ПИСЬМО АЛЬМОША ХАВРАНА

САНДРЕ ШВАРЦ

(26 ДНЕЙ ПОСЛЕ ВСЕГО)

 

«Дорогая Сандра!

Говорят, обстоятельства, сложившиеся, разумеется, не без моего участия, вынудили тебя покинуть Этот Город на неопределённый срок.

Знаю, глупо рассчитывать на прощение, но всё же... прости меня...

Я не думал, что всё так обернётся.

Я вообще редко думаю головой.

Ношу её на плечах, чтобы носить на ней шляпу, а вот использовать её по основному назначению мне, видимо, плохо удаётся.

А пока ты скрываешься где-то на просторах земного шара, я приступаю к работе над новым романом. Пропущу события последнего месяца через призму воображения. Сделаю это многократно, чтобы максимально исказить их. Исковеркаю историю так, что только её участник сможет понять, где правда, а где чистейший вымысел.

Чтобы внешний мир не отвлекал меня от дела (ты же знаешь, как я люблю откладывать всё в долгий ящик), я замуровался в том, что осталось от „Сундука“.

Страховая компания выплатила мне приличную компенсацию, так что о деньгах я могу не беспокоиться.

Заколотил двери и окна листами фанеры, закупил провизии на год вперёд — для меня и для кота. Договорился со своим интернет-провайдером об отключении доступа к социальным сетям и онлайн-кинотеатрам. Теперь я смогу полностью отдаться работе над книгой. Такая самоизоляция должна значительно ускорить процесс. Не зря же писатели из кинофильмов так любят уединяться в доме у озера, вдали от городской суеты.

Надеюсь, у тебя всё хорошо, и ты не будешь злиться на меня до скончания века.

Хотя, наверное, я заслужил...»

 

СЦЕНА 1

СЕБАСТЬЯН ХОФМАНН

(3 ДНЯ ДО ПОЖАРА)

О, этот божественный звук, с которым хрустальная ваза вдребезги разбивается о стену!

Эта ваза изготовлена во Франции в середине девятнадцатого века. Звон осколков растекается по воздуху, лаская твой слух.

Ущерб — тридцать тысяч крон.

Резной стул — работа испанского мастера начала двадцатого века — сносит стеллаж с китайскими фарфоровыми статуэтками.

Ущерб — пятьдесят тысяч крон.

Чайный сервиз времён чопорной викторианской Англии летает во все стороны. Чашка летит на север. Блюдце летит на юг. Заварочный чайник — на запад. Сахарница — на восток.

Ущерб — девять тысяч крон.

Это Альмош с упоением и дикими воплями громит свою антикварную лавку. Уничтожению подлежат все хрупкие предметы, попадающие ему под руку.

И всё это — из-за девушки.

Фр-р... Влюблённый идиот!

Как же это характерно для некоторых индивидов: сиськи — на пьедестал — и поклоняться! Поклоняться, пока лоб не треснет! Поклоняться, пока мозги из носа не вытекут! И биться в истерике, когда чудесный и непорочный идол внезапно начинает гнить.

В этом помещении собрана отличная коллекция всевозможного старья. Что-то Альмош покупает у честных людей. Что-то помогаешь раздобыть ты, сводя его с людьми, не знающими ни чести, ни совести, ни даже значения этих слов. Так собирается коллекция общей стоимостью не менее десяти миллионов крон. Но стоит принять одно неверное решение, и результаты всех твоих, и не только твоих, упорных трудов летят к чёртовой матери.

Керамические вазы, хрустальные бокалы, фарфоровые чашки и статуэтки. Средний возраст всего этого добра — сто лет. И сейчас это добро доживает свои последние секунды.

Пока Альмош рвёт и мечет, отправляя в царство Аида все хрупкие предметы, попадающие ему под руку, ты прячешься за перевёрнутым письменным столом. Тебе совершенно не хочется встретиться лбом с медным самоваром времён чопорной викторианской Англии.

Представь себе надпись на надгробии: «Здесь покоится Себастьян Хофманн. Любящий сын и брат, верный друг, успешный наркодилер. Пал жертвой летающего антиквариата».

Нет, не так ты хочешь умереть. Не в этом музее древнего барахла. Не на трезвую голову.

Влад поступил разумнее: с самого начала держался ближе к выходу и успел улизнуть, когда Альмош вышел из себя.

Мраморный бюст Ницше разбивается о стену, и осколки падают в паре метров от тебя. Теперь укрытие кажется тебе не таким уж надёжным. Глаза немецкого философа укоризненно смотрят на тебя, будто это ты виновен в том, что Бог умер.

Быть может, он прав?

Звон осколков стихает.

То ли Альмош выдохся, то ли ломать больше нечего.

Раз, два, три...

Надо подождать минутку.

Четырнадцать, пятнадцать...

Убедиться, что угроза миновала.

