Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


Каноническое договорное право



2015-11-07 912 Обсуждений (0)
Каноническое договорное право 0.00 из 5.00 0 оценок




Наиболее важные положения канонического договорного права, повлиявшие на цивилистическую теорию договора, сводились к юридическому обоснованию обязательности всех правомерных соглашений и определению основания таких соглашений. Впрочем, канонистика повлияла и на формулировку некоторых менее значимых цивильных правил (например, правила о возможности расторжения договора в случае существенного изменения обстоятельств). Кроме того, канонистика давала цивилистам немало примеров использования идей морали и нравственности (справедливость, добросовестность, честность и т. д.) и оказывала общее стимулирующее воздействие на своего главного конкурента в сфере ius commune.

Проблема обязательности договоров решалась по-разному в науке римского и церковного права. В канонистике уже к XIII в. получило признание правило обязательности всех правомерных соглашений (pacta sunt servanda). Цивилистика же сохраняла концепцию «голых» пактов. Правоведы обоих направлений никак не могли найти общую доктринальную основу для решения данной проблемы, ведь канонисты обращались к христианской морали, а цивилисты – к тексту Свода.

Правило pacta sunt servanda возникло на почве расширительного толкования текстов Священного Писания и Священного Предания (главным образом канонов и произведений Отцов Церкви), а также в подражание процитированному Ульпианом высказыванию в D. 2.14.7.7 римского претора о защите правомерных соглашений, которые совершены не вследствие злого умысла и не вопреки законам. В римском праве подобные неформальные соглашения лишь в особых случаях могли послужить достаточным основанием для обращения к претору с иском против неисправного должника.

Ни один из церковных источников не содержал правил, непосредственно регулирующих договорные отношения. Но зато в них четко выражен моральный принцип честного поведения, соответствия помыслов, слов и действий, в целом сопоставимый с древнеримской концепцией добросовестности (fides). Наиболее важные тексты включены в один из первых частных сборников папских декреталий и постановлений церковных соборов – Декрет монаха Грациана (ок. 1140 г.), вошедший с XVI в. в состав Свода канонического права. Речь идет о следующих текстах второй части Декрета:

• фрагменте из комментария епископа Хроматия к Нагорной проповеди из Евангелия от Матфея (казус 22, вопрос 5, глава 12 [iuramenti ]);

• письме от 600 г. папы Григория Великого Мариану (казус 12, вопрос 5, глава 3 [quia Ioannes ]);

• каноне № 36 Толедского собора 633 г. (казус 12, вопрос 2, глава 66 [quicumque suffragio ]).

Оригинальный смысл всех трех фрагментов указывает скорее не на признание юридического обязательства, а на моральный долг человека вести себя в соответствии с ранее данными обещаниями. Так, епископ Хроматий, комментируя высказывание Христа о честности речи («Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого»), отмечал, что «Господь желает, чтобы между клятвой и нашим (обычным) разговором не было разницы, поскольку, как в нашей клятве, так и в наших (обычных) словах не должно быть обмана… ведь и клятвопреступничество, и ложь караются божьим судом, ибо сказано в Писании: „Уста, изрекающие ложь, губят душу“…» (Декрет, вторая часть, казус 22, вопрос 5, глава 12). А забота о спасении душ – главная забота Церкви.

В письме архиепископу Равенны Мариану папа Григорий упрекает его за отказ от принятого ранее решения основать монастырь. А 36-й канон собора в Толедо призвал епископа исполнить свое обещание оплатить работы, произведенные в его церкви, поскольку работник заслуживает своей платы.

Как видим, нигде в этих текстах речь не идет об исполнении юридической обязанности. Сам Грациан, комментируя фрагменты, отметил моральный характер соблюдения обещаний. Четкое теологическое обоснование обязательности обещаний в пользу ближнего веком позже сформулировал Фома Аквинский: «…По доброй совести человека полагается, чтобы он заплатил обещанное… следовательно… по чести человек обязан человеку из любого обещания… Кроме того, ложь имеет место и если некто не исполнит обещанное… ложь влечет за собой грех, поскольку тем самым человек обманывает ближнего своего»23.

23 Аквинский Ф. Сумма теологии. Часть вторая (II–II), вопрос 110, ст. 3.

Церковь защищала адресатов обещания посредством церковных санкций: евангелического осуждения с перспективой последующего отчуждения от Церкви упорствующего. Однако по мере юридизации отношений в католической церкви под влиянием изучения римского права в Болонском университете все заметнее обнаруживалась неопределенность критериев обещания и последствий его нарушения, размера ответственности.

Первым проблему простых соглашений с юридической точки зрения рассмотрел известный канонист XII в. Гугуччо (1178–1187). В Сумме к Декрету Грациана он проанализировал вышеупомянутый 36-й канон Толедского собора и четко указал на проблему: подрядчик, выполнивший работы в церкви на основании устной договоренности с епископом, не мог обратиться в мирской суд, так как действовавшее право не признавало обязательств из «голого» пакта. Однако Гугуччо не сделал вывода о возможности предъявить особый иск в церковном суде. Он лишь обосновывает необходимость вмешательства судьи «по должности» (officium iudicis).

