Психически больная Platina 7 страница

Индивидуумы Staphysagria в целом очень чувствительны к критике и отвер­жению, а неистовые Staphysagria особенно тяжело переживают сексуальное отвержение. Однажды я стал свидетелем ярости отвергнутого индивидуума Staphysagria. Ранее я знал его как безрассудного, но мягкого и деликатного человека. Однажды я увидел, как он отреагировал на попытку девушки отвергнуть его ухаживания. Он метал в ее адрес проклятия и был вне себя от негодования, так что довел ее до слез. После этого мне приходилось наблю­дать подобные реакции у других неистовых индивидуумов Staphysagria, и я пришел к заключению об их типичности для данного подтипа (Кент: «Рев­ность», «Гнев с негодованием»).

Подобно другим подтипам Staphysagria неистовые Staphysagria склонны к ярким и интенсивным сексуальным фантазиям (Кент: «Навязчивые сексуаль­ные мысли»). Часто эти фантазии заставляют их мастурбировать (Кент: «Склон­ность к мастурбации» — Staphysagria в третьей степени), а также вступать в частые и беспорядочные половые контакты, включая гомосексуальные. С дру­гой стороны, неистовые Staphysagria очень романтичны. Они часто тоскуют по душевной близости в интимных отношениях, однако их уклончивость и неистовство обычно не позволяют им найти человека, с которыми они могли

бы достичь этой близости. Один из моих неистовых пациентов Staphysagria со слезами на глазах рассказывал мне о разрыве со своей возлюбленной. Другой после приема лекарства смог бросить наркотики, осесть на одном месте и наладить стабильные отношения с любимой женщиной. Почти в каждом слу­чае неистового индивидуума Staphysagria гомеопат видит чуткую, романтичес­кую натуру, несмотря на их гнев и безответственность. Неистовый индивидуум Staphysagria часто выглядит потерянным мальчиком, запутавшимся, вспыльчи­вым и импульсивным, которого охватывает сильная тоска, стоит ему остано­виться и почувствовать свое одиночество. Его шарм и бесшабашность привле­кают к нему множество женщин, как любящих «веселую жизнь», так и жела­ющих заботиться о нем, однако обычно он не может долго поддерживать связь с женщиной, поскольку не в состоянии честно посмотреть в глаза горь­кой правде и осознать свои проблемы. Вместо этого он предпочитает не заме­чать проблем, сначала отдаваясь «кайфу», а затем, когда отношения идут как-то не так, быстро меняя партнера.

В отличие от замкнутых Staphysagria неистовые индивидуумы этого типа, как правило, обычно довольно открыты эмоционально. Обычно они пред­почитают свободно обсуждать свои чувства, особенно когда им плохо, в манере, привлекающей сочувствие, так как они при этом обнажают свою уязвимость. Будучи расстроенными, они могут открыто рыдать, не стесня­ясь, а с любимыми не стесняются в выражении своих чувств. Уклончивость этих людей не достигает такой степени, чтобы они отказывались обсуждать свои чувства; скорее она заключается в неспособности к честному самоана­лизу. Хаос собственных эмоций обычно вызывает растерянность и желание убежать от них, погрузившись в опасные приключения и поиск возбуждаю­щих стимулов. Стоит им попытаться описать собственные чувства, они ста­новятся в тупик и выглядят совершенно растерянными, а затем произносят что-то вроде «это не поддается описанию».

Подобно фотокорреспонденту, который больше всего сочувствовал стра­дающим от войны бедным крестьянам, многие неистовые индивидуумы Staphysagria не любят власть и властителей. В большинстве случаев первона­чальный гнев этих людей был вызван излишней строгостью родителей, кото­рые часто наказывали их в детстве, поэтому вполне естественно их стремле­ние «делать пакости властям», так как тем самым они косвенно бунтуют против власти своих деспотичных родителей. Бодхи, неистовый индивидуум Staphysagria из фильма «Point break», грабит банк исключительно из жела­ния шокировать правящие круги, а не из жажды наживы. Его банда надева­ет маски, похожие на предшествующего президента Соединенных Штатов, тем самым давая понять, что в первую очередь их поступок — пощечина

правящим кругам. Презрение к власти — еще одна причина, по которой неистовые Staphysagria живут скитальцами. Они знают, что стоит им остать­ся на одном месте или на одной работе в течение долгого времени, они обязательно вступят в конфликт с местными властями. Им легче скитаться, тем самым избегая обязательств и ответственности. В конце концов некото­рые неистовые Staphysagria становятся истощенными физически и морально подозрительными одиночками, непроизвольно отвергающими всякое пред­ложение о любви и стабильности. Тогда они начинают напоминать замкну­тых индивидуумов Staphysagria.

