Отечественные научные школы биогеоценологического направления – Бекетова, Кузнецова, Сукачева, Зенкевича. Экономико-географическая школа Баранского-Колосовского.

* Андрей Бекетов выдвинул представление о «биологических комплексах», как группах растений, распространяющихся под воздействием суммы внешних условий, к которым тот или иной вид растения приспособился в процессе своего исторического развития;

* Установил самостоятельный зональный подтип растительности «предстепь» (то есть лесостепь);

* Различал ботанический и географический аспекты геоботаники;

* Разрабатывал многие вопросы экологической географии растений: экологический викариат, влияние света на образование жизненных форм растений и др.;

* Автор первого в России полного систематического учебника ботаники и учебника по географии растений (1896);Андрей Николаевич Бекетов — фотография

* Перевёл на русский язык многие классические ботанические работы (А. Декандоля, А. Гризебаха, Шлейдена, Хаксли, Любена, де Бари, Егера, Россмеслера);

* Основатель научной школы, «дорогой и любимый[en] учитель» Климента Аркадьевича Тимирязева. Автор многих научно-популярных публикаций, в том числе для юношества и детей;

* Основываясь на монографии Декандоля-сына, наряду с 12 важнейшими флористическими областями земного шара установил 8 широтно-зональных поясов (6 — основных и 2 — переходных):

— полярный пояс, от полюса до 72º с.ш.;

— арктический пояс, от 72º до 66º30’ с.ш.;

— подарктический пояс, от 66º30’ до 58º с.ш.;

— умеренно холодный пояс, от 58º до 45º с.ш.;

— умеренно тёплый пояс, от 45º до 34º с.ш.;

— подтропический пояс, от 34º до 23º30’ с.ш.;

— тропический пояс, от 23º30’ до 13º с.ш.;

— экваториальный пояс, от 15º с.ш. до 15º ю.ш.

В.Н. Сукачев (1880-1967) - геоботаник, лесовод, создатель особой биогеоценологической школы. Как геоботаник внес существенный вклад в становление фитоценологии - науки о растительных сообществах. Ему принадлежит первое учебное руководство по болотоведению (В.Н. Сукачев, 1926). Разработанная им географическая типология лесов нашла широкое применение в практике лесного хозяйства. Учение о биогеоценозе как единстве биоценоза и его местообитания составляет биофизику ландшафта, изучающую географические фации с точки зрения обмена веществом и энергией между биотическими и абиотическими компонентами ландшафта. Понятие биогеоценоза, с одной стороны, близко к географической фации ландшафтоведов, а с другой - к экосистеме. Если от географической фации его отличает биоцентрическая направленность, то от экосистемы - ценотическая ограниченность. Экосистема означает единство с внешней средой как отдельных организмов, так и их сообществ, биогеоценоз - единство с внешней средой только сообществ организмов (биоценозов). Учение о биогеоценозе вызвало к жизни появление полевых

биогеоценологических стационаров, близких к физико-географическим. Сукачев изучал системы растительности, находя­щиеся в непрерывном развитии и изменении, как спонтанном, так и под влиянием человеческой деятельности. Он блестяще показал, как фитоценозы диалектически связаны с окружающей природой и как, в свою очередь, они изменяют эту природу. От исследования фитоценозов Сукачев пришел к идее биоценоза, и далее к идее биогеоценоза, т. е. единства биоценоза с топографически отвечаю­щими ему другими природными компонентами. Биогеоценозы Сукачев сравнивал с ландшафтами. Отмечая близость этих двух понятий, он отметил и их различия, которые заключаются в том, что ландшафты — категории физико-геогра­фического (территориального) районирования, а при выделении типов биогеоценозов не принимается во внимание удаленность или близость конкретных биогеоценозов. «Поэтому,— говорил Сука­чев,— если таксономические единицы и лаидшафтоисдении суть единицы в основном хорологические, то таксономические единицы в биогеоценологии таковыми не являются. Конечно, и эти послед­ние занимают известное место на земной поверхности, но нас прежде всего интересует не это, а характер взаимодействия (коак-ций) между компонентами, или, выражаясь более общо, характер процесса круговорота, точнее, взаимного обмена веществом и энер­гией. Изучение этого процесса, который можно назвать основным бногеоценотическим процессом, и является главнейшей задачей биогеоценологии» 12. По Сукачеву, «биогеоценотпческий покров земной поверхности как на суше, так и в водной среде все время изменяется, развивается. С того момента, как участок литосферы, вышедший на дневную поверхность, начинает подвергаться дейст­вию атмосферных агентов и заселяться организмами, начинается этот процесс разиптпк, процесс биогеоценогенеза, который никогда не прекращается, пока существует данный участок территории».

