Тайное становится явным
Лиса и тетерев (русская народная сказка) Тетерев сидел на дереве. Лисица подошла к нему и говорит: — Здравствуй, Тетеревочек, мой дружочек! Как услышала твой голосочек, так и пришла тебя проведать. — Спасибо на добром слове, - сказал Тетерев. Лисица притворилась, что не расслышала и говорит: — Что говоришь? Не слышу. Ты бы Тетеревочек, мой дружочек, сошел на травушку погулять, поговорить со мной, а то я с дерева не расслышу. Тетерев сказал: — Боюсь я сходить на траву. Нам птицам опасно ходить по земле. — Или ты меня боишься? — сказала Лисица. — Не тебя, так других зверей боюсь, — сказал Тетерев. — Всякие звери бывают. —Нет, Тетеревочек, мой дружочек, нынче указ объявлен, чтобы по всей земле мир был. Нынче уж звери друг друга не трогают. — Вот это хорошо, — сказал тетерев, — а то вот собаки бегут; кабы по-старому, тебе бы уходить надо, а теперь тебе бояться нечего. Лисица услыхала про собак, навострила уши и хотела бежать. — Куда ж ты? — сказал тетерев. — Ведь нынче указ, собаки не тронут. — А кто их знает! — сказала лиса. — Может, они указ не слыхали. И убежала.
Лиса и журавль (русская народная сказка) Лиса с журавлем подружились. Вот вздумала лиса угостить журавля, пошла звать его к себе в гости: - Приходи, куманек, приходи, дорогой! Уж я тебя угощу. Пошел журавль на званый пир. А лиса наварила манной каши и размазала по тарелке. Подала и потчевает: - Покушай, голубчик-куманек, - сама стряпала. Журавль стук-стук носом по тарелке, стучал, стучал - ничего не попадает! А лисица лижет себе да лижет кашу, так все сама и съела. Кашу съела и говорит: - Не обессудь, куманек! Больше потчевать нечем. Журавль ей отвечает: - Спасибо, кума, и на этом. Приходи ко мне в гости. На другой день приходит лиса к журавлю, а он приготовил окрошку, наклал в кувшин с узким горлышком, поставил на стол и говорит: - Кушай, кумушка. Право, больше нечем потчевать. Лиса начала вертеться вокруг кувшина. И так зайдет, и этак, и лизнет его, и понюхает-то - никак достать не может: не лезет голова в кувшин. А журавль клюет себе да клюет, пока все не съел. - Ну, не обессудь, кума! Больше нечем угощать. Взяла лису досада. Думала, что наестся на целую неделю, а домой пошла - несолоно хлебала. Как аукнулось, так и откликнулось. С тех пор и дружба у лисы с журавлем врозь. Вот и сказке конец, а кто слушал - молодец!
Петушок и бобовое зернышко (русская народная сказка) Жили-были петушок и курочка. Петушок все торопился, да торопился, а курочка знай себе да приговаривает: - Петя, не торопись. Петя, не торопись. Клевал как-то петушок бобовые зернышки, да второпях и подавился. Подавился, не дышит, не слышит, лежит не шевелиться. Перепугалась курочка, бросилась к хозяйке, кричит: - Ох, хозяюшка, дай скорей маслица петушку горлышко смазать: подавился петушок бобовым зернышком. Хозяйка говорит: - Беги скорей к коровушке, проси у нее молока, а я уж собью маслица. Бросилась курочка к корове: - Коровушка, голубушка, дай скорее молока, из молока хозяюшка собьет маслица, маслицем смажу петушку горлышко: подавился петушок бобовым зернышком. - Ступай скорее к хозяину, пусть он принесет мне свежей травы. Бежит курочка к хозяину: -Хозяин! Хозяин! Дай скорее коровушке свежей травы, коровушка даст молочка, из молочка хозяюшка собьет маслица, маслицем я смажу петушку горлышко: подавился петушок бобовым зернышком. - Беги скорей к кузнецу за косой, - говорит хозяин. Со всех ног бросилась курочка к кузнецу: - Кузнец, кузнец, дай скорее хозяину хорошую косу. Хозяин даст коровушке травы, коровушка даст молока, хозяюшка даст мне маслица, я смажу петушку горлышко: подавился петушок бобовым зернышком. Кузнец дал хозяину новую косу, хозяин дал коровушке свежей травы, коровушка дала молока, хозяюшка сбила масла, дала маслица курочке. Смазала курочка петушку горлышко. Бобовое зернышко и проскочило. Петушок вскочил живехонький и во все горло запел: - Ку-ка-реку!
