Гости с другой стороны

Секретные дневники Сары Харрисон Ши

Января 1908 г.

Сегодня утром я дождалась, пока Мартин выйдет из дома, и только потом бросилась к стенному шкафу и постучала в дверь, но ответа не было.

«Герти! — позвала я. — Это мама!..»

Тишина — и я нерешительно взялась за ручку шкафа, которая показалась мне холодной как лед.

Повернула.

Потянула на себя…

Дверь, скрипнув, приоткрылась, и я увидела, что внутри никого нет.

Герти ушла.

В отчаянии я сдвинула в сторону свои тускло-коричневые платья и клетчатые рубахи Мартина, уронила на пол стопку постельного белья, но Герти не было. Больше того, в неверном утреннем свете, проникавшем в шкаф сквозь открытую дверцу, я не видела никаких признаков того, что она здесь была.

Неужели мне это приснилось?

Нет, не может быть!

Но шкаф выглядел таким пустым…

«Герти! — крикнула я. — Где ты?! Куда ты подевалась?».

Нет ответа.

Я обыскала дом и двор, заглянула в хлев и в курятник, и даже доковыляла до леса, но так и не обнаружила никаких следов Герти. Ничего удивительного, утешала я себя. Моя девочка всегда умела прятаться; порой она забиралась в такие узкие щелки, куда не втиснулась бы и намыленная мышь, а значит, она может быть где угодно.

Потом мне пришло в голову, что Герти решила сыграть со мной в прятки, которые всегда были ее любимой игрой, и я продолжила поиски, заглядывая под кровати и столы, открывая дверцы шкафов и чуланов. Все это время я громко разговаривала с ней, а сама ждала, что Герти вот-вот выскочит мне навстречу из какого-нибудь укромного местечка, и мы с ней славно посмеемся над тем, какая я была глупая, что не догадалась заглянуть именно туда, где она спряталась на этот раз.

Время близилось к полудню, но я не сдавалась. Я как раз выгружала одежду из шкафа в прихожей, когда приехала Амелия.

«Здравствуй, тетя Сара, — сказала она, целуя меня в щеку, и покосилась на сваленную в кучу одежду и обувь. — Как я рада, что ты уже встаешь. А это что? Неужели ты затеяла уборку?»

«Нет. Просто я потеряла… одну важную вещь, — солгала я. — На обычном месте ее нет, вот я и решила проверить карманы наших курток».

«Иногда важные вещи находятся сами — стоит только перестать их искать, — заметила Амелия, и в ее глазах заплясали веселые искорки. — Разве ты не знаешь, что подобное случается достаточно часто?»

«Быть может, ты и права», — согласилась я.

«А раз так, давай я помогу тебе убрать эти вещи обратно, и мы с тобой поедем ко мне на ланчеон. Я приготовила тебе сюрприз. Это нечто совершенно удивительное!.. Я уверена — ты будешь довольна».

«Ну, не знаю… — проговорила я задумчиво. — Что если Герти вернется, пока меня не будет?»

Если мои слова и показались Амелии странными, она никак этого не показала.

«Но ведь нас не будет всего пару часов, — заметила она. — Мне кажется, тебе было бы полезно немного развеяться. И дядя Мартин тоже так считает… — Она немного понизила голос, хотя в доме мы были одни. — Только ты ничего не говори ему насчет сюрприза, а то он на меня рассердится».

Поездка в город и в самом деле доставила мне удовольствие. Солнце светило почти по-весеннему ярко, к тому же у Амелии был новенький экипаж с мягкими сиденьями из красной кожи. Племянница усадила меня назад, убедилась, что я застегнула все пуговицы на куртке, и, вдобавок, укутала меня теплым шерстяным одеялом, словно я была тяжело больной и совершенно беспомощной. Сама она села на козлы и взяла в руки вожжи. По пути Амелия без умолку болтала обо всяких пустяках и пересказывала городские сплетни, но я ее почти не слушала. Вместо этого я пристально смотрела на тянувшийся по обеим сторонам дороги лес, надеясь заметить под деревьями следы моей маленькой Герти или уловить движение в чаще.

«…Ты меня слушаешь, тетя?»

«Да, конечно, — солгала я. — Потрясающе интересная история!»

Обернувшись, Амелия странно посмотрела на меня, и я подумала, что впредь мне придется притворяться более убедительно.

Амелия вышла замуж за Теда Ларкина прошлой весной. Тед был сыном владельца единственной в округе паровой лесопилки и принадлежал к одной из самых богатых семей города. Теперь Амелия и Тед жили в большом викторианском особняке в конце Мэйн-стрит и, кажется, жили дружно, хотя, возможно, все дело было в том, что Тед часто отлучался по делам, предоставляя жене развлекаться так, как ей больше нравилось.

