Психически больная Platina 6 страница

Staphysagria

Сущность: подавленный гнев.

Этот препарат часто назначается при физических последствиях подавле­ния гнева. В этих случаях гнев и негодование четко ощущаются, не находят выхода во внешних проявлениях. Тогда их сила обрушивается на тело, вы­зывая соматические симптомы. Гомеопату важно осознавать, что острое состояние Staphysagria может возникнуть у представителя любого конститу­ционального типа, а также учитывать тот факт, что у человека с конститу­цией Staphysagria гнев гораздо менее очевиден, чем в острых случаях. Гнев Staphysagria бывает столь сильно подавлен, что не только не выражается внешне, но и не осознается. (Это напоминает многих Natrum Muriaticum, душевная тоска которых большую часть времени бывает полностью вытесне­на в подсознание.) Именно это мощное подавление делает большинство индивидуумов Staphysagria очень мягкими и приятными людьми, которые могут даже не подозревать о подавленном гневе, который словно бомба замедленного действия лежит в глубинах подсознания.

Истоки подавленного гнева Staphysagria обычно находятся в раннем детстве, когда они были еще маленькими мальчиками (по моим наблюдениям, мужчи­ны преобладают среди представителей этого типа в соотношении примерно три или даже четыре к одному). Обычно родители такого человека были очень строгими и авторитарными, так что у ребенка постепенно утверждалось ощу­щение того, что выражать свои негативные реакции небезопасно и это может вызвать лишь еще более суровое наказание. Иногда родителей ребенка Staphysagria даже нельзя назвать особенно строгими в смысле наказаний, но они могли постоянно унижать ребенка словесно, говоря ему, что он «не на что хорошее он не годен» и т. п. Индивидуум Staphysagria может реагировать на подобное внешнее давление одним из четырех способов, и эти реакции формируют четыре разновидности этого конституционального типа, которые

я условно назвал Приятным, Неистовым, Замкнутым и Гладким индивидуума­ми Staphysagria. У каждого из этих подтипов существуют проблемы с выраже­нием своего гнева, и именно подавленный гнев приводит к тому, что и в целом этим людям достаточно трудно выразить себя.

Иногда обладателем конституционального типа Staphysagria оказывается один из родителей ребенка, который и передает ему привычку подавлять свой гнев, хотя к самому ребенку никаких репрессивных мер при этом может и не применяться. В этом случае ребенок на подсознательном уровне перенимает родительский страх перед агрессией, который достаточно заразителен.

У всех четырех подтипов Staphysagria, которых мы будем разбирать, мо­жет случиться классический для Staphysagria взрыв затаенного негодования, однако у Приятного подтипа требуется очень уж мощная провокация, что­бы подавленный гнев как-то проявил себя.

Когда возмущение индивидуума Staphysagria становится явным, все подти­пы демонстрируют примерно одинаковую картину. Основным в этой карти­не является одержимость гневом. Негодование охватывает человека без ос­татка, вызывая сильнейшее внутреннее напряжение, захватывающее и психи­ку и тело человека, словно его распирает изнутри. Самой типичной причи­ной негодования у Staphysagria является отвержение со стороны близкого, любимого человека, обычно партнера, особенно если это сделано в агрес­сивной, оскорбительной манере.

Как только старый, давно скрытый в подсознании индивидуума Staphy­sagria гнев выходит на поверхность, он «прилепляется» к текущей ситуации и изливается мощным потоком негодования по отношению к спровоциро­вавшему этот гнев человеку. Поведение обидчика могло действительно выз­вать гневные эмоции, однако у Staphysagria эти эмоции не облегчаются даже после нескольких взрывов негодования, так как их подпитывает ог­ромный запас застарелого вытесненного в подсознание гнева.

