Психически больная Platina 8 страница

Ярость, ощущаемая пациентом Stramonium, обычно носит нецеленаправ­ленный характер; она не направлена ни на кого конкретно. Создается ощу­щение, что эти люди одержимы какой-то слепой, полностью обезличенной силой. То же самое можно сказать и об испытываемом ими страхе, который совершенно неконкретен, и о сексуальном влечении, которое не направлено ни на кого в отдельности.

Пациенты Stramonium, с которыми мне приходилось иметь дело, не испыты­вали злости большую часть времени. Скорее у них возникали внезапные при­ступы ярости, которые продолжались несколько часов, а затем они вновь сменялись покоем либо переходили во что-то другое — похоть или ужас. Часто пациенты обращаются за помощью, когда эти волны становятся особен­но сильными и их трудно сдержать. В этих случаях несколько доз Stramonium ЮМ обычно сразу же уменьшают силу приступов, а повторные дозы помога­ют постепенно снизить как интенсивность, так и частоту подобных психоти­ческих проявлений. Во время острого приступа ярости или страха прием лекарства можно повторять каждый час или два часа. Затем постепенно часто­та приемов снижается, но, как правило, бывает необходимо принимать лекар-

ство не реже раза в неделю, поскольку здесь конституциональное средство назначается человеку с крайне нестабильной психикой.

Большинство психотических типов предрасположены к бурным проявлени­ям сексуальности, и для Stramonium это особенно справедливо. Интенсивность полового возбуждения у Stramonium не ниже, чем у Hyoscyamus, но в то время как индивидуумы Hyoscyamus склонны к «извращенным» сексуальным им­пульсам, с элементами эксгибиционизма, пациенты Stramonium проявляют по­хоть в чистом виде или половое возбуждение, смешанное с яростью. У Stramonium могут возникать буйные сексуальные фантазии. У одной весьма интеллигентной пациентки Stramonium сексуальное желание достигало такой степени, что она даже поступила на работу в публичный дом. Назначение лекарства позволило ей отказаться от такого рода занятий, но каждый раз во время кризиса ей требовался очень частый прием Stramonium ЮМ. Другая пациентка была не удовлетворена половой жизнью со своим мужем, и у нее постоянно возникало мучительное желание изменить ему, которое она не позволяла себе реализовать из-за религиозных убеждений. Религиозная фана­тичность, кстати, у психотических типов часто выражена не менее интенсивно, чем сексуальное желание, и часто и то и другое сочетается у одного человека.

Не следует забывать, что люди, страдающие психическим заболеванием, часто получают его в наследство от родителей, поэтому их воспитание так­же редко бывает нормальным. Одним из следствий этого нередко бывает сексуальное развращение в детстве. Две мои пациентки Stramonium пережи­ли сексуальное насилие в детские годы, и у обеих пусковым моментом раз­вития психотических кризисов каждый раз являлись половые контакты или возможность таковых.

Расщепленная личность

Пациенты Stramonium очень часто слышат голоса, и эти голоса нередко имеют довольно четкие черты, обладая чертами как бы отдельных личнос­тей. Все психотические типы могут иметь слуховые галлюцинации, однако из моих пациентов множество голосов слышали только индивидуумы Belladonna и Stramonium. Голоса Stramonium обычно разговаривают с ним, иногда дают приказания или советы либо смеются над ним или оскорбляют его. Пациент может считать себя одержимым разными духами и пытаться как-то влиять на них, но иногда может и вообще подавить эти голоса. Моя пациентка с расщеплением личности научилась с помощью врача видеть в голосах различные аспекты собственного сознания и пыталась интегриро­вать их в своей «нормальной» личности. Этот процесс идет медленно, но

может быть успешен, делая проблему голосов менее мучительной. Еще од­ним аспектом размытости «я» этой пациентки было слабое ощущение своих «границ». Ей казалось, что она может чувствовать эмоции и болезни окру­жающих, и это ощущение оставалось, даже когда в ходе лечения ей удалось справиться с большинством других симптомов.