Когда мы подъехали, нас уже ждали другие гостьи — четыре хорошо одетых дамы в кружевных платьях и украшенных перьями шляпках. Я сразу поняла, что они очень богаты, хотя и видела их впервые в жизни. Держались они, однако, настолько приветливо и доброжелательно, что я даже слегка растерялась. Амелия представила меня, потом назвала имена дам: мисс Кнапп и миссис Кобб были из Монпелье, а миссис Джиллспи приехала из Барре. Четвертую леди — совсем пожилую, с желтым высохшим лицом и крючковатым носом — звали миссис Уиллард, и она была из Берлингтона.

«Мы очень рады познакомиться с вами, миссис Ши. Амелия так много о вас рассказывала!» — щебетали дамы, пока мы шли через роскошно обставленную гостиную в столовую, где был накрыт ланчеон: на застеленном накрахмаленной скатертью столе, на серебряных и фарфоровых блюдах лежали горы крошечных треугольных бутербродиков, стояли хрустальные салатницы с маринованными деликатесами и высокие бокалы с какой-то прозрачной желтоватой жидкостью, к поверхности которой поднимались тонкие цепочки перламутровых пузырьков. Как и в гостиной, на стенах столовой висели огромные картины в позолоченных рамах, а обои были очень красивого темно-синего цвета с узором из мелких золотых цветов.

«Вот как?» — только и сказала я и, сев за стол, стала накладывать себе на тарелку все, что мне передавали. Интересно, думала я, как только Амелии пришло в голову, что я смогу запросто общаться с такими важными леди? О чем я буду с ними говорить? И в лучшие времена мне было бы не по себе в таком блестящем обществе, а теперь… теперь мне и вовсе было не до болтовни. Больше всего на свете мне хотелось вернуться домой, чтобы продолжить поиски Герти.

«Ну да», — подтвердила мисс Кнапп, которая, похоже, была за столом самой младшей. На мой взгляд, ей едва ли исполнилось восемнадцать.

Я откусила кусочек сэндвича с цыпленком. Во рту у меня было сухо, поэтому жевать и, тем более, глотать, я могла с трудом. Отложив сэндвич, я подцепила вилкой кусочек маринованной свеклы, но она оказалась слишком острой, к тому же темно-красный маринад был слишком похож на свежую кровь.

«Не хотите ли чаю, миссис Ши?» — спросила миссис Кобб — полная женщина с круглым, румяным лицом.

Я подняла голову и увидела, что все женщины, включая Амелию, смотрят на меня.

Мне стало еще более неловко.

«Большое спасибо, — сказала я. — Но я, пожалуй, лучше…»

«Я хочу домой!» — вот, что хотелось мне сказать, но миссис Кобб уже наливала мне чай в красивую чашку из костяного фарфора.

«Нам рассказывала о вас не только миссис Ларкин, — проговорила она, явно продолжая начатый мисс Кнапп разговор. — Но и кое-кто еще… Не так ли, дамы?» — обратилась она к своим товаркам, и те согласно закивали.

«Боюсь, я не очень хорошо понимаю…» — проговорила я, опуская вилку на тарелку. Я не рассчитала движения: вилка звякнула слишком громко, и я почувствовала, что у меня начинают дрожать руки. Я была уверена, что эти богатые леди надо мной насмехаются. И зачем только Амелия притащила меня сюда?

Теперь заговорила миссис Уиллард. За столом она сидела напротив меня и вот уже несколько минут довольно беззастенчиво меня разглядывала.

«Вы только не волнуйтесь, милая, но… У нас есть для вас послание».

«Послание? — переспросила я, поднося к губам накрахмаленную салфетку. — От кого?».

«От вашей дочери. — Миссис Уиллард так и впилась в меня взглядом своих маленьких, острых глазок. — От Герти».

Я негромко ахнула и выронила салфетку.

«Вы… вы ее видели?» — Так вот куда отправилась моя Герти! К этим дамам! Но зачем?..

Миссис Кобб негромко хихикнула, и ее щеки порозовели еще больше.

«Слава Богу — нет, мы ее не видели, — сказала она. — Ду́хи никогда нам не показываются. Мы общаемся с ними несколько иначе».

«Но как же…»

«Ду́́хи могут проявлять себя по-разному, тетя, — мягко произнесла Амелия, и я с благодарностью взглянула не нее. — Наш спиритический кружок собирается примерно раз в месяц. Обычно мы усаживаемся вокруг стола и просим духов, которые к нам расположены, присоединиться к нам. Но иногда мы вызываем вполне определенный дух…»

«Но как они с вами разговаривают?» — спросила я.

«Чаще всего духи стучат по столу, за которым мы сидим. Один удар означает «да», два — «нет».»

Услышав эти слова, я невольно вздрогнула. Только вчера я разговаривала с Герти с помощью именно такой нехитрой азбуки.