Двадцать шесть, двадцать семь...

Убедиться, что этот психованный балбес больше не будет ничем швыряться.

Тридцать восемь, тридцать девять...

А то высунешься, а тебе в голову летит самовар.

Неприятно будет.

Сорок два, сорок три, сорок четыре...

Ещё немного...

Пятьдесят восемь, пятьдесят девять...

Можно покидать укрытие.

Ты осторожно выглядываешь из-за письменного стола и осматриваешь комнату беглым взглядом. Создаётся впечатление, будто две сотни бешеных мартышек устроили здесь вечеринку с морем алкоголя и горой кокаина. Альмош сидит в углу, обняв колени руками. Ты подходишь к нему, давя ботинками осколки хрусталя и фарфора у себя под ногами, садишься рядом и протягиваешь ему сигарету. Альмош теребит её пальцами несколько секунд, тщательно разминает от конца до конца, зажимает в зубах. Щелчок зажигалки «Zippo». Он глубоко затягивается, выдыхает облако дыма, и затягивается снова.

Ты вопрошающе смотришь на него: «Ну?»

Он утвердительно кивает головой, следя пустым взглядом за струйкой серого дыма. Он даёт тебе согласие. Развязывает тебе руки. Ты бы сделал своё дело и без его одобрения — это нужно тебе лично. Но хотелось бы, чтобы у этого балбеса не возникало претензий.

Этот кивок — его подпись. Тебя наняли.

А что может быть приятнее для наёмного убийцы?

 

СЦЕНА 2

МИШЕЛЬ ГОЛЬДМЕР

(7 ДНЕЙ ДО ПОЖАРА)

Снова он!

Сколько это может продолжаться?

Он стоит у входа в торговый центр и смотрит на тебя сквозь стеклянную дверь. Убежать бы сейчас, скрыться в неизвестном направлении, но ноги снова не слушаются.

Почему ты вечно теряешь контроль над телом, когда видишь Сотрудника?

И почему ты постоянно забываешь о его существовании и не вспоминаешь до тех пор, пока не встретишь его снова?

Он входит в торговый центр и мерным шагом идёт к тебе. Он не спешит, точно знает, что ты никуда не убежишь. Сотрудник бросает на тебя короткий взгляд и велит следовать за ним.

Ты подчиняешься.

У тебя нет выбора.

Пройдя через весь зал к двери в противоположном конце, вы выходите на улицу. Рядом с торговым центром находится небольшое кафе, открытое круглые сутки. Основная аудитория этого заведения — поклонники тяжёлой музыки. Неформальная атмосфера, персонал без униформы — в футболках с принтами любимых групп, с татуировками и пирсингом. Грохочет агрессивная музыка. Сотрудник «Корпорации» со своим аккуратным костюмом и дипломатом смотрится здесь немного не к месту.

Подойдя к барной стойке, он заказывает две чашки кофе, после чего вы занимаете столик в углу. Заказ приносят через пару минут. Всё это время он молча читает газету. Пальто и белый шарф Сотрудник аккуратно повесил на спинку стула, дипломат же поставил под стол. Шляпу не снял. Он не снимал шляпу и в клубе «Blow», хотя тогда это не сильно бросилось тебе в глаза. Довольно странно, что этот человек, так аккуратно вешающий пальто и шарф на спинку стула, так аккуратно переворачивающий страницы газеты, игнорирует такое простое правило этикета.

Когда официант приносит вам кофе, Сотрудник складывает газету вчетверо, кладёт её на стол и, отпив глоток горячего напитка, наконец обращает всё своё внимание на тебя: «Итак, Гольдмер. Что у вас нового?»

Что нового?

Что нового?

Хоть бы всё было по-старому!

Пожалуйста!

Будто читая твои мысли, Сотрудник слегка кивает головой: «Не волнуйтесь. Мы почти закончили». Он говорит, что ситуация с Джеком уже выходит из-под контроля, упоминает беспорядки на улицах и недавние набеги граждан на полицейские участки. Он говорит, что ситуация уляжется уже через неделю или две, когда Книжный Джек заберёт последнюю жертву. Если верить Сотруднику, то в списке Джека осталось всего трое. Такое предположение можно сделать из полицейских досье, где указано, что на титульных листах книг, найденных у каждой из жертв, ведётся отсчёт.

Если у «Корпорации» есть доступ к полицейским досье, если они настолько могущественны, что могут сбивать «Жилатье» с твоего следа, то почему поиск тайного склада Альмоша они поручили тебе?

Будто услышав твои мысли, Сотрудник спрашивает о складе. Есть ли новости?

Новости есть. Альмош немногословен, но в редкие минуты начинает говорить без умолку, пока в горле не пересохнет. Одна из тех редких минут наступила пару дней назад, когда он проводил тебе экскурсию по своей антикварной лавке. Забывшись, Альмош упомянул, что в подвале своего магазина он хранит частную коллекцию, однако показывать её тебе отказался. Ключ от двери в подвал он всегда держит при себе.