Сукачев считал, что движущей силой биогеоценогенеза как процесса саморазвития являются не внешние, а внутренние проти­воречивые взаимодействия его компонентов. Он был против идеи «климакса» в развитии биологических сообществ, выдвинутой бур­жуазной наукой. Сукачев поставил проблему управления разви­тием биогеоценозов, «чтобы оно давало максимум пользы дли mi ловека

Биогеоценологические идеи В.Н. Сукачева, разработанные им для наземных, преимущественно лесных, условий (В.Н. Сукачев, Н.В. Дылис, 1964), были перенесены Л.А. Зенкевичем на Океан. Им разработана теория биологической структуры Океана, получившая широкое признание. Л. А. Зенкевича — «Фауна и биологическая продуктивность моря» (1947—1951) и по его кни­гам «Моря СССР, их фауна и флора» (1951) и «Биология морей СССР» (1963). В этих трудах Зенкевич уделял большое внимание биогеографическим вопросам, занимался районированием Миро­вого океана по его биологической продуктивности, устанавливал экологические цепи в разных океанах и морях, характеризовал.

Н. И. Кузнецов — выдающийся ботанико-географ и систематик, один из крупнейших исследователей природы Кавказа, изучавший также Северный Урал, Крым и Прибалтику. В своих работах усиленно развивал исторический взгляд на флору и растительность, а также на связь их развития с геологической историей. Много внимания он уделял и проблемам систематики растений и вопросам картирования растительности. Кузнецов был блестящим организатором научных исследований и пионером больших коллективных работ. Он создал большую, плодотворную («Кузнецовскую») школу русских ботанико-географов и систематиков и оставил ценное литературное наследство (около 400 работ), включающее ряд крупных и классических трудов по ботанической географии.

Кузнецов написал свою особенно талантливую работу — «Принципы деления Кавказа на ботанико-географические провинции» (1909). Эта работа исключительно важна как для ботаников, так и для географов. В ней Кузнецовым рассмотрено деление Кавказа на физико-географические и ботанико-географические области, предложенное его предшественниками, дана критика этих ранее выделенных географических единиц, приведен яркий очерк истории флоры и растительности Кавказа, начиная с третичного времени выяснены взаимоотношения лесной и ксерофитной растительности, дано описание степей и альпийской растительности страны.

Свое деление Кавказа на новые ботанико-географические провинции Кузнецов построил с учетом значения орографии и геологического строения. В результате им было выделено 19 таких провинций; из них к альпийской области Кузнецов относил пять провинций, к лесной — девять, к степной — три и к области нагорных ксерофитов — две. К центрам максимального современного развития третичных лесов Кузнецов относил леса Понтийской или Колхидской провинции и леса Ленкоранской провинции (Талыша), центрами же максимального современного развития реликтовых лесов Кузнецов считал провинции: Крымско-Новороссийскую, Закубанского края, Терскую, Дагестано-Кубанскую, Иберийскую, Сомхето-Карабахскую, а центрами распространения нагорно-ксерофитной растительности — внутренний Дагестан и Нагорную Армению. Все вновь выделенные Кузнецовым ботанико-географические провинции Кавказа и их генетические взаимоотношения представлены на картах, приложенных к его труду.