«Иногда духи разговаривают с нами через миссис Уиллард, — продолжала объяснять Амелия. — Она — медиум, и очень одаренный».

«Медиум?» — Я посмотрела на старуху с крючковатым носом, которая не сводила с меня глаз.

«Мертвые разговаривают со мной. Я слышу их голоса с детства», — проговорила миссис Уиллард. Ее темные, почти черные глаза обладали почти гипнотической силой, они прожигали меня насквозь. Под их взглядом у меня начинала кружиться голова, во рту снова пересохло, и я поспешно поднесла к губам бокал с прозрачным вином, которое оказалось до приторности сладким.

«Вот что велела передать вам ваша Герти, — сказала миссис Уиллард. — «Голубая собака шлет привет»».

Я невольно ахнула и прижала ладонь к губам.

Миссис Уиллард, внимательно следившая за моей реакцией, удовлетворенно кивнула.

«Еще она сказала: то, что вы делаете — вы делаете неправильно. Герти это не нравится». — Ее собственные глаза стали сердитыми, но я уже не обращала на лицо старухи никакого внимания. В ее словах, в том, как она их произнесла, я узнала интонацию Герти и почувствовала, как стул, на котором я сидела, покачнулся. В панике я поставила бокал на стол, он опрокинулся, и я, вскочив, попыталась вытереть лужу салфеткой, но покачнулась и едва не задела чайник. В глазах у меня потемнело, воздуха не хватало, а по спине ручьями стекал пот.

«Что с тобой, тетя?! Ты так побледнела! Тебе нехорошо?..» — услышала я встревоженный голос Амелии.

«Я… Можно мне воды?» — пробормотала я слабым голосом.

«Ну конечно! Я сейчас… Миссис Джиллспи, помогите, пожалуйста, тете Саре сесть».

Чьи-то руки подхватили меня и усадили обратно на стул, который, к счастью, больше не качался, но накренился так сильно, что я все время с него сползала. Потом я увидела перед собой встревоженное лицо Амелии. В одной руке она держала стакан с водой, а другой протирала мне лоб влажной салфеткой.

«Я… я что-то плохо себя чувствую, — прошептала я и выпила несколько глотков воды. — Отвези меня поскорее домой, ладно?»

«Конечно, отвезу. Ты только не спеши, тетя, я сейчас тебе помогу… вот так…» — Поддерживая меня под руку, Амелия помогла мне подняться и, извинившись перед дамами, повела к выходу.

Оказавшись на улице, я несколько раз глубоко вдохнула холодный свежий воздух. Головокружение почти сразу прошло, и я почувствовала себя настолько бодрой, что сумела сделать несколько шагов по направлению к экипажу. Увы, взобраться на сиденье сил у меня не хватило, и Амелии пришлось меня подсадить. Откинувшись на мягкую спинку, я с удивлением заметила, что солнце все еще стоит довольно высоко — похоже, в гостях я пробыла совсем недолго.

«Ты уж прости, что я так тебя подвела, — сказала я. — Но мне действительно стало немного нехорошо».

«Нет, тетя Сара, это я виновата, — ответила Амелия. — Наверное, ты еще не совсем поправилась, и подобные прогулки тебе пока не под силу».

«Наверное». — Оглянувшись, я увидела, что все четыре гостьи высыпали на крыльцо и машут нам на прощание руками. Лица у них были озабоченные; похоже, они всерьез за меня беспокоились. Я хотела помахать им в ответ, но и на это у меня не хватило сил.

Пока мы ехали в обратную сторону по Мэйн-стрит, я увидела немало знакомых. Эйб Кашинг вышел из своего универсального магазина и почтительно приподнял шляпу. Салли Гони, вытиравшая столы в ресторане гостиницы, выпрямилась и глядела на нас сквозь витрину, сурово сжав губы. Эрвин Джемисон тоже смотрел на меня в окно своей лавки с противоположной стороны улицы. Наткнувшись на мой взгляд, он поспешно отвернулся и даже отошел от окна, сделав вид, будто перекладывает что-то на прилавке, но я знала, что все они думают: «Бедная Сара Ши! Она совсем свихнулась от горя!»

Когда мы вернулись на ферму, Амелия чуть не силой уложила меня в постель и предложила разыскать Мартина.

«Он, наверное, снова отправился на охоту, так что ты все равно его не найдешь, — сказала я. — К тому же, в этом нет никакой необходимости — мне уже намного лучше. Вот отдохну немного, и вечером снова буду в полном порядке».

Должно быть, я действительно выглядела неплохо. Амелия, во всяком случае, не стала настаивать и скоро уехала. Убедившись, что она не вернется, я выскочила из постели и снова обыскала дом от чердака до подвала. «То, что ты делаешь — ты делаешь неправильно», — сказала мне Герти через старуху Уиллард, но я понятия не имела, что она могла иметь в виду. В чем была моя ошибка? Что именно не понравилось моей Герти?