Обо всём этом, предав доверие наивного Альмоша, ты сообщаешь Сотруднику. У тебя нет выбора. Ты полностью под контролем этого странного человека: под контролем его пустого взгляда, под контролем его ровного голоса, под контролем его неснимаемой шляпы с широкими полями.

Сотрудник допивает свой кофе, встаёт, надевает пальто и завязывает шарф элегантным узлом. Он берёт свой дипломат и направляется к выходу, перед этим говоря, что должен решить кое-какие вопросы, после чего свяжется с тобой в последний раз, выплатит полную сумму и даст билет в новую жизнь.

Билет в новую жизнь — звучит неплохо.

 

СЦЕНА 3

ВЛАДИСЛАВ РИГЕР

(7 ДНЕЙ ДО ПОЖАРА)

 

Очередной день слежки.

Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что ты психопат, одержимый этой девчонкой, раз следуешь за ней по пятам всю неделю. Мишель идёт по одной из центральных улиц, а ты тихо скользишь за ней, прячась в тенях, за углами, за фонарными столбами, за припаркованными вдоль улицы машинами, за спинами случайных прохожих.

Любой объект может стать идеальным укрытием, если знаешь, как его использовать. Достаточно даже простого капюшона, если он полностью закрывает профиль твоего лица, а не болтается где-то на затылке.

Другое укрытие, не многим уступающее капюшону, — наушники. Когда твои уши заткнуты двумя динамиками, весь мир перестаёт существовать, и ты перестаёшь существовать для мира. Священный принцип сандзару[36].

Важно, чтобы наушники не были простой декорацией. Музыка должна играть как можно громче, иначе, если тебя вдруг окликнут, рефлексы могут сработать против тебя: ты можешь ненароком обернуться, замедлить или ускорить шаг, тем самым выдав себя, и тогда твоя попытка спрятаться за наушниками полетит ко всем чертям.

В крайнем случае ложись плашмя и делай вид, что ты одеяло.

В твоих наушниках играет вступление из твоего нового трека. Пока что только первая минута. В творческой деятельности не следует спешить. Это знает каждый музыкант, художник, поэт или писатель.

На двенадцатой секунде в звук колокольчиков вмешивается низкий гудящий тон. За две секунды этот звук «падает» со ста пятидесяти герц до ста, после чего сменяется ударом низкозвучащего колокола. Здесь ритм маленьких колокольчиков меняется и ускоряется, деля звуковую дорожку с мрачными низкими нотами фортепиано, изредка врывающимися в звуковое пространство и отдающимися в ушах слушателя долгим гудящим эхом.

Мишель заходит в торговый центр и направляется в супермаркет, занимающий половину первого этажа. Ты следуешь за ней. Не самое подходящее место для слежки. Если на улице тебя, помимо всего прочего, прячет сама ночная тьма, то здесь, в свете сотни флюоресцентных ламп и под пристальным взглядом десятков камер слежения, ты наиболее уязвим.

Ты под микроскопом.

Ты на сцене.

Улыбайся!

Позируй!

Приходится изображать обычного покупателя, как ты делал это два года назад, обнося супермаркет с Хемом и пёстрой компанией. Ты прогуливаешься от одного стеллажа к другому, держась на почтительном расстоянии от Мишель: не слишком далеко, чтобы не терять её из виду, но и не слишком близко, чтобы не попасться ей на глаза.

Слежку можно совместить с другими полезными делами. Например, что-нибудь украсть. Можно, например, запастись арахисом и фисташками. Для этого надо иметь при себе небольшой ножик или ножницы, чтобы сделать аккуратный надрез на пакетике. Ты используешь ножницы для ногтей.

Чтобы твои манипуляции не бросались в глаза, нужно взять сразу две пачки, встать поближе к стеллажу, незаметно сделать надрез на одной из пачек, делая вид, что просто изучаешь состав продукта и прочую чушь, написанную на упаковке. Здесь важно быть хорошо натренированным. Ловкость рук и ничего, кроме мошенничества.

Через полученный надрез надо высыпать содержимое пачки в рукав. Рукав должен быть достаточно широким, иначе все орешки посыплются тебе под ноги, ты проскользишь на них до кассы с выпотрошенной пачкой, и тебе придётся платить за орешки, которые ты даже не понюхал.

Затем следует вернуть орешки на полку, спрятав пустую пачку за нетронутой. Руку нужно аккуратно спрятать в карман, куда содержимое рукава покатится под напором гравитации. Важно, чтобы карман был достаточно широким.

В твоих ушах продолжает играть вступление к твоему новому треку, поставленное на повтор.