Индивидуум Staphysagria живет и дышит только обидой и желанием ото­мстить. В кабинете у гомеопата такой пациент не может говорить ни о чем, кроме своей обиды. Другие темы способны занять его внимание лишь нена­долго. Его желудок может являть собой один сплошной напряженный, спазмированный узел, однако главной его жалобой остается обида, о кото­рой он постоянно говорит, причем в абсолютно неконструктивном, зацик­ленном стиле. По моим наблюдениям, психотерапия у этих больных обычно не дает никаких результатов. Даже если удается добиться некоторого осоз­нания своей привычки сдерживать гнев (а чаще всего это сделать не удается), они ощущают лишь временное облегчение. В исключительно редких случаях индивидууму Staphysagria удается под действием психотерапии раскрутить

историю своей обиды в обратном направлении — неделя за неделей — и добраться до исходной первопричины его гнева. Только тогда у этих паци­ентов возможен реальный прогресс. Работа же с текущей провоцирующей гнев ситуацией напоминает вскрытие одного фурункула при септическом состоянии, когда на место одного фурункула тут же появляются несколько других. К счастью, доза Staphysagria ЮМ обычно с заметной быстротой может снять напряжение у большинства этих пациентов. После приема пре­парата, как правило, наступает кратковременный «прорыв» накопленных запасов возмущения (стоит предупредить пациента о возможном развитии событий, чтобы на этот период он оградил себя от ситуаций, в которых его гнев мог бы принести вред ему и окружающим). Этот «прорыв» сменяется тишиной и миром в душе, которые могут сохраняться неопределенно дол­гое время. С помощью нескольких доз Staphysagria ЮМ можно нейтрализо­вать огромное количество подавленного гнева, позволяя пациенту отбро­сить свое негодование и жить полноценной жизнью.

Последующий анализ подтипов Staphysagria основан исключительно на моих собственных наблюдениях. Хотя большинство индивидуумов Staphysagria в главных своих проявлениях относятся к одному из этих под­типов, элементы остальных у них также могут быть. Пациент может пред­ставлять собой смесь Приятного и Неистового или Замкнутого и Гладкого подтипов. Довольно часто все подтипы в той или иной мере могут быть представлены у одного и того же пациента.

Приятный индивидуум Staphysagria

Этот подтип особенно часто встречается среди женщин, однако нередок он и среди мужчин. Приятный индивидуум Staphysagria во многом прямо проти­воположен классическому образу Staphysagria, описанному в старых книгах по Materia Medica и основанному на острой картине вскипающего гнева и еле сдерживаемого возмущения. Из всех четырех подтипов у этого уровень подав­ления своих эмоций наиболее высок. С детства эти люди приучаются избегать боли за счет «хорошего поведения», настолько хорошего, что они становятся крайне уступчивыми, полностью неспособными выразить какое бы то ни было несогласие. Staphysagria вообще очень чувствительный тип. Особенно чувстви­тельны эти индивидуумы к родительской агрессии и родительскому неодобре­нию (Кент: «Гиперчувствительность», «Болезни от упреков»). Как и индиви­дуумы Natrum Muriaticum или Aurum, пациенты Staphysagria очень тяжело переживают родительский гнев и критику, однако их реакция несколько отли­чается от реакции первых двух типов. Дети Natrum muriaticum или Aurum

реагируют уходом в себя, они пытаются прятать свои чувства от родителей, однако в большинстве случаев в глубине души они лелеют обиду. У детей же, относящихся к подтипу приятных Staphysagria, страх гораздо сильнее, и они полностью подавляют свой гнев и негодование настолько полно, что сами перестают их чувствовать, а их место занимает страх не угодить родителям, а позже — любым людям. В результате они становятся очень мягкими, покорны­ми, безотказными. Эти люди обладают самой деликатной и мягкой душой, какую только можно себе вообразить, однако эта мягкость носит нездоровый оттенок в отличие от мягкости Silicea или Pulsatilla, способных все же сказать «нет» при необходимости. Мягкость Staphysagria— прямое следствие отчаян­ных попыток избежать агрессии; именно эта мягкость не дает таким людям быть самими собой.

