Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


Московского городского педагогического университета



2018-07-06 348 Обсуждений (0)
Московского городского педагогического университета 0.00 из 5.00 0 оценок




 

Современная российская общественно-политическая ситуация заставляет историков более внимательно отнестись к проблеме патриотизма в целом и,
в особенности, патриотических настроений среди групп населения на разных исторических этапах. Весьма актуальна полемика, касающаяся степени приверженности патриотическим идеям нерусских народов, и, в частности, представителей мусульманской культуры. Мусульмане и их роль в защите Отечества — тема, разрабатываемая в российской историографии сравнительно недавно[116].

Общеизвестно, что сталинская политика в различных сферах, в том числе, политической, идеологической, вызывала недовольство определенных слоев населения страны. Гитлер неоднократно высказывался в поддержку мусульман
и ислама в целом, желая заручиться поддержкой мусульманского населения СССР[117]. Просчеты в религиозно-национальных вопросах имели серьезные
последствия для страны и общества в годы войны, когда в ряде мусульманских регионов (прежде всего – Крым, Кавказ) имелись антисоветски настроенные личности и организации, готовые сотрудничать с немцами. Опубликованные в последние десятилетия исследования содержат данные о том, что коллаборационистские настроения также были присущи части татар-мусульман, проживавших
на территории современной Республики Татарстан[118].

Сравнительный анализ источников и историографии демонстрирует, что подобных настроений в других мусульманских анклавах Поволжья не существовало[119].

В связи с этим встает вопрос об истоках и характере патриотизма тюрок-мусульман этих регионов: о том, какие факторы имели решающее значение в том, чтобы поддержать существующий строй, советскую власть или же попытаться противостоять ей?

Содержащиеся в различных источниках факты дают основания говорить
о том, что татарское население, к примеру, Куйбышевской области в целом проявило себя патриотично. Проявления патриотизма были различными: здесь
и непосредственное участие в боевых действиях, и самоотверженный труд в колхозах и за их пределами, и сбор средств на нужды фронта. Уже 4, 5 июля 1941 г. (после радиовыступления И. В. Сталина), а также в течение июля–августа, в райкомы было подано более тысячи заявлений с просьбами о зачислении в народное ополчение[120]. Все ходатайства наполнены словами о патриотическом долге, о вере в победу. Готовность отдать свою жизнь за Родину выразили и коммунисты,
и беспартийные, женщины, учителя — все категории населения: вне зависимости от пола, возраста и профессии[121].

Особо следует сказать о тех жителях татарских селений, которые пожертвовали своими жизнями ради Победы. До настоящего времени не установлены имена, места гибели многих фронтовиков. Следуя за официальными опубликованными в «Книге памяти» данными, можно обозначить общее количество погибших и пропавших без вести, к примеру, татар-нижегородцев — 6.708 человек[122]; число положивших жизни на алтарь Победы куйбышевских мусульман точно не определено. По приблизительным оценкам, практически каждый десятый житель татарских селений Куйбышевской области отдал свою жизнь
за Родину.

Документы свидетельствуют, что жители татарских деревень активно оказывали помощь фронту, как людскими, так и материальными ресурсами. Так, только в период с 1 января 1942 г. по 1 ноября 1943 г. колхозы Краснооктябрьского района Горьковской области отправили на фронт более 30 тонн сельхозпродуктов, 8.500 индивидуальных подарков. Татарское население собирало средства для строительства эскадрильи «Валерий Чкалов»[123].

В татарских селениях Куйбышевской области также прошла волна сборов вещей в пользу фронта: например, ученики школы татарского села Ново-Урайкино в 1942–1943 гг. собрали «в фонд Красной Армии 760 рублей , 30 платков, сшили 25 кисетов»[124]. Многие жители татарских селений области были мобилизованы
на строительство оборонных сооружений в районе Хвалынска, Саратова, Мелекеса (ныне – Дмитровград), Ульяновска.