До темноты оставалось еще довольно много времени, и я, надев куртку и снегоступы, отправилась в лес. Я дошла до старого колодца, но Герти не было и здесь.

Заглядывать в колодец было жутко. Выложенные камнем круглые стены уходили в темноту, напоминая глотку голодного великана.

Все время, пока я продиралась через лес на гребне холма, — сначала по направлению к колодцу, потом обратно, — меня не оставляло ощущение, будто на меня кто-то смотрит. Поблизости, однако, не было ни единой живой души, и мне казалось, будто за мной наблюдают камни и деревья, благодаря какому-то злому волшебству обретшие глаза. Их ветки, словно тонкие, кривые пальцы, пытались вцепиться мне в лицо или схватить за одежду, чтобы не пустить меня дальше, камни так и норовили поставить подножку…

«Герти! — несколько раз громко позвала я, остановившись посреди небольшой полянки сразу за Чертовыми Пальцами. — Где ты?!..»

Тишина в ответ. Пять огромных каменных столбов отбрасывали длинные тонкие тени, которые тянулись через горбатые сугробы, превращая пальцы в когти. И из этих когтей мне было не вырваться.

Потом я услышала за спиной хруст веток и тяжелые шаги. Затаив дыхание, я резко обернулась, разведя руки как можно шире, чтобы обхватить, обнять мою девочку.

«Герти?..»

На поляну выступил Мартин. В руках он держал ружье, и выражение лица у него было странным.

«Герти умерла, — сказал он. — Тебе придется с этим смириться».

С этими словами Мартин двинулся ко мне. Шагал он осторожно, почти крадучись, словно я была добычей, которую он боялся вспугнуть.

«Ты что, следил за мной?» — спросила я, не в силах сдержать раздражение и злобу. Да как он только посмел?!

«Я… беспокоюсь о тебе, Сара. В последнее время ты… сама на себя не похожа».

Я расхохоталась.

«Не похожа сама на себя?!» — Я попыталась припомнить ту Сару Ши, какой я была несколько месяцев назад, когда Герти была жива, и поняла, что муж прав. Я изменилась. Мир вокруг изменился, и теперь я смотрела на него широко открытыми глазами.

«Идем домой, — сказал Мартин. — Я уложу тебя в постель и позову Лусиуса, чтобы он тебя осмотрел».

Он обнял меня за плечи, и я поморщилась.

По правде говоря, я едва не отдернулась, настолько неприятным показалось мне прикосновение собственного мужа. Должно быть, Мартин почувствовал мое движение, поскольку обхватил меня крепче, словно я была упрямой лошадью, и повел по тропе вниз.

Пока мы спускались с холма, пока шли через старый сад, через лес и поля, ни он, ни я не произнесли ни слова. Наконец мы добрались до дома, и Мартин сразу отвел меня наверх.

«Я знаю, ты плохо спишь по ночам. Приляг, отдых пойдет тебе на пользу, — говорил Мартин, продолжая крепко держать меня за руку. — Я думал, поездка в город с Амелией поможет тебе отвлечься, но, похоже, у тебя еще слишком мало сил».

Он открыл дверь спальни, и мы оба увидели это. Я ахнула, а Мартин застыл, и только его пальцы сильнее впились в мое плечо.

Дверь стенного шкафа была распахнута настежь. Вся одежда была разбросана по полу, словно через комнату пронесся ураган. Я, впрочем, довольно скоро заметила, что из шкафа были выброшены только рубашки и брюки Мартина. И не просто выброшены: прочная ткань была разодрана в клочья, словно здесь бесновался какой-то большой зверь с острыми когтями.

Я перехватила взгляд Мартина. В его глазах я прочла удивление и ярость. Наклонившись, он подобрал с пола оторванный рукав своей лучшей воскресной рубашки, и я увидела, что пальцы его дрожат.

«Зачем ты это сделала, Сара?» — тихо спросил он.

Именно в этот момент я поняла, чем я для него стала. Я больше не была его женой и матерью его детей, превратившись в тяжелобольную, безумную женщину, способную на самые дикие выходки.

«Это не я!» — воскликнула я и попыталась заглянуть в шкаф, но внутри никого не было. Потом, воспользовавшись тем, что Мартин выпустил мою руку, я шагнула к кровати, чтобы заглянуть под нее. Там, среди остатков располосованного рабочего комбинезона Мартина, я увидела клочок бумаги, на котором детским почерком было накарябано:

«Спроси, что́ он закопал в снегу!».

Осторожно, словно хрупкую бабочку, я взяла записку двумя пальцами и протянула Мартину. Он выхватил у меня бумагу, поднес к глазам и побледнел.

«Кольцо… — пробормотал он и как-то странно съежился, словно пытаясь укрыться от моего взгляда за этим крошечным обрывком бумаги. — Это было кольцо… Я все сделал, как ты мне велела…».

