Герой Советского Союза старший лейтенант П. Кулейкин.

Из дневника артиллериста

Закончен наш первый марш. Правильно сделали мы, что заранее тщательно проверили готовность тракторов и автомашин. Марш был исключительно трудным. На подъемах каждое орудие приходилось буксировать двумя тракторами, и на это уходило много времени.

Герой Советского Союза П. Кулейкин (стр. 246)

Хорошо придумал командир соседней батареи. При преодолении подъемов, он использовал трактор как толкач орудий. Таким образом, батарея без задержки преодолевала подъемы. Надо будет в следующий раз применить этот способ.

* * *

Прекрасно работает разведчик Селин. Около реки Салменкайта он просидел в снегу три дня, разглядывая показавшийся ему подозрительным бугор. В первый день Селин заметил около него людей в белых халатах. На второй день — увидел финна, выглядывавшего из амбразуры. На третий день — установил, что к бугру подвозятся снаряды. Бугор и на самом деле оказался дотом. Командование представило Селина к ордену. Шутка ли пролежать в снегу двое суток на 45-градусном морозе!

* * *

Проволочная связь часто обрывается. Обидно, что ее рвут иногда наши же танки. Необходимо организовать охрану линии силами своих же телефонистов. Для артиллерии большой мощности, у которой наблюдательные пункты зачастую располагаются далеко от огневых позиций, нужно применять семижильный утонченный кабель. На одну и ту же катушку можно намотать провода вдвое-втрое больше.

Телефонисты работают с исключительным мужеством. Вчера связист Ермашов под разрывами снарядов восстанавливал связь, рискуя жизнью, и дал возможность батарее продолжать огонь.

* * *

На противоположном берегу реки Вуокси мы обнаружили наблюдательный пункт противника. Он был выбран не очень разумно, возле базы горючего. На этот раз стреляем прямой наводкой уже не по дотам. Пятым снарядом сбили наблюдательный пункт. Возник пожар, и через 15 минут взорвалась вся база.

* * *

Потерь в батарее нет. За все время боев ранены только три бойца; принимая во внимание, что батарея была десятки раз под огнем и дважды стреляла с открытых позиций прямой наводкой, — это счастье. Счастье или нет? Пожалуй, что счастье здесь не при чем. Просто научились хорошо окапываться и уходить от обстрела.

Лейтенант Н. Лазарев.

Как боец Якушин бил врагов минометной плитой

В бою под деревней Ойнала, командуя минометным взводом, я решил занять более выгодную огневую позицию в непосредственной близости к противнику. Бойцы с разобранным минометом двинулись вперед.

Якушин нес на ремне минометную плиту. Весит она 18 килограммов, и нелегко тащить ее, продвигаясь по колено в снегу. Но Якушин — боец крепкий, не гнулся он под такой ношей.

Не успели мы сделать и нескольких шагов, как с фланга из-за укрытия на нас набросилась кучка белофиннов. Пошли они в атаку, в штыки.

Только-что Якушин хотел снять с ремня винтовку, как к нему подбежал белофинн. Тогда Якушин поднял минометную плиту и с размаху ударил ею врага по голове. И еще трех белофиннов убил он минометной плитой.

Бойцы, видевшие, как действовал Якушин в бою, с восторгом вспоминали впоследствии об этом случае.

Капитан П. Зарубицкий.

Без потерь

Наша эскадрилья влилась в истребительный авиаполк в начале января, когда части Красной Армии подошли к линии Маннергейма, производили перегруппировку, вели разведку и мелкие бои, готовились к штурму.

Однажды вечером завязалась беседа между летчиками нашей эскадрильи и летчиками эскадрильи капитана-орденоносца Журавлева. Мы, как не «нюхавшие пороху», внимательно слушали людей с боевым опытом, расспрашивали их, как лучше вести бой с финским «Фоккером», как атаковать «Бристоль-Бленхейм», как быстрее и безопаснее уходить из-под огня зенитных орудий и пулеметов.

На следующий день, несмотря на низкую облачность, мы вылетели утром двумя группами и пошли на линию фронта во главе со штурманом полка тов. Ребровым, чтобы ознакомиться с обстановкой. Последующие полеты мы выполняли звеньями и парами, сопровождая корректировщиков, прикрывая свои войска, атакуя отдельные цели в ближнем тылу, где можно было обнаружить стреляющую батарею противника, его автомашины, сани с припасами или солдатами. Это были сравнительно простые задания.

Прошло еще несколько дней, и вот мы уже выполняем все наравне с другими эскадрильями полка. Сопровождая скоростных бомбардировщиков в тыл противника, мы не раз видели красные шары разрывов зенитных снарядов и остававшиеся после них клочья дыма, похожие на хлопья ваты — черной или белой. Ни разу не дали мы финским истребителям атаковать прикрываемых нами бомбардировщиков.

