Младший командир И. Ситников.

Пулеметчики

После того как наш стрелковый полк овладел деревней Ойнала, мы, перейдя замерзшую речку, с боем взяли одну высоту. Здесь нам было приказано закрепиться: Патроны кончались. С часу на час ждали обоз, который где-то задержался.

— Экономить патроны, — сказал я наводчикам. — Лучше целиться. Стрелять наверняка.

Ночь выдалась на редкость лунная, а белофинны еще пускали осветительные ракеты, и потому наша пехота окапывалась на виду у врага. Требовалось вести непрерывный огонь из станковых пулеметов.

Впереди были видны гранитные надолбы и ряды проволочных заграждений. Я следил за вспышками выстрелов, определяя местонахождение вражеских пулеметов, и давал указания своим наводчикам.

Пулеметный расчет в бою (стр. 252)

Патронов становилось все меньше. Стрелять приходилось уже не всем пулеметам одновременно, а по очереди.

Белофинны догадывались о нашем положении. Стрельба с вражеской стороны усиливалась с каждой минутой.

Я узнал от товарищей, что правее нас в предыдущие дни шел бой. Враг отступил, оставив на месте много боеприпасов. «Не сходить ли туда, чорт возьми, за патронами», — подумал я.

Получив разрешение командира, я приказал:

— Бойцы Дмитриев и Пасохин, захватите с собой санки для поклажи. Каждому иметь не менее пяти гранат.

Мы тихонько спустились с высоты к проволочному заграждению и пошли направо. Пробирались осторожно, укрываясь за гранитными надолбами, за деревьями и бугорками.

Пройдя около двух километров, остановились. Осмотрелись.

— Должно быть, все уже подобрали и нам не оставили, — решили мы, переглянувшись.

Назад с пустыми санками возвращаться не хотелось. Там шел бой, и «Максимы» расстреливали последние ленты. А дальше...

Мы лежали на снегу, всматриваясь за проволоку, в сторону врага. Неожиданно до нас долетел какой-то звук.

Осторожно перебираемся через проволоку. Двигаемся дальше. Снова слышим звук. Это под землей разговаривают люди на непонятном языке. Белофинский дзот!

Мы остановились у двух пулеметных амбразур. Я тихо командую:

— Бросай гранаты в амбразуры!

Три гранаты полетели в подземелье. Лежа в снегу, мы слышим сильные взрывы и крик отчаяния. Потом открывается дверь. Из дзота вылез белофинн, пытаясь убежать.

Боец Пасохин прыгнул к нему и прикончил его штыком.

Подождали минуты две. Не вылезет ли еще кто-нибудь! Нет, кругом стояла полная тишина.

Осторожно пробрались внутрь дзота. Там лежали двое убитых белофиннов у станкового пулемета.

— Славная добыча, — подмигнул я товарищам.

Пулемет взяли на плечи. На санки уложили двенадцать коробок с пулеметными лентами и благополучно вернулись на свою высоту.

Недолго думая, установили белофинский пулемет и открыли огонь. Добытыми патронами снарядили ленты, и тут заговорили опять все «Максимы».

Стало весело на душе. Бойцы, ободренные меткой стрельбой пулеметчиков, готовились к наступлению.

До рассвета мы стреляли отнятыми у врага патронами. Наконец прибыл наш обоз с боеприпасами, и часть двинулась вперед.

Красноармеец В. Ганин.

Подвиг

Утро выдалось холодное. Дул резкий, обжигающий ветер, бросая в лицо снежную пыль. Боец Железнов потер ладонью о ладонь и, согревая дыханием руки, посмотрел прямо перед собой. Небольшие клубы пара поднимались и таяли в морозном воздухе.

— Не дышите в открытую, — предупредил его политрук Корольков, — противник может заметить вас по пару!

Железнов стал наблюдать. Впереди лежала поляна, покрытая редким кустарником и глубокими воронками, вырытыми снарядами. В одной из воронок и лежали Железнов, еще трое бойцов и политрук. В таких воронках, скрываясь за кустарником, лежала вся рота, ожидая сигнала к атаке. В лесу стояли наготове танки. Над головой с воем и шипением проносились снаряды.

— Ай, да молодцы артиллеристы, — не удержался Петр Железнов, — вот так земляки. Красота какая. А? Как бьют! Бьют-то как! Вы только посмотрите, товарищ политрук!

В это время высоко вспыхнула зеленая ракета и падающей звездой разрезала морозный воздух.

Это был сигнал к атаке.

Политрук привстал.

— Вперед! — крикнул он.

— Ура-а-а! — прокатился дружный красноармейский клич, и рота рванулась вперед.

Политрук бежал рядом с бойцами...

Впереди была небольшая высота с дотом. Железнов не спускал с нее глаз. Он бежал, что было силы, чувствуя возле себя горячее дыхание товарища.

Вдруг справа по наступающим застрочили пулеметы. Враг осыпал бойцов пулями.

Надо было подавить огневые точки противника. Один танк круто повернулся и полоснул из орудия по кустарникам, где скрывались белофинны.

— Эй, землячки, — крикнул Железнов, подбегая к танку и стуча по броне, — принимайте гостя!

И не дожидаясь ответа, он взобрался на танк.

Машина рванулась вперед. Железнов припал к ручному пулемету. Он заметил у сосны белофинского пулеметчика и выпустил в него очередь. Танк то летел прямо, то круто поворачивался на месте, меняя направление, и Железнов, приноравливаясь к его колебаниям, беспощадно косил врагов из пулемета..

Финны, охваченные паникой, не выдержали натиска и начали отступать, оставляя убитых и раненых.

— Не отставай, землячки, — кричал Железнов и выпускал очередь за очередью по отступающему врагу.

Неожиданно боль обожгла плечо. На халате выступила кровь. Железнов неловко сполз с танка. Голова тяжелела, наливалась свинцом. Но, пересилив боль, он медленно двинулся вперед.

Пробежал политрук. Раненый боец старался не выпустить его из виду, старался не отстать.

Впереди высился дот, полуразрушенный нашим артиллерийским огнем.

Железнов на ходу оторвал окровавленный кусок халата и поднял его над головой. Он флажком затрепетал в его руках.

— Вперед!

Рота приближалась к доту.

Железнов первым вскочил на груду железа и бетона — все, что осталось от дота, — и поднял высоко над собой окровавленный лоскут халата. Это было знамя победы.