Доктрина Клинтона» как основа концепции «Нового атлантизма»

В 1992 году Фонд Карнеги (США) подготовил специальную работу, посвященную проблеме фактора силы в международных отношениях: Commission on America and the New World. Changing Our Ways: America and the New World (Washington, D.C.: Carnegie Endowment for International Peace, 1992).

Оценивая ее в сентябре 1993 года будущий госсекретарь США, а в то время Постоянный представитель США в ООН, М.Олбрайт выступила с речью в Национальном военном колледже. В ней она заявила о необходимости использования военной силы и определила случаи ее возможного применения: угроза распространения оружия массового поражения, терроризм, урегулирование этнических конфликтов, защита и продвижение демократии[23].

21 сентября 1993 года основы новой концепции международной политики США изложил помощник по национальной безопасности Э. Лейк во время своего выступления в Школе перспективных международных исследований Университета Джонса Гопкинса в Вашингтоне.[24]

27 сентября 1993 года Президент Клинтон представил новую американскую стратегию на заседании Генеральной Ассамблеи ООН.

Уже почти два века сохраняется попытка англосаксонской державы осуществить проникновение в Центральную Азию. В концепции, изложенная в книге З. Бжезинского “Большая шахматная доска”, указывается о необходимости установления контроля США над стратегическим «перекрестком света», что также является продолжением актуализации стратегии Х. Маккиндера в конце XIX века, в которой Центральная Азия, как мягкое подбрюшье Хартленда («сердце мира»), является местом столкновения между силами «моря» и «суши». Силы моря, талассократия, стараются проникнуть в Хартленд для того, чтобы:

· осуществить полный контроль над Евразией, как стыкующего звена между разными геоэкономическими полюсами, расположенными вокруг него – Европой, Ближним Востоком, Индией и АТР, что позволит существенно оказывать влияние на их действия;

· предотвратить региональную кооперацию континентальных могущественных соседей в этом регионе, от которой может возникнуть потенциальный антагонизм Англосаксонской талассократической власти[25]

Учитывая то, что это многовековая история проникновения, которое происходит перед нашими глазами, является особенно опасным, поскольку этот процесс происходит на фоне структурного кризиса США, как регулятора международной жизни. Тем не менее, неоконсервативные идеологи Белого дома старались использовать все возможные рычаги власти для создания мировой англосаксонской империи. Опасность заключается в том, что англосаксонские правящие элиты не хотят признаваться перед мировым сообществом исчерпания своего лидерства и, стремясь оставаться признанной свердержавой, они выработали стратегию «непрекращающейся войны», рассчитанную на лет 20-30. С такой перспективы уникальная геополитическая позиция Центральной Азии интересна англосаксонским державам, как самое выгодное месторасположение, где всегда можно создать новые поводы для конфликта

Если Людовик XIV говорил – государство это я, то Соединенные Штаты сегодня заявляют