Необходимость привлечения важнейших древних переводов в случае расхождений оригинального текста и авторитетного перевода.

Еще в 3 в. до н.э. был начат перевод ВЗ на греч. язык в диаспоре (см. ст. Септуагинта). В Палестине в последние века до н.э. появились арамейские переводы (см. ст. Таргумы). По свидетельству Папия (2 в.), Ев. от Матфея, написанное на евр. языке, вскоре было переведено на греческий. На протяжении 1-5 вв. н.э. создавались сирийские, латинские, коптские, армянские, готский и др.переводы (см. ст. Переводы Библии на древние языки). В этот период П.б. делались преимущ. для народов Римской империи и соседних с ней стран. Хотя греч. язык (см. ст. Койнэ), на к-ром к 100 г. оба Завета существовали уже полностью, стал интернациональным, Церковь заботилась о том, чтобы Слово Божье доходило до людей и на их родном наречии. По мере распространения христианства увеличивалось и число П.б. В наст. время Библия частично или целиком издана на 1659 языках.

В истории Церкви не раз возникали тенденции признать тот или иной перевод боговдохновенным и единственно допустимым. Эта тенденция проявилась особенно в отношении Септуагинты и Вульгаты. Но постепенно руководство церквей пришло к мысли о необходимости известного плюрализма, хотя и сохранилась категория церковно-апробированных, общепринятых, как бы канонич. переводов.

П.б. ставили и ставят перед переводчиками ряд сложных богословских, лингвистич., критич. и лит. проблем. Укажем важнейшие из них.

1) Уже блж.*Иероним подчеркивал, что переводить следует не "от слова к слову", а "от смысла к смыслу". Рабский буквализм, хотя и продиктованный благоговением к Слову Божьему, способен затемнить содержание Библии и ослабить силу священной *поэтики.

2) Всякий перевод является одновременно и интерпретацией. Поэтому он должен учитывать как дух Писания в целом, так и общее учение Церкви. Особенно важна ориентация на святоотеч. понимание текста. Перевод не есть лишь труд самого переводчика (или переводчиков), а т р у д Ц е р к в и, в к-ром личные взгляды должны корректироваться в соответствии с церковным духом.

3) Переводчик неизбежно сталкивается с культурной и языковой дистанцией, к-рая отделяет оригинал от перевода. Перед ним стоит задача дать не "кальку", а творческое перевоплощение Слова Божьего на новом языке, с учетом его законов и органической структуры.

4) Нередко лаконичность выражений у свящ. авторов с трудом может быть передана на др. языке (особенно современном), что требует тщательных поисков смысловых эквивалентов.

5) Совр. переводчики Библии широко используют достижения археологии, истории, др.-вост. и антич. лингвистики и отыскивают с помощью *критических изданий наиболее точный смысл текста.

6) В П.б. еще не достигнута унификация в передаче имен и географич. названий. Часть переводов ориентируется на масоретскую традицию (сегодня таковых большинство), а часть - на *транскрипцию Септуагинты и Вульгаты (см. ст. Имена библейские).

7) В Писании существует множество ключевых слов и богословских понятий, к-рым нет точных аналогий в др. языках. Кроме того, эти слова и понятия употребляются в Библии с различной смысловой нагрузкой (напр., "слава", "оправдание", "святость", "дух").

8) Дискуссионным является вопрос о передаче архаических или др.-вост. способов выражения. Напр., в нек-рых зап. переводах выражение "сыны Ефиоплян" (Ам 9:7) переводятся как "эфиопы", а слова "Авраам родил Исаака" (Мф 1:2) переведены как "Авраам был отцом Исаака" и т.п.

9) Поскольку установлено, что древние манускрипты Библии восходят к неск. рукописным традициям, переводчики ее часто оказываются перед проблемой выбора того или иного варианта, особенно когда очевидна недостаточная сохранность текста.

10) При переводе ВЗ одни переводчики брали за основу Септуагинту или Вульгату, другие - *масоретский текст, а третьи пытались комбинировать евр. и греч. или евр., греч. и лат. тексты. В частн., син. перевод является примером соединения евр. и греч. традиций, хотя, по мнению Евсеева, и не всегда обоснованного.

Другие греческие переводы. Хотя Септуагинта и возникла в иудейской среде, к I в. по Р. Х. иудеи стали относиться к этому переводу крайне отрицательно.

Одной из причин тому была популярность Септуагинты среди христиан. Некоторые места Септуагинты, важнейшие для христиан, иудеи считали примерами неточного перевода. Самое знаменитое из таких мест — бесспорно, Ис 7:14. Слова "Дева во чреве приимет" являются для христиан пророчеством о Рождестве Христа от Девы Марии. Однако иудеи утверждали, что слово parqљnoj 'дева' употреблено в Септуагинте ошибочно, так как соответствующее еврейское слово — 'almah — означает просто молодую женщину, не обязательно незамужнюю. Полемика с христианами заставила иудеев полностью отказаться от использования Септуагинты. Ко II в. по Р. Х. Септуагинта стала текстом исключительно для христиан.

В первой трети II в. по Р. Х. был создан перевод Аквилы, который отличается предельным, подчас анекдотическим буквализмом; достаточно сказать, что расстановка артиклей в нем отражала их употребление в еврейском оригинале, а не соответствовала нормам греческого языка. Несмотря на это, перевод Аквилы был весьма популярен среди ортодоксального иудейства вплоть до того времени, когда знание древнееврейского стало считаться обязательным, и Писание в синагогах вновь стали читать исключительно по-еврейски. До нас перевод Аквилы дошел лишь в немногочисленных фрагментах.

Достаточно скудны и фрагменты, дошедшие от перевода Феодотиона и перевода Симмаха. О датах создания этих переводов единодушного мнения нет. Видимо, оба перевода были созданы в иудейской, а не в христианской среде, и следовали еврейскому тексту гораздо точнее, чем Септуагинта. Однако и буквализм Аквилы в них был в значительной мере преодолен. Как уже было сказано выше, перевод книги Даниила в Септуагинте был заменен переводом Феодотиона. Интересно, что именно по переводу Феодотиона цитируется книга Даниила и в Апокалипсисе (Откр 9:20; 10:6; 12:7; 19:6). Также по Феодотиону цитируются книга Захарии в Ин 19:37 и книга Исаии в 1 Кор 15:54.

В целом, однако, все три греческих перевода, созданные после Септуагинты, играют весьма скромную роль в текстологических исследованиях, поскольку очень плохо сохранились.

Итак, ни про один из древних источников ветхозаветного текста мы не вправе утверждать, что он отражает текст в том виде, какой он имел на момент создания или первоначальной письменной фиксации ветхозаветных книг. И доступные нам еврейские тексты, и древние переводы имеют свою длительную, порой сложную историю формирования. Утверждать, что лишь какой-то один из этих источников всегда верно отражает первоначальный оригинал, было бы неоправданным упрощением. Вместе с тем, разумеется, все источники текста не могут иметь одинаковый "удельный вес". Масоретский текст обладает определенными преимуществами по сравнению со всеми другими источниками уже хотя бы потому, что это — единственный дошедший до нас полный текст на языке оригинала. Кроме того, выше были приведены разнообразные свидетельства того, что версия, закрепленная масоретами, скорее всего, имеет глубокие корни в иудейской древности. Однако не менее, а быть может более древние корни могут иметь те версии ветхозаветных книг, фрагменты которых найдены в Кумране. И сложная история формирования Септуагинты не способна заслонить отображения в этом переводе еще одной древней формы оригинала.