Экономико-географическая школа Баранского — Колосовского во многом аналогична (но, конечно, не тождественна) научным школам географов — естествоиспытателей. Школа Баранского — Колосовского стала изучать такие территориальные системы производительных сил, как страны, экономические районы, промышленные районы и узлы, сельскохозяйственные районы, системы расселения, города, транспортные системы и узлы, а затем расширила рамки исследования до территориальных систем сферы обслуживания. Выделение подобных систем, то есть районирование, установление структур этих систем, изучение их генезиса и динамики, составило «душу» этой научной школы. Для нее характерен историзм, рассмотрение систем в процессе территориального общественного разделения труда, в свете определяющего влияния на их развитие способа общественного произ-водства, конкретных социально-экономических формаций. Для школы Баранского — Колосовского обязателен, помимо исторического, пространственный аспект исследования, картографический и картометрический методы изучения территориальных систем. Это выразилось в созданном Баранским учении об экономико-географическом положении рассматриваемых объектов (городов, предприятий, районов, стран и т. д.) по отношению к совокупностям других объектов, то есть в учении об экономико-географических «силовых полях». С пространственным аспектом исследования было тесно связано развитие Баранским и его учениками социально-экономической картографии. Для всей школы Баранского — Колосовского характерна органическая связь рассматриваемых ею территориальных социально-экономических систем с окружающей географической средой, включение природных ресурсов и используемых производством природных про-цессов в эти системы в качестве естественного базиса материально-технической основы социально-экономических систем.

Наконец, школу Баранского — Колосовского отличает ее конструктивность, рассмотрение систем в свете их перспектив, постановка проблем их развития и научное обоснование предложений и решений по территориальной организации расселения, производства и непроизводственной сферы.

Н. Н. Баранский (1881—1963) «географизировал» экономическую географию, установил ее прочные связи как с историей, экономикой и техникой, так и с физической географией, ввел экономическую географию в систему географических наук. Баранский глубоко разработал вопрос о территориальном (по его терминологии — «географическом») общественном разделении труда. Он писал: «Географическое разделение труда есть основное понятие экономической географии». Изучение этого вида разделения труда, его количественное измерение, определение и сравнение функций, которые в связи с ним приобретают разные страны, районы и пункты, сделало экономическую географию точной наукой, позволило ей широко применять экономические расчеты, перейти к моделированию экономических (в том числе транспортных) связей. Баранский увидел, что территориальное (географическое) разделение труда есть основа системного анализа в экономической географии, служит своего рода «механизмом» в развитии социально-экономических тер-риториальных систем: «Всякое изменение целого — качественное или количественное — не может не отразиться так или иначе на каждой из его частей, а с другой стороны, изменения в каждой отдельной части не могут не сказаться и на целом. Механизмом, передающим эти изменения, является… система географического разделения труда».

Н. Н. Баранский (1881—1963) «географизировал» экономическую географию, установил ее прочные связи как с историей, экономикой и техникой, так и с физической географией, ввел экономическую географию в систему географических наук. Баранский глубоко разработал вопрос о территориальном (по его терминологии — «географическом») общественном разделении труда. Он писал: «Географическое разделение труда есть основное понятие экономической географии». Изучение этого вида разделения труда, его количественное измерение, определение и сравнение функций, которые в связи с ним приобретают разные страны, районы и пункты, сделало экономическую географию точной наукой, позволило ей широко применять экономические расчеты, перейти к моделированию экономических (в том числе транспортных) связей. Баранский увидел, что территориальное (географическое) разделение труда есть основа системного анализа в экономической географии, служит своего рода «механизмом» в развитии социально-экономических тер-риториальных систем: «Всякое изменение целого — качественное или количественное — не может не отразиться так или иначе на каждой из его частей, а с другой стороны, изменения в каждой отдельной части не могут не сказаться и на целом. Механизмом, передающим эти изменения, является… система географического разделения труда».