Приятный индивидуум Staphysagria чаще всего оказывается преданной женой так или иначе подавляющего ее мужа (или преданным мужем подавляющей его жены). В попытке заслужить одобрение эти люди часто оказываются обречен­ными на постоянную заботу о партнере, который их подавляет. Как и индиви­дуумы Natrum muriaticum, они часто выбирают партнера в чем-либо неполно­ценного — с каким-то физическим недостатком или нестабильного эмоциональ­но, быстро делая себя незаменимыми во всех его нуждах. В этой ситуации индивидуумы Staphysagria оказываются открытыми постоянным придиркам и оскорблениям, которые воспринимаются как что-то неизбежное либо, хуже того, не вызывают у них даже внутреннего протеста. Они могут даже считать эти оскорбления «заслуженными». Когда такая женщина полностью отказыва­ется от попыток постоять за себя, стараясь избежать агрессии, она теряет способность следить за собой и даже способность понимать, что ее действитель­но оскорбляют. Поскольку приятная пациентка Staphysagria очень боится от­крытого конфликта, она становится слепа к неадекватному поведению своего партнера и обвиняет себя, а не его, чтобы ни в коем случае ни менять сложив­шуюся ситуацию, так как это потребовало бы столь пугающей ее борьбы. Она живет, постоянно зарыв голову в песок, чтобы никогда не увидеть неприятной правды. Этот отказ посмотреть правде в глаза характерен для всех подтипов Staphysagria и проявляется в неискренности и уклончивости, которые мягко выражены у одних и очевидны у других. Основным способом избежать непри­ятной правды у приятных индивидуумов Staphysagria является молчаливая ус­тупка, постоянное согласие со всем и тенденция брать вину на себя, когда дела идут плохо. Они кротки и покорны настолько, что иногда кажутся не имеющи­ми собственной личности, настолько они слились со своим «повелителем». Кротость пропитывает их насквозь, распространяясь практически на все аспек­ты их жизни. Если в толпе кто-то наступит им на ногу, они извиняются. Если

хитрый приятель попросит у них в долг на неопределенный срок, они дадут, хотя им могли быть самим очень нужны эти деньги. В этом отношении прият­ный индивидуум Staphysagria в полном смысле слова становится пленником своего страха, рабом предпочтений и ожиданий других людей.

Подобно многим индивидуумам Natrum Muriaticum или Lycopodium при­ятный индивидуум Staphysagria обычно очень вежлив. Даже если такая жен­щина терпеть не может общество определенного мужчины (который может пугать ее), она никогда не будет с ним неприветливой и всегда улыбнется в ответ на его шутку. Со стороны она всегда будет выглядеть очень приятным человеком, так как всегда будет деликатна и приветлива, но мало кто из ее друзей и родственников догадается, до какой степени она подавляет свои истинные чувства. Обычно такая женщина относительно хорошо общается с людьми, поскольку она очень старается быть хорошей со всеми и произво­дит крайне положительное впечатление, умея сказать правильное слово в правильном месте. Кроме того, приятный индивидуум Staphysagria обычно отличается относительной эмоциональной стабильностью. Он настолько полно подавил свой гнев, что редко ощущает его, а страх приглушен за счет безопасных взаимоотношений. Настроение такого человека обычно ровное и оптимистичное, если только он не находится в присутствии внушающего опасение или неприятного человека. По-видимому, приятный индивидуум Staphysagria, находящийся в стабильных и спокойных отношениях со своим партнером, вполне доволен жизнью до тех пор, пока может управлять своим сознанием и вытеснять в подсознание все нежелательное.

Как и все остальные индивидуумы Staphysagria, представители приятного подтипа склонны к романтике. В попытке уйти от собственного гнева и страха, подобная женщина воображает мужчину своей мечты и старается воплотить мечты в реальном партнере. Чтобы поддержать пламя романти­ческих грез, она читает «женские» романы или романтические истории в женских журналах. Если ей удается найти любящего и привлекательного мужа, она десятикратно возвращает ему любовь и преданность и считает себя самой счастливой женщиной на свете. Она по-прежнему не в состоя­нии постоять за себя, но с таким партнером ей это и не требуется, посколь­ку она и так получает все, что ей необходимо, а он защищает жену от жестокости окружающего мира. Те же, кому достается менее идеальный партнер, точно так же изо всех сил стараются ему угодить, однако их душевный покой постоянно омрачен страхом, что ее могут бросить.

Приятные индивидуумы Staphysagria, будучи во многих случаях столь зави­симы от своих партнеров, склонны сильно страдать в разлуке с ними. Однаж­ды я познакомился с молодым доктором Staphysagria, имевшим очень взбал-