Замкнутый индивидуум Staphysagria

Тогда как приятные Staphysagria привыкают избегать конфликтов угодливос­тью и покорностью, замкнутые Staphysagria вообще избегают социальных кон­тактов. Это очень интровертированные люди, скитающиеся одиночки, избега­ющие людей из желания не повторять своего прошлого, своего детства, в котором они чувствовали себя беспомощными или ничего не стоящими, пере­полненными гневом, который не могли выразить из страха жестокого наказа­ния. При разговоре с замкнутыми Staphysagria создается ощущение, что гово­ришь с тенью. У них почти незаметно проявлений жизни — они ничем не интересуются и почти не проявляют эмоций. Голос их сух и монотонен, говорят они очень мало. Взгляд сдержанный и подозрительный, в глаза они смотреть не любят. При общении они кажутся напряженными и беспокойны­ми, а лицо их никогда не расслабляется. Кажется, что улыбка могла бы раско­лоть такое лицо — с такой силой мимические мышцы держат на нем непод­вижную защитную маску нейтрального выражения. Ригидная нейтральность и отсутствие непосредственности может напоминать Аигшп и Kali carbonicum, однако между этими тремя лекарствами существуют очевидные различия. Субъекты Аигит гораздо больше склонны к депрессии и суицидальным мыс­лям, нежели замкнутые Staphysagria, и более энергичны и напористы в обще­стве. Индивидуумы Kali carbonicum также более решительно проявляют себя в профессиональной деятельности, абсолютно не склонны к бродячему образу жизни и обычно более адаптированы в обществе, чем замкнутые Staphysagria. С детства замкнутые Staphysagria приучаются избегать наказаний, «залегая на дно» и прячась от глаз. Во взрослой жизни они сохраняют эту привычку, а поступая таким образом, они серьезно ограничивают себя в возможности эмоционального удовлетворения. В детстве у них обычно мало друзей, а с теми, с кем они общаются, они излишне серьезны. Они не могут полностью снять с себя защитную броню, поскольку боятся новых ран. В отличие от

индивидуумов Natrum muriaticum, обычно хороших актеров, замкнутые Staphysagria так и овладевают навыками поведения в обществе. В выражении их лица постоянно сохраняется некоторая мрачность, а когда они пытаются улыбаться, их улыбка кажется вымученной и напряженной. Я думаю, что причина, по которой замкнутым Staphysagria в отличие от Natrum muriaticum так и не удается изобразить гладкий внешний фасад заключается в том, что первые для этого слишком напуганы и слишком исполнены горечи. Индивиду­умы Natrum muriaticum прежде всего стремятся избежать эмоциональной боли. Что же касается индивидуумов Staphysagria (особенно замкнутых), то у меня сложилось впечатление, что они, как и пациенты Arsenicum album, больше концентрируются на физическом выживании и избегании физических оскорб­лений. Большинство замкнутых Staphysagria, которых мне приходилось ле­чить, в детстве подвергались сильным телесным наказаниям. В результате у них развивался страх перед любыми контактами с людьми, и они становились скитальцами, стараясь стать как можно более незаметными. Популярный об­раз бродяги из прерий, часто встречающийся в вестернах, прекрасный гротес­кный образ замкнутого индивидуума Staphysagria. Обычно такой герой — одинокий скиталец, за спиной которого лежит какая-то ужасная тайна, как правило связанная с нападением негодяев, мучительными истязаниями, так что он чудом остался жив. Его глаза спрятаны под широкополой шляпой; он молчалив и может процедить лишь пару слов, заказывая виски в баре, а затем уходит раньше, чем кто-либо проявит к нему интерес. Как правило, в кульми­национный момент фильма этот герой жестоко мстит своим обидчикам, тем самым хотя бы отчасти давая умиротворение своей душе. Замкнутым Staphysagria необходимо «войти в контакт» со своим гневом и выплеснуть его, однако лишь когда им удается осознать первопричину своего гнева, понять, кто его обидел в самом начале (обычно это отец), и внутренне выплеснуть свой гнев на этого первоначального обидчика, только тогда они могут освободить­ся как от гнева, так и от сковывающего их страха. Проецирование гнева на других может помочь таким людям приобрести большую уверенность в себе, однако окончательно ни от страха, ни от гнева это их не избавит.