Бред и галлюцинации

Бредовые идеи очень типичны для индивидуумов Stramonium. Часто пациенты отчасти понимают «ненормальность» и беспочвенность каких-то своих убеж­дений, однако не могут освободиться от них, по крайней мере полностью. Примером может послужить одна пациентка, которая в детстве серьезно вы­нашивала планы выйти замуж за своего отца. Часть ее сознания понимала, что это невозможно, однако эти планы служили ей источником уверенности. Когда она выросла, эти мысли оставили ее, сменившись идеей, что она заму­жем за своим братом. Все эти бредовые идеи, по-видимому, были попыткой компенсировать мучительное чувство брошенности (Кент: «Ощущение покину­тости»). Другая пациентка Stramonium рассказала мне, что в детстве, во время купания в ванной ей казалось, что ее мысли утекают вместе с водой в сливное отверстие и кто-то может поймать и прочитать их. Многие бредовые идеи Stramonium так или иначе связаны с какой-то внешней опасностью.

Галлюцинации пациентов Stramonium столь же разнообразны и причудли­вы, как и их бред. Одна пациентка рассказывала, что в детстве, после того как к ней прикасался другой ребенок, казавшийся ей грязным, она видела, как внутри ее головы начинали ползать черви. Эта же пациентка была склонна к обонятельным галлюцинациям, а также к видениям несуществую­щих в реальности насекомых и кошек. Часто эти видения пропадали при взгляде на них. Подобные рассказы подтверждают тот факт, что Stramonium является длительно сохраняющимся конституциональным типом, а не толь­ко лекарством острых кризисов.

Страхи и фобии

Мы уже говорили о типичном для Stramonium страхе темноты. Другой ха­рактерной фобией этих пациентов является страх туннелей. Многие пациен­ты Stramonium всячески стараются избегать туннелей, а при попадании в них их охватывает паника. Некоторые по этой причине никогда не путешеству­ют на поездах. Этот страх, по-видимому, очень близок к страху темноты. Еще одна типичная фобия Stramonium — боязнь блестящих предметов или

световых вспышек. Пациенты Stramonium говорят о том, что их охватывает паника, если проезжают на машине мимо аллеи или ограды и солнечный свет становится прерывистым, попадая меж стволов или прутьев. Одна па­циентка сказала, что терпеть не может отражение солнца в воде. Когда я спросил ее почему, она ответила, что ненавидит «этот ужасный блеск». Еще одна фобия — красный и черный цвета. Эти цвета очевидно символизируют кровь и насилие, а также тьму и нечистую силу, т. е. то, чего пациенты Stramonium больше всего боятся, но одновременно и то, чем они больше всего восхищаются. Однажды я спросил пациентку, при разговоре с кото­рой у меня возникла мысль об этом препарате, есть ли у нее цвета, которые она бы не любила. Она моментально ответила: черный и красный, причем потом я обратил внимание, что именно эти цвета она предпочитала в своей одежде. Подобное противоречие она объяснить не смогла. Ее словно нео­твратимо тянуло к цветам, которые она ненавидела.

Многие пациенты Stramonium очень боятся оставаться в одиночестве. Осо­бенно характерно это для тех из них, у кого одиночество сопровождается развитием выраженной тревоги. Одна привлекательная молодая девушка, хорошо отреагировавшая на препарат, была буквально привязана к своему мужу и без него не могла даже выйти из дома. В целом она казалась психически здоровой и говорила вполне благоразумно, однако периоди­чески на нее накатывали то дикое желание убить своего мужа, то всепогло­щающее половое возбуждение.

Свет

Пациенты Stramonium боятся ночи, темноты и всего нечистого и демоническо­го, но при этом отчасти могут быть очарованы всем этим, и точно так же они ненавидят яркие вспышки света, но им лучше днем, и они нередко находят утешение в религии и духовности. Многие пациенты Stramonium изо всех сил цепляются за здоровую часть своей психики и спасаются от накатывающего на них ужаса с помощью страстной молитвы. Еще одним аспектом расщепления психики этих людей на свет и тьму является склонность к периодической эйфории. Время от времени пациенты Stramonium чувствуют себя очень хоро­шо, они испытывают прилив энергии и ощущают свою близость к Богу. Одна пациентка Stramonium в периоды эйфории начинала плясать и прыгать, дру­гая лихорадочно начинала делать все свои домашние дела. К сожалению, «подъемы» у Stramonium возникают реже, чем «спады».