Но я уже знала, что он лжет. Его выдало непроизвольное дрожание какого-то мускула в уголке левого глаза. Точно так же глаз Мартина подергивался и тогда, когда он поклялся, что закопал кольцо в поле. Значит, он обманул меня и тогда, как обманывал сейчас.

Интересно, в чем еще Мартин мне солгал?

Наши дни
4 января

Кэтрин

Никто на рынке не знал, куда девалась торговка яйцами, и где ее можно найти. Кэтрин несколько раз обошла школьный манеж, но не увидела ни одной женщины, которая подходила бы под описание Лулу.

Манеж был невелик, а продавцов и покупателей собралось столько, что в толпе было не протолкнуться. Деревянные полы были застелены резиновыми матами, чтобы предохранить окрашеную поверхность от мокрых башмаков. Гомон множества голосов оглушал; люди в сырых пальто и громоздких пуховиках налетали на Кэтрин, кричали, громко обменивались приветствиями, обнимались и хохотали. Казалось, все они друг друга хорошо знают, и только она, Кэтрин, была здесь чужой. На нее, впрочем, почти не обращали внимания, и она словно тень скользила в своем темном кашемировом пальто между группами покупателей, прислушиваясь и присматриваясь.

В первый раз она прошла манеж из конца в конец, пристроившись за семейной парой с двумя сыновьями. Старший из мальчишек выглядел лет на восемь — столько могло бы сейчас быть Остину. Он долго выпрашивал у отца пончик с медом; в конце концов, тот уступил. Купив лакомство, он заставил сына разломить его пополам и поделиться с братом. Мальчишка нехотя подчинился; протянув младшему брату половинку пончика, он поспешно запихал остатки в рот, засыпая крошками яркий свитер.

В конце прохода, слева от двойных дверей, внимание Кэтрин неожиданно привлекли несколько выставленных на продажу картин. Написаны они были кричаще-яркими красками, их сюжеты по большей части тоже были пародийно-шутливыми, однако, несмотря на это, картины вызывали смутное ощущение тревоги. На одной картине была изображена парочка, отплясывающая на крыше хлева под полной луной, на поверхности которой угадывался рельеф волчьего лика. На другой — мужчина в гребном ялике и с оленьими рогами на голове тоскливо вглядывался в далекий берег. От подобных картин Кэтрин пробрала дрожь, и она, развернувшись, торопливо зашагала в обратном направлении.

У дверей в противоположном конце манежа собралась небольшая группа подростков, которые, хихикая, ели из одного пакета сахарную вату, приготовленную, судя по цвету, из подкрашенного кленового сиропа. Одетые в высокие ботинки и яркие спортивные куртки, подростки были до странности похожи друг на друга; даже выражение лиц у них было одинаковое, туповато-удивленное, и Кэтрин невольно задумалась, не совершила ли она ошибку, поселившись в столь глухой провинции. Ей даже пришлось напомнить себе, что в Уэст-Холл она приехала вовсе не затем, чтобы заниматься психоанализом местной молодежи. Ее задача состояла в том, чтобы выяснить, что привело сюда Гэри, и почему он предпочел ничего не говорить ей о своей поездке.

Слегка пожав плечами, Кэтрин двинулась в обратную сторону. Она миновала ларек с деревянными игрушками, стол с медом и медовухой (продукция местной пасеки), прилавки с корнеплодами и кабачками, контейнеры-охладители с сосисками и сардельками домашнего изготовления, витрину со сладкими кексами и печеньем, а также раскладной столик унитариев-универсалистов^[10] с вращавшимся лотерейным барабаном. Увы, с кем бы из торговцев Кэтрин ни заговаривала, никто, похоже, не знал о женщине с косой никаких подробностей, кроме тех, что были ей уже известны: что она каждую субботу торгует здесь яйцами и вяжет отличные шерстяные носки. Это последнее обстоятельство навело Кэтрин на новую мысль, и она разыскала в углу пожилую фермершу, которая прямо за прилавком пряла шерсть, превращая ее в толстую коричневую нитку. Ее догадка оказалась верной.

— А-а, вы имеете в виду Элис!.. — воскликнула фермерша, когда Кэтрин спросила ее, не покупала ли у нее торговка яйцами шерсть для своих замечательных изделий. — Да, она часто у меня берет… Правда, сегодня я ее что-то не видела. Даже странно — обычно Элис не пропускает ни одной субботы.

— А ее фамилию вы случайно не знаете? — поинтересовалась Кэтрин, напуская на себя безразличный вид. Кто их знает, этих провинциалов, еще вообразят себе невесть что! Ладно, если они решат, что она из полиции, а то ведь, могут подумать, будто она представляет интересы яичной мафии и явилась в тихий Уэст-Холл, чтобы устранить конкурентку.