На собраниях низовых партийных организаций звучали слова доверия, восхищения партией, правительством и Сталиным. Как указывалось в протоколах, колхозники высказывали «единодушную поддержку кандидатур Сталина, Молотова, Жданова»[125]. Полагаем, что нельзя воспринимать заявления татарских
колхозников о том, что они ведут «самоотверженную работу на колхозном производстве» так, как будто, эти слова навязаны исключительно агитационно-пропагандистской работой. Каждодневным трудом тысячи татарских крестьян доказывали, что это не пустые слова. Например, стахановское движение в татарских колхозах было массовым явлением как в 1930 гг., так и в годы войны[126].

Что сыграло решающую роль в распространении подобных настроений?
Несмотря на сложности и перипетии Советской истории, уже в 1930-х гг. значительное число татар было настроено вполне лояльно по отношению к существующему строю, государству, партии. Здесь сравнительно спокойно прошла
коллективизация хозяйств, постепенно росло количество членов партии, шел процесс включения национальной элиты в процесс управления. Большинство населения искренне верило в справедливость и прогрессивность социалистического строя, в силу партии, государства. У значительной части советских людей
не могли не вызывать симпатии уравнительные тенденции, отдельные социальные достижения[127].

Определенную роль сыграли массовая пропаганда, политико-идеологические усилия партии и государства. Не стоит отказываться от идеи о том, что партийные структуры играли роль организаторов, исполнителей важных производственных мероприятий (мобилизаций и пр.), тыловых заданий по оказанию помощи семьям фронтовиков и т.д. Иное дело, в нашем конкретном случае не стоит преувеличивать важность партийных усилий, придавая ей характер исключительной.

Еще один фактор, который сыграл важную роль в налаживании отношений между властью и обществом — изменения в антирелигиозной политике. Общеизвестно, что в силу ряда обстоятельств партия была вынуждена отказаться от резких атеистических выпадов, которые имели место в 1930-х гг. Поднявшаяся волна ходатайств с просьбами об открытии мечетей, привела к тому, что в Куйбышевской и Горьковской области в военные и первые послевоенные годы было открыто 22 мечети (из них 19 в сельской местности Куйбышевской области, три —
в Горьковской)[128].

Даже подобные робкие шаги навстречу исламу часть татарского населения восприняла и расценила как позитивные, что также содействовало укреплению патриотических настроений, росту убежденности в силе и правоте Советского государства и Коммунистической партии.

Однако, не стоит оценивать патриотизм татар изучаемых областей как однозначно светско-советский (рожденный колхозным строем и Советской властью). Навряд ли стоит связывать его исключительно с послаблениями в духовной сфере. Для представителей всех поколений татар не существовало проблемы поддержать власть или заявить о ее неприятии в виду того, что государство закрыло мечети, репрессировало мулл. Важным первоистоком патриотизма являлись ценностные ориентации местных татар, закрепленные в традиции, исторической памяти. В отличие от крымцев, кавказцев, казанцев, издревле тяготеющих к Турции как центру исламской цивилизации, местные татары сотни лет ощущали себя частью Российского государства.

Подобно тому, как в XVI–XVIII вв. «служилые» татары-мусульмане включались в процесс решения государственных военно-политических задач, так и теперь их потомки, живущие в Советское время, воевали за могущество и величие своей Родины. В трудные годы Ливонской войны, Смуты, Северной войны, Наполеоновских войн и Первой мировой войны десятки тысяч татар-мусульман из этих мест находились в авангарде российских войск. Будучи свободными (лично независимыми) ратниками-воинами на службе у «Белого Царя», они вполне разделяли традиционные религиозные исламские идеи о поддержке любой власти, которая лояльно относится к исламу. Осторожные шаги навстречу религии и верующим также сыграли свою позитивную роль.

Вышеуказанные исторические обстоятельства, поддержанные частичными послаблениями в религиозной сфере, поддерживали нацеленность татарского населения изучаемых регионов на патриотическое служение обществу и государству в период Великой Отечественной войны.