На тридцатой секунде — новый удар низкозвучащего колокола, после чего следует чарующий африканский ритм бонго. Теперь они — маленькие колокольчики, фортепиано и бонго — вместе ведут слушателя к сорок третьей секунде, где их встречают два коротких удара низкозвучащего колокола и двухсекундный низкий тон, теперь уже «взлетающий» со ста до ста пятидесяти герц. Фортепиано смолкает, предоставляя звуковую дорожку маленьким колокольчикам и бонго. На пятьдесят третьей секунде смолкает и бонго, а маленькие колокольчики постепенно замедляют свой темп и стихают к концу первой минуты.

Мишель направляется к кассам, набрав всяких шоколадок и бутылочку газировки. Ты следуешь за ней и занимаешь очередь через две кассы от неё, чтобы не терять её из виду, но и не попадаться ей на глаза. Расплатившись, она покидает супермаркет. Ты следуешь за ней, купив на кассе только жвачку, зато твои карманы битком забиты закуской к пиву.

Мишель идёт к выходу из торгового центра, но останавливается на полпути. На лице — выражение то ли ужаса, то ли растерянности. В торговый центр входит мужчина в чёрном пальто, шляпе с широкими полями. На шее завязан белый шарф. Так одеваются сотрудники «Корпорации».

Человек идёт к Мишель, проходит мимо, бросив в её сторону пару коротких слов, и она, немного помешкав, следует за ним.

Стихающий звук колокольчиков сменяется резким, агрессивным механическим ритмом.

 

СЦЕНА 4

ЯКОБ АНДЕРСЕН

(4 ДНЯ ДО ПОЖАРА)

 

Заголовки газет пестрят твоим старым прозвищем.

Двенадцать человек на счету Книжного Джека.

Двенадцать человек на твоём счету.

Двенадцать человек на счету «Тетради Смерти».

Ты уже две недели толком не спишь. Изучаешь в сети все свои злодеяния, в которых даже не виноват.

Твоя комната завалена пустыми бутылками из-под газировки и пива, пакетами из-под чипсов, окурками и прочей дрянью. За последнее время, однако, на полу не появилось ни одной новой бумажной салфетки. Когда голова забита мыслями о том, что по твоей милости дохнут едва ли в чём-либо виновные люди, желание мастурбировать напрочь отпадает.

Ты уже две недели не брился.

Две недели не появлялся на работе.

Впрочем, тебя уже уволили.

Какая разница?

Давно надо было уйти самому.

Рядом с именем Криса в окошке чата на «Facebook» загорается зелёный кружочек. Его уже целый месяц не было в сети. Он целый месяц не отвечал на звонки. Он всегда выбирает самое неподходящее время для ухода со всех радаров.

Ты пишешь: «Привет. Надо поговорить».

Ответа приходится ждать целых шесть минут. Крис редко отвечает на сообщения сразу. Просто не успевает. Стоит ему только появиться в сети, как все друзья начинают заваливать его сотнями сообщений. У него просто не хватает глаз, рук, клавиатур и мониторов, чтобы отвечать всем, не заставляя собеседника долго ждать.

Крис отвечает: «Йо, братишка! Что стряслось?»

Ты пишешь: «Ты знаком с Сандрой Шварц?»

А что тебе с Сандры? Ты и так знаешь, как её найти, только вот она тебя видеть не желает. Когда ты пришёл к ней, чтобы поговорить, она кинула тебе в голову банку пива, а потом вытолкала за дверь. А у тебя духу не хватило, чтобы как-то отстоять свою позицию.

Слабак!

Тряпка!

Ты удаляешь ещё не отправленное сообщение. Возможно, Шварц тут вообще не при чём. Лучше узнать о той готессе, которая вручила тебе «Тетрадь Смерти».

Ты пишешь: «Я ищу одну готессу с той вечеринки. Можешь помочь?»

Две минуты молчания.

Крис отвечает: «Там немало готов было. Опиши её».

Как она выглядит?

Как пахнет?

Какова она на вкус?

Как так получилось, что попытки вспомнить внешность девушки плавно переходят в пошлые мысли?

Ты пишешь: «Хрупкого телосложения. Невысокого роста. Неопределённого возраста».

Крис отвечает: «Неопределённого — это как?»

Ты пишешь: «От пятнадцати до двадцати».

Минута молчания в честь скоропостижно скончавшегося здравого смысла.

Крис отвечает: «На малолеток потянуло?»

Комик недоделанный!

Требовать от Криса какой-либо серьёзности — довольно глупо.

Однажды этот человек поспорил со своим другом, что сможет выкурить полграмма марихуаны перед полицейским участком через бонг и не попасться. Кажется, этим другом был Марк — тот самый панк, который учил тебя взламывать замки.

Пока Марк прячется за ближайшим углом, Крис, вооружившись бонгом, травкой и бутылочкой минералки, садится на бордюр напротив участка. Никуда не торопясь, он заливает воду в бонг, забивает травку в колпак трубки и начинает пускать вокруг себя огромные облака дыма.