Неудивительно, что замкнутые Staphysagria отличаются крайней недоверчи­востью (Кент: «Подозрительность»). Они могут очень многое скрыть от гоме­опата и склонны маскировать свой страх за рациональными рассуждениями. Staphysagria вообще относительно интеллектуальный, ментальный тип, и мно­гие замкнутые Staphysagria посвящают свою жизнь обучению и чтению, огра­ничивая тем самым контакты с другими людьми. Некоторые из них пускаются в странствия либо уединяются от людей в пустынной местности, где приобре­тают множество практических навыков. Отшельническая жизнь может при-

влечь также индивидуумов Natrum muriaticum, которые тоже будут подозри­тельно воспринимать всех людей, и здесь развести эти два типа бывает очень сложно. Однако в целом пациентам Natrum muriaticum легче выражать себя, а их эмоции более отчетливы, даже если они редко демонстрируют их. Все Staphysagria часто выглядят растерянными, когда речь заходит об их чувствах, и чаще жалуются на затруднение мышления, чем на депрессию. В глубинах их подсознания постоянно идет борьба меЗкду страхом и гневом, и для сохране­ния этих эмоций в подавленном виде постоянно требуются ментальные уси­лия, что иногда приводит к ощущению растерянности и спутанности, особен­но если пациент попадает в ситуацию, которая может разбередить старые эмоции. Различить Staphysagria и Natrum muriaticum могут и черты лица. У большинства Staphysagria от уголков глаз расходятся тонкие морщинки, а в целом лицо лишено морщин, что придает им моложавый вид, и даже в боль­шей степени, чем пациентам Lycopodium.

При назначении замкнутым Staphysagria препарата в высокой потенции эффект может быть крайне ярким. Я наблюдал, как в течение недели такие люди из замкнутых, похожих на молчаливые тени превращались в открытых и искренних. Видно, как на серые, изможденные лица возвращаются краски жизни, как они становятся мягче и как впервые за многие годы люди начина­ют искренне улыбаться. В процессе этих изменений у пациентов может выхо­дить наружу и гнев, подавленный в раннем детстве, выражаясь в спонтанных импульсивных вспышках или возникая в обстановке психотерапевтических се­ансов. (Обычно я советую моим сердитым пациентам избивать подушки или кричать изо всех сил.) Эмоции гнева могут выражаться и в желании делать тяжелую физическую работу. Приема лекарства может быть недостаточно для того, чтобы пациент полностью осознал свой исходный гнев и страх и соот­ветственно полностью от них освободился, но это может значительно расши­рить горизонты жизни пациента, обогатить его эмоции и увеличить профес­сиональные возможности, позволяя отбросить прежнюю тактику ухода в себя.

Гладкий индивидуум Staphysagria

Этот подтип обладает многими чертами трех других, к которым он добав­ляет свои собственные. Это наиболее «успешный» подтип Staphysagria с точки зрения его социальных достижений и наиболее «нормальный», по­этому его бывает труднее увидеть у пациента. Кроме того, Staphysagria во­обще не очень частый тип, поэтому неопытному гомеопату трудно понять его хорошо на основании собственной практики, поэтому ему приходится больше полагаться на подробные описания из книг.