У страха глаза велики (русская народная сказка) На краю деревушки в избушке жили бабушка-старушка, внучка-хохотушка, курочка-квохтушка да мышка-хлопотушка. Бабушка с внучкой хозяйничали во всей избе, курочка за печкой, а мышка - в норке. Бабушка каждый день за водой ходила, и внучка воду носила, и курочка к себе за печку воду таскала, и мышка водицу добывала. У бабушки были вёдра бо-о-льшие, у внучки - поменьше, у курочки ведёрки с огурчик, а у мышки ведёрочки с напёрсточек. Бабушка брала воду из колодца, внучка - из колоды, курочка - из лужицы, а мышка - из следа от поросячьего копытца. Бабушка воду зачерпнёт, домой понесёт. А вёдра-то у неё трё-ёх, трё-ёх! Вода из вёдер плё-ёх, плё-ёх! Да на землю ручейками. А внучка-то за бабушкой поторапливается. Ведёрки у неё трёх-трёх, трёх-трёх! Водица из ведёрок плёх-плёх, плёх-плёх! Да на землю струйками, струйками.. Курочка за внучкой спешит. Ведёрочки её трёх-трёх-трёх! Водичка-то на землю плёх-плёх-плёх - ниточкой, ниточкой... Мышка бежит, торопится. Ведёрочки-то у неё трёх-трёх-трёх-трёх! Водичка-то капелькой, капелькой на землю кап-кап-кап... Так-то вот они и носили воду. Раз пошли все четверо по воду. Зачерпнули воды, домой идут. Впереди бабушка выступает, за бабушкой внучка поспевает, за внучкой курочка спешит, за курочкой мышка бегом бежит... А в сторонке, в зелёном садочке, под яблонькой, зайка отдыхал да и задремал. А на яблоньке-то, на длинной веточке, на коротеньком сучочке, яблочко висело. Давно оно поспело. Надоело ему висеть. «Эх, - думает яблочко, - кто бы яблоньку тряхнул да мне бы, спелому яблочку, помог бы с веточки упасть!» А тут и налети ветерок-непоседа. Яблоньку тряхнул, а спелое яблочко-то с веточки бу-ух! Да зайке по носу. Зайка спросонья вскочил... «Ой, батюшки!! Охотники!! Стреляют!!» - да бежать. Со страху ничего не видит, ничего не понимает... А ему навстречу бабушка с внучкой, с курочкой и с мышкой. Да все с вёдрами, да с коромыслами, да с водичкой... Зайка со всего разбегу-то, с перепугу им прямо под ноги! Старушку повалил, внучку подкосил, курочку на спинку перевернул, мышку лапкой прижал, да и был таков! А у наших водоносов вёдра раскатились, вода разлилась, коромысла в сторону отлетели... Шуму-то, грому... Со страху-то они никак не опомнятся! Насилу поднялись да домой бежать!.. Бабушка на лавку упала, внучка за бабушку схоронилась, курочка за печку забилась, а мышка в норке дрожмя дрожит. Бабушка сидит на лавке, со страху-то у неё в головушке помутилось. Никак она не поймёт, что за зверь такой ей под ноги шарахнулся? «Не иначе, как медведище! И как я ещё, старая, жива-то осталась?!» Внучка в голос плачет: «Бабушка, волчище-то какой на меня наскочил! Глазищи-то, что свечки горят! Зубами щёлкает, а хвост-то какой! Я думала, он съест меня!» Курочка за печкой затаилась, головку под крыло спрятала, сама себе не верит, что уцелела. «Ну и лисица, - думает, - как это она меня упустила?! Ведь этакой второй лисы и не найдёшь!» А мышка под печкой в норке дрожит. Ей кот-разбойник чудится: «Ну и котище был! Откуда такой взялся?! Глазищи-то, усищи какие! Лапищей-то он меня как притянул, - думала я, смерть мне! Как это я от него, от такого, да укатилась?!» А зайка серенький в лес прибежал, под кустик забился, лежит, вздохнуть боится, а сам думу думает: «Охотники-то как подстерегли меня! И сколько их было! Да всё с ружьями, с трещотками... Как только меня, серого, ноги унесли?! Хорошо, что долги* выросли!» Так-то вот, мои детушки. С той поры, с того времечка и говорят люди добрые: «У страха глаза велики - чего нет, и то видят!»
Каша из топора (русская народная сказка) Старый солдат шёл на побывку. Притомился в пути, есть хочется. Дошёл до деревни, постучал в крайнюю избу: - Пустите отдохнуть дорожного человека! Дверь отворила старуха. - Заходи, служивый. - А нет ли у тебя, хозяюшка, перекусить чего? У старухи всего вдоволь, а солдата поскупилась накормить, прикинулась сиротой. - Ох, добрый человек, и сама сегодня ещё ничего не ела: нечего. - Ну, нет так нет,- солдат говорит. Тут он приметил под лавкой топор. - Коли нет ничего иного, можно сварить кашу и из топора. Хозяйка руками всплеснула: - Как так из топора кашу сварить? - А вот как, дай-ка котёл. Старуха принесла котёл, солдат вымыл топор, опустил в котёл, налил воды и поставил на огонь. Старуха на солдата глядит, глаз не сводит. Достал солдат ложку, помешивает варево. Попробовал. - Ну, как? - спрашивает старуха. - Скоро будет готова,- солдат отвечает,- жаль вот только, что посолить нечем. - Соль-то у меня есть, посоли. Солдат посолил, снова попробовал. - Хороша! Ежели бы сюда да горсточку крупы! Старуха засуетилась, принесла откуда-то мешочек крупы. - Бери, заправь как надобно. Заправил варево крупой. Варил, варил, помешивал, попробовал. Глядит старуха на солдата во все глаза, оторваться не может. - Ох, и каша хороша! - облизнулся солдат.- Как бы сюда да чуток масла - было б и вовсе объеденье. Нашлось у старухи и масло. Сдобрили кашу. - Ну, старуха, теперь подавай хлеба да принимайся за ложку: станем кашу есть! - Вот уж не думала, что из топора эдакую добрую кашу можно сварить, - дивится старуха. Поели вдвоем кашу. Старуха спрашивает: - Служивый! Когда ж топор будем есть? - Да, вишь, он не уварился,- отвечал солдат,- где-нибудь на дороге доварю да позавтракаю! Тотчас припрятал топор в ранец, распростился с хозяйкою и пошёл в иную деревню. Вот так-то солдат и каши поел и топор унёс!