Крис никуда не спешит. Он спокойно сидит напротив участка уже пять минут, окружённый густым туманом, пока Марк, наблюдающий за этим из-за угла, обливается холодным потом.

Докурив всю травку до конца, Крис ещё немного посидел, помечтал, после чего вылил из бонга помутневшую от смолы воду и ушёл, с радостью осознавая свою победу в споре.

Предметом спора были двадцать граммов отменного гашиша, которые они с Марком вместе же и скурили.

И как от такого человека можно требовать хотя бы какой-то серьёзности?

С другой стороны, когда просишь кого-то найти девушку, которая, возможно, ещё и возраста сексуального согласия[37] не достигла, не говоря уже о совершеннолетии, то только на такие шутки и приходится рассчитывать.

Ты пишешь: «Крис, мне не до шуток!»

Крис отвечает: «Ладно, расслабься. Сейчас скину тебе пару ссылок».

Одна за другой в чате появляются ссылки на страницы готесс в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет. Даже сложно представить, что у вечно весёлого хиппи может быть столько подруг среди почитателей смерти.

Пока Крис забивает чат ссылками, тебе приходит запрос на добавление в друзья.

Давно такого не было.

Запрос от Сандры Шварц.

Какого чёрта?!

Немного поколебавшись, ты нажимаешь кнопку «Подтвердить».

Сандра пишет: «Нужно встретиться!»

Вот это поворот!

 

СЦЕНА 5

АЛВАРО ГОНСАЛЕС

(11 ДНЕЙ ДО ПОЖАРА)

 

Нет, не для того ты переводился из отдела по борьбе с наркотиками, чтобы сейчас, два года спустя, снова общаться с этими уродами, сжигающими себе мозги «фастом».

Перед тобой сидит Антон Полански — студент-медик, чьи руки искусаны шприцами, через которые он ежедневно вводит себе в вену по полграмма «фаста».

Антона преследует Книжный Джек.

Антон ворует шприцы в больнице, где проходит практику. Антон говорит, что это Джек его заставляет. Антон говорит, что Джек хочет убить его. Антон говорит, что Джек преследует его везде, куда бы он не пошёл.

Антон врёт!

Антон просто хочет обеспечить себе защиту, если в его крови обнаружат следы этого фиолетового порошка.

Вот оно — будущее медицины.

Это раздражает!

Дико раздражает!

Перед тобой сидит Синтия Ларсен.

Синтия работает стриптизёршей в клубе «Blow». Синтия употребляет «фаст» с тех самых пор, как он впервые появился на улицах Этого Города.

Синтию преследует Книжный Джек.

Извиваясь вокруг шеста, Синтия выкладывается по полной, чтобы получить хорошие чаевые, чтобы обеспечить себе дозу фиолетового порошка, чтобы поддержать свою зависимость. Синтия говорит, что это Джек её заставляет.

Синтия врёт.

Синтия просто хочет обеспечить себе защиту, если клуб «Blow» вдруг накроют. А его обязательно когда-нибудь накроют. Синтия просто хочет, чтобы о ней кто-нибудь позаботился.

Как же это всё достало!

Перед тобой сидит Эдгар Освальд.

Эдгар работает шеф-поваром в дорогом ресторане. Полтора года назад привлекался за домашнее насилие и хранение наркотиков. Нет, «фаст» он не употребляет. Предпочитает героин. Интересно, каким это чудом он избежал тюремного срока?

Эдгара, разумеется, преследует Книжный Джек.

Но Джек работает только с «фастом» — это уже точно известно.

Эдгар врёт.

Эдгар просто хочет, чтобы...

А вообще-то чёрт знает, чего он хочет.

Сколько ещё терпеть этих инвалидов смысла?

Как же все они бесят!

Перед тобой сидит Сара Вайнштейн.

Сара с отличием окончила юридический факультет Университета Этого Города. Сейчас работает в нотариальном бюро. А в свободное время занимается проституцией.

За полгода до получения степени бакалавра Сара впервые попробовала «фаст». Зависимость развилась почти моментально и быстро вывернула психику девушки наизнанку. Диагноз Сары — диссоциативное расстройство идентичности, более известное в народе как «раздвоение личности». Так что, если быть точным, то проституцией занимается не она, а её альтернативная личность по имени Аманда.

Сара рассказывает, что из-за этой второй личности её бросил парень. Это случилось через пару недель после окончания университета. Парень застукал её в постели с двумя панками. То есть не её, а Аманду. Но парень-то об этом не знал.

С тех пор они больше не виделись.

Сара говорит, что её преследует Книжный Джек.

То ли её саму, то ли Аманду — иди и пойми.

Рассказывая тебе эту историю, Сара роняет сопли на твой рабочий стол, а всё потому, что на этой неделе все сотрудники нотариального бюро, где она работает, должны пройти проверку на наркотики.