Фашистские концентрационные лагеря
глазами военнопленного

Ю. Ф. Шакурова

студентка 4 курса факультета строительства дорог
и информационных технологий Самарского государственного
университета путей сообщения

 

У современного человека появилось много новых проблем, и прошлое его интересует все меньше и реже. Сегодня осуждаемая всем миром теория нацизма вновь стала популярной среди молодежи разных стран. Чтобы проиллюстрировать опасность фашизма для человечества, я решила показать его ужасы глазами узника времён ВОВ. Эта страшная участь постигла брата моего прадедушки — Хайретдина Фарзутдиновича Фарзутдинова: он побывал в немецком плену, перенес тяжелые испытания, выжил и остался верен нашей Родине.

Я провела опрос братьев Хайретдина, его родных и близких; ознакомилась
с документами из архива моей семьи и краеведческими материалами, изучила личные записи Хайретдина, направила запросы на специализированный web ресурс. Благодаря этому я смогла узнать больше подробностей его трагической судьбы.

Хайретдин Фарзутдинович — один из шестерых сыновей в семье — родился в 1914 году. Детство и юность прошли в деревне Зирекла Самарской губернии. Семья была большая и дружная. Жизнь в деревне была трудная. Но все, что было до войны, для тех, кто пережил эту страшную трагедию, это время кажется безмятежной молодостью.

В Красную Армию Хайретдин был призван 25 июня 1940 года. Службу
он проходил в пограничных войсках в составе 90 стрелкового полка, на территории Бессарабии (ныне Молдавия).

22 июня 1941 года полк Хайретдина вместе с остальными частями Красной армии начал борьбу с фашистскими захватчиками.

В августе 1942 года в бою под Ростовом Хайретдин со своими товарищами был взят в плен.

Хайретдин вспоминает: «Что делать? Пока немцы подходили ближе, я вырыл канавку, туда положил автомат, комсомольский билет и со слезами закопал.
Это был очень тяжелый момент: я хоть и отступал, но был вооружен, был солдатом. С автоматом я мстил немцам, заставлял их подчиняться, срывал их планы, мог диктовать им свою волю. Этих преимуществ теперь у меня не было, теперь неволя; меня и моих сослуживцев ждет рабство».

Их набралось больше тысячи человек. Пленных солдат повели на запад,
в Донецк (тогда — г. Сталино).

Всех пленных немцы разместили в лагере, и каждый день вызывали на построение, пытаясь найти людей еврейской национальности. Найденных загоняли на площадку 2×2, огороженную колючей проволокой, и закрывали их, плотно стоящими к друг другу. Так они стояли целыми сутками без еды и воды и умирали медленной смертью.

Остальных кормили плохо. Очередь за баландой двигалась круглосуточно, её за трое суток получали максимум по два раза.

Вскоре военнопленных переправили в Мейсен на Эльбе. Им предстояла работа на фарфоровом заводе. Немцы-мастера ознакомили их с операциями и обязанностями, надзиратели же периодически устраивали внезапные проверки.
За нарушение режима всех провинившихся избивали до потери сознания.

Обед был крайне скудным. Голодные люди день и ночь думали о еде.
Эта мысль не покидала их ни на работе, ни после работы, ни ночью.

Им удалось выведать, что между цехами разгружают картошку. Её они запекали, ставя на тележку, ещё теплую после изготовления фарфора. Немки, работавшие с ними, догадывались об этом, но никому не говорили. Человечность — это качество, которое ещё не раз встретит Хайретдин по отношению к себе
со стороны простых немецких людей.

