А. Гутнов Рождение города

Даже если города и не были тем вызовом фео­дализму, тем антифеодальным исключением, какими их зачастую описывают, все равно они представлялись явлением необычным и для человека, жившего в эпоху возникновения горо­дов, выступали как некая новая реальность в том скандальном значении, которое придавало по­нятию новизны Средневековье. Для людей, ничего не знавших, кроме земли, леса, пустоши, город одновременно был маня­щим и пугающим, был соблазном, как драгоцен­ности, деньги, женщины.

Средневековый город не производил впечатления монстра устрашающих размеров. В начале XIV в. очень немногие города достигли стотысячного числа жителей — Венеция и Милан. Население Парижа, самого крупного города к северу от Альп, без сомнения, не превышало 80 тыс., а приписы­ваемые ему 250 тыс. жителей надо признать яв­ным преувеличением. Брюгге, Гент, Тулуза, Лон­дон, Гамбург, Любек, как и другие города перво­го ранга, насчитывали от 20 до 40 тыс. горожан.

Часто и справедливо обращали внимание на то, как деревня проникала в средневековый город: горожане вели полукрестьянскую жизнь, внутри городских стен скрывались виноградники, сады, даже луга и поля, бродил скот, высились навоз­ные кучи.

Франция была тогда мало населена и едва ос­воена, не было всех этих богатых доменов, зам­ков, могущественных городов, что покрывают ее в наши дни. Париж в ту эпоху был совсем мал. И все же для Средневековья контраст города и деревни был ярче, чем для иных обществ и цивилизаций. Городская стена служила наибо­лее укрепленной границей из всех, известных в ту эпоху. Стены, башни и ворота разделяли

¹¹ ФеврЛ. Главные аспекты одной цивилизации //Л. Февр. Бои за историю. М., 1991. С. 282—346.

скими воротами начиналась улица, проложенная прихотливо и небрежно, со сточной канавой посреди проезжей части, с навозной жижей, вытекающей из отхожих мест, в непролазной грязи, когда идет дождь, ни проехать, ни пройти, а когда жарит солнце, такая пыльная, что не продохнуть. И все здесь было вперемешку — мальчишки, утки, куры, собаки, даже свиньи (вопреки запрещающим указам). У каждой городской семьи был свой дом, как в сель­ской местности, с садом, хозяйственными строениями на заднем дворе, с грядками овощей, обсаженными самшитом. И все, как в деревне, потому что жизнь в городе —это деревенская жизнь с небольшими вариациями. В каж­дом доме находился чердак с окном и с блоком для подъема сена, соломы, зерна и зимних запасов продовольствия. В каждом доме была печь, в кото­рой хозяйка со служанками еженедельно пекли хлеб. При каждом доме име­лась собственная давильня рядом с погребом, который в октябре наполнял­ся запахами молодого вина. Наконец, при каждом доме была конюшня с верховыми и упряжными лошадьми и хлев с быками, коровами, овцами, которых каждое утро в каждом квартале пастух собирал звуками рожка, а вечером пригонял домой.

Февр очень наглядно, почти зримо описывает важнейший культурный феномен и характерную черту средневекового города, отличающую его от современного, — проникновение в организацию городского дома сельского уклада жизни. Внутри Парижа еще в XIII—XV вв. были не только огороды, но и пахотные поля, а о городе Майнце говорили, что он частью заселен, частью засеян. Деревня пропитывала и заполняла в городе практически все: она вторгалась внутрь домов, проникала в гостиную горожанина — вместе с

два мира. Города заявляли о своей оригиналь­ности, о своеобразии, кичливо помещая на своих печатях изображения стен, хранивших их покой.

Город был средоточием власти политической и религиозной, резиденцией короля, графа или епископа, единственным местом, где были мо­нументальные постройки, где концентрирова­лись основные сокровища. Штурм, разграбле­ние или обладание городом приносили богат­ство и славу. Города называли «гордыми», «высокомерными», «благородными». Таков Па­риж — «благородный град». Но между X и XIII в. произошел взлет, и образ западных городов изменился. В них возоблада­ла одна функция, оживлявшая старые города и создававшая новые, — функция экономическая, торговая, а чуть позже и ремесленная. Город стал очагом того, что было столь ненавистно фе­одальным сеньорам — постыдной хозяйствен­ной деятельности.