Саре нужна защита.

Им всем нужна защита.

А тебе нужен отпуск.

Срочно!

 

СЦЕНА 6

МИШЕЛЬ ГОЛЬДМЕР

(4 ДНЯ ДО ПОЖАРА)

 

Он появляется также, как и в первый раз.

Его силуэт выплывает из толпы туристов и полуночников и мерным шагом направляется к тебе.

Он говорил, что вернётся.

Сегодняшняя встреча должна быть последней.

Сегодня ты могла бы даже встретить его той дружелюбной улыбкой, которой встречаешь всех своих потенциальных клиентов и старых знакомых, но вместо этого получается какая-то кривая гримаса.

Проходя мимо, он бросает в твою сторону короткую команду: «Следуйте за мной, Гольдмер». Сотрудник направляется к «Blow», а ты послушно следуешь за ним.

В последний раз, когда он появлялся в клубе, твой начальник жутко злился на тебя. Сначала причиной злости был сам Сотрудник, но потом, когда он ушёл, причиной была уже только ты. Начальник будто забыл о том, что до твоего прихода общался с человеком в пальто и шляпе. Ты, кажется, тоже не особо об этом помнила.

Сотрудник проходит в клуб и занимает тот же столик в углу, что и в прошлый раз. Он снимает пальто и шарф и аккуратно складывает рядом с собой. Свой дипломат он также аккуратно ставит под стол.

Шляпу не снимает.

Он никогда её не снимает.

Жестом Сотрудник приглашает тебя сесть напротив. Ты смотришь по сторонам, чтобы убедиться, нет ли поблизости начальника. Его нет. Видимо, сидит в своём кабинете и занимается своими делами, значит проблем у тебя не будет.

Ты садишься напротив Сотрудника и выжидающе смотришь на него. Стараешься делать вид, что не боишься, но получается не особо убедительно.

Сотрудник благодарит тебя за оказанные услуги. Он благодарит тебя от имени всей «Корпорации», будто ты сама носишь белый галстук под чёрную рубашку и никогда не снимаешь широкополую шляпу.

Сотрудник говорит, что «Корпорация» долгое время искала склад, но их попытки так и не увенчались успехом. Ты же помогла им продвинуться на шаг вперёд, сделать прорыв на пути к их конечной цели.

Сотрудник говорит всякую непонятную тебе чушь. Что-то о полном контроле, о новом мировом порядке. Кажется, что он в любой момент вскочит, выставит вперёд правую руку и станет прославлять Великого Фюрера.

Когда при первой встрече он говорил, что «Корпорация» существует с середины прошлого века, в твоей голове проскользнула мысль о том, что речь идёт о конце Второй Мировой, а сама «Корпорация» — перевоплощение Третьего Рейха, но ты быстро откинула эту безумную идею. Теперь эта мысль уже не кажется тебе такой уж абсурдной.

Закончив петь дифирамбы «Корпорации», её Директорам, Системе, тотальному контролю, новому мировому порядку и, к великому счастью, так и не начав прославлять вождя арийской расы, Сотрудник встаёт, надевает пальто и завязывает шарф неизменным элегантным узлом.

Закинув руку во внутренний карман пальто, Сотрудник достаёт оттуда толстый конверт и кладёт его на стол перед тобой: «Примите мои поздравления, Гольдмер. Здесь ваш билет в новую жизнь».

Сотрудник направляется к выходу. Как только он скрывается за порогом, ты вскрываешь конверт. Дыхание перехватывает от одного только вида такого количества тысячных купюр.

Но это ещё не всё.

В конверте лежит новый паспорт.

Твоё новое имя — Сандра Шварц.

Билет в новую жизнь!

 

СЦЕНА 7

ЯКОБ АНДЕРСЕН

(3 ДНЯ ДО ПОЖАРА)

 

Табличка над входом в бар раскрашена под французский флаг. На фоне триколора выделяется надпись жирным шрифтом: «Napoleon’s».

Ты открываешь дверь.

С подвального этажа, куда ведёт винтовая лестница, доносятся звуки дешёвой попсы.

Спускаясь, первое, на что обращаешь внимание, — клейкость ступенек.

Второе — запах скисшего пива.

Третье — тут ни черта не видно.

Миновав эту чёртову лестницу, на которой так темно, что ты лишь чудом не подвернул ногу и не свернул себе шею, первое, что замечаешь, — устланный зелёным ковролином пол, ещё более липкий, чем ступеньки.

Второе — запах скисшего пива стал сильнее.

Третье — унылый Наполеон, сидящий в дальнем углу в компании Сандры и той девушки, которая выходила из её квартиры, когда ты без спросу наведался в гости, за что получил пивную банку в лоб.