Апрельской ночью 1943 года Хайретдин с товарищами совершил побег с территории завода, перебравшись через 3-х метровый забор. Передвигались только ночью. Через 10 дней вышли к вокзалу, и им повезло забраться в тронувшийся продуктовый вагон. Но вскоре он остановился, и, чтобы их не поймали, каждый побежал, спасая себя. Опять настало жуткое время: «К горлу подкатывает тяжелый ком, и невольно из глаз льются слезы, но что делать? Где выход?» — делится воспоминаниями Хайретдин.

На шестые сутки к вечеру Хайретдин забрался в товарный поезд и в нём попал на территорию завода, где его снова задержали немцы и отправили в камеру.

Здесь Хайретдина вновь одолела тоска: «Так закончилась моя недолгая свободная жизнь. Что меня ожидает впереди? Видимо, помучают, поиздеваются
и расстреляют или каким-нибудь другим методом умертвят… Мне просто не хотелось гнуть спину на фашистов, а хотел опять с оружием в руках мстить фашистам. Я буду мстить и за тех, кто на моих глазах умирал мучительной смертью.»

Через несколько часов пленников прибавилось. С помощью лезвия ножа,
который спрятал один из них, они освободили решетку и, дождавшись темноты, совершили повторный побег.

Задача оставалась прежней: добраться до своих. Но через два дня их снова поймали. Его периодически вызывали на допросы, однажды предложили перейти на службу к немцам. Хайретдин отказался.

За совершенные побеги его подвергли наказанию: 12 дней по 12 часов он вместе с другими узниками стоял под палящим солнцем без головного убора и воды.

Затем их отправили во Францию, а потом в Польшу, где порядки были более жесткими, чем в Мейсене. За любую провинность или просто так могли избить
до полусмерти. Хайретдин испытал это на себе.

Затем его переправили в сторону Франции. На работу заключенных сопровождали солдаты с автоматами и овчарками. В пути собак отпускали, и они начинали атаковать заключенных. Собак отзывали только тогда, когда жертва была уже не в состоянии сопротивляться и падала без сил.

Так, день за днем, месяц за месяцем, в боли, в страданиях, в надежде прошло четыре года.

Шел 1945-ый год. Приближение фронта послужило причиной того, что заключенных различных лагерей для военнопленных срочно сняли с работы и отправили в «лагерь смерти» — Бухенвальд. В тот период, когда они прибыли в этот
лагерь, там уже никто не работал. Ранее в каждом бараке размещали по 500 человек, но теперь в них находилось по 2000 человек.

Из воспоминаний Хайретдина: «Над воротами крупными буквами по-немецки написано "Каждому свое". Узники читали эти слова по-немецки, и переводили
на свои языки: русский, польский, французский, голландский, еврейский, белорусский».

Подъем в лагере был в 5 утра. Тех, кто вовремя не просыпался, надзиратели стаскивали с нар и выволакивали на площадь, окруженную забором из колючей проволоки, который, как и ворота, находился под током высокого напряжения.
Перед колючей проволокой была запретная полоса, часовой, заметив узника
на ней, тут же расстреливал его. Не выдерживая мучений, голода и холода некоторые решались покончить жизнь самоубийством на этой полосе, и их никто
не останавливал.

Каждому из тысяч узников выдавали жетон, в столовой его обменивали
на ложку и подобие супа, затем отбирали ложку и давали дневную норму хлеба — 150 грамм. В столовую водили два раза в сутки.

В середине лагеря был крематорий. Его печи сутками, неделями, месяцами, годами работали без остановки. Говорили, что за иные сутки сжигали до полутора тысяч человек.

В Бухенвальде Хайретдину не суждено было умереть. Видимо, Бухенвальд
с "переработкой " людей не справлялся, и их отправляли в концлагерь "Аллах".

До конца войны оставалось совсем немного. Узники знали, что немцы отступают, а Красная Армия ведет боевые действия на территории Германии. В душе теплилась надежда, что, может быть, они доживут до дня освобождения.