Снегурочка (русская народная сказка) Жил-был крестьянин Иван, и была у него жена Марья. Жили Иван да Марья в любви и согласии, вот только детей у них не было. Так они и состарились в одиночестве. Сильно они о своей беде сокрушались и только глядя на чужих детей утешались. А делать нечего! Так уж, видно, им суждено было. Вот однажды, когда пришла зима да нападало молодого снегу по колено, ребятишки высыпали на улицу поиграть, а старички наши подсели к окну поглядеть на них. Ребятишки бегали, резвились и стали лепить бабу из снега. Иван с Марьей глядели молча, призадумавшись. Вдруг Иван усмехнулся и говорит: - Пойти бы и нам, жена, да слепить себе бабу! На Марью, видно, тоже нашел веселый час. - Что ж, - говорит она, - пойдем, разгуляемся на старости! Только на что тебе бабу лепить: будет с тебя и меня одной. Слепим лучше себе дитя из снегу, коли Бог не дал живого! - Что правда, то правда... - сказал Иван, взял шапку и пошел в огород со старухою. Они и вправду принялись лепить куклу из снегу: скатали туловище с ручками и ножками, наложили сверху круглый ком снегу и обгладили из него головку. - Бог в помощь? - сказал кто-то, проходя мимо. - Спасибо, благодарствуем! - отвечал Иван. - Что ж это вы поделываете? - Да вот, что видишь! - молвит Иван. - Снегурочку... - промолвила Марья, засмеявшись. Вот они вылепили носик, сделали две ямочки во лбу, и только что Иван прочертил ротик, как из него вдруг дохнуло теплым духом. Иван второпях отнял руку, только смотрит - ямочки во лбу стали уж навыкате, и вот из них поглядывают голубенькие глазки, вот уж и губки как малиновые улыбаются. - Что это? Не наваждение ли какое? - сказал Иван, кладя на себя крестное знамение. А кукла наклоняет к нему головку, точно живая, и зашевелила ручками и ножками в снегу, словно грудное дитя в пеленках. - Ах, Иван, Иван! - вскричала Марья, задрожав от радости. - Это нам Господь дитя дает! - и бросилась обнимать Снегурочку, а со Снегурочки весь снег отвалился, как скорлупа с яичка, и на руках у Марьи была уже в самом деле живая девочка. - Ах ты, моя Снегурушка дорогая! - проговорила старуха, обнимая свое желанное и нежданное дитя, и побежала с ним в избу. Иван насилу опомнился от такого чуда, а Марья была без памяти от радости. И вот Снегурочка растет не по дням, а по часам, и что день, то все лучше. Иван и Марья не нарадуются на нее. И весело пошло у них в дому. Девки с села у них безвыходно: забавляют и убирают бабушкину дочку, словно куколку, разговаривают с нею, поют песни, играют с нею во всякие игры и научают ее всему, как что у них ведется. А Снегурочка такая смышленая: все примечает и перенимает. И стала она за зиму точно девочка лет тринадцати: все разумеет, обо всем говорит, и таким сладким голосом, что заслушаешься. И такая она добрая, послушная и ко всем приветливая. А собою она - беленькая, как снег; глазки что незабудочки, светло-русая коса до пояса, одного румянцу нет вовсе, словно живой кровинки не было в теле... Да и без того она была такая пригожая и хорошая, что загляденье. А как, бывало, разыграется она, так такая утешная и приятная, что душа радуется! И все не налюбуются Снегурочкой. Старушка же Марья души в ней не чает. - Вот, Иван! - говаривала она мужу. - Даровал-таки нам Бог радость на старость! Миновалась-таки печаль моя задушевная! А Иван говорил ей: - Благодарение Господу! Здесь радость не вечна, и печаль не бесконечна... Прошла зима. Радостно заиграло на небе весеннее солнце и пригрело землю. На прогалинах зазеленела мурава, и запел жаворонок. Уже и красные девицы собрались в хоровод под селом и пропели: - Весна-красна! На чем пришла, на чем приехала?.. - На сошечке, на бороночке! А Снегурочка что-то заскучала. - Что с тобою, дитя мое? - говорила не раз ей Марья, приголубливая ее. - Не больна ли ты? Ты все такая невеселая, совсем с личика спала. Уж не сглазил ли тебя недобрый человек? А Снегурочка отвечала ей всякий раз: - Ничего, бабушка! Я здорова... Вот и последний снег согнала весна своими красными днями. Зацвели сады и луга, запел соловей и всякая птица, и все стало живей и веселее. А Снегурочка, сердечная, еще сильней скучать стала, дичится подружек и прячется от солнца в тень, словно ландыш под деревцем. Ей только и любо было, что плескаться у студеного ключа под зеленою ивушкой. Снегурочке