мошную молодую жену Ignatia, которая, кстати, тоже была доктором. Этот доктор Staphysagria говорил так робко, что его можно было не услышать за шумом улицы или при включенном телевизоре. Он был преданным рабом своей истеричной жены, по первому слову бросался выполнять все ее капризы, а когда она была не в духе, извиняющимся голосом просил своих гостей покинуть дом. Однажды он пришел ко мне на прием и рассказал, что очень переживает всякий раз, когда жена отсутствует в течение нескольких дней. Он ужасно тоскует без нее, а если она его бросит, это будет для него катастрофой (Кент: «Болезни от несчастной любви»). Подобно другим представителям при­ятного подтипа Staphysagria этот доктор обладал очень чувствительной душой и был приверженцем религиозного взгляда на жизнь. Это не только помогало ему увидеть духовную составляющую бытия, но также позволяло оправдать свою уступчивость и мягкость. Многие приятные индивидуумы Staphysagria принадлежат к религиозным и философским течениям, пропагандирующим кроткую любовь, пацифизм, непротивление злу насилием и т. п. Этим людям очень легко подставлять под удар другую щеку, однако, к сожалению, их кротость связана не с высоким уровнем духовного развития, а со страхом агрессии. (Настоящая духовность вовсе не влечет за собой избежание агрес­сии; она не только дает мир душе, но и укрепляет волю человека.)

Описываемый доктор Staphysagria был большим идеалистом. Он содрогался при рассказах о жестокостях и намеревался поехать врачом-миссионером в Африку. В медицинском институте он держался в стороне от других студен­тов, поскольку его деликатную душу коробил их грубый юмор, а их материа­листические и гедонистические устремления его интересовали мало. В первую очередь его занимали духовные вопросы и много времени он проводил читая сложную духовную литературу и играя на скрипке. Он всегда был готов по­мочь любому и мог выслушать любую точку зрения, оставаясь в глазах боль­шинства людей «прекрасным молодым христианином». С точки зрения лю­дей, считающих, что «юноша-христианин должен быть послушен и кроток», он действительно приближался к идеалу, однако психологического здоровья это ему не прибавляло. Под внешней мягкостью Staphysagria всегда лежит слой страха, а под ним — слой гнева, добраться до которого можно лишь при самой глубинной психотерапии. Приятные индивидуумы Staphysagria могут восхищаться силой негодования Иисуса, выгнавшего торгующих из храма, однако у них никогда не хватит духа подражать ему. Перед лицом агрессив­ного противодействия они либо отступят, либо начнут вежливо убеждать оппонента, и если на того вежливость не подействует, они будут дрожать от страха, а после столкновения чувствовать себя физически больными. Мало кто из нас сохранит абсолютное хладнокровие и уверенность в себе, столкнувшись

с агрессивным поведением незнакомца, однако приятный индивидуум Staphysagria особенно чувствителен к проявлениям агрессии, и даже недели и месяцы спустя он будет чувствовать нервозность (Кент: «Робость»).

Одним из следствий отказа от активной борьбы за себя является некоторая потеря ясности ума. Ничто так не замутняет сознание, как страх, так что боязнь вызвать неодобрение со стороны других людей очень часто погружа­ет приятного индивидуума Staphysagria в пароксизм нерешительности, осо­бенно когда он пытается угодить нескольким разным людям. Кого ему слу­шаться - свою девушку или мать? А если он послушается девушку и это рассердит мать, то простит ли она его? Подобные трудности часто возника­ют у людей, живущих чужой жизнью, и для приятного индивидуума Staphysagria они почти привычны.

Нередко у индивидуумов Staphysagria, в том числе у приятных, имеется довольно высокий интеллект. В частности, мужчины этого типа обычно быва­ют профессионалами в своей области и столь же преданы работе, как и своим женам, но в отличие от других трудоголиков, главным образом стремящихся доказать себе и окружающим, чего они стоят, трудоголик из числа приятных индивидуумов Staphysagria работает из чувства долга, из желания служить своим ближним. Однажды мне пришлось лечить одного пожилого врача, в прошлом — выдающегося детского хирурга, обратившегося по поводу хрони­ческой диспепсии. В своей области он был весьма известным специалистом, завоевавшим признание среди коллег и пациентов. Когда он говорил по пово­ду профессиональных вопросов, его голос звучал уверенно (хотя в нем не было ни следа бахвальства). На первый взгляд в этом высококлассном хирурге можно было бы увидеть Nux vomica, Arsenicum album или перфекциониста Natrum muriaticum, однако вскоре мне стала очевидна его основная черта — очень сильная стеснительность (Кент: «Застенчивость»). При этом он заботил­ся о своих маленьких пациентах так, словно был их любящим отцом. Подобно всем приятным индивидуумам Staphysagria его речь была очень мягкой и зву­чала очень скромно, даже когда он рассказывал о своих блестящих карьерных достижениях (к которым, в частности, относилось основание педиатрическо­го хирургического общества в его городе). На мой вопрос о том, что он больше всего любит делать сейчас, после ухода на пенсию, он ответил, что обожает играть в крокет и даже в некотором смысле является одним из авто­ритетов в этой игре, однако собственно играть_#ему удается нечасто, поскольку его постоянно приглашают судить соревнования по крокету в разных местах страны. Я спросил его, почему бы ему не отказаться от судейства, объяснив, что ему гораздо больше нравится играть, а не судить игру, на что он со вздохом ответил: «Я никогда не могу сказать "нет"». Кроме судейства крокет-