Читатели могли быть несколько сбиты с толку схожестью расщепления на свет и тьму у Stramonium и Anacardium. Основное различие состоит в том, что

пациент Anacardium ощущает темную и светлую стороны своей личности одно­временно, разрываясь между двумя разнонаправленными половинами, тогда как у Stramonium эти переживания чередуются. Пациент Stramonium может бояться нечистой силы или «быть одержим» ею, однако эти чувства захватыва­ют его целиком, и он не будет переживать мучительной внутренней борьбы.

Навязчивые действия

Подобно другим психотическим типам Stramonium имеет тенденцию к на­вязчивым действиям. У детей Stramonium часто имеются определенные риту­алы, которым они строго следуют, чтобы избежать нарастающего чувства тревоги, например, они должны зашнуровать свои ботинки в строго опре­деленной последовательности или разложить свои игрушки в определенном порядке. Одна пациентка Stramonium рассказала мне, что в детстве она очень тщательно стелила свою постель, следя за тем, чтобы полоски на простыне были строго выровнены, иначе она не чувствовала себя в безопас­ности. (Полосы вообще нередко вызывают ощущение опасности у пациентов Stramonium.) Она также рассказывала, что после ванны должна была выти­рать ноги разными полотенцами, так как иначе она испытывала страх под­цепить инфекцию. Эти проявления могут навести на мысль о Syphilinum, однако у этой пациентки имелись многие классические признаки Stramonium, и этот препарат очень хорошо помог ей.

Гиперактивность

Дети Stramonium обычно страдают гиперактивностью. Они не могут долго находиться на одном месте, и в вашем кабинете они будут постоянно блуж­дать, переключая внимание с одного предмета на другой; возьмут что-то, повертят в руках, потом переключаются на что-то другое. В целом их по­стоянная активность выглядит более бесцельной, чем у других возбудимых детей, таких, как Natrum muriaticum и Tuberculinum. To же самое можно сказать о гиперактивных детях Anacardium и Hyoscyamus. Эти гиперактивые дети ведут себя так, словно они не замечают разговора между родителями и гомеопатом, перебивая их всякий раз, когда им этого хочется, и совершен­но игнорируя любые увещевания и угрозы. С другой стороны, они часто вмешиваются в разговор именно тогда, когда слышат что-то о себе, чтобы отвергнуть или уточнить сказанное родителями, так что на самом деле они воспринимают окружающее гораздо лучше, чем может показаться на пер­вый взгляд. В школе они часто отвлекают других детей, а их способность к

концентрации обычно очень низка.

Взрослые Stramonium гиперактивны, только находясь в маниакальном состо­янии, которое у пациентов, находящихся вне специализированных психиат­рических заведений, длится крайне мало.

Sulphur

Сущность: вдохновенное эго.

Сера обычно ассоциируется с огнем. Чистая сера легко воспламеняется и сгорает, выделяя зловонный газ, запах которого можно явственно уловить вблизи извергающегося вулкана и который исходит от самородной серы (ми­нерал, в виде которого этот элемент встречается в природе). В средние века считалось, что топливом для адского огня является именно сера. Если измель­ченную в порошок серу насыпать на кожу и оставить на некоторое время, она вызовет жгучее раздражение, так что частое использование гомеопатического Sulphur при кожных заболеваниях неудивительно. Даже желтоватый цвет этого минерала напоминает о его «огненных» свойствах. Индивидуум Sulphur— это пламенный человек во всех смыслах этого слова. Огонь часто служил симво­лом снисхождения на человека Святого духа, который освещал «глину» фи­зического тела. И в большинстве индивидуумов Sulphur можно отчетливо уви­деть духовный элемент, который является скорее плодом вдохновения, нежели результатом интеллектуальных размышлений. Огонь также является символом страсти, и нет другого более страстного типа, чем Sulphur, будь то страсть к телесным удовольствиям, страстное интеллектуальное вдохновение, романти­ческая любовь или горячая религиозная проповедь. Sulphur может страстно относиться ко всему на свете. Если что-то вызвало у него интерес, он не может относиться к этому спокойно. Огонь — это еще и гнев, так что горячая натура Sulphur может легко разразиться раздражением и вспышкой ярости, если он почувствует, что его в чем-то ограничивают или обижают. И наконец, огонь является символом творческого пламени и гениальности. Индивидуумы Sulphur, как правило, очень творческие люди, особенно в отношении интел­лектуального творчества. Я полагаю, что практически все истинные гении относятся именно к этому типу, т. е. все величайшие научные умы и величай­шие философы всех времен и народов, от Сократа до Эйнштейна, имели

