Субъекты экстремальной ситуации

Большое значение для оценки и прогнозирования психических последствий имеет факт того, был ли человек непосредственно участником чрезвычайной ситуации, оказался ли ее свидетелем или в результате чрезвычайной ситуации пережил потерю близкого или родственника. В соответствии с характером воздействия негативных факторов чрезвычайной ситуации все люди, подвергшиеся воздействию этих факторов, условно подразделяются на следующие группы.

Первая группа – это специалисты. Люди, оказывающие помощь пострадавшим, принимающие участие в ликвидации последствий чрезвычайной ситуации. В ситуации выполнения профессиональных обязанностей, связанных с помощью другим людям, эмоциональные переживания ощущаются как приглушенные, специалист в первую очередь ориентирован на выполнение задачи. Часто это беспокоит специалистов. Один спасатель рассказывал: «Как же так? Я совсем ничего не чувствую. Я вижу ужасные картины, смерть, горе людей, и меня это не трогает. Все ли со мной в порядке?» В основе этого явления лежит механизм психологической защиты – диссоциация (взгляд на ситуацию извне, со стороны, без личной эмоциональной вовлеченности), часто проявляющийся в том случае, если человек по роду своей профессиональной деятельности постоянно сталкивается с болью и страданиями других людей. Такая реакция считается нормой. Однако не всегда работа в экстремальных условиях проходит для специалистов бесследно. Бывают отсроченные последствия работы в условиях чрезвычайных ситуациях.

Вторая группа – жертвы. Люди, пострадавшие, изолированные в очаге чрезвычайной ситуации (заложники, люди под завалами, на крышах затопленных домов и т.д.). Как правило, люди, пережившие чрезвычайную ситуацию, потратили много сил на борьбу за жизнь и уже сам факт того, что они остались живы, является для них огромным ресурсом для дальнейшего преодоления ситуации и возвращения к нормальной жизни.

Психические реакции этой категории людей после катастрофы можно разделить на четыре стадии:

• первая стадия – героизм (альтруизм, героическое поведение, желание помочь другим людям и выжить самому);
• вторая стадия – «медовый месяц» (чувство гордости за то, что выжил и преодолел все опасности);
• третья стадия – разочарование (гнев, разочарование: «мне казалось в моей жизни все должно измениться, а все осталось по(прежнему, о моем подвиге все забыли, только я помню о нем», крушение надежд);
• четвертая стадия – восстановление (осознание, что необходимо налаживать быт, возвращаться к своим обязанностям).

Застревание на какой-либо из стадий приводит к возникновению или «синдрома героя», который можно описать следующими словами: «Я пережил то, что никто из вас не переживал, вы меня никогда не поймете, вы все дети» и т.п., в результате возможны проявления асоциального поведения (вспышки агрессии, угроза жизни других), алкоголизация, суициды, или возникновение «синдрома жертвы»: «Меня никто не понимает, я одинок в своих страданиях». Хотя большая часть людей в итоге самостоятельно или с помощью специалистов возвращаются к нормальной жизни.

Третья группа – пострадавшие (материально или физически). Люди, потерявшие своих близких или не имеющие информации об их судьбе, лишившиеся своих домов, имущества и т.д. В этой группе наблюдаются наиболее тяжелые эмоциональные реакции, длительные негативные переживания. Пострадавшим особенно трудно смириться с постигшим их горем, адаптироваться к изменившимся условиям жизни. В этой группе выявляется наибольшее количество отсроченных психических последствий.

Четвертая группа – очевидцы или свидетели. Люди, проживающие или оказавшиеся в непосредственной близости к зоне чрезвычайной ситуации.
Пятая группа – наблюдатели (или зеваки). Люди, получившие информацию о происходящем и прибывшие на место.

Степень травматизации людей в этих двух группах во многом зависит от их личностных особенностей и наличия травматических ситуаций в прошлом. Для одних тушение пожара в жилом доме станет лишь любопытным, захватывающим зрелищем, у других может вызвать психические (страхи, неврозы) и соматические (обострение хронических заболеваний, бессонница, головные боли) нарушения.