Летчики Казак и Кравченко вылетели однажды на разведку в тыл противника. Возвращаясь обратно и пройдя линию фронта, они заметили три самолета, не похожие на наши. Быстро развернувшись, Казак и Кравченко бросились на врагов. Финны рассчитывали внезапно атаковать, зайдя в хвост нашим машинам. Но это не вышло. Им предложили лобовую атаку.

Не выдержав, они бросились, как воробьи, врассыпную. Казак и Кравченко стали преследовать их.

Два преследуемых самолета сделали переворот через крыло, чтобы уйти пикированием вниз и скрыться на фоне леса. Но в этот момент каждый из них получил по хорошей очереди из пулеметов. Кравченко, пикируя, потерял из виду свою цель. Он подумал, что промахнулся, и раздосадованный вывел самолет из пике, пристроился к Казаку, тоже набиравшему высоту, и вместе с ним пошел домой.

После посадки оба доложили, что провели безрезультатный бой со звеном «Бристоль-Бульдогов». Однако в конце дня с фронта сообщили о двух сбитых самолетах противника типа «Бристоль-Бульдог», которые упали в лес недалеко один от другого в нашем расположении. Место и время их падения точно совпали с докладом летчиков Казака и Кравченко. Значит, это были их трофеи.

Когда Казак и Кравченко вернулись с очередного задания, я от души поздравил их с победой.

Мне лично помнятся такие эпизоды. Один раз перед рассветом в паре со старшим политруком Шабановым я вылетел в район Выборга. Задача была следующая: произвести разведку погоды и просмотреть дороги в определенном районе. Было еще темно, и по линии фронта пришлось итти с включенными бортовыми огнями. В одном месте на финском берегу залива мы заметили вспышки орудий, стрелявших в нашу сторону. Разворот, пикирование, — и на батарею посыпался свинцовый дождь. Финнам, как видно, не понравилось это, они перестали стрелять. На одном из островков залива мы «угостили» еще одну батарею и тоже заставили ее замолчать. Патроны кончились, пора домой. Садились на лед своего озера, когда из-за горизонта показался краешек солнца. Этот бой показал нам, что лучше всего атаковать цель рано утром, когда самолет совсем не виден с земли.

Как-то в районе станции Хейниоки мы атаковали склады. Зенитные пулеметы начали швырять красные ленты трассирующих пуль. Звено, шедшее сзади и выше — его вел командир звена Андреев, — атаковало место, откуда на нас сыпались пули. По звену Андреева стали стрелять с другого места. Первое звено, выйдя из пикирования и увидев это, атаковало точку, стрелявшую по второму звену. В это время на небольшой высоте (из-за низкой облачности), метрах в пятистах над землей появилась девятка наших скоростных бомбардировщиков. Пулеметы с присоединившимися к ним малокалиберными пушками открыли огонь по ним. Мы же, проследив, откуда летят мелкие и крупные красные «шарики», ринулись вниз. Финнам пришлось оставить в покое наших бомбардировщиков, которые, сбросив бомбы, развернулись и благополучно пошли домой.

Во время окружения Выборга наша эскадрилья выполнила много штурмовых вылетов, помогая своей пехоте. Мы пикировали и стреляли по опушке леса, где засели белофинны, а пехота, пользуясь прекращением вражеского огня, бросалась вперед. Две-три атаки, и смотришь — довели целую роту до лесу, а там граната и штык наших бойцов сделают свое дело. За помощь наземным войскам наша эскадрилья дважды получила благодарность, причем один раз от командования 123-й ордена Ленина стрелковой дивизии.

Часто летали наши летчики в тыл противника, уничтожали автомашины, зажигали склады и поезда с боеприпасами и войсками, атаковали батареи и пулеметные гнезда. Направляясь за линию фронта, мы почти всегда брали с собой и разбрасывали листовки. Летчики набирали листовки в чехол для парашюта, клали пачки их в кабине на пол, засовывали в голенища унтов и т. д. Таким образом удавалось брать на каждый самолет до 8 тысяч листовок.

Были случаи, когда летчик возвращался с порядочным количеством пробоин в самолете, облитый маслом из пробитого бака. Но за все время боевых действий эскадрилья, совершив более 800 боевых самолето-вылетов, не потеряла ни одного человека, ни одной машины. Техники, во главе с инженером тов. Тахтаровым (ныне орденоносцем), работая по ночам при морозах в 30–40 градусов, быстро ремонтировали самолеты, и через день-два летчик снова вылетал для выполнения боевого задания на своей машине.

Так мы вместе с другими эскадрильями заслужили у советского народа награду для полка — орден Красного Знамени.