все бы тень да холодок, а то и лучше - частый дождичек. В дождик и сумрак она веселей становилась. А как один раз надвинулась серая туча да посыпала крупным градом. Снегурочка ему так обрадовалась, как иная не была бы рада и жемчугу перекатному. Когда ж опять припекло солнце и град взялся водою, Снегурочка поплакалась по нем так сильно, как будто сама хотела разлиться слезами, - как родная сестра плачется по брату. Вот уж пришел и весне конец; приспел Иванов день. Девки с села собрались на гулянье в рощу, зашли за Снегурочкой и пристали к бабушке Марье: - Пусти да пусти с нами Снегурочку! Марье не хотелось пускать ее, не хотелось и Снегурочке идти с ними; да не могли отговориться. К тому же Марья подумала: авось разгуляется ее Снегурушка! И она принарядила ее, поцеловала и сказала: - Поди же, дитя мое, повеселись с подружками! А вы, девки, смотрите берегите мою Снегурушку... Ведь она у меня, сами знаете, как порох в глазу! - Хорошо, хорошо! - закричали они весело, подхватили Снегурочку и пошли гурьбою в рощу. Там они вили себе венки, вязали пучки из цветов и распевали свои веселые песни. Снегурочка была с ними безотлучно. Когда закатилось солнце, девки наложили костер из травы и мелкого хворосту, зажгли его и все в венках стали в ряд одна за другою; а Снегурочку поставили позади всех. - Смотри же, - сказали они, - как мы побежим, и ты также беги следом за нами, не отставай! И вот все, затянувши песню, поскакали через огонь. Вдруг что-то позади их зашумело и простонало жалобно: - Ау! Оглянулись они в испуге: нет никого. Смотрят друг на дружку и не видят между собою Снегурочки. - А, верно, спряталась, шалунья, - сказали они и разбежались искать ее, но никак не могли найти. Кликали, аукали - она не отзывалась. - Куда бы это девалась она? - говорили девки. - Видно, домой убежала, - сказали они потом и пошли в село, но Снегурочки и в селе не было. Искали ее на другой день, искали на третий. Исходили всю рощу - кустик за кустик, дерево за дерево. Снегурочки все не было, и след пропал. Долго Иван и Марья горевали и плакали из-за своей Снегурочки. Долго еще бедная старушка каждый день ходила в рощу искать ее, и все кликала она, словно кукушка горемычная: - Ау, ау, Снегурушка! Ау, ау, голубушка!.. И не раз ей слышалось, будто голосом Снегурочки отзывалось: "Ау!". Снегурочки же все нет как нет! Куда же девалась Снегурочка? Лютый ли зверь умчал ее в дремучий лес, и не хищная птица ли унесла к синему морю? Нет, не лютый зверь умчал ее в дремучий лес, и не хищная птица унесла ее к синему морю; а когда Снегурочка побежала за подружками и вскочила в огонь, вдруг потянулась она вверх легким паром, свилась в тонкое облачко, растаяла... и полетела в высоту поднебесную.
Братья Гримм Семеро храбрецов Однажды встретились семеро храбрецов. Первого звали Шульц, второго Якли, третьего Марли, четвертого Ергли, пятого Михель, шестого Ганс, а седьмого Вейтли. Задумали они вместе весь свет обойти, приключений поискать и свою храбрость показать. А чтобы странствовать им было безопасней, заказали они себе у кузнеца копье. Одно копье на всех, но зато длинное и крепкое. За это копье ухватились они все семеро. Впереди пошел самый смелый и самый сильный — Шульц. А за ним — Якли, а за Якли — Марли, а за Марли — Ергли, а за Ергли — Михель, а за Михелем — Ганс, а последним шел Вейтли. Шли они день, шли они два. На третий день к вечеру, когда уже стемнело, дошли до большого луга. А на лугу сено лежало. Пролетел тут мимо семерых храбрецов шмель. Пролетел он и зажужжал: “Ж-ж-ж!” Храбрый Шульц очень испугался. Чуть копье не выронил. — Ох! — говорит он товарищам. — Слышите, слышите? В барабаны бьют! А Якли говорит: — Ах-ах! Порохом пахнет. Сейчас из пушки стрелять будут. Тогда Шульц совсем испугался, бросил копье и побежал. Побежал и нечаянно наступил на зубья граблей, которые лежали на траве. Грабли подскочили и стукнули его по лбу. — Ай, ай! — закричал храбрый Шульц. — Сдаюсь, берите меня в плен! А Якли, Марли, Ергли, Михель, Ганс и Вейтли бросили копье и закричали: — Если ты сдаешься, так и мы сдаемся! Берите всех в плен! Кричали, кричали, а потом видят — некому их в плен брать: одни они на лугу. — Вот что, — говорит Шульц. — Не надо об этом случае рассказывать. А то над нами смеяться будут. Так они и порешили молчать до