Интеркорреляции шкал СПП r

Примечание. N=93: 42 ученика школы № 57, 19 учеников школы № 130, 11 воспитанников детского дома № 17, 21 ученик частной школы. Все показатели превышают табличное значение для p<0,01.

162

Таблица 2.3.5

Показатели коэффициентов корреляции r каждого из
пунктов с общим показателем СПП

Примечание. n=97. Полужирным шрифтом выделены показатели, значимые при p<0,05, подчеркнуты значимые при p<0,01).

Основная часть пунктов коррелирует с общим показателем СПП на значимом уровне; знаки r везде, кроме пункта № 76, совпадали с теоретически предполагаемыми ключевыми ответами. Ключ пункта № 76 был изменен. Утверждения, слабо согласованные с тестом в целом, еще раз отредактировали, чтобы сделать их более ясными и однозначными.

Стандартизация теста. На материале «сырых» данных 201 подростка г. Москвы и Боровского района Калужской области, а также 123 юношей и девушек г. Москвы (студентов МПГУ, МГППУ, Военной Академии и служащих) мы осуществили стандартизацию теста СПП. Для каждой шкалы были вычислены максимальные и минимальные значения, медианы, средние арифметические и стандартные отклонения (Таблица 2.3.6). Далее

163

осуществлена нормализация показателей, перевод сырых баллов в z-единицы и затем посредством преобразования Мак-Колла в стандартные Т-баллы (Приложения 2 и 3). По этим результатам для удобства использования построены стандартные бланки (для двух возрастных групп — 13—16 лет и 17—23 года, с учетом гендерного расщепления — мужской и женский варианты), которые позволяют наглядно представить полученные данные и сравнить показатели шкал между собой. Каждая шкала на этом бланке (аналогично бланкам тестов MMPI, POI) имеет свой масштаб, но среднее значение совпадает с 50 Т-единицами, а стандартное отклонение соответствует 10 Т-баллам. Таким образом, значения от 40 до 60 Т-баллов можно считать средними, выше 60 — высокими, ниже 40 — пониженными.

Таблица 2.3.6

Результаты стандартизации теста СПП (для девочек (n=99,
мальчиков (n=102), девушек (n=76) и юношей (n=47).

164

Итак, разработанные нами методы позволяют адекватно отразить всю специфику феноменологии психологического пространства личности. В различных модулях нашего исследования в зависимости от поставленных целей они использовались в сочетании с другими, давно апробированными и авторитетными методами.

165

Глава 3
Эмпирическое исследование
генезиса и феноменологии
психологического пространства
личности

Для эмпирического подтверждения положений нашего подхода нами был проведен цикл частных исследований, изучающих различные аспекты проявления и динамики психологического пространства. Необходимость этих исследований диктовалась не только научными требованиями строгого исследования, но и прикладными задачами диагностики, прогноза, развития личности и уточнения стратегий психотерапевтической работы с человеком. Количественные данные позволяют подтвердить реальность предлагаемого подхода статистически, а установление связей уровня суверенности с индивидуально-типологическими и мировоззренческими характеристиками дает возможность составить представление о тех психологических механизмах, посредством которых человек стремится поддержать свою автономию. Поэтому на всех этапах работы мы не оставляли без внимания прикладной аспект полученных данных, связанный с развитием личности и психотерапией.

Стремление довести до исследователей и практикующих психологов наши результаты не всегда позволяло в заданных временных рамках достигнуть высокого уровня достоверности, однако в силу того, что исследование продолжается, расширяясь количественно и обогащаясь методически, мы сочли необходимым ввести в обсуждение даже те данные, которые пока носят дискуссионный характер: исследования всегда цикличны, и тенденции, которые отмечались нами несколько лет назад на крайне скудном материале, со временем подтвердились на более солидных выборках.

166

Исследования осуществлялись в основном по модульному плану: каждый из них отвечал собственной научной задаче, и выборки участников не всегда пересекались: группы респондентов различались по полу, возрасту и социальному положению, будучи приглашенными исходя из цели исследования. Частично привлекались также психологи-эксперты с опытом исследовательской и практической работы в области психологии развития.

Всего в нашей работе, проводимой в течение десяти лет, приняло участие около 400 респондентов из Москвы и других регионов, в основном подросткового и юношеского возраста, разного социального положения и интеллектуального уровня.

Основная цель эмпирического исследования — изучение генезиса и феноменологии психологического пространства.