ных состязаний он проводил большое количество времени, заседая в различ­ных благотворительных и медицинских комитетах, опять же чувствуя, что он там нужен, и будучи не в состоянии отказаться. Конечно, подсознательно ему хотелось чувствовать себя необходимым, аналогично тому, как домохозяйка Staphysagria старается сделать себя незаменимой для своего мужа, однако одновременно с этим он чувствовал и определенную неудовлетворенность от того, что он не может расслабиться и делать то, что ему хочется, - играть в крокет. Как и все приятные индивидуумы Staphysagria, он был очень мягок, у него редко проявлялись сильные эмоции, а на мир он смотрел сквозь призму тонкого интеллекта, направляемого эмоциональным желанием умиротворе­ния и приятия окружающими.

Неистовый индивидуум Staphysagria

Этот подтип стоит несколько ближе к классическому негодующему варианту Staphysagria, однако он сложнее своих приятных собратьев. Подавляющее боль­шинство неистовых Staphysagria — мужчины (во всяком случае, мне подобные женщины не встречались). В отличие от приятных Staphysagria, справляющихся со своим гневом путем полного вытеснения его в подсознание (Кент: «Подав­ленный гнев»), неистовый тип дает выход гневным эмоциям косвенным образом — за счет возбуждающих опасных приключений либо сексуальных подвигов. Это самый безрассудный из всех конституциональных типов, идущий на риск просто «от нечего делать» и способный вызвать ужас даже у самых отчаянных Nux vomica или Sulphur. На самом деле подобное безрассудство является не чем иным, как патологической зависимостью - для этих людей опасные приключе­ния сродни наркотику. Если жизнь становится «слишком безопасной», они начинают чувствовать нарастающее беспокойство, поскольку в них усиливается подавленный, подсознательный гнев, требующий выхода в очередной опасной авантюре. Индивидуум Tuberculinum тоже чувствует сильное беспокойство, дол­го оставаясь на одном месте, однако у него имеется скорее патологическое пристрастие к возбуждающим разнообразным стимулам, а не к опасности. Страсть неистовых Staphysagria к смертельно опасным действиям разделяют ин­дивидуумы Аигит, однако мотивы у последних несколько иные. Индивидууму Аигит становится лучше, когда он проходит близко от смерти, поскольку жизнь его нередко тяготит, а в опасности это бремя перестает давить на него. У неистовых Staphysagria, в отличие от Аигит, нет депрессивных тенденций. Им необходимо возбуждение от безрассудных поступков и опасных действий для того, чтобы выпустить скопившееся напряжение от подавленного ими гнева; подавленного еще с детских лет. Если их лишить привычного «предохранитель-

ного клапана», они склонны к взрывам ярости, особенно если почувствуют себя оскорбленными (Кент: «Обидчивость»).

Однажды мне пришлось лечить одного молодого человека из Калифорнии, страстного альпиниста. Он жаловался на неопределенный дискомфорт в же­лудке, возникающий после еды, и на неустойчивый стул, а кроме того, он хотел, чтобы я помог ему избавиться от употребления возбуждающих нарко­тиков. При рассказе о своих походах в горы он был очень оживлен и полон энтузиазма, хвастливо рассказывая об эпизодах, когда рвался трос безопасно­сти, или о рискованных восхождениях на почти недоступные склоны. Когда я попытался узнать больше о его личности, его ответы становились все более неясными, на лице появилось растерянное выражение и он начал суетливо ежиться на своем стуле. Создавалось ощущение, что он понятия не имел о своем внутреннем мире, описывая свои чувства как неясную смесь эмоций, среди которых отчетливо выделялось лишь яркое возбуждение от горных по­ходов, наркотиков и секса. Вся его жизнь выглядела как бегство от неясных и пугающих его эмоций, которые заполняли его всякий раз, когда он не прибе­гал к упомянутым источникам возбуждения.