Гладкий подтип очень напоминает приятных индивидуумов Staphysagria, однако в отличие от последних они могут быть при необходимости напорис­тыми и решительными. Как и приятные Staphysagria, они имеют мягкие, дели­катные манеры; они женственны, но не изнежены, и это вызывает симпатию к ним у большого числа людей (мягкость черт английского комика и певца Des O'Conner является хорошим примером). В противоположность им индивидуу­мы Lycopodium, которых часто путают с гладкими Staphysagria, имеют более мужественные или по крайней мере нейтральные черты, а также кажутся менее эмоциональными. Тогда как приятные Staphysagria избегают конфлик­тов постоянной уступчивостью, гладкие представители этого типа действуют более тонко и изворотливо. Обычно они очень дипломатичны и достигают мастерства в умении избегать нежелательных ситуаций. А нежелательны для них как ситуации, связанные с проявлением чьей-то агрессии, так и те, кото­рые связаны с необходимостью проявлять или обсуждать свои эмоции. Обыч­но они обладают острым умом, который они используют не только для заво­евания места под солнцем, но и для того, чтобы отвлечь внимание от своих чувств. Особенно поднаторели они в умении отшучиваться, набрасывая по­кров юмора на свою личную жизнь, а также в умении перевода разговора на другую тему. В отличие от приятных Staphysagria гладкие представители этого типа не будут уступать до бесконечности, а вполне могут разозлиться. При этом они редко выражают свой гнев открыто, однако их речь становится все более отрывистой и сухой, причем они склонны до последнего избегать гово­рить о предмете своего раздражения.

Гладкие Staphysagria, о чем и свидетельствует название этого подтипа, обыч­но демонстрируют расслабленную, беспечную манеру поведения, подчеркива­ющую эмоциональную уравновешенность. Это очень гибкие люди, способные приспособиться к самым разнообразным ситуациям, не выказывая при этом никакой нервозности. Их самое слабое место — эмоциональная уклончивость, которую гомеопату бывает довольно сложно сразу разглядеть и для обнару­жения которой бывает необходимо пообщаться с пациентом более тесно или опросить его близких. Кроме того, гомеопату необходимо отличать гладких Staphysagria от других излишне вежливых, уклончивых, скрывающих свои эмо­ции типов, таких, как Lycopodium и Natrum muriaticum. В целом гладкие Staphysagria внешне выглядят даже более мягкими и легкими в общении, чем индивидуумы Lycopodium, не обладая привычкой последних давать всему ра­циональное объяснение и выпячивать свою начитанность. Как и все Staphysagria, гладкий подтип характеризуется скромностью, несмотря на то что в социуме эти люди могут действовать очень уверенно. Гладкие Staphysagria выглядят более легкими и моложавыми, чем мужчины Natrum muriaticum, и не

столь смущаются и не занимают оборонительную позицию, когда дело дохо­дит до душевной близости. (Сравните мягкость натуралиста Дэвида Эттенборо и Деса О' Коннера). Natrum muriaticum более «глубокий» тип, чем Staphysagria в смысле способности переживать глубокие эмоции и в смысле заинтересован­ности более глубокими вопросами — о помощи нуждающимся, о религии и т. п. Гладкий индивидуум Staphysagria хочет лишь спокойной жизни, и хотя он мягок и отзывчив по натуре, он не обладает потребностью Natrum muriaticum улучшать жизнь других людей.

Хотя конституциональные черты более обусловлены наследственностью, не­жели окружающей средой, можно заметить отчетливую взаимосвязь между условиями детских лет и конституциональным типом человека. Например, для индивидуумов Ignatia очень характерен опыт потери любимого человека в детском возрасте, а родители индивидуумов Natrum muriaticum часто вынуж­дали их демонстрировать какие-то результаты, «играть на публику». В случае Staphysagria пациенты часто жалуются на жестокость и суровость со стороны родителей, либо на то, что родители постоянно давали им понять их никчем­ность и неполноценность. Условия детских лет играют в последующем огром­ную роль в формировании болезней взрослого человека.

Однажды я наблюдал очень яркое подтверждение этому у одного гладкого пациента Staphysagria, обратившегося по поводу генерализованного дефор­мирующего артрита, возникшего внезапно в возрасте восемнадцати лет. (Для Staphysagria очень характерно стремительное развитие заболевания в ответ на эмоциональный стимул.) Этот пациент был очень вежлив и одновременно скромен. Он казался открытым и дружелюбным, обладая при этом острым интеллектом. Я спросил его о том, что происходило в его жизни в период возникновением артрита, на что он ответил, что впервые почувствовал прояв­ления болезни, когда сидел, ожидая объявления результатов выпускных школь­ных экзаменов. Ему казалось, что сдал он их очень плохо, и ужасно пережи­вал из-за того, что скажут ему родители, мечтавшие о его поступлении на юридический факультет. При дальнейших расспросах выяснилось, что родите­ли постоянно критиковали как то, что он делал, так и его самого. Я спросил у него, какие чувства у него это вызывало, и он ответил: «Мне казалось, что я ни на что не способен». Затем я спросил его, какое влияние оказал артрит на его жизнь. Он ответил: «Теперь я не могу делать то, что хотел». Мне стало ясно, что он подсознательно выбрал артрит, предчувствуя провал на экзаме­нах, как способ оправдать свою несостоятельность в глазах родителей. Только инвалидность дала ему оправдание. По иронии судьбы экзамены эти он сдал хорошо и со временем стал опытным юристом. Я назначил ему регулярный прием Staphysagria 30с, и состояние его суставов заметно улучшилось. Его