конституцию Sulphur; то же самое можно сказать о всех великих композито­рах. Мир был бы пустым и скучным, если бы в нем не было вдохновения, оптимизма и оригинальности Sulphur.

Интеллектуальное вдохновение

Способность чувствовать вдохновение можно назвать единственной большой характеристикой, объединяющей индивидуумов Sulphur. (Те Sulphur, которые не способны чувствовать вдохновение, на самом деле были способны чувство­вать его раньше, но в результате разочарований и несчастий стали циниками.) При общении с индивидуумом Sulphur вы можете почувствовать его вдохновен­ную душу, а можете и нет, в зависимости от его настроения в данный момент и от того, как он относится к вам. Если же вам удастся узнать его поближе, вы скоро почувствуете его заразительный энтузиазм, с которым он разделит с вами свою страсть. Если он, как и многие Sulphur, относится к числу интеллектуалов, то быстро начнет выкладывать вам выборочные места из своих теорий и убежде­ний. Индивидуумы Lycopodium и Kali carbonicum тоже любят похвастаться сво­ими знаниями, но они делают это в гораздо более сухой, спокойной манере, чем Sulphur, которому очевидно доставляет удовольствие делиться своим энтузи­азмом со всеми, кто согласен его выслушать. Для интеллектуала Sulphur идеи обладают волнующим, вдохновляющим привкусом, как для ребенка, впервые узнавшего что-то новое. Содержание этих идей может быть самым разным — от строения Вселенной до наилучшего способа крученой подачи в теннисе. Какова бы ни была идея, если она завладевает индивидуумом Sulphur, она поднимает его дух, и он постоянно носится с ней, пытаясь разделить свою радость от обладания этой идеей с окружающими, которые в большинстве случаев при всем желании не могут относиться к этой идее с тем же энтузиазмом и могут вообще недоумевать, что его так восхитило.

Ум Sulphur имеет склонность глубоко погружаться в то, что его заинтере­совало, погружаться страстно, проникая в этот предмет все дальше и даль­ше, вплоть до целостного и досконального понимания предмета, со всеми его разветвлениями и темными местами. В результате индивидуум Sulphur часто превращается в огромный справочник по данному предмету, а объем и детальность его знаний просто поражают, что особенно удивительно у тех людей, которые получили мало формального образования и являются самоучками, как многие из Sulphur.

В своих «Лекциях по Materia Medica» Кент дает прекрасное описание почти фанатичного стремления Sulphur докопаться до самой сути. Он пи­шет: «Sulphur излечивает навязчивое стремление размышлять о разных пред-

метах, перебирая их в голове в попытке докопаться до универсальной исти­ны. Это лекарство помогло одной пациентке, которая ничем не занималась, а целыми днями размышляла на тему первопричины всего сущего. В конце концов она добралась в своих размышлениях до Бога, с тех пор только спрашивала: "Кто сотворил Бога?"»