Только в 1212 г. другой известный канонист Иоанн Тевтонец, ученик глоссатора Ацо, выдвинул теорию исковой защиты простых соглашений по церковному праву в Ординарной глоссе к Декрету Грациана. При этом он расширительно истолковал комментарий епископа города Аквилеи Хроматия к Нагорной проповеди из Евангелия от Матфея. По его мнению, согласия воль достаточно для установления юридического обязательства и предъявления кондикционного иска из канона (condictio ex canone) по каноническому праву (в церковных судах). Название иска возникло по аналогии с римской condictio ex lege, введенным Юстинианом кондикционным иском из закона.

Тевтонец сам признавал, что смысл комментируемого фрагмента Хроматия не указывает прямо на юридическую природу обязанности обещающего. Но все же сделал вывод о том, что Бог не проводит различия между признанием долга и простым обещанием в

том смысле, что нам надлежит выполнять и то и другое.

Очевидно, Тевтонцем руководило стремление привести каноническое право в соответствие со справедливостью как частью христианской морали, осуждающей ложь. Кондикционный иск из канона позволил подкрепить позитивным правом моральное обязательство. Мнение Тевтонца признало большинство канонистов уже в XIII в.: Гоффред де Трано, Бернар Пармский, Винсент де Бове, Остиец. Среди немногочисленных известных оппонентов – Иннокентий IV (Sinibaldus de Fiesco, ум. в 1254 г.), который по старинке признавал только возможность церковного осуждения (denunciatio evangelicd).

Наиболее именитый среди канонистов XIII в. Генрих де Сегузиа (он же Остиец, ум. в 1271 г.) вступил в полемику с цивилистами и резюмировал отличия канонической доктрины pacta sunt servanda следующим образом. Канонисты признают исковую защиту натуральных обязательств и тем самым подкрепляют моральную обязанность соответствующей естественной справедливости (fidei humanae congruum). Остиец расширительно истолковал высказывание претора о защите некоторых пактов, распространяя его на все правомерные соглашения (D. 2.14.3).

С XIV в. доктрина Тевтонца стала общим мнением докторов-канонистов. Но в доктрине наряду с широко сформулированным правилом закрепилось одно важное условие действительности пактов: их обязательность зависела от действительной каузы.

Канонисты позаимствовали концепцию каузы-основания в первой половине XIII в. из современной им цивилистики, т. е. из произведений глоссаторов, и приспособили для корректировки правила обязательности всех соглашений. Буквально применение правила pacta sunt servanda могло привести не только к подразумеваемой цели – защите интересов добросовестного кредитора по неформальной сделке, но и к нежелательным последствиям, например, к поспешным или неправомерным договорам, к исполнению которых в церковном суде добросовестного должника мог бы принуждать недобросовестный кредитор.

Канонисты приспособили каузу для целей зашиты интересов добросовестного контрагента с помощью философской концепции причинной обусловленности (каузальности). Теолог Фома Аквинский сделал общеизвестной для клириков идею четырех причин, обусловливающих существование в мире всех явлений. Для абстрактных понятий, вроде соглашения, преимущественное значение имеет конечная причина, или цель заключения соглашений. Фома привел несколько примеров толкования соглашений и односторонних волевых действий с точки зрения их целей. Главный среди них – соглашение о браке и обет (обещание) совершить определенное действие.

Канонисты истолковали юридидическую каузу именно в смысле конечной причины вещей. Это позволило им уже во второй половине XIII–XIV в. сделать вывод о том, что любое простое соглашение нуждается в каузе-основании, чтобы стать обязательным. Каноническая теория каузы способствовала консолидации понятия пакта как источника обязательства.

Целевое содержание каузы помогло канонистам объяснить, отчего несерьезные соглашения не должны обязывать стороны: в таких случаях по крайней мере у одной из сторон отсутствует цель возложить на себя обязательство.

Недействительность социально-вредных соглашений канонисты объяснили с помощью христианской морали – важного источника аргументов в пользу корректировки устаревших положений позитивного права. Проблему морального основания соглашения обсуждали такие известные канонисты, как Петр Ломбардский, Роландин, Этьен де Турнэ, Руфин, Гугуччо, Иоанн де Торквемада.

Радикальная позиция канонистов по данному вопросу сводилась к необходимости признавать недействительными соглашения, заключенные с целью, противоречащей не только праву, но и морали. Главный аргумент в пользу столь решительной позиции заключался в душеспасительном назначении церковного закона, а спасение душ требует решительного осуждения любого аморального поведения. Наиболее рьяно данную позицию отстаивали декреталисты (вторая половина XIII–XIV в.). Они так широко использовали расторжение аморального соглашения, что поставили под угрозу стабильность договорных отношений. Уже их преемники вынуждены были ограничить применение этого мощного средства обещаниями религиозного характера. В договорных же отношениях (по делам мирских компетенций) канонисты вернулись к использованию цивилистической концепции каузы-исполнения.

В целом каноническая концепция каузы не стала общепризнанной в ius commune XIV–XV вв. Однако на развитие договорного права в Новое время могло оказать влияние преимущественное внимание правоведов-клириков к установлению подлинной воли сторон и ее приоритету перед внешним выражением.



2015-11-07 912 Обсуждений (0)
Каноническое договорное право 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: Каноническое договорное право

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:
Личность ребенка как объект и субъект в образовательной технологии: В настоящее время в России идет становление новой системы образования, ориентированного на вхождение...
Как вы ведете себя при стрессе?: Вы можете самостоятельно управлять стрессом! Каждый из нас имеет право и возможность уменьшить его воздействие на нас...



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (912)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.011 сек.)