состояние было расценено как болезнь Райтера, т. е. артрит, возникающий как следствие гастроэнтерита или венерического уретрита.

Интересно отметить, что наиболее слабые физические точки Staphysagria включают именно систему пищеварения и мочеполовые органы, и я наблю­дал несколько пациентов с болезнью Райтера, хорошо отреагировавших на это лекарство. Очень похожие условия воспитания в детстве обычно бывают у индивидуумов Lycopodium, однако результаты такого воспитания у двух типов различаются в силу разницы исходной конституции. Основным след­ствием постоянной критики со стороны родителей у Lycopodium является неуверенность в своих силах, которой сопутствует тревожность перед ответ­ственными событиями, и нередко компенсаторная бравада. Мой же паци­ент-юрист вовсе не страдал неуверенностью в своих силах. У него также не было ни особой тревожности перед важными делами, ни желания «выпячи­вать грудь». Требования его родителей оставили у него лишь чувство гнева и страха перед наказанием, а развитие у него артрита явилось результатом подсознательного стремления избежать этих эмоций.

Индивидуумы Staphysagria в отличие от Lycopodium более склонны к раз­витию внезапных и серьезных заболеваний в ответ на эмоциональные стрес­сы. Если у Lycopodium в тяжелые моменты может умеренно обостриться экзема или несколько расстроиться кишечник, то у Staphysagria в ответ на стресс возникнут очень сильные боли в животе или внезапно разовьется очень сильная экзема. Мой пациент-юрист выглядел очень уравновешенным эмоционально, что типично для всех гладких Staphysagria, однако за эту внешнюю уравновешенность он заплатил слишком дорогую цену. Чтобы не допустить развитие артрита, ему нужно было выплеснуть свой страх и гнев на родителей или сойти с ума — он выбрал самый безопасный вариант.

Гладкие Staphysagria обычно очень общительны. Их эмоциональная легкость в сочетании с обаянием и острым интеллектом делают их очень популярными как для мужского, так и для женского общества. Индивидуум Lycopodium обычно более популярен у женщин, так как его постоянное стремление к конкуренции делает его опасным соперником в глазах многих мужчин. В противополож­ность ему гладкий индивидуум Staphysagria выглядит скромным и обаятельным для обоих полов, поскольку он не старается никому ничего доказывать. Что он действительно старается делать, как и любой индивидуум Staphysagria, так это избегать контакта со своими глубинными эмоциями. И он становится таким привлекательным именно потому, что у него это получается хорошо.

Некоторые известные артисты обладают тем легким обаянием, которое заставляет думать о гладком подтипе Staphysagria, (Для них также характер­на некоторая легкость, хрупкость телосложения, типичная для Staphysagria

вообще.) Здесь я подразумеваю не только уже упоминавшегося Деса О'Кон-нера, но также Фреда Эстайра, Бина Кросби и английского актера Нигеля Хэверса. (По-видимому, нельзя назвать случайным то обстоятельство, что в двух последних виденных мною телевизионных драмах Нигель Хэверс игра­ет скитальцев, чье тонкое обаяние уже не в силах скрыть ту ужасную тайну, от которой они бегут.) Обратите внимание на некоторый налет легкой, почти женственной шаловливости, имеющейся у каждого из этих артистов. Естественно, что, прячась от своих глубинных чувств, гладкие Staphysagria менее успешны в личной жизни в отличие от жизни общественной. Женщи­на обычно чувствует их уклончивость, которая ее разочаровывает — ведь нельзя по-настоящему быть близкой с мужчиной, который прячется от са­мого себя. Она будет злиться, когда он будет пытаться уходить от обсужде­ния серьезных проблем, как практических, так и эмоциональных. Многие гладкие Staphysagria находят компромисс в том, что начинают относиться более серьезно к волнующим жену проблемам и обучаются отчасти обсуж­дать свои чувства, тем самым делая отношения более удовлетворяющими жену, хотя большая часть их эмоций остается в подавленном состоянии, что постоянно сохраняет угрозу для семейных отношений в будущем. Если в будущем какие-то события пробудят спящих в подсознании джиннов, они могут лавинообразно вырваться на свободу в форме необъяснимого гнева и раздражительности, иррациональной нервозности, ведущей к алкоголизму, или в форме серьезной физической болезни. Подобно всем Staphysagria гладкие индивидуумы этого типа сидят на котле бурлящих и ищущих выхода эмоций. Обычно им удается сдерживать их напор, однако неожиданные внешние события могут «выбить пробку», и тогда сам пациент будет оше­ломлен интенсивностью своих переживаний.