тех пор, пока кто-нибудь из них случайно не проболтается. А через несколько дней с ними новая беда приключилась, пострашнее первой. Шли они через пашни, а там сидел заяц, грелся на солнышке и дремал. Уши у него торчали вверх, а глаза были большие и словно стеклянные. Испугались наши храбрецы, стали думать, как им быть: бежать или напасть на это чудовище? — Братцы, — говорит храбрый Шульц, — нам предстоит опасный бой. Чем храбрее мы будем, тем скорее победим. Я так думаю. — И я тоже, — сказал Якли. — И я, — сказал Марли. — И я, — сказал Ергли. — И я, — сказал Михель. — И я, — сказал Ганс. — И я, — сказал Вейтли, который шел позади всех. Взялись они вместе за копье и побежали на зайца. Пробежали немного и остановились. А Вейтли, который бежал позади всех, закричал: — Храбрый Шульц, смелее в бой! Не пугайся, мы с тобой! А Шульц закричал: — Вейтли громче всех орет! Вейтли пусть идет вперед! Стали они спорить, кому вперед идти. А заяц все сидит на том же месте. Наконец Шульц набрался храбрости и опять побежал, остальные храбрецы за ним. — Ату его, ату-ту-ту!- закричал Шульц. — Ату его, ату-ту-ту! — закричал Якли. — Ату его, ату-ту-ту! — закричал Марли. — Ату его, ату-ту-ту! — закричал Ергли. — Ату его, ату-ту-ту! — закричал Михель. — Ату его, ату-ту-ту! — закричал Ганс. — Ату его, ату-ту-ту! — закричал громче всех Вейтли, который бежал позади всех. Но тут заяц проснулся и ускакал. — Вот, — говорит храбрый Шульц, — значит, мы опять маху дали. Это был заяц. Пришли к большой реке, — лодки не видно, моста нет. Как же на тот берег перебраться? А на том берегу сидел рыбак с удочкой. Вот Шульц и кричит ему: — Как бы нам на тот берег перебраться? — Поищи броду!- отвечает рыбак. А Шульцу показалось, что рыбак сказал: «Полезай в воду». Он и полез в воду. Прошел несколько шагов, а дальше идти не может. Река глубокая, и ноги в тине завязли. Шапка у него с головы слетела и по воде плывет, а на шапку лягушка села. Села и заквакала: — Ква-ква! Якли говорит: — Это Шульц нас зовет. Пойдем за ним. Вошли они все в воду и тоже в тине завязли. Стоят и кричат: — Помогите — тонем! Помогите — тонем! Кричали до тех пор, пока рыбак за ними с того берега на лодке не приехал и их из реки не вытащил. Обогрелись храбрецы, обсушились и пошли по домам. — Не буду я больше путешествовать, — сказал Шульц. — Конечно, лучше дома сидеть, — сказал Якли. — Дома тепло, — сказал Марли. — Дома сухо, — сказал Ергли. — Дома никто тебя не тронет, — сказал Михель. — Дома можно на перине спать, — сказал Ганс. — Дома я никого не боюсь, — сказал Вейтли, который теперь шел впереди всех. Вот так храбрецы!
Горшочек каши Жила-была одна девочка. Пошла девочка в лес за ягодами и встретила там старушку. – Здравствуй, девочка, – сказала ей старушка. – Дай мне ягод, пожалуйста. – На, бабушка, – говорит девочка. Поела старушка ягод и сказала: – Ты мне ягод дала, а я тебе тоже что-то подарю. Вот тебе горшочек. Стоит тебе только сказать: – Раз, два, три, Горшочек, вари! и он начнет варить вкусную, сладкую кашу. А скажешь ему: – Раз, два, три, Больше не вари! и он перестанет варить. – Спасибо, бабушка, – сказала девочка, взяла горшочек и пошла домой, к матери. Обрадовалась мать этому горшочку. Да и как не радоваться? Без труда и хлопот всегда на обед вкусная, сладкая каша готова. Вот однажды ушла девочка куда-то из дому, а мать поставила горшочек перед собой и говорит: – Раз, два, три, Горшочек, вари! Он и начал варить. Много каши наварил. Мать поела, сыта стала. А горшочек всё варит и варит кашу. Как его остановить? Нужно было сказать: – Раз, два, три, Больше не вари! да мать забыла эти слова, а девочки дома не было. Горшочек варит и варит. Уж вся комната полна каши, уж и в прихожей каша, и на крыльце каша, и на улице каша, а он всё варит и варит. Испугалась мать, побежала за девочкой, да не перебраться ей через дорогу – горячая каша рекой течёт. Хорошо, что девочка недалеко от дома была. Увидала она, что на улице делается, и бегом побежала домой. Кое-как взобралась на крылечко, открыла дверь и крикнула: – Раз, два, три, Больше не вари! И перестал горшочек варить кашу. А наварил он её столько, что тот, кому приходилось из деревни в город ехать, должен был себе в каше дорогу проедать. Только никто на это не жаловался. Очень уж вкусная и сладкая была каша.