Теперь ты узнаёшь эту девушку. Это Амели Хавран — актриса и, судя по редкой фамилии, родственница того самого писателя, чью книгу обнаружили у каждой жертвы Книжного Джека, которого разыскивают по обвинению в убийствах тех несчастных, чьи имена записаны в «Тетради Смерти», которую ты получил на вечеринке, незадолго до этого приняв банку пива из руки Сандры Шварц, которая позвала тебя сюда, чтобы...

Чтобы что?

Чтобы рассказать о том, как и зачем обдурила тебя?

Или чтобы обдурить ещё сильнее?

Неужели ты до сих пор не понял, что не стоит доверять воплощению нуарного[38] клише «роковой женщины»?

Неужели жизнь не научила тебя, что даже себе не всегда можно доверять?

Неужели ты всё тот же дуралей, что и два года назад?

Похоже, что так и есть.

Но теперь-то ты вооружён. Ты знаешь, что тебя могут обдурить в любую секунду, поэтому будешь максимально бдителен.

В первую очередь купи себе выпивку. Зовя тебя сюда, Сандра говорила, что угощает, но второй раз принимать пиво из её руки не стоит. Ты же помнишь, чем это обернулось в прошлый раз?

Пиво в этом гадюшнике, не имеющем ничего общего с Наполеоном, кроме вывески над входом и изображения его угрюмо-пьяной морды на стене, стоит чуть ли не вдвое дешевле, чем в любом другом баре. Подаётся это пойло в самых дешёвых пластиковых стаканах, которые мнутся от малейшего прикосновения, в результате чего около десяти процентов содержимого проливается на пол, пока идёшь от барной стойки к столику. Пролитое пиво впитывается в ковролин и медленно сохнет, делая пол подобием клейкой ленты. А пока оно сохнет, проходит достаточно времени, чтобы всё это дело начало слегка прокисать. Отсюда и эта вонь.

Внеся свой вклад в клейкость ковролина, ты садишься за столик в углу, где ожидающие тебя девушки сплетничают о чём-то девичьем.

Сандра измеряет тебя взглядом, смотрит на твой стакан пива: «Я же говорила, что угощаю».

Ты отвечаешь, что у тебя нет оснований доверять ей.

Сандра пожимает плечами.

Амели кивает: «Резонно».

Не забывай следить за своим пивом!

Ты одним глотком опустошаешь половину стакана, после чего спрашиваешь Сандру: «Зачем звала?»

И она рассказывает.

Её рассказ начинается с вечеринки у Криса, точнее — за день до этого, когда Альмош Хавран попросил её об услуге от имени своего друга, известного ей по прозвищу Хем. Альмош передал ей пакетик с каким-то порошком. Как Сандра выяснила позже, этот порошок — наркотическое средство, синтезированное Хемом в своей лаборатории на основе того вещества, из-за которого дохнут жертвы Книжного Джека.

То есть, что это получается?

Тебя отравили той же дрянью?!

Заметив твоё напряжение, Сандра уточняет, что порошок, который ты выпил с пивом на той вечеринке, — всего лишь ослабленный вариант того, что подмешали в «фаст» тем самоубийцам. Ослабленная версия вызывает только паранойю и одержимость, но не склонность к суициду.

Это должно тебя успокоить?

Зато теперь понятно, почему ты не можешь выкинуть Сандру из головы с той самой вечеринки. И понятно, откуда берутся эти извращённые мысли.

Как она выглядит?

Выглядит как сама Афродита.

Как она пахнет?

Пахнет вишней.

Какова она на вкус?

Какова она на вкус?

Какова она на вкус?

Не забывай следить за своим пивом!

Сандра продолжает рассказывать.

Помимо неё, на той вечеринке была ещё одна девушка — готесса, посланная Хемом, чтобы вручить тебе «Тетрадь Смерти», в которую предварительно были записаны несколько рассказов, сочинённых Альмошем в разных стилях, чтобы казалось, будто они написаны разными людьми. Рассказы Альмош напечатал на компьютере, а затем разослал нескольким должникам Хема, которые и вписали текст в тетрадь.

Всё выглядит очень натурально.

Амели закрывает лицо ладонью, выражая своё отношение к безмозглости Альмоша, и говорит: «Я этого не слышала».

Сандра продолжает свой рассказ.

Старший брат Хема — опытный хакер — взломал полицейскую базу данных и сливал Сандре всю информацию о ходе расследования, чтобы она могла сеять панику в прессе, пользуясь своими многочисленными псевдонимами. Результат уже известен: распсиховавшиеся граждане до сих пор терроризируют полицейские участки.

Сандра говорит, что не задавала лишних вопросов по поводу того, зачем всё это нужно, пока Амели не вломилась к ней домой и не надавила на совесть.

Ты допиваешь своё пиво и смотришь на дно стакана, переваривая всю эту информацию.

Зачем всё это?!