Задачи работы состояли в том, чтобы:

• изучить динамику границ психологического пространства в онтогенезе;

• установить связь уровня суверенности личностных границ с индивидуально-психологическими, гендерными, социальными характеристиками личности и особенностями самосознания;

• изучить клинику нарушений психологического пространства и типы компенсаций;

• сформулировать предположения о механизмах регулирования и поддержания личностной автономии.

Основные гипотезы исследования.

1. Психологическое пространство развивается в онтогенезе, проходя через сензитивные к его измерениям периоды.

2. Целостность границ психологического пространства определяет благополучие и продуктивность личности в различных сферах жизнедеятельности.

Методы исследования включали в себя клинический метод (case-method), квазиэкспериментальное сравнительное исследование, моделирование, а также методы качественной и количественной обработки полученных данных (корреляционный анализ — подсчет r Пирсона и Спирмена, непараметрического критерия значимости различий U Манна — Уитни). Статистическая обработка осуществлялась на персональном компьютере посредством программ Excel и Statistica-6. В батарею основных используемых методик вошли авторские методы моделирования конфликтных

167

ситуаций, опросник «Суверенность психологического пространства», методика моделирования конфликтных ситуаций, а также, в зависимости от частных задач отдельных модулей исследования авторитетные диагностические методики 12PF Кеттелла, ЛОД С. Айзенк, «Акцентуации характера» К. Леонгарда, тест смысложизненных ориентаций (СЖО) Дж. Грамбо в адаптации Д. А. Леонтьева, тест Т. Лири, «Индикатор coping-стратегий» Д. Амирхана, методика самоописания.

Основные направления формулирования частных гипотез исследований были подсказаны результатами пилотажных серий, проведенных преимущественно в рамках подготовки дипломных и диссертационных исследований под нашим руководством.

3.1. Онтогенез психологического
пространства личности

Теоретическую базу для изучения онтогенеза психологического пространства составили положения учения С. Л. Рубинштейна, К. А. Абульхановой-Славской, В. Э. Чудновского о развитии субъекта, и их эмпирическое подтверждение [148, 3, 189]. Развитие личности, по С. Л. Рубинштейну, это способность становиться субъектом, достигая в процессе этого становления высшего уровня субъектности.

В. Э. Чудновский для демонстрации психологических механизмов развития личности предлагает использовать понятие « ядро субъективности» — своеобразный сплав различных по своей психологической сути проявлений субъективного, которые объединены главным свойством, высоким «зарядом» субъективной (а не реактивной) активности [148]. Становление ядра субъективности выражается в постепенном изменении соотношения между внешним и внутренним: от преимущественной направленности «внешнее через внутреннее» ко все большему доминированию тенденции «внутреннее через внешнее».

На значительном эмпирическом материале показано, что в процессе жизненного пути вклад биографических событий, связанных с собственной активностью человека, неуклонно растет. В ходе онтогенеза, отмечает В. Э. Чудновский, происходит эмансипация ядра субъективности от породивших его внешних и внутренних условий. Оно приобретает устойчивость, инертность,

168

сопротивляемость по отношению к непосредственным воздействиям и наконец, на некотором уровне развития внутренний мир начинает функционировать на основе самоорганизации, позволяя менять структуру психологической организации индивида, придавать ей не только «гибкость», но и «упругость», то есть личность укрепляется в своей автономии.

Психологическое пространство как форма субъектности обладает онтогенетической динамикой, которая следует закону дифференциации: по мере взросления появляются новые измерения и таким образом область субъектности расширяется. Демонстрируя также свою способность самокомпенсации, оно изменяется и при прохождении через ненормативные личностные кризисы (так, сама феноменология приватности включает в себя ее динамику в зависимости от стадии жизненного цикла или биографического события).

Исследования онтогенеза приватности
за рубежом

К настоящему времени за рубежом получен некоторый эмпирический материал о становлении приватности в онтогенезе. М. Вольфе (в понимании которой приватность подразумевает возможность субъекта регулировать взаимодействие и информацию) одной из первых обратила внимание на то, что приватность меняется на протяжении жизненного цикла, а ее качество и количество нельзя привязать к какой-либо стадии, так как меняются и потребности, и притязания человека [286]. Качество и количество приватности она пыталась объяснить социальным контекстом и задачами каждой возрастной стадии. А. Зиммель полагал, что жизненный цикл — это череда конфликтов и примирений с обществом, и каждый индивид возводит и разрушает границы между собой и миром, чередуя приватность и взаимодействие; ребенок располагает приватностью постольку, поскольку признается личностью [273].