Расцвету городского менталитета благоприят­ствовало скорое появление городского патрио­тизма. Без сомнения, город был ареной борьбы классов, и правящие слои, стоявшие у истоков этого городского духа, первыми воспользовались его выгодами.

Если сельская сеньория не могла внушить мас­сам живущих в ней крестьян ничего, кроме чув­ства угнетенности, если укрепленный замок хотя и предоставлял крестьянам защиту и убежище, но отбрасывал ненавистную тень на их жизнь, то силуэт величественных городских зданий, инст­румент и символ господства богачей в городе, рождал у городского люда смешанные чувства, в коих преобладали гордость и восхищение. Городское общество сумело создать ценности, в известной мере общие для всех жителей, — ценности эстетические, культурные, духовные. Городская гордость проявлялась прежде всего в наиболее урбанизованных регионах Фландрии, Германии, Северной и Центральной Италии. Между городами и их сельской округой устано­вились сложные отношения. На первый взгляд, городское влияние было благоприятным для населения деревень. Крестьянин-переселенец обретал там свободу: или, обосновавшись в го­роде, он автоматически становился свобод­ным — зависимое состояние не признавалось на городской земле, — или же город, завладев своей округой, спешил освободить сервов. От­сюда знаменитая немецкая правовая норма: «Городской воздух делает свободным». Она имела уточнение: «Городской воздух делает

его арендаторами, когда они в положенные сроки доставляли хозяину пло­ды его земли и ставили на лакированные плитки пола свои корзины с дере­венскими приношениями. Деревня заполняла все комнаты летом охапками цветов и зелени, разбросанными по полу или подвешенными под печным колпаком, чтобы поддерживать влажную и настоенную ароматами свежесть воздуха. Зимой она вторгалась в комнаты толстой подстилкой из соломы, которую кладут на покрытый плитками пол, чтобы сберечь тепло для людей и животных. Деревня вторгается и в язык — в нем полно слов, связанных с деревенской жизнью. Счет временам года ведут по стрекотанию цикад, по цветению фиалок, по созреванию хлебов на полях. Город, наполненный са­дами, огородами, зелеными деревьями, —это всего лишь деревня, несколь­ко более густо заселенная. Жизнь там не более лихорадочная и не более ком­фортная, чем в деревне. Город не держит человека в плену¹⁴.

Иногда феодалы даже сами старались «организовать» города на своей зем­ле, чтобы потом можно было облагать их высокими налогами: ведь горожа­не были богаче крестьян, а город приносил гораздо больший доход, чем де­ревня с полями, занимавшими такую же площадь. Иногда феодал пытался хозяйничать в городе, как в своей вотчине¹⁵.

К X—XI вв. в хозяйственной жизни Западной Европы произошли важные изменения. Производительные силы, связанные с утверждением феодального способа производства, в период раннего Средневековья быстрее всего раз­вивались в ремесле: постепенно измененялась и развивалась техника и глав­ным образом навыки ремесла и промыслов, они расширялись, дифференци­ровались, усовершенствовались. Ремесленная деятельность требовала все

свободным через год и один день», т.е. после того, как человек пробудет этот отрезок време­ни в городе.

