут, что в Богословском округе золото было открыто в 1823 году, а в Верхотурском уезде его нашли еще в конце XVІІІ века. «И в самом угрюмом, непреступном севере Уральских гор обретено существование металла, бывшего доселе уделом благотворительных климатов знойных стран Америки». (Г.И. Воронов, Г.М. Каёта. Указ. соч., стр.16).

Этому предшествовало несколько очень значимых событий. Во – первых, в 1812 году была отменена казенная монополия на добычу драгоценных металлов. А, во-вторых, в 1814 году горный мастер Л.И. Брусницын открыл на реке Березовке (близ Екатеринбурга) первое россыпное золото и предложил простой и эффективный способ промывки песков. И золотодобыча получила невиданный до этого размах на огромной территории – от таежного Богословского округа до жарких степей Башкирии.

К 1860 году добыча золота на Урале по сравнению с началом века возросла в 16 раз. Особенно интенсивно эта отрасль развивалась на Северном Урале, где были обнаружены богатейшие месторождения россыпного золота. Его можно с полным основанием назвать первым Клондайком1.

 

Уральский Клондайк

С открытием месторождений благородного металла большинство заводчиков и хозяев уральских владений охватила «золотая горячка». Эта «болезнь» не миновала и владельца Заозерской дачи.

В декабре 1823 года В.А. Всеволожский отдал распоряжение о разведке вожделенного металла в своих владениях. Причем это был приказ о возобновлении поисков, проводившихся ранее неудачно. Для обеспечения успеха «поиска и испытания золотоносных песков» из Екатеринбурга в марте 1823 года был привезен штейгер Леонтий Пивоваров, «знающий по сей части производство». Он на практике показал, «каким точно образом должны производиться промывка и отделение золота».

Первый драгоценный металл во владениях Всеволожского был обнаружен в 1824 году в старых копях по речке Стрелебной, как раз на границе с Богословским горным округом. Здесь почти 40 лет назад был медный рудник. Золотоносную россыпь песков по левому притоку реки Сосьвы обнаружила поисковая партия, которую возглавлял именно Леонтий Яковлевич Пивоваров, которому в ту пору было 24 года. Следовательно, его следует считать первооткрывателем золота Всеволожских2.

Обнаруженная в медных копях россыпь содержала от 3 до 4 граммов золота (примерно один золотник) на сто пудов песков. ( А. Губин. Первые открытия и первые заявки на прииски. «Северная звезда», № 80 за 5.07.1991г.).

В апреле 1825 года поверенный В.А. Всеволожского по Пожевскому правлению В.П. Воеводин направил в Пермское горное правление прошение о разрешении разрабатывать золотоносные пески. Однако решение вопроса затянулось, так как на эту россыпь претендовал казенный Богословский горный округ. После вм