— Нет, ее фамилии я, к сожалению, не знаю, — покачала головой пряха. — Наверное, вам стоило бы расспросить Бренду Пирс. Бренда — директор рынка и, конечно, должна знать, кто и чем здесь торгует. К сожалению, она недавно уехала во Флориду — ее отцу предстоит операция на сердце, и Бренда хотела побыть с ним хотя бы недельку. Приходите в следующую субботу, мисс; она как раз вернется и расскажет вам все, что вы хотите узнать. Да Элис, наверное, и сама здесь будет — как я помню, она каждую субботу приходит сюда.

— Значит, тебя зовут Элис… — сказала Кэтрин вслух, когда, вернувшись домой, села за рабочий стол и взяла в руки крошечную куколку в ярком бирюзовом свитере с желтыми полосками, которую она накануне сделала из проволоки и папье-маше. — Быть может, я тебя пока не нашла, но имя у тебя уже есть.

Она приклеила кукле длинную седую косу, сплетенную из серых шелковых ниток для вышивания, поправила свитер и, натянув на нее крошечные синие джинсы, усадила на стульчик в шкатулке-кафе, а сама отправилась на кухню, чтобы выпить кофе и перекусить.

— Элис, Элис, Яичная Королева Элис… Где ты прячешься, Элис? Или, как твоя тезка Алиса, ты провалилась в кроличью нору?..

Кэтрин понимала, что ей, скорее всего, придется запастись терпением и дождаться следующей субботы. Тогда она снова отправится на рынок, отыщет там Элис и задаст ей все интересующие ее вопросы. Ну а если Яичной Королевы почему-либо снова не будет (мало ли, вдруг на ее подданных-кур напала какая-нибудь эпидемия?), она потолкует с директором рынка, с этой… как ее… с Брендой, и выяснит полное имя и адрес таинственной Элис. Быть может, ей повезет, и она сумеет узнать даже номер ее мобильного телефона.

На обед Кэтрин подогрела банку консервированного супа и приготовила чашку растворимого кофе. Пока она возилась, за окнами заметно стемнело. Сначала Кэтрин удивилась, поскольку время было еще не позднее, но потому увидела, что снаружи пошел сильный снег.

Пообедав, Кэтрин порылась в сумочке, достала сигарету и с наслаждением закурила. Убирая сумочку на место, она вдруг заметила на полу возле кухонной двери бумажный пакет, который принесла вчера из книжного магазина. И как она только могла забыть, что приобрела не больше, не меньше, как монументальное исследование по истории Уэст-Холла — плод многолетних трудов местного кружка историков-любителей, которые скрупулезно и с любовью подбирали пожелтевшие фотокарточки, найденные среди пыльной рухляди в антикварной лавчонке (мимо которой она тоже проходила вчера)?.. Ну-ка, посмотрим, какие потрясающие научные открытия удалось сделать местным геродотам, издавшим за свой счет столь такой толстый том.

Вытряхнув книгу из пакета, Кэтрин перенесла ее на стол, налила себе свежего кофе, закурила вторую, сверхлимитную сигарету, и приготовилась насладиться чтением.

Как и предупреждал продавец в книжном, это бы, скорее фотоальбом по истории городка, нежели серьезное научное исследование. На первом же развороте Кэтрин наткнулась на карту Уэст-Холла, датированную 1850 годом. На следующей странице была помещена карта современного города. Судя по этим двум картам, за полтора с лишним столетия Уэст-Холл почти не изменился, прибавив всего несколько улиц, пару церквей и школ. Центральная площадь, во всяком случае, осталась на прежнем месте; правда, на первой карте не была обозначена эстрада для выступлений городского оркестра, но Кэтрин это не смутило: судя по некоторым деталям архитектуры, эстраду воздвигли намного позже.

Разглядывая нерезкие, черно-белые фотографии городка и его давно умерших жителей, Кэтрин несколько раз вздохнула. Гэри, наверное, был бы в восторге от альбома: он обожал издания со старыми картами и фотографиями, наглядно иллюстрировавшими, как рос и развивался тот или иной город. Сама Кэтрин предпочитала более академический подход, однако и ей было интересно взглянуть и на фотографию лавки Джемисона «Овес и Упряжь», вывеска которой каким-то чудом сохранилась до сегодняшнего дня, и на городскую гостиницу, в одном из помещений которой разместился нынешний книжный магазин, и на сгоревший в двадцатых универмаг некоего Кашинга. Составители альбома пошли самым простым путем, поместив напротив старых фото современные снимки спортивного магазина, антикварной лавки, кафе «Лулу» и других, и Кэтрин невольно поразилась тому, насколько узнаваемыми были столетние здания, пусть и облепленные рекламой, изуродованные неоновыми вывесками, электрическими жалюзи и прочими приметами современности.