Шестая группа – телезрители. Люди, получающие информацию о чрезвычайной ситуации и следящие за развитием ситуации с помощью средств массовой информации (СМИ). Неоспорим тот факт, что люди должны получать информацию о событиях. Однако специалистам известно немало случаев негативных психологических последствий освещения СМИ чрезвычайных ситуаций. Часто эмоциональная окраска репортажей носит чрезмерно негативный, трагичный, подчеркнуто пессимистичный характер.

Актуальными вопросами психологии экстремальных ситуаций – новой, но быстро развивающейся отрасли психологической науки – являются изучение психосоциальных последствий катастроф, влияние их на психическое здоровье населения и разработка методов минимизации таких последствий.

***

От того, насколько быстро субъект преодолеет ощущение экстремальности, зависит своевременность выработки им плана адекватного опасности «ответа», связанного с мобилизацией сил для сопротивления ей. Чем дольше человек не может мобилизовать ресурсы своей соматики, эмоциональности, осознания происходящего для выстраивания целесообразного взаимодействия с ситуацией, тем с большей разрушительностью она для него разрешается.

Таким образом, при определении экстремальности через понятие «опасность» необходимо «разводить» ее субъективный и объективный уровни. Всякая осознаваемая человеком опасность воспринимается им через призму экстремальности, но не всякая экстремальность в действительности опасна для него.

Опасности, возникающие перед человеком, характеризуются разным уровнем разрушительности, вызванным объективными и субъективными факторами.

В качестве объективного фактора дифференциации разрушительности экстремальной ситуации является степень выхода системы за рамки некоторой нормы: система (субъект) может балансировать на границе опасных последствий (параэкстремальные условия) и нести при этом минимальные потери; находиться в собственно экстремальных условиях или в зоне чрезмерного, гибельного действия экстремума (паратерминальные условия) и получить максимальный ущерб.

Однако важнейшим фактором различения разрушительности действия экстремальной ситуации выступает личность ее субъекта, от ее восприятия происходящего зависит присваиваемый ситуации статус экстремальности. Дифференциация физических и психических потерь в идентичных экстремальных ситуациях обычно четко проявляется уже в самом начале действия экстремальности. Например, один человек может сразу ощутить всю опасность экстремального события, другой – способен достаточно длительное время нормально функционировать в каких-либо условиях, не испытывая их негативного давления, но в определенный момент, возможно, достаточно неожиданно «ломается», внезапно почувствовав для себя высокую степень экстремальности происходящего, третий – может осознать экстремальную ситуацию как опасную лишь после ее окончания, в процессе анализа происшедшего. Возможные исходы, очевидно, представляют собой результат проявления свойств субъекта – его видения мира, комплекса реакций и т.д., актуализированных экстремальностью. Прогноз психического состояния субъекта в экстремальной ситуации, таким образом, представляет определенную трудность.

Срок сохранения разрушительного потенциала экстремальности также зависит от возможностей соответствующей системы (субъекта экстремальной ситуации) эффективно, исходя из уровня собственного «запаса прочности», взаимодействовать с проявляющимися обстоятельствами. Любая экстремальная ситуация приобретает для кого-либо статус оптимальной или опасной (на определенном уровне выраженности данных параметров) только в результате осознания им неспособности осуществлять необходимый уровень контроля над нею в результате несбалансированности на уровне соматики, эмоционального отреагирования и осмысленности складывающегося с этой ситуацией субъектного взаимодействия.

По наличию качеств, необходимых для противодействия экстремальным факторам, все объекты их действия можно разделить на следующие группы: проигрывающие, выигрывающие и нейтральные. Успешному выходу из экстремальной ситуации может препятствовать неадаптивная или «проигрышная» позиция личности. Проигрышная позиция личности – относительно устойчивое мотивационное образование, в значительной степени определяющее характер активности человека в складывающихся обстоятельствах.