В.Осеева Сыновья Две женщины брали воду из колодца. Подошла к ним третья. И старенький старичок на камушек отдохнуть присел. Вот говорит одна женщина другой: - Мой сынок ловок да силен, никто с ним не сладит. - А мой поёт, как соловей. Ни у кого голоса такого нет, - говорит другая. А третья молчит. - Что же ты про своего сына не скажешь? - спрашивают её соседки. - Что ж сказать? - говорит женщина. - Ничего в нём особенного нету. Вот набрали женщины полные вёдра и пошли. А старичок - за ними. Идут женщины, останавливаются. Болят руки, плещется вода, ломит спину. Вдруг навстречу три мальчика выбегают. Один через голову кувыркается, колесом ходит - любуются им женщины. Другой песню поёт, соловьём заливается - заслушались его женщины. А третий к матери подбежал, взял у неё вёдра тяжёлые и потащил их. Спрашивают женщины старичка: - Ну что? Каковы наши сыновья? - А где же они? - отвечает старик. - Я только одного сына вижу!
Синие листья У Кати было два зелёных карандаша. А у Лены ни одного. Вот и просит Лена Катю: - Дай мне зелёный карандаш. А Катя и говорит: - Спрошу у мамы. Приходят на другой день обе девочки в школу. Спрашивает Лена: - Позволила мама? А Катя вздохнула и говорит: - Мама-то позволила, а брата я не спросила. - Ну что ж, спроси ещё у брата, - говорит Лена. Приходит Катя на другой день. - Ну что, позволил брат? - спрашивает Лена. - Брат-то позволил, да я боюсь, сломаешь ты карандаш. - Я осторожненько, - говорит Лена. - Смотри, - говорит Катя, - не чини, не нажимай крепко, в рот не бери. Да не рисуй много. - Мне, - говорит Лена, - только листочки на деревьях нарисовать надо да травку зелёную. - Это много, - говорит Катя, а сама брови хмурит. И лицо недовольное сделала. Посмотрела на неё Лена и отошла. Не взяла карандаш. Удивилась Катя, побежала за ней: - Ну, что ж ты? Бери! - Не надо, - отвечает Лена. На уроке учитель спрашивает: - Отчего у тебя, Леночка, листья на деревьях синие? - Карандаша зелёного нет. - А почему же ты у своей подружки не взяла? Молчит Лена. А Катя покраснела как рак и говорит: - Я ей давала, а она не берёт. Посмотрел учитель на обеих: - Надо так давать, чтобы можно было взять.
Волшебное слово Маленький старичок с длинной седой бородой сидел на скамейке и зонтиком чертил что-то на песке. - Подвиньтесь, - сказал ему Павлик и присел на край. Старик подвинулся и, взглянув на красное, сердитое лицо мальчика, сказал: - С тобой что-то случилось? - Ну и ладно! А вам-то что? - покосился на него Павлик. - Мне ничего. А вот ты сейчас кричал, плакал, ссорился с кем-то... - Ещё бы! - сердито буркнул мальчик.- Я скоро совсем убегу из дому. - Убежишь? - Убегу! Из-за одной Ленки убегу.- Павлик сжал кулаки. - Я ей сейчас чуть не поддал хорошенько! Ни одной краски не даёт! А у самой сколько! - Не даёт? Ну, из-за этого убегать не стоит. - Не только из-за этого. Бабушка за одну морковку из кухни меня прогнала... прямо тряпкой, тряпкой... Павлик засопел от обиды. - Пустяки! - сказал старик. - Один поругает, другой пожалеет. - Никто меня не жалеет! - крикнул Павлик.-Брат на лодке едет кататься, а меня не берёт. Я ему говорю: “Возьми лучше, всё равно я от тебя не отстану, вёсла утащу, сам в лодку залезу!” Павлик стукнул кулаком по скамейке. И вдруг замолчал. - Что же, не берёт тебя брат? - А почему вы всё спрашиваете? Старик разгладил длинную бороду: - Я хочу тебе помочь. Есть такое волшебное слово... Павлик раскрыл рот. - Я скажу тебе это слово. Но помни: говорить его надо тихим голосом, глядя прямо в глаза тому, с кем говоришь. Помни- тихим голосом, глядя прямо в глаза... - А какое слово? Старик наклонился к самому уху мальчика. Мягкая борода его коснулась Павликовой щеки. Он прошептал что-то и громко добавил: - Это волшебное слово. Но не забудь, как нужно говорить его. - Я попробую, - усмехнулся Павлик,- я сейчас же попробую. - Он вскочил и побежал домой. Лена сидела за столом и рисовала. Краски - зелёные, синие, красные - лежали перед ней. Увидев Павлика, она сейчас же сгребла их в кучу и накрыла рукой. “Обманул старик! - с досадой подумал мальчик. - Разве такая поймёт волшебное слово!..” Павлик боком подошёл к сестре и потянул её за рукав. Сестра оглянулась. Тогда, глядя ей в глаза, тихим голосом мальчик сказал: - Лена, дай мне одну краску... пожалуйста... Лена широко раскрыла глаза. Пальцы её разжались, и, снимая руку со стола, она смущённо пробормотала: - Ка-кую тебе? - Мне