Затянувшись сигаретой, Кэтрин глотнула кофе и продолжила листать альбом. На одной странице ей попалась фотография, на которой упряжка могучих лошадей тянула массивный деревянный каток для трамбовки снега. На снимке напротив был запечатлен современный гараж с двумя роторными снегоочистителями ярко-оранжевого цвета. Целая серия фотографий была посвящена семье потомственных сборщиков кленового сока: представители первых поколений позировали с жестяными ведрами, а их отдаленные потомки — с длинными пластиковыми шлангами.

На следующей странице Кэтрин увидела группу рабочих на фоне городской лесопилки (сначала, правда, она решила, что это шахтеры, уж больно они были чумазыми); на снимке рядом было изображено то же самое здание — теперь в нем разместился городской музей ремесел.

Полюбовавшись группой детей с серьезными мордашками, снятых на фоне деревянной школы с единственным учебным классом, Кэтрин бросила беглый взгляд на нынешнее школьное здание, выстроенное в 1979 году (два этажа, кирпичные стены, игровая площадка перед фасадом, а в глубине двора — атлетический манеж, в котором она сегодня побывала), и, раздавив в блюдце окурок, перевернула очередную страницу.

Фотография, которую она увидела следующей, была довольно старой и сильно выцветшей, несмотря на тонировку сепией^[11], однако на ней все же можно было различить группу молодых мужчин и женщин, расположившихся на клетчатом одеяле на фоне пяти могучих каменных столбов, сразу напомнивших Кэтрин британский Стоунхендж. Подпись под фотографией гласила: «Пикник у Чертовых Пальцев. Июнь, 1898 г.». На странице справа помещалась современная цветная фотография тех же камней, но на этот раз никаких отдыхающих у их подножья не было, а лес на заднем плане выглядел выше и гуще. «Чертовы Пальцы сегодня» — было напечатано внизу, но Кэтрин поняла это и без подписи. Чертовы Пальцы никакого особого интереса у нее не вызвали — будь на ее месте геолог, он, быть может, и нашел бы, чем восхититься, но она только отметила про себя, что место, изображенное на фотографии, действительно выглядит довольно живописно и прекрасно подходит для пикников — если только местные власти не устроили там что-то вроде природного заказника.

На следующей странице Кэтрин порадовал сельский пейзаж — аккуратный фермерский домик с длинной подъездной дорожкой, просторный двор, амбар, хозяйственные постройки поменьше и распаханные поля вокруг. По нижней части снимка шла рукописная надпись выцветшими чернилами: «Дом Мартина и Сары Ши. Бикон-хилл-роуд, 1905 г.».

Та-ак… Кэтрин торопливо потянулась к сумочке и достала книгу Гэри, которую повсюду носила с собой. Перевернув ее задней стороной вверх, она сравнила дом, на фоне которого снялась Сара Харрисон, с фотографией в альбоме. Ошибки быть не могло: дом был один и тот же.

Ненадолго отложив «Гостей с другой стороны…», Кэтрин снова заглянула в альбом. На правой странице была свежая фотография дома Сары. За прошедшее столетие он почти не изменился: те же прочные, черные ставни, тот же кирпичный дымоход, то же крыльцо — разве что теперь к дому тянулись электрические провода. Амбар тоже стоял на прежнем месте, хотя и врос в землю, а вот окрестные поля почти сплошь заросли молодым лесом. Свободным оставался лишь участок слева от подъездной дорожки. Там был разбит большой огород, а в огороде…

Едва не опрокинув на себя кофе, который, к счастью, успел остыть, Кэтрин бросилась в комнату и схватила с рабочего стола сильное увеличительное стекло. С его помощью она сумела разглядеть, что три фигурки, которые она заметила в огороде, принадлежат женщине и двум маленьким девочкам, которые что-то сажали. Снимок был сделан не очень умело и, к тому же, с большого расстояния, и все же Кэтрин показалось, что она различает у склонившейся над грядками женщины длинную косу. Пестрый платок, который женщина накинула на плечи, окончательно убедил Кэтрин в том, что перед ней Яичная Королева — таинственная Элис, с которой Гэри встречался в кафе «Лулу» за несколько часов до смерти.

Сердце Кэтрин билось часто-часто, но вовсе не от кофе, и она, отложив увеличительное стекло, выпрямилась на стуле и постаралась успокоиться. Не исключено, что она всего лишь выдает желаемое за действительное, и все же… все же интуиция подсказывала ей, что это не совпадение и не ошибка. Бросив взгляд в направлении рабочего стола, где в игрушечном кафе сидела крошечная кукла с длинной седой косой, Кэтрин снова придвинула к себе альбом в полной уверенности, что на фотографии никакой женщины не окажется. Но нет — Яичная Королева все так же склонялась над грядкой, а рядом с ней копошились в земле две девочки: малышка в комбинезоне и высокая, темноволосая девочка-подросток.