Но округа эксплуатировалась городом, превра­тившимся в своеобразную сеньорию. Городская сеньория, осуществлявшая право бана над сво­ей округой, предпочитала эксплуатировать ее экономически: она скупала там продукты по низ­ким ценам (зерно, шерсть, молочные продукты для снабжения города, его ремесла и торговли) и навязывала округе свои товары, часто высту­пая лишь в роли посредника; например, город обязывал селян покупать соль в установленных количествах и по фиксированной завышенной цене, что означало возникновение нового нало­га. За счет вербовки крестьян города формиро­вали свои ополчения вроде «вольных брюг-гцев» — солдат из окрестностей Брюгге. Горо­да развивали к своей выгоде сельское ремесло, полностью удерживая его под своим контролем. Достаточно быстро они начали опасаться крес­тьян. Как сельские сеньоры запирались в своих укрепленных замках, так и города с наступлени-

ем ночи убирали подъемные мосты, натягивали цепи перед воротами, выставляли часовых на стенах, опасаясь наиболее близкого и наиболее вероятного врага — окрестного крестьянина. Го­род породил университеты и юристов, разрабо­тавших в конце Средневековья право, обращен­ное против крестьян.

Но в итоге оказалось, что города, сумевшие в средние века стать государствами — Венеци­анская республика, Великое герцогство Тос­канское, вольные ганзейские города — двига­лись против течения истории, их существова­ние мало-помалу становилось все более анахроничным. Италия и Германия, страны, где города долгое время составляли экономи­ческий, политический и культурный каркас, отстали от других стран, добившись объеди­нения лишь в XIX в. Городское средневековое общество не имело перед собой историческо­го будущего.

Сокращено и адаптировано по: Ле Гофф Ж. Ци­вилизация средневекового Запада / Пер. с фр. М., 1992.

¹⁴ ФеврЛ. Указ. соч. С. 282-346.

¹⁵ Конотопов М.В., Сметанин СИ. История экономики: Учебник для вузов. М., 1999. С. 37.

большей специализации, уже не совместимой с трудом крестьянина. Одно­временно совершенствовалась сфера обмена: распространялись ярмарки, складывались регулярные рынки, развивались чеканка и сфера обращения монет, средства и пути сообщения.

Во многих старых римских городах в X—XI вв. ожила ремесленная и тор­говая жизнь, появились и новые города. Внутри городских стен действова­ли особые законы, оформленные в виде привилегий от сеньоров городов. Население городов быстро росло за счет притока зависимых крестьян. Дей­ствовало знаменитое правило — «городской воздух делает свободным». Наи­более благоприятные условия для расцвета городов сложились в Северной Италии, активно торговавшей в Средиземном море. Не случайно здесь по­явились и первые городские республики, города-государства, которые сумели добиться независимости от своих сеньоров.

Рост городов в отдельных областях Западной Европы происходил разны­ми темпами. Раньше всего, в VIII—IX вв., феодальные города, в первую оче­редь как центры ремесла и торговли, сформировались в Италии (Венеция, Генуя, Пиза, Бари, Неаполь, Амальфи); в X в. — на юге Франции (Марсель, Арль, Нарбонн, Монпелье,Тулузаидр.). В этих и других областях с богаты­ми античными традициями быстрее, чем в других, специализировались ре­месла, произошло формирование феодального государства с его опорой на города. В X—XI вв. стали возникать феодальные города в Северной Франции, в Нидерландах, в Англии и Германии — по Рейну и верхнему Дунаю. Фланд­рские города Брюгге, Ипр, Гент, Лилль, Дуэ, Аррас и другие славились тон­кими сукнами, которыми снабжали многие страны Европы. В этих областях было уже не так много римских поселений, большинство городов возника­ло заново. Позднее в XII—XIII вв. выросли феодальные города на северных окраинах Германии, в Скандинавских странах, Ирландии, Венгрии и др.

Многие европейские города той поры возводились по принципу защищен­ного замка. Каждый ограждался мощными каменными стенами со стороже­выми башнями. Дома были чаще всего деревянными и обмазанными глиной, а крыши крылись соломой или черепицей. Город строился без определенного плана. За недостатком свободного места новые дома подстраивали к старым, образуя улицы, переулки, тупики. И обычно первый этаж получался мень­ше второго, второй — меньше третьего и т.д.