Внешность

По моим наблюдениям, женщины несколько преобладают среди приятных Staphysagria, тогда как женщины других подтипов встречаются редко или не встречаются совсем. Внешность приятных, неистовых и гладких индивидуу­мов Staphysagria похожа, так что с нее мы и начнем. В целом для этих людей характерно худощавое телосложение, а рост бывает выше или ниже среднего. Лицо выглядит моложе своих лет, с гладкой кожей и очень тонки­ми морщинками (особенно характерны тонкие морщинки, радиально рас­ходящиеся из уголков глаз). Лицо часто имеет шаловливое выражение, ху­дощавое и треугольной формы, заостренное в сторону подбородка. Волосы часто тонкие, могут быть любого цвета, хотя наиболее распространены

светлые и русые оттенки. Глаза обычно сверкающие, как бусинки, похожие на глаза мультипликационных героев Джимми Крикета, которые и в целом имеют все Staphysagria. Некоторые субъекты Staphysagria, особенно опус­тившиеся и злоупотребляющие марихуаной, бывают очень худыми и исто­щенными, с угловатыми чертами лица и заостренным носом. У них обычно бывает болезненная бледность кожи и характерные согбенные плечи. При ходьбе такие люди держат руки прижатыми к туловищу, что создает очень несуразный вид, тем более что походка их обычно вялая и безжизненная; они ходят, как орангутанги. Подобная «изможденная», опустившаяся раз­новидность Staphysagria с психологической точки зрения являет собой соче­тание приятного, неистового и замкнутого подтипов.

Замкнутые индивидуумы Staphysagria похожи на остальные подтипы, од­нако их лицо сковано в неподвижную маску, очень жесткую и почти не выражающую эмоций. Волосы их обычно обильно покрыты сединой, даже у молодых, а взгляд очень скрытный. Я встречал только одного замкнутого индивидуума Staphysagria, имевшего мощное тело; остальные были малень­кими, хотя и довольно жилистыми, что отражало их образ жизни, связан­ный с большим количеством физического труда. У большинства замкнутых Staphysagria очень тонкие или почти отсутствующие губы, что отражает их мощное подавление эмоций.

Stramonium

Сущность: свет и тьма.

Этот препарат, возможно, является самым знаменитым и ярко действую­щим лекарством из числа соответствующих состояниям умопомешательства. Этот препарат имеет свой конституциональный тип, схожий с Belladonna, Hyoscyamus, Anacardium и Veratrum album. Как и все перечисленные типы, Stramonium достаточно редок, а его психическая картина настолько экстре­мальна, что большинство его обладателей постоянно пребывают в психиат­рических клиниках. Интересно, что большинство детей этого типа, которых мне приходилось видеть, были мальчиками, тогда как среди моих взрослых пациентов Stramonium были одни женщины. Я думаю, что в целом этот тип в основном мужской, однако женщины Stramonium в отличие от мужчин еще в состоянии быть адаптированными к жизни вне специализированных психиатрических заведений.

Тьма

Одним из наиболее ценных диагностических признаков Stramonium, отличаю­щих его от других психотических средств, является интенсивный страх темно­ты. Индивидуумы Stramonium склонны к любым видам интенсивных страхов, бреда и галлюцинаций, и обычно они очень боятся ночи, поскольку именно в ночное время монстры их подсознания набрасываются на них с особенной силой. Пациенты могут сказать вам, что ненавидят закат, поскольку он возве­щает наступление тьмы. У детей Stramonium часто отмечается панический страх темноты, и они ни за что не войдут в неосвещенную комнату. Они спят с зажженной лампой, и если проснутся в темноте, то увидят ужасных чудовищ (гораздо более отчетливых, чем призрачные тени, которые мерещатря в темно­те обычным детям), пронзительно закричат и будут кричать еще долго после

того, как проснутся родители и попытаются успокоить их. У пациентов Stramonium имеются ужасные ночные кошмары, которые продолжаются даже после пробуждения, когда ребенок истошно вопит, судорожно вытаращив глаза, словно его жизнь находится в опасности.