Выделяют шесть признаков, которые характеризуют такую «проигрышную» позицию личности. Их можно применить и к раскрытию оснований неспособности субъекта эффективно воспринять экстремальную ситуацию:

1) фиксированность позиции. Субъект не в состоянии изменить образ ситуации, свободно манипулировать его элементами в пространственно-временных координатах. Конечность точек восприятия ситуации не позволяет выстроить полную картину воспринимаемой ситуации, что и превращает ее в субъективно-экстремальную;

2) вовлеченность, т.е. неспособность отстраниться от экстремальной ситуации, дистанцироваться от нее. «Слитность» с ситуацией, по сути, также порождает фиксированность позиции субъекта, сужая поле видения им ситуации. В данном случае происходит нарушение принципа, согласно которому «великое видится на расстоянии»;

3) сужение смыслового поля сознания и самосознания за счет ограничения представлений о собственных ресурсах и возможностях, а также за счет возникающей изоляции от окружающих. В отличие от ранее рассмотренных данный признак выступает субъектнопорожденным основанием построения неадекватной картины ситуации, делающим ее высоко экстремальной;

4) изолированность и замкнутость позиции. В структуре осознания экстремальных условий вместо адаптивного противопоставления «Мы – Они» может возникнуть гораздо более уязвимая конфронтация «Я – Они», свидетельствующая об отчуждении личности, утрате связи с референтными группами, нарушениях социальной идентификации. Данное обстоятельство приводит к разрушению информационных потоков, поступающих к субъекту, что также приводит к искажению смысловой картины мира;

5) пассивность позиции. Представляя себе активно направленные на него воздействия источника экстремальности, субъект не может противопоставить им конструктивные тактики поведения (нападение, защиту, уход и т.п.) в связи со снижением побудительной привлекательности (валентности) ценностей, нормативными, барьерами, недостаточной актуализацией знаний и опыта. Выраженность отмеченных проявлений аспонтанности пропорциональна глубине дезорганизации смысловой сферы личности и отражает тяжесть переживаемого субъектом личностного кризиса. Данный признак является, по сути, субъективно модифицированным признаку, обозначенному как «фиксированность позиции»;

6) сужение (неразвитость) и инвариантность временной перспективы. В смысловом образе ситуации, восприни маемой в качестве опасной и порождающей потребность в безопасности, отсутствует позитивное будущее, надежда. Будущее представляется только как продолжение или усугубление тяжести наличной ситуации, что является основанием очевидного разрушения объективной картины мира и наделением ее экстремальным началом.

Итак, экстремальность не является исключительно опасным ситуационным параметром, а отражает возможность субъекта поддерживать динамическое равновесие со средой на уровне соматики, энергии, информации. Отражая несбалансированность взаимодействия субъекта с ситуацией, она может порождать как благоприятные, так и не благоприятные для субъекта изменения на нескольких уровнях его организации: уровне психофизиологических изменений, изменений психической деятельности; личностных и социально-психологических изменений. Переживание опасности в связи с попаданием в экстремальную ситуацию, вероятно, порождается рефлексией субъектом своей неспособности контролировать ситуацию на соматическом, энергетическом или информационном уровне и выстраивать с ней адекватное взаимодействие. Осуществляемый экстремальной ситуацией перевод субъекта в зону опасности вызывает у него формирование потребности в безопасности, связанной с восстановлением необходимого равновесия со средой. Наличие соответствующей потребности выступает толчком к реализации активности субъекта по обеспечению личной безопасности.

Линии защиты

Целостная система защиты включает три психологических подсистемы и одну социально-психологическую: коллективное бессознательное, подсознательная защита и осознаваемые стереотипы, формирующие копиг-поведение. Первые три линии защиты соотносятся с разными ипостасями человека: индивид, личность, член общества. По мере продвижения от первой подсистемы к третьей, снижается мощность реакций, зато увеличивается произвольность управления поведением. Эти три линии защиты: общества, через принудительное изменение поведения данной личности, индивида, путем сохранения ее психической целостности и дееспособности за счет изменения внутренней среды и отношения к внешним событиям и личности, осознанно и активно добивающийся своих целей за счет изменения внешней среды.

Последовательность возникновения и разнообразие форм защиты обусловлены развитием сознания при взаимодействии человека и его социальной среды. Изменение этого взаимодействия и в прошлом провоцировало и в дальнейшем будет порождать новые формы защиты.