Приватность в США является очень важным понятием: основная мысль наук о детстве состоит в том, что ребенок, который вырастает в здорового взрослого, должен для своего взросления располагать автономией, чувством компетентности и поддержкой окружающих. Поскольку слово «приватность» раньше не использовалось

169

в науке, бытовало мнение, что она обязательно сопровождается одиночеством. Но уже в раннем детстве сепарация не является негативным опытом: в самом ее предпочтении заключена добровольность этого выбора, ведь одиночество и уединение экологически синонимичны, а психологически очень различны.

В раннем детстве у ребенка, по мнению М. Вольфе, нет выбора ситуаций приватности: и время, и пространство его существования контролируются взрослыми. Когда ребенок получает возможность «быть навязчивым», ходить и говорить, взрослые начинают его ограничивать, а лимиты зависят от понимания и прегрешений ребенка [195].

Наблюдая возрастную динамику личного пространства, И. Альтман отмечал его недостаточность в раннем и дошкольном возрасте, в силу чего маленькие дети часто подходят слишком близко и не могут закрыться (защититься) от воздействия других [206—206]. Возможно, это выражает их недостаточную потребность в сепарации, их пока еще неизжитое стремление к симбиотическим отношениям. По мере взросления от шести до двенадцати лет дети начинают предпочитать отдельное место месту в круге, то есть потребность в личном пространстве начинает оформляться и выражать себя.

Ребенок вторгается, в его пространство тоже начинают вторгаться. Способность быть «вездесущим» у ребенка, согласно Ж. Пиаже, стимулируется в первую очередь стремлением к информации. Маленькие дети верят, что даже если их действия никто не видит, их могут наказать, что их внутренние помыслы «прозрачны» для окружающих. Примерно с 7—8 лет дети сами контролируют дальность перемещений, а взрослые ограничивают активность детей, задавая им вопросы о том, где они были, когда их не видно. Одиночество вне надзора — очень важный опыт: первая успешная ложь или скрытое поведение дают знание об установлении собственного контроля над мыслями и поведением [277]. Возможность выбирать приватность варьирует и природу межличностных отношений. Если размер групп возрастает, коллективные нормы начинают определять сверх меры выбор, форму и сущность информации и взаимодействия. Поднимаясь от межличностного уровня к институциональному (например, школе), человек меняет свою способность совершать выбор в зависимости

170

от позиции по отношению к социальной структуре [286].

Взрослея, между приходом в школу и подростковым возрастом, дети больше сосредоточиваются на отношениях со сверстниками. Способность устанавливать отношения в разных группах содействует адекватному поведению, если между двумя группами осуществлена сепарация и проведены психологические барьеры, разделяющие информацию, которая может быть использована. Согласно Э. Эриксону, дети могут нуждаться в том, чтобы: 1) сознательно отказываться от требований других, будь то сверстники или родители, 2) контролировать стимуляцию из социальных или физических источников, 3) устанавливать аспекты поведения, которые должны быть включены в социальное взаимодействие, а также использовать роли и фантазии как способы проверки природы взаимодействия [195].

Когда дети превращаются в подростков, взрослые относятся к ним как «почти взрослым» (near-adults). Достигнув подросткового возраста, дети обретают больше независимости, чем их семьи; они требуют закрытых дверей, личного дневника, претендуют на личные тайны и секреты. Дети много времени проводят вне дома, чтобы: 1) наладить взаимоотношения между членами семьи, которые могут ссориться по вине подростков, 2) ограничить доступность для семьи информации о себе, 3) создать условия для общения со сверстниками. В критической фазе становления идентичности приватность рассматривается как важнейший аспект социализации.

М. Вольфе эмпирически изучала представление о приватности посредством интервью 900 детей и подростков в возрасте от 5 до 17 лет, которым задавали вопрос о том, что это такое. Затем ответы детей классифицировали на группы по полу, возрасту, социоэкономическому статусу, расе и этнической группе. Уточняющие вопросы состояли в том, что ребенок делает, когда он занят своим самым личным делом, что такое «личное дело», «личная вещь», «личная беседа». Опрос проводился по 5 параметрам: что такое приватность, переживание приватности, нарушения приватности, личное место и частная беседа. Признаки приватности оказались разнородными и включали в себя как территориальные маркеры, так и проявления субъектности.

171

В целом же анализ полученных данных привел к выделению 36 ключевых категорий, которые описывали смысл переживания приватности (Таблица 3.1.1).

Таблица 3.1.1