В целом индивидуум Sulphur больше интересуется пониманием «большой картины», чем скрупулезным уточнением деталей (что более характерно для Arsenicum album и Kali carbonicum). Хорошим примером является гений Эйнш­тейна. В школе Эйнштейну плохо давалась математика, преимущественно по­тому, что его мало интересовало решение абстрактных математических задач. Однако когда он обдумывал теорию пространства-времени и устройство Все­ленной, он был достаточно увлечен, чтобы тщательно производить сложней­шие вычисления. Здесь мы сталкиваемся с еще одной особенностью Sulphur -способностью страстно отдаваться интересующему его делу и полному игно­рированию того, что его не интересует. Заставить индивидуума Sulphur делать то, что ему не нравится, абсолютно нереально, и здесь даже пытаться бессмыс­ленно, разве что надавить на него особенно сильно, но тогда он это сделает настолько кое-как, что лучше бы не делал вовсе. (Жены и родители индивиду­умов Sulphur особенно хорошо знают это их качество.)

Индивидуумы Sulphur в наибольшей степени, чем представители других конституциональных типов, обладают способностью интеллектуального предвидения. Они опираются на свои обширные познания, от которых они далеко протягивают невидимые нити взаимосвязей и обычно делают все возможное, чтобы расширить горизонт своего предвидения и превратить его в реальность. Американский поэт Уолт Уитмен является прекрасным примером провидца Sulphur. Он писал об обыкновенных людях, рабочих, их женах и детях, их повседневных делах и при этом возвеличивал их. Его типичный для Sulphur экспансивный и оптимистический дух с восторгом воспринимал волны технического прогресса, захватывавшие весь Американ­ский континент в начале двадцатого века. Это вдохновило его на написание «Электрического тела» — восторженный и страстный гимн рядовому чело­веку, его неистощимому духу и его славному будущему, которое он создаст с помощью индустрии и техники. Уитмен мечтал о том, что Человек будет освобожден от бедности и рабства с помощью новых, созданных наукой технологий, но при этом поэт совершенно не замечал ужасающую скуку и оскудение духа, которые несет с собой индустриальный, материалистичес­кий мир. Подобно многим Sulphur он был полностью поглощен своими видениями и при этом не желал замечать обратную сторону медали.

На мой взгляд, очень симптоматично, что в отличие от девятнадцатого века

среди современных общественных лидеров нет такого количества индивидуумов Sulphur. Провидцы и вдохновенные лидеры, такие, как Авраам Линкольн или интеллектуальные либералы, такие, как английские виги, были способны отра­зить чаяния людей своего века и видели великое будущее, связанное с развитием индустриального общества, одновременно сохраняя уважение к старым ценно­стям — чести, трудолюбию, верности семье. Сегодня мы живем в намного более циничном, материально ориентированном мире, и те немногие индивидуумы Sulphur у которым удается добраться до вершины власти, такие, как Уинстон Черчилль или Джимми Картер, удерживаются на ней недолго, устраняемые политическим аппаратом общества, гораздо больше озабоченного размерами зарплат, чем вопросами чести и достоинства. Единственным исключением мож­но назвать Рональда Рейгана, классического индивидуума Sulphur; который с помощью драматической риторики смог возвратить американцам ощущение национальной гордости, потерянное после позора Вьетнамской войны. Его искренняя и страстная борьба за старые американские ценности — усердие, дух предприимчивости и независимость — принесла ему бешеную популярность, позволившую ему удерживаться на плаву, несмотря на череду скандалов, за что его далее называли «непригораемым президентом». Он мог быть недальнови­ден в политических деталях, однако его харизма и идеалистические убеждения в глазах избирателей значили больше.

Вдохновенный Sulphur может быть не только страстным, но и очень ориги­нальным в своих идеях (Кент: «Обилие мыслей, ясность ума»). Будучи откры­тыми восприятию самых разнообразных фактов и наблюдений, которые могут на первый взгляд казаться совершенно не связанными между собой, многие великие мыслители Sulphur в результате синтезировали их в единую систему и поднимали изучаемые ими дисциплины на абсолютно новый уровень понима­ния. Например, я совершенно уверен, что большинство великих европейских философов последних трех веков были индивидуумами Sulphur. Абстрактное мышление очень характерно для Sulphur (Кент: «Маниакальное стремление философствовать»), и даже фермер или врач с конституцией Sulphur чаще всего оказываются любителями философии, обычно доморощенной. Однаж­ды мне пришлось лечить одного повара, которого уволили с работы из-за того, что он большую часть времени предавался разговорам о природе вещей, вместо того чтобы готовить. Он воспринял это несчастье, как подобает фило­софу, подчеркивая, что его коллег нельзя винить в отсутствии у них способно­сти постигать глубинные вопросы бытия. Во время разговора со мной он был оживлен, а когда смог поделиться со мной частью собственных мыслей о человеческой природе, духовности и многих других вещах, он был просто счастлив. Было не трудно понять тех, кто уволил его с работы, однако я сам