Он перепробовал множество разных работ, путешествуя практически по всем штатам Америки, однако понравилась ему лишь одна — работа егерем в пустынной местности горной Калифорнии. Эта работа нравилась ему почти так же, как и альпинизм, так как она давала ощущение свободы — он был сам себе начальник, а людей видел, только когда сам хотел этого. Как и представи­тели замкнутого подтипа, неистовые Staphysagria стремятся обрести свободу перемещений и избегают ограничений обычной, «нормальной» жизни. Обыч­но это скитальцы, стремящиеся обрести душевный покой, однако они редко на самом деле его обретают, поскольку ищут его вовне. Если же они обраща­ются внутрь себя, то видят жуткий хаос эмоций, который пугает их. Только воскрешение и повторное переживание заблокированных в подсознании вос­поминаний детства (с помощью глубинной психотерапии) и осознание подав­ленного гнева может помочь неистовому индивидууму Staphysagria обрести душевный покой. Однако вместо этого они стремятся вовне и буквально теря­ют себя в возбуждающем буйстве опасных авантюр.

Неистовые индивидуумы Staphysagria в своем поиске возбуждения обращают очень мало внимания на опасность. Мой альпинист потерял свою девушку в одном из восхождений, когда ее трос порвался и она упала со скалы, однако это не сделало его осмотрительнее. Уже после того как я начал его лечить, он внезапно ушел в неподготовленную экспедицию по горному хребту. Погода испортилась, видимость ухудшилась, но это не испугало его; не остановило его и то, что с ним было четверо неопытных альпинистов, которым он пообе-

АА1

щал, что все будет нормально. Однако трудности преследовали их с самого начала и до конца, а один из новичков получил травму. К счастью, никто не погиб. Впоследствии он рассказывал об этом путешествии так, словно оно ему приснилось. Он пытался преуменьшить как пережитые ими опасности, так и травму его перепуганного товарища и выглядел явно растерянным и недоуме­вающим по поводу свалившихся на них неприятностей. Он был преисполнен решимости исправить недостатки и провести следующую экспедицию «в более безопасных условиях». Неистовые Staphysagria часто бывают склонны к состо­янию растерянности, когда все воспринимается «словно во сне» (Кент: «С трудом может сосредоточиться, полная отрешенность»). Эмоции этих людей более активны, чем у представителей приятного подтипа, а подавление гнева лишь частично. В результате возникает тупиковая ситуация, когда ум словно погружается в сон, чтобы избежать столкновения с полным хаосом и лежащей под ним яростью. После дозы Staphysagria ЮМ этот альпинист стал гораздо стабильнее эмоционально, менее возбудим и даже выразил желание осесть на постоянном месте со своей новой девушкой.

В поиске отвлекающих возбуждающих стимулов неистовые Staphysagria часто прибегают к злоупотреблению наркотиками. Оба хорошо знакомых мне чело­века, принадлежащих к этому подтипу, применяли наркотики очень часто, а один из них не только постоянно использовал «стимулирующие» и «расслаб­ляющие» смеси, но даже понемногу приторговывал ими. Как и у всех Staphysagria, у него была очень чувствительная душа, и ему приходилось выду­мывать себе оправдания типа «продавая наркотики, он помогает людям расши­рять сознание, обретать свободу и т. п.». Такого рода "рассуждения очень характерны для Staphysagria, так как циничный и прожженный наркоторговец, прекрасно знающий о том, что его товар убивает людей, и нисколько не пере­живающий по этому поводу, вряд ли будет принадлежать к этому конституци­ональному типу. А вот регулярно употребляющий марихуану и потихоньку торгующий ею человек вполне может относиться к неистовым Staphysagria, Я лечил множество подобных пациентов и находил у всех у них некоторую поте­рянность с тенденцией искать простое решение своих проблем, типа переезда в другое место или участия в какой-нибудь авантюре, вместо того чтобы попы­таться бросить наркотики, разобраться в себе и найти постоянную работу. (Неистовый индивидуум Staphysagria прекрасно изображен в недавно вышед­шем фильме «Point break» в образе Бодхи, сыгранном актером Патриком Свейзом. Бодхи- фанатик серфинга, летящий на огромных волнах, нюхающий кокаин на вечеринках, очаровывающий, а затем бросающий женщин одну за другой, приверженец распространенной в шестидесятых годах философии «расширения сознания», свободы и дзэн-буддизма. Его личный магнетизм