Неужели она все-таки напала на след таинственной Элис?

— Бикон-хилл-роуд… Бикон-хилл-роуд… — бормотала Кэтрин, возвращаясь к первым страницам альбома, где были помещены карты города. Бикон-хилл-роуд она нашла без труда — чтобы попасть на нее, нужно было проехать по Мэйн-стрит в западном направлении, потом свернуть на Лоуэр-роуд и ехать до ручья. Первый поворот направо после моста и был искомой Бикон-хилл-роуд, тянувшейся довольно далеко за пределы города. На карте 1850 года ферма Мартина и Сары Ши была только обозначена, но не подписана: небольшой прямоугольничек располагался близ Бикон-хилл-роуд примерно на середине между городом и пересечением с Маунтин-роуд. К северу от фермы тянулась цепочка холмов. Над точкой, обозначавшей вершину самого высокого из них, было написано: «Чертовы Пальцы».

Сверившись с современной картой, Кэтрин обнаружила и Бикон-хилл-роуд, и ферму, и холмы, и только Маунтин-роуд превратилась в шоссе № 6. Ну, разумеется…

Потом Кэтрин подумала, как ей повезло. Благодаря удачно сложившимся обстоятельствам, она узнала почти все, что ей было нужно, чтобы разыскать женщину, с которой разговаривал Гэри. Уж она-то должна знать, что ему понадобилось в Богом забытом Уэст-Холле… Главное, теперь Кэтрин не нужно было терять время, дожидаясь следующей субботы, чтобы снова разыскивать на фермерском рынке торговку яйцами. Других способов выследить загадочную Элис-как-ее-там у нее не было, но судьба преподнесла ей Яичную Королеву буквально на блюдечке.

Вернувшись в гостиную, она выглянула в окно. Снаружи окончательно стемнело, снег валил еще пуще; теперь он летел сплошной стеной, тускло поблескивая в бьющем из окна свете. Сквозь снежную пелену можно было с трудом разглядеть огни ползущих по проезжей части редких машин; что касалось противоположной стороны улицы, то ее и вовсе не было видно.

Продолжая смотреть на улицу, Кэтрин машинально подбрасывала на ладони ключи от машины, которые достала из сумочки и уже несколько минут держала в руке. Погода была явно не для путешествий, к тому же она все же могла ошибиться. Что если в доме Сары Харрисон Ши живет теперь вовсе не Элис, а какая-то другая женщина? Да и в любом случае, разумнее было бы дождаться утра. Глядишь, и буран к тому времени уляжется…

Но ждать было выше ее сил. Нетерпение подгоняло Кэтрин в дорогу, и она снова взвесила на руке ключи от машины. У нее был настоящий «ровер» — внедорожник, способный справиться и с более серьезными снежными заносами, так что застрять она не боялась. План у нее был самым простым: она отыщет нужный дом на Бикон-хилл-роуд, постучится в двери и скажет, что сбилась с пути… или что у нее забарахлил двигатель. Ее, конечно, впустят, может быть даже предложат горячего чая, и тогда, осторожно расспрашивая — и разглядывая — хозяев, она попытается выяснить, туда ли она попала и там ли живет Элис.

Кэтрин была уверена, что ее план должен сработать именно так, как она задумала, поэтому больше не колебалась. Отвернувшись от окна, она отправилась одеваться.

Рути

Утро субботы было совершенно обычным, не отмеченным никакими из ряда вон выходящими событиями, но именно эта обычность нервировала Рути больше всего. Да, все было нормально, рутинно, однако отсутствие матери придавало всему окружающему оттенок нереальности. Можно было подумать — они с сестрой спят и снятся друг другу, вот только сон этот был не слишком приятным, оставлявшим горькое послевкусие. Присутствие Базза могло бы отвлечь Рути, но сегодня он должен был отрабатывать в дядиной мастерской взятый накануне отгул. Завтра Базз обещал снова приехать, но до тех пор ей предстояло справляться самой.

Увы, Рути не имела даже приблизительного представления о том, что она должна — и что может — сделать. По субботам мать обычно отправлялась в город, чтобы продавать яйца, и поначалу Рути собиралась отправиться в Уэст-Холл вместо нее, но потом передумала. За день на рынке она могла бы выручить пару сотен долларов, но с ее точки зрения это была не слишком высокая цена за множество неудобных вопросов, которые ей, конечно, станут задавать все, кто знал Элис. Деньги Рути были нужны, но она подумала, что еще неделю они с Фаун как-нибудь протянут, а дальше будет видно.

В результате все утро сестры беспокойно слонялись по комнатам, то и дело поглядывая в окна и вздыхая, а Рути, к тому же, поминутно проверяла свой мобильник. Сразу после завтрака она перемыла всю посуду и подмела пол, потом покормила кур и собрала свежие яйца. Чтобы в доме было тепло, она решила поддерживать огонь не т