синюю, - робко сказал Павлик. Он взял краску, подержал её в руках, походил с нею по комнате и отдал сестре. Ему не нужна была краска. Он думал теперь только о волшебном слове. “Пойду к бабушке. Она как раз стряпает. Прогонит или нет?” Павлик отворил дверь в кухню. Старушка снимала с противня горячие пирожки. Внук подбежал к ней, обеими руками повернул к себе красное морщинистое лицо, заглянул в глаза и прошептал: - Дай мне кусочек пирожка... пожалуйста. Бабушка выпрямилась. Волшебное слово так и засияло в каждой морщинке, в глазах, в улыбке. - Горяченького... горяченького захотел, голубчик мой! - приговаривала она, выбирая самый лучший, румяный пирожок. Павлик подпрыгнул от радости и расцеловал её в обе щеки. “Волшебник! Волшебник!” - повторял он про себя, вспоминая старика. За обедом Павлик сидел притихший и прислушивался к каждому слову брата. Когда брат сказал, что поедет кататься на лодке, Павлик положил руку на его плечо и тихо попросил: - Возьми меня, пожалуйста. За столом сразу все замолчали. Брат поднял брови и усмехнулся. - Возьми его, - вдруг сказала сестра. - Что тебе стоит! - Ну, отчего же не взять? - улыбнулась бабушка. - Конечно, возьми. - Пожалуйста, - повторил Павлик. Брат громко засмеялся, потрепал мальчика по плечу, взъерошил ему волосы: - Эх ты, путешественник! Ну ладно, собирайся! “Помогло! Опять помогло!” Павлик выскочил из-за стола и побежал на улицу. Но в сквере уже не было старика. Скамейка была пуста, и только на песке остались начерченные зонтиком непонятные знаки. Николай Носов Фантазёры Мишутка и Стасик сидели в саду на скамеечке и разговаривали. Только они разговаривали не просто, как другие ребята, а рассказывали друг другу разные небылицы, будто пошли на спор, кто кого переврет. - Сколько тебе лет? - спрашивает Мишутка. - Девяносто пять. А тебе? - А мне сто сорок. Знаешь, - говорит Мишутка, - раньше я был большой-большой, как дядя Боря, а потом сделался маленький. - А я, - говорит Стасик, - сначала был маленький, а потом вырос большой, а потом снова стал маленький, а теперь опять скоро буду большой. - А я, когда был большой, всю реку мог переплыть, - говорит Мишутка. - У! А я море мог переплыть! - Подумаешь - море! Я океан переплывал! - А я раньше летать умел! - А ну, полети! - Сейчас не могу: разучился. - А я один раз купался в море, - говорит Мишутка, - и на меня напала акула. Я ее бац кулаком, а она меня цап за голову - и откусила. - Врешь! - Нет, правда! - Почему же ты не умер? - А зачем мне умирать? Я выплыл на берег и пошел домой. - Без головы? - Конечно, без головы. Зачем мне голова? - Как же ты шел без головы? - Так и шел. Будто без головы ходить нельзя. - Почему же ты теперь с головой? - Другая выросла. "Ловко придумал!" - позавидовал Стасик. Ему хотелось соврать получше Мишутки. - Ну, это что! - сказал он. - Вот я раз был в Африке, и меня там крокодил съел. - Вот так соврал! - рассмеялся Мишутка. - Вовсе нет. - Почему же ты теперь живой? - Так он же меня потом выплюнул. Мишутка задумался. Ему хотелось переврать Стасика. Он думал, думал, наконец говорит: - Один раз я шел по улице. Кругом трамваи, автомобили, грузовики... - Знаю, знаю! - закричал Стасик. - Сейчас расскажешь, как тебя трамвай переехал. Ты уже врал про это. - Ничего подобного. Я не про это. - Ну ладно. Ври дальше. - Вот я иду, никого не трогаю. Вдруг навстречу автобус. Я его не заметил, наступил ногой - раз! - и раздавил в лепешку. - Ха-ха-ха! Вот это враки! - А вот и не враки! - Как же ты мог раздавить автобус? - Так он же совсем маленький был, игрушечный. Его мальчишка на веревочке тащил. - Ну, это не удивительно, - сказал Стасик. - А я раз на Луну летал. - Эва, куда махнул! - засмеялся Мишутка. - Не веришь? Честное слово! - На чем же ты летал? - На ракете. На чем еще на Луну летают? Будто не знаешь сам! - Что же ты там на Луне видел? - Ну, что... - замялся Стасик. - Что я там видел? Ничего и не видел. - Ха-ха-ха! - рассмеялся Мишутка. - А говорит, на Луну летал! - Конечно, летал. - Почему же ничего не видел? - А темно было. Я ведь ночью летал. Во сне. Сел на ракету и как полечу в космическое пространство. У-у-у! А потом как полечу обратно... Летел, летел, а потом бряк о землю... ну и проснулся... - А-а, - протянул Мишутка. - Так бы сразу и говорил. Я ведь не знал, что ты - во сне. Тут пришел соседский Игорь и сел рядом на скамеечке. Он слушал, слушал Мишутку и Стасика, потом говорит: - Вот врут-то! И вам не стыдно? - А чего стыдно? Мы же никого не обманываем, - сказал Стасик. - Просто выдумываем, будто сказки рассказываем. - Сказки! - презрительно фыркнул Игорь. - Нашли занятие! - А ты думаешь, легко выдумывать! - Чего проще! - Ну, выдумай чего-нибудь. - Сейчас... - сказал Игорь. - Пожалуйста. Мишутка и Стасик обрадовались и приготовились слушать. - Сейчас, - повторил Игорь. - Э-э-э... гм... кхм... э-э-э... - Ну, что ты все "э" да "э"! - Сейчас! Дайте подумать. - Ну, думай, думай! - Э-э-э, - снова сказал Игорь и посмотрел на небо. - Сейчас, сейчас... э-э-э... - Ну, чего же ты не выдумываешь? Говорил - чего проще! - Сейчас... Вот! Один раз я дразнил собаку, а она меня цап за ногу и укусила. Вот даже шрам остался. - Ну и что же ты тут выдумал? - спросил Стасик. - Ничего. Как было, так и рассказал. - А говорил - выдумывать мастер! - Я мастер, да не такой, как вы. Вот вы все врете, да без толку, а я вчера соврал, мне от этого польза. - Какая польза? - А вот. Вчера вечером мама и папа ушли, а мы с Ирой остались дома. Ира легла спать, а я залез в буфет и съел полбанки варенья. Потом думаю: как бы мне не попало. Взял Ирке губы вареньем намазал. Мама пришла: "Кто варенье съел?" Я говорю: "Ира". Мама посмотрела, а у нее все губы в варенье. Сегодня утром ей от мамы досталось, а мне мама еще варенья дала. Вот и польза. - Значит, из-за тебя другому досталось, а ты и рад! - сказал Мишутка. - А тебе что? - Мне ничего. А вот ты этот, как это называется... Брехун! Вот! - Сами вы брехуны! - Уходи! Не желаем с тобой на лавочке сидеть. - Я и сам не стану с вами сидеть. Игорь встал и ушел. Мишутка и Стасик тоже пошли домой. По дороге им попалась палатка с мороженым. Они остановились, стали рыться в карманах и считать, сколько у них денег. У обоих набралось только на одну порцию мороженого. - Купим порцию и разделим пополам, - предложил Игорь. Продавщица дала им мороженое на палочке. - Пойдем домой, - говорит Мишутка, - разрежем ножом, чтоб было точно. - Пойдем. На лестнице они встретили Иру. Глаза у нее были заплаканные. - А ты чего ревела? - спрашивает Мишутка. - Меня мама гулять не пускала. - За что? - За варенье. А я его и не ела. Это Игорь на меня наговорил. Наверное, сам съел, а на меня свалил. - Конечно, Игорь съел. Он сам нам хвастался. Ты не плачь. Пойдем, я тебе свою пол порцию мороженого дам, - сказал Мишутка. - И я тебе свою пол порцию отдам, вот только попробую разочек и отдам, - пообещал Стасик. - А вы разве не хотите сами? - Не хотим. Мы уже по десять порций съели сегодня, - сказал Стасик. - Давайте лучше это мороженое на троих разделим, - предложила Ира. - Правильно! - сказал Стасик. - А то у тебя заболит горло, если ты одна всю порцию съешь. Пошли они домой, разделили мороженое на три части. - Вкусная штука! - сказал Мишутка. - Я очень люблю мороженое. Один раз я съел целое ведро мороженого. - Ну, ты выдумываешь все! - засмеялась Ира. - Кто тебе поверит, что ты ведро мороженого съел! - Так оно ведь совсем маленькое было, ведрышко! Такое бумажное, не больше стакана...
Заплатка У Бобки были замечательные штаны: зеленые, вернее сказать, защитного цвета. Бобка их очень любил и всегда хвастался: - Смотрите, ребята, какие у меня штаны. Солдатские! Все ребята, конечно, завидовали. Ни у кого больше таких зеленых штанов не было. Однажды Бобка полез через забор, зацепился за гвоздь и порвал эти замечательные штаны. От досады он чуть не заплакал, пошел поскорее домой и стал просить маму зашить. Мама рассердилась: - Ты будешь по заборам лазить, штаны рвать, а я зашивать должна? - Я больше не буду! Зашей, мама! - Сам зашей. - Так я же ведь не умею! - Сумел порвать, сумей и зашить. - Ну, я так буду ход
Популярное: Почему стероиды повышают давление?: Основных причин три... Как распознать напряжение: Говоря о мышечном напряжении, мы в первую очередь имеем в виду мускулы, прикрепленные к костям ... Организация как механизм и форма жизни коллектива: Организация не сможет достичь поставленных целей без соответствующей внутренней... Генезис конфликтологии как науки в древней Греции: Для уяснения предыстории конфликтологии существенное значение имеет обращение к античной... ©2015-2024 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (301)
|
Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку... Система поиска информации Мобильная версия сайта Удобная навигация Нет шокирующей рекламы |