Важнейшим фактором, влиявшим на формирование, планировку и облик средневековых городов, были войны. Жесткая необходимость сократить обо­ронительный периметр стен определяла микрогеографию средневекового города. Стремление к экономии территории побуждало наращивать высоту зданий: жилых домов до 20—30 м, башен церквей и соборов —до 100—150 м, т.е. до предельных значений. Чтобы сократить площадь, отведенную улицам и проездам, жилые дома строились в глубь участка и выходили на улицу ко­ротким фасадом в 2—3 окна. Средневековые города характеризовались край­не низким благоустройством: не было, как правило, водопровода, канализа­ции, плохое мощение улиц вызывало непролазную грязь. Неудовлетворитель­ное санитарное состояние городов способствовало частым эпидемиям.

По мнению Ле Гоффа'⁶, в социально-экономической эволюции европей­ского города эпохи Средневековья можно выделить несколько фаз. На первой

¹⁶ Ле Гофф Ж. Указ. соч. С. 58-105.

фазе город представлял собой подобие крупной мастерской, внутри и за пре­делами которой быстро формировалась система общественного разделения труда. В феодальном поместье, построенном на принципах натурального хо­зяйства, специализация ремесленных работ была крайне незначительной, так что в одном месте концентрировались все виды производства — и ремеслен­ные, и сельскохозяйственные. На следующей фазе в выделении городских ремесленников крупные землевладельцы распределяли специалистов — коню­хов, кузнецов, горшечников, тележников — по разным деревням. В городах подобная специализация, начатая в деревне, была доведена до логического завершения. На этой стадии ремесленник перестал быть одновременно или в первую очередь крестьянином, а бюргер — землевладельцем. Наступил момент, когда неизбежным стало отделение ремесла от сельского хозяйства: превраще­ние ремесла в самостоятельную отрасль производства, концентрация ремесла

Рис 24. Микроиоогрисршо 'Гредневекоьооо порода определяла необходимость сократить оборонительный периметр стен

и торговли в особых центрах. В деревне возможности для развития товарного ремесла были весьма ограниченными, так как рынок сбыта ремесленных из­делий там узок, а власть феодала лишала ремесленника необходимой ему са­мостоятельности. Поэтому ремесленники бежали издеревни и селилисьтам, где находили наиболее благоприятные условия для самостоятельного труда, сбыта своей продукции, получения сырья. Государство и церковь видели в городах свои опорные пункты и источники денежных поступлений и по-сво­ему содействовали их развитию. Выделился господствующий слой, потреб-

ность которого в роскоши, оружии, особых условиях жизни способствовала увеличению числа профессиональных ремесленников. В результате отделения ремесла от сельского хозяйства и развития обмена, бегства крестьян, в том числе и знавших какое-либо ремесло, в X—XIII вв. (а в Италии с IX в.) повсю­ду в Западной Европе бурно росли города нового, феодального типа. Они яв­лялись центрами ремесла и торговли, отличались по составу и основным за­нятиям населения, социальной структуре и политической организации. Завер­шающей фазой эволюции европейского города можно считать начавшееся при капитализме превращение его из торгового центра в промышленный узел.

Три важных преимущества, которыми сопровождается процесс урбани­зации, — поглощение городом большей части ремесленников из помещичь­их мастерских; появление городских ремесленников, которые открывают лавки и по мере развития городского рынка специализируются, разделяют поле деятельности (становятся, так сказать, микрокапиталистами каждый в своей области, настоящими монополистами); наконец, наличие купцов, которые вскоре начнут торговлю с дальними странами.

Ремесленники сыграни выдающуюся роль в социально-политической эволюции европейского города, возглавляя борьбу за его автономию. В так называемой битве шпор при Куртре в 1302 г. отряды фландрского городско­го ополчения наголову разбили войско французского короля Филиппа IV Красивого. Основную массу восставших составляли фландрские ремеслен­ники, защищавшие свои сословные права и цеховые привилегии и не желав­шие платить королю Франции большие налоги. Благодаря развитию шерсто­ткацкого ремесла и торговли, которой способствовало обилие судоходных рек и морских портов, Фландрия к началу XIV в. стала одним из крупнейших