получил удовольствие от беседы с ним — настолько заразительным был его энтузиазм. Его незначительные физические жалобы быстро исчезли после не­скольких доз Sulphur, однако мне не удалось наблюдать его достаточно долго, чтобы узнать, насколько лекарство помогло ему удержаться на новой работе. Интеллектуальная увлеченность индивидуума Sulphur каким-то предметом ведет к тому, что он погружается в него все глубже и глубже и в процессе этого открывает и описывает чудовищное количество информации, которое могло запутать кого угодно, только не его самого. В качестве примера подобной способности можно привести одного из первопроходцев совре­менной психиатрии — Карла Юнга, создавшего новую школу аналитической психологии. Идеи Юнга в области человеческого бессознательного были не менее революционны и плодотворны, чем идеи его предшественника — Зиг­мунда Фрейда, однако они были более абстрактны и «духовны», чем поло­жения классического психоанализа Фрейда. Сам Фрейд скорее всего имел конституцию Arsenicum album, о чем можно судить по тому, насколько бесстрастно и педантично он проводил «вскрытие» психики своих пациен­тов, а также по его довольно жестким и ограниченным взглядам на челове­ческую природу, сводимую им только к чисто животным проявлениям, ко­торые, по его мнению, лишь немного видоизменялись и сублимировались под действием общественных факторов. В противоположность этим взгля­дам более духовно ориентированный Карл Юнг увидел заложенную в чело­веке божью искру и придумал понятие « коллективного бессознательного », в котором соединяются как животные инстинкты, так и гораздо более тон­кие проявления, ведущие к «цельности». Интеллект Юнга поражал Ьвоей мощью, и как истинный Sulphur он прекрасно ориентировался как в мире объективных научных наблюдений, так и в головокружительных хитроспле­тениях философии, мифов и легенд. Трудно найти более яркий пример, показывающий разницу между редукционистским мышлением Arsenicum album (или Kali carbonicum) и синтетическим мышлением Sulphur, чем теории соответственно Фрейда и Юнга по поводу мифов и легенд. Фрейд считал античные мифы, существующие уже многие тысячелетия, попытками челове­ка выразить свои животные инстинкты, особенно агрессию и сексуальность. В противоположность ему Юнг, всю жизнь изучавший мифологию, считал мифы непосредственным продуктом коллективного бессознательного и по­лагал, что в них содержится скрытая мудрость, которая ждет лишь чуткого разума, чтобы ее расшифровать. Целью Юнга было создание системы пси­хотерапии, которая помогала бы пациентам достичь «самости», т. е. сде­лать так, чтобы люди могли одновременно функционировать на двух уров­нях .— оставаясь на земле и поднявшись на мифологический уровень, где

живут ангелы и рождается поэзия. Фрейд же ставил перед собой гораздо более скромную цель, создав терапию, позволяющую человеку полностью достичь «генитального уровня», т. е. способности получать полноценное сексуальное удовольствие со своим партнером. Показательны в этом отно­шении и взгляды каждого из этих гениальных мыслителей на механизмы психологической защиты. Фрейд рассматривал невроз как ослабление более совершенных механизмов психической защиты, и его терапевтические мето­ды были направлены на усиление психологической защиты от подсознатель­ных влияний. (Нет другого типа, более озабоченного вопросами защиты, чем Arsenicum album') В противоположность ему Юнг рассматривал психо­логическую защиту как преграду, не позволяющую человеку войти в контакт с мудростью коллективного бессознательного. Он стремился научить паци­ентов обходить препятствия психологической защиты и проникать в неведо­мые моря своего подсознания. Как и большинство индивидуумов Sulphur, Юнг был первопроходцем и провидцем и призывал своих пациентов к со­вместным фантастическим приключениям.