привлекает к нему группу последователей, которые хотят идти на риск и интер­претируют собственный отказ от какой бы то ни было ответственности «личной свободой». Бодхи соединяет свой идеализм с жаждой возбуждающих ощуще­ний, организовав ограбление банка. Им движет скорее желание поиздеваться над властями, чем алчность, а прежде всего — стремление пережить возбужде­ние опасностью. Когда дела пошли плохо, ему хватило решимости совершить убийство и убежать, а затем хватило безумия, чтобы не испытывать особых угрызений совести, несмотря на то что до этого он проявлял себя как чуткий и отзывчивый человек, готовый прийти на помощь друзьям. (Подобно всем неис­товым Staphysagria, этот человек полон противоречий, в частности, чуткость в нем соседствует с полной безответственностью.)

Неистовые Staphysagria склонны временами использовать свой идеализм для оправдания опасных увлечений. Однажды мне пришлось лечить одного мужчину, около сорока лет, от желудочно-кишечных недомоганий. Он выглядел очень молодо и имел мягкие, деликатные манеры. Он был очень общителен, а его речь была очень раскованна и не лишена чувства юмора, что делало его весьма приятным собеседником. По роду своей работы он был журналистом-фотографом, и когда я увидел его впервые, он только что вернулся из очередной командировки. Его жизнь была разнообразной и кочевой — он явно не собирался осесть где-то в одном месте. Он сказал мне, что особенно полной жизнью он живет, собирая материал в местах боевых действий. Он побывал во многих горячих точках, где пули и осколки летали буквально у него над головой. Второй раз, когда я встретился с ним, он был безмерно расстроен — возник новый региональный конфликт, но у него не было денег, чтобы поехать туда. Я спросил, из-за чего конкретно он пере­живает, и он ответил, что всегда хотел только одного — быть там, где что-то происходит. Затем он стал говорить о желании помочь местным крестья­нам, страдающим от войны больше всех. Он был на самом деле совершенно вне себя от огорчения и разочарования, однако мне показалось, что все же основным его мотивом была не помощь несчастным мирным жителям, а получение дозы адреналина в очередном «жарком месте». Я дал ему дозу Staphysagria 10M, после чего его пищеварительные проблемы быстро облег­чились, однако мне не удалось наблюдать его после этого длительное время, и я так и не узнал, смог ли он дать лекарству подействовать достаточное время, чтобы оно помогло его личности стать более сбалансированной или его действие было заблокировано приемом кофе или наркотиков.

Staphysagria— очень сексуальный тип (Кент: «Похотливость», «Разврат», «Нимфомания»), и особенно справедливо это для неистового подтипа. Между похотью и агрессией имеется очень тесная связь (в основе того и

другого лежит уровень мужского полового гормона тестостерона), а плохо подавленный гнев неистовых Staphysagria склонен прорываться через либи­до. Учитывая стремление представителей этого подтипа к постоянному по­лучению возбуждающих эмоций (вплоть до развития патологической зави­симости от них), нетрудно понять, что они склонны к беспорядочным по­ловым связям, а также к импульсивности и страстности в любви. Будучи в Калифорнии, я останавливался в двух коммунах, что позволило мне позна­комиться со своими пациентами гораздо ближе, чем это возможно в каби­нете врача. Однажды вечером я пошел на танцы, и тут ко мне начал «при­ставать» человек, о принадлежности которого к неистовым Staphysagria я уже догадался ранее. Он был сильно пьян и сначала пытался преследовать разных женщин, делая им непристойные намеки. Когда же его попытки кончились неудачей, он обратил внимание на меня и стал предлагать «сра­зиться» с ним, наполовину в шутку, наполовину агрессивно стараясь ухва­тить меня за одежду. Я ощутил недюжинную силу его пальцев, а кроме того — некоторое сексуальное возбуждение, от которого он пытался отделаться за счет борьбы со мной. У неистовых Staphysagria под действием алкоголя часто одновременно нарастает агрессивность и сексуальность. То же самое можно сказать о мужчинах Natrum Muriaticum и некоторых других типов, однако у неистовых Staphysagria сексуальность выпирает особенно сильно по контрасту с их мягкостью и умеренностью в трезвом состоянии.