Коллективное бессознательное (архетипы) опирается на мощные инстинкты и поэтому носит неуправляемый характер. Оно формирует стратегии преодоления экстремальных ситуаций, возникающих не столько в жизни личности, сколько общества в целом, но реализуется через отдельную личность. Особенности этой защиты: вневременная ценность стратегий, неотвратимость вторжения и специфическая гибкость проявления. Существенно, что вторжение архетипов в минимальной степени реализует индивидуальные интересы и может входить с ними в противоречие, обеспечивая решение не в пользу личности, а в пользу общества. Так как в современной жизни в исходном виде использовать древние формы оживляемого архетипа невозможно, то это обуславливает развитие особой гибкости, когда древние стратегии реализуются через обновленные формы. И сегодня, если лидер имеет много архитепических черт, говорят, что он обладает харизмой, так как его призывы одинаково неотвратимо воспринимаются большинством людей.

При родовом строе единицей защиты выступал род. Со временем ролевое расслоение рода сместило задачу защиты на индивида, породив подсознательную психологическую защиту. В дальнейшем процессы развития самосознания и углубления индивидуализма привели к распространению защиты на личность, путем формирования осознанных стереотипов и активных форм преобразования среды и самого себя. Однако удержание акцента защиты на личности может входить в противоречие с необходимостью защиты человеческого общества. Такие противоречия особенно заметны в ситуациях природных или экологических бедствий, когда спасение возможно только путем общественных усилий. В эти критические моменты автоматически активизируется коллективное бессознательное, меняющее поведение масс людей через проявление и доминирование иных ценностей. Однако этого может оказаться недостаточно. Поэтому в современном обществе для предотвращения подобных катастроф необходимы и осознанные коллективные усилия. В настоящее время имеются ростки четвертой, социально-психологической линии защиты – развитие международных экологических организаций, сознательно преодолевающих не только личные, но и государственные выгоды.

Вторая линия защиты – подсознательная. Ее формы тоже включаются автоматически, но последствия их вторжения не столь неотвратимы. Ее инструмент – цензура – препятствует порождению решений, эмоционально или ментально опасных для психического равновесия человека. Опасная информация поступает на переработку одной из форм подсознательной защиты и автоматически преобразуется до потери травмирующего воздействия. Эти формы защиты ограждают, выключают, деформируют и переадресуют поступающую из внешней среды информацию с тем, чтобы на данный момент сохранить душевное равновесие, психическое здоровье и даже жизнь личности путем приспособления внутренней среды. Все они направлены к защитному сужению поля сознания, и чем сильнее травмирует ситуация, тем существеннее это сужение. Результат неоднозначен. Позитивный – оберегающий, так как включение, сопровождается субъективным ощущением снятия напряжения, и человек может продолжать нормальное существование. Негативный – связан с тем, что во внешней среде ничего не изменилось и ее травмирующее воздействие через некоторое время снова может превысить порог! В отличие от коллективного бессознательного этот тип защиты изменяется в течение жизни в зависимости от индивидуальных свойств человека и от возраста. Управляемость тревожным душевным состоянием и эффективность его нормализации с помощью подсознательной защиты относительна, поэтому ее негативный аспект ведет к формированию третьей линии защиты – осознанным формам копинг-поведения.

Третья линия защиты – стратегии осознаваемых форм. Они способны менять внешнюю среду. Совладание (копинг, от англ. coping - совладание) позволяют организовать свое поведение и внешние обстоятельства таким образом, чтобы не только умерить, но и упредить травмирование, обусловленное как индивидуальными проблемами, так и социальным давлением на личность. Осознаваемые стереотипы – продукт аккумуляции общественного опыта, полезного в стандартных ситуациях. Они позволяют сократить время выбора реакции, то есть сэкономить энергию и «не выпасть» из социума. Стереотипы защищают личность не столь быстро и, безусловно, как подсознательные формы. Вместе с тем использование стереотипов защищает не только личность, но и стабильность общества, имеющего такие нормы, цели и ценности. А поскольку цели и ценности в процессе воспитания и обучения формируются в значительной степени осознанно, то это допускает произвольное управление ими.