Сандра объясняет: «Хем — психопат и ловко вскрывает Альмошу мозги в случае необходимости. А я нимфоманка, которая никак не может стянуть с Альмоша штаны».

И это она называет объяснением?

Амели снова демонстрирует фейспалм[39]: «Берёшь ножницы, режешь ремень, штаны сами падают. Что тут сложного?»

Так, ладно, допустим.

Хем подписал Альмоша на авантюру, Альмош подписал Сандру, — и это каким-то образом связано с тем, что она нимфоманка, — Сандра обдурила тебя, а ты всё это время сходишь с ума.

Просто чудесно!

И что теперь?

Сандра говорит, что у неё есть план, как вытянуть всех сухими из этого болота. Но сначала ей надо отойти «попудрить носик». Она встаёт из-за стола и направляется к уборной. Проходя мимо тебя, она проводит рукой по твоему плечу и бросает игривый взгляд.

Кажется, она снова хотет одурачить тебя.

Ты смотришь ей вслед, пока она не исчезает за дверью туалета, потом оборачиваешься к Амели, ожидая какого-то совета. Она смотрит на тебя, как на последнего идиота: «На всё разрешение нужно?»

 

СЦЕНА 8

ВЛАДИСЛАВ РИГЕР

(4 ДНЯ ДО ПОЖАРА)

 

Очередной день слежки.

Мишель стоит на перекрёстке между «Psy Bar» и «Blow», то и дело падая на хвост туристам, пытаясь заманить их в стриптиз-клуб, который она называет «джентльменским клубом». Ты следишь с безопасного расстояния. В наушниках играет твой недописанный трек.

Механический ритм сопровождается звуками бонго, идущими на заднем плане. Они делят дорожку между собой до отметки в одну минуту и пятнадцать секунд, после чего к ним присоединяются футуристический свист и монотонный басовый ритм, выходящие на первый план.

Со стороны «Psy Bar» идёт человек в чёрном пальто, широкополой шляпе, с белым шарфом. Сотрудник «Корпорации» проходит мимо Мишель и направляется в сторону «Blow». Она следует за ним так же послушно, как и в прошлый раз.

На отметке в одну минуту и тридцать секунд вступают тарелки. Удары по тарелкам наносятся специальными металлическими кисточками, что делает звук мягким и шуршащим, напоминающим маракасы.

На отметке в одну минуту и сорок семь секунд футуристические звуки стихают, а механический ритм становится более агрессивным. К концу второй минуты ударяет колокол, ритм тарелок становится более редким. Возвращаются футуристические свисты. На заднем плане слышен низкий гудящий звук, то уходящий на дно, то всплывающий на поверхность.

Было бы неплохо проследить за Мишель и Сотрудником в клубе. В прошлый раз эти двое зашли в кафе, где тебе не удалось бы остаться незамеченным. В клубе это сделать гораздо проще. Засветиться, однако, придётся, иначе тебе не пройти фейс-контроль.

На перекрёстке стоит парень невысокого роста. Он занимается тем же, чем и Мишель — ловит туристов и зазывает их в клуб. Без него тебе внутрь не попасть. Стриптиз в Этом Городе запрещён, так что администраторы клубов дают «зазывалам» — так называют себя промо-агенты и консуматоры — строгое указание: не проводить в клуб местных жителей, чтобы избежать проникновения внутрь подсадных уток.

Ты подходишь к «зазывале» и, притворившись туристом, просишь его провести тебя в клуб. Он говорит, что вход платный — сто пятьдесят крон. Внутри тебе ещё придётся потратиться на выпивку и, возможно, на чаевые стриптизёрше. С другой стороны, это не такая уж и большая плата за решение проблем с «Жилатье».

Ты протягиваешь парню три купюры по пятьдесят крон, и он проводит тебя через фейс-контроль. Ты садишься у барной стойки и заказываешь стакан пива. Пиво здесь стоит втрое дороже, чем в обычном баре.

Просто грабёж!

Мишель с Сотрудником сидят за столиком в дальнем углу. Подслушать их разговор не удаётся из-за громкой музыки.

Стриптизёрша косо поглядывает на тебя со сцены. Ищет в тебе свои недостатки, пока ты смотришь на её достоинства. Достоинства — две сиськи, задница и длинные ноги. Возможно, есть и другие. Возможно, у неё богатый внутренний мир. Возможно, она умная, весёлая, заботливая и хорошо готовит. Но здесь, на сцене, в рассеянном свете синих и красных ламп, способных вызвать эпилептический припадок, полуобнажённая девушка не оставляет тебе иного выбора, кроме созерцания изгибов её тела.

Кажется, ты отвлёкся.

Но каков соблазн!

Ты снова переводишь взгляд на Мишель и Сотрудника. Сотрудник поправляет свой белый галстук и шляпу, которую никогда не снимает; встаёт, надевает пальто, завязывае