Читая необъятное собрание сочинений Юнга, можно увидеть, как работа­ет мысль гения Sulphur. Юнг соединяет воедино бесчисленные нити инфор­мации, взятые им из любого источника, и сплетает их в головокружительно сложную картину, картину человеческой психики. Достаточно одного ги­гантского и подробнейшего анализа символов, чтобы прилежный ученик годами корпел, пытаясь охватить всю огромную глыбу информации, так и не добравшись до других его трудов, в которых он разбирает «комплексы», личностные типы и массу других, не менее детальных и абстрактных вопро­сов. Точно так же трудно простому смертному (даже интеллектуально под­кованному) детально изучить труды другого великого Sulphur — Альберта Эйнштейна. То же самое можно сказать о непостижимом «Органоне» и других работах самого основателя гомеопатии Самуила Ганемана, от чте­ния абстрактных теорий которого у многих «закипают мозги».

Никакие рассказы о Sulphur не могут быть полными без упоминания име­ни Ганемана. Основатель гомеопатии, без сомнения, был гениален, и у него имелось бесчисленное количество классических для Sulphur черт. Неудиви­тельно, что именно этот препарат стал краеугольным камнем его терапевти­ческого арсенала. Гомеопаты давно обратили внимание, что они имеют обыкновение необычно часто видеть какой-то препарат у своих пациентов, и именно он оказывается их конституциональным типом.

Ганеман обладал огромными знаниями, далеко выходящими за рамки обычной медицины своего времени. Он изучал труды врачей древности — Гиппократа и Парацельса, он проявлял огромный интерес к философским

аспектам болезни, что впоследствии ярко отразилось в тексте «Органона» и «Хронических болезней». Акцент Ганемана на необходимость усиления у пациентов «жизненной силы» можно рассматривать как типичный пример способности Sulphur объединять абстрактные понятия и конкретные вещи в единое целое. Именно благодаря способности при взгляде на больного человека увидеть целостную картину и позволила Ганеману создать столь действенный метод лечения, в котором внимание психическим проявлениям и особенностям общего самочувствия уделяется гораздо большее внимание, чем в большинстве других областей медицины. Только когда гомеопаты сами отказываются от конституционального подхода, завещанного им Га­неманом, их результаты становятся хуже.

Многие индивидуумы Sulphur обладают талантом заражать своим энтузи­азмом слушателей. Хороший пример — эксцентричный астроном Патрик Мур, многие годы появляющийся на экранах телевизоров в Великобрита­нии. Прикрыв один глаз и направив второй, горящий почти маниакальным блеском, на аудиторию, он рассказывает о вновь открытом астериоде с пылом религиозного проповедника, жестикулируя обеими руками и под­няв кустистые брови к столь восхищающим его небесам. Как и многие Sulphur, Патрик Мур при возбуждении говорит очень быстро (Кент: «Болт­ливость»), поскольку он торопится поведать миру очень многое. Его вскло­коченные волосы и галстук-бабочка завершают портрет типичного чудако­ватого профессора Sulphur, столь дорогой его аудитории, которая наслаж­дается его ужимками не меньше, чем получаемой от него информацией. Другой немного комичный ученый Sulphur, популяризирующий научные достижения в Великобритании, — Магнус Пайк. Его неистовая жестикуля­ция и яркое описание физических явлений сделали его обладателем народ­ного прозвища. Это прозвище очень примечательно (Great Руке — великий Пайк), и это качество — быть «слишком большим», не умещаться ни в какие рамки — и делает индивидуумов Sulphur столь предприимчивыми и приводит к тому, что они очень часто оказываются на виду у других.

«Ни в какие рамки»

Вне зависимости от того, знает о них широкая публика или нет, значительная часть индивидуумов Sulphur обладают артистическим даром, энтузиазмом и способностью обдумывать или делать что-то такое, что выходит за рамки пони­мания большинства других людей. Некоторым из них подходит наименование «великие» — великие провидцы Уильям Блейк и Уильям Уодсворт, великие мыслители Альберт Эйнштейн и Карл Юнг, великие политические деятели Авра-