29 апреля 1945 года. Наступило утро, но команда «Подьём!» так и не прозвучала. Из лагеря никто не уходил. Да и уйти было невозможно. Во-первых, все были сильно истощенные, а во-вторых, голые. После обеда к концлагерю подошла колонна машин с солдатами. Это были американские войска, которые быстро организовали доставку пищи, но от переедания погибло значительное количество узников. «Как было обидно видеть умирающих людей: ведь они пережили столько мучений - и умереть в день освобождения» - вспоминал Хайретдин. Вскоре американцы доставили им одежду, привезли походные бани.

Затем их перевели в основной лагерь — Дахау, где каждый день их посещали американские эмиссары, которые призывали бывших узников к эмиграции
в Америку, пугая ссылкой в Сибирь.

После долгих уговоров, обещаний райской жизни их, не поддавшихся, отправили в Австрию, где Хайретдин впервые увидел наших солдат. После этого через Венгрию эшелоном отправился в Румынию в город Яссы, оттуда добрался
до станции Унгена. За этой станцией протекала речка, служившая границей между Румынией и СССР. «Какое это было счастье, какая радость — снова очутиться
на своей родной земле. Стоял сплошной гул: кто рыдал, кто целовал землю, кто громко пел, кто кричал: "Ура!"», — вспоминал Хайретдин.

Далее он прибыл в Одесский пересыльный пункт. Здесь людей начали
делить на "грешных', "безгрешных" и невыясненных. После установления личности и выяснения невиновности их собирали в группы, выдавали справки и отправляли домой.

Из числа бывших красноармейцев, среди которых оказался Хайретдин,
собрали одну команду и отправили в Измаил, где Хайретдин принял военную присягу и стал полноправным гражданином Советского Союза. Через четыре месяца службы, 6 февраля 1946 г, он был демобилизован и вернулся на родину — в деревню Зирекла.

Признание Хайретдина героем со стороны государства было подтверждено
в мае 1985 года, когда советский народ торжественно отметил 40-летие победы над фашистской Германией. Ему вручили орден Отечественной войны 2 степени и медаль «40 лет Победы».

Надо сказать, что концлагеря, голод, холод и лишения не прошли для него бесследно. Хайретдин приехал больным туберкулезом. Он умер 7 декабря
2002 года в возрасте 88 лет.

Для целого поколения нашего народа главной целью стала защита Родины. Оно готово было отдать свою жизнь за победу в войне, те, кто не мог участвовать в военных действиях, пытались любыми способами отстоять свободу своей страны. Так, Хайретдин, участвуя в военных действиях, испытал тяготы фашистского плена. Под натиском немцев не предал Родины, а, вернувшись на родную землю, продолжил трудиться на благо Отечества.

Начиная свою работу, я планировала проследить путь солдата, заключенного
в застенках немецких концлагерей. Описывая его историю, я показала и личные качества человека, встретившегося с трудностями, порою угрожающими его жизни.

Изучив свидетельства очевидцев — заключенных концлагерей, я еще больше утвердилась в мысли о том, что нет ничего страшнее, чем фашизм.

На примере судьбы Хайретдина Фарзутдиновича можно сделать вывод
о том, что каждый участник Великой Отечественной войны внес посильный вклад в победу над фашизмом, даже находясь в плену. Люди, пережившие ужасы войны, достойны памяти потомков, а современное поколение обязано не допустить нового распространения фашизма.

Важно, чтобы все помнили ужасы фашизма и не допустили повторение этой трагической страницы в истории человечества!

 


К вопросу об истории государственной военной пропаганды
в годы Великой Отечественной войны

А. В. Солнцев



2018-07-06 348 Обсуждений (0)
Московского городского педагогического университета 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: Московского городского педагогического университета

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:
Как распознать напряжение: Говоря о мышечном напряжении, мы в первую очередь имеем в виду мускулы, прикрепленные к костям ...
Как вы ведете себя при стрессе?: Вы можете самостоятельно управлять стрессом! Каждый из нас имеет право и возможность уменьшить его воздействие на нас...



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (348)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.01 сек.)