У взрослых индивидуумов Stramonium в большей степени, чем у представите­лей других конституциональных типов, выражена склонность видеть лица, чу­довищ и призрачных людей (Кент: «Видит животных, чертей, ангелов, призра­ков умерших людей»). Одна из пациенток Stramonium, страдавшая расщеплени­ем личности, жаловалась на то, что постоянно видит маленьких человечков или странные создания, которые не видны никому другому. В темноте пациенты Stramonium видят такие галлюцинации чаще и более отчетливо. Эти видения могут пугать пациентов, поскольку они могут иметь демонический или угрожа­ющий вид, либо больные могут почти не обращать на них внимания.

Любопытно, что индивидуум Stramonium не только боится темноты и демо­нов, но также может восхищаться ими. Особенно характерно это для мальчи­ков Stramonium и, возможно, для мужчин Stramonium вообще. Мальчика Stramonium может напугать страшный фильм по телевизору, и после этого он проснется среди ночи от кошмаров, навеянных содержанием фильма, однако при этом он будет признавать, что восхищается нечистой силой, монстрами и жестокостью. Ребенок Stramonium легко отождествляет себя с каким-нибудь ужасным персонажем, которого он видел или о котором слышал, после чего может отрубить кухонным ножом голову своему хомячку, а затем невозмути­мо пояснить, что сделал это не он сам, а палач из очередного ужастика. Именно подобные внезапные превращения из жертвы пугающих видений в одержимого духами злобы делают пациента Stramonium таким опасным, и именно они создают этому типу репутацию самого ужасного и жестокого.

Ярость и сексуальность

Нет более буйного типа, чем Stramonium. Взрывы ярости ребенка Stramonium резко отличаются от агрессивного поведения детей Tuberculinum или Nux vomica. Последние будут орать и драться кулаками, тогда как дети Stramonium будут молотить дубиной и резать ножом. Если Stramonium вы­шел из себя, успокоить его уже невозможно. Эта ярость абсолютно безум­ная и во многих случаях она сопровождается отчетливым желанием покале­чить или убить. Те пациенты Stramonium, которых приводят к гомеопату, обычно спокойны большую часть времени, и при этом они в странно-от­страненной манере могут говорить о том, как в гневе их охватывает жела­ние убить и как они полностью теряют при этом контроль над собой. В этой

отстраненности есть что-то жуткое, особенно когда видишь перед собой маленького ребенка. Дети Stramonium смотрят на вас во время приема без всякого страха, и этот пристальный взгляд может сам напугать кого угодно. Они довольно разумно, и даже слишком разумно, говорят о своих страхах и о своей ярости, словно они говорят не о себе, а о подопытных кроликах. Такой ребенок не будет отрицать, что ударил ножницами свою мать, но при этом у него не будет ни капли раскаяния. Он просто перешел от ярости к обычному состоянию, словно ничего особенного не случилось.

Все взрослые пациентки Stramonium, которых мне приходилось лечить, были склонны к периодическим приступам бешеной ярости, однако в боль­шинстве случаев им удавалось удерживаться от крайних поступков. Именно поэтому они, собственно, и смогли оказаться на приеме у гомеопата. По-видимому, эти пациентки принадлежали к относительно более «нормаль­ному» полюсу Stramonium, тогда как большинству представителей этого типа не удается удержать себя в руках, и поэтому они постоянно пребывают в специализированных стационарах. В целом мужчины любого потенциаль­но психотического конституционального типа демонстрируют большую сте­пень ярости и неприкрытой сексуальности, чем женщины, и по-видимому, именно поэтому я не встречал взрослых мужчин Stramonium. Изучение кон­тингента закрытых психиатрических учреждений, без сомнения, выявило бы большое число пациентов Stramonium, и особенно высокая их концентрация была бы в учреждениях судебной психиатрии.