Копинг – ресурсы психики предстают как результат напряжения, возникающего от давления общественных норм на поведение личности и ее оценку ситуаций. Накапливаются они в более коротком интервале, чем жизнь, поскольку их формирование предполагает становление сознания, то есть некую зрелость Модели Мира. Стереотипы могут быть осознанны (но не обязательно актуально осознаются в каждый данный момент), поэтому противодействие их вторжению может быть непосредственным и существенно более управляемым. Если подсознательные формы защиты, не меняя совокупного набора форм, приводят к возникновению доминирующих форм, то ситуация с осознаваемыми стереотипами совсем иная – они более зависимы от пола, темперамента и возраста, поскольку относительно этих критериев существуют традиционные социальные и групповые нормы.

Копинг включает все виды взаимодействия субъекта с задачами внешнего или внутреннего характера – попытки овладеть или смягчить, привыкнуть или уклониться от требований проблемной ситуации. Выделяют следующие признаки копинга: 1) ориентированность, или локус копинг (на проблему или на себя); 2) область психического, в которой развертывается преодоление (внешняя деятельность, представления или чувства); 3) эффективность (дает желаемый результат по разрешению затруднений или нет); 4) временная протяженность полученного эффекта (разрешается ситуация радикально или требует возврата к ней); 5) ситуации, провоцирующие копинг-поведение (кризисные или повседневные).

Для общества сегодня наибольший практический интерес представляют первая и четвертая линии защиты, поскольку они определяют выживание человечества, однако для каждого отдельного человека важно прежде всего владение навыками управления второй и третьей линией защиты, так как они определяют возможность оптимальной организации своего поведения и сохранения внутреннего равновесия.

Последовательность исторического и онтогенетического развития этих форм защиты обуславливает и разную организацию оптимальной работы систем преодоления и копинга. Эффективность стратегий копинга определена созреванием не только сознания, но и самосознания, не только представлений о возможности регулирования своего самочувствия, но и воспитанием навыков саморегулирования. Овладение палитрой копинг-стратегий позволяет человеку смягчать свои проблемы и противостоять натиску манипуляторов. Необходимый тренинг социально-одобряемых стратегий копинга позволяет самостоятельно справляться с напряжением и беспокойством в трудных жизненных ситуациях и достигать сознательно поставленных целей путем изменения внешней среды. Появление возможности реализовать личные цели, достичь стабильного благополучия вдохновляют человека и приводят к росту его творческой активности, но не способно наполнить его жизнь смыслом, побуждающим к развитию своих возможностей – к этому могут вести только высшие идеалы, связанные с общим благополучием. Так, состояние среды обитания и растущие потребност и человека входят в противоречие.

Есть и другое противоречие. С одной стороны, копинг-стратегии помогают человеку вписаться в общественные отношения и тем снизить свою напряженность, но только при уменьшении уровня своей уникальности и творческой активности. С другой стороны, прогресс общества требует новых, конструктивных подходов ко всем сферам жизни, то есть качеств и поступков, которые не предопределены социальными нормами. Вместе с тем, число форм защит и стратегий совладания зависит от культурных особенностей и религиозных традиций общества. По мере развития общества и роста индивидуализма возрастает вероятность появления новых форм защиты, что, возможно, и порождает разнобой в различных перечнях психологических защит. Кроме того, христианские ценности обусловливают несколько иные формы защиты, чем исламские, буддистские или конфуцианские так как в разных странах преобладают отличные уровни коллективизма и индивидуализма. Их особенности тоже накладывают свой отпечаток на специфику психологической защиты.

Для нас важно, что с развитием общества индивидуализм порождает противоречивые тенденции. С одной стороны, рост индивидуализма ведет к увеличению поводов возникновения конфликтов личности с обществом, и тогда начинает «свирепствовать» подсознательная защита, адаптируя человека с помощью все более разнообразных ее форм, оберегающих и отделяющих человека от реального мира. С другой стороны, яркая индивидуальность способна более продуктивно формировать сознательные стереотипы и эффективные стратегии преодоления давления общества и пробивать в ней некую индивидуальную брешь для личных творческих прорывов. В свете подобных представлений умение пользоваться копинг-стратегиями имеет как теоретическое, так и большое практическое значение для родителей, воспитателей и лично для человека. Тем более что люди, предпочитающие в стрессовых ситуациях стратегии, конструктивно преобразующие внешнюю среду, чаще относятся к личностям с оптимистическим мировоззрением, устойчивой положительной самооценкой и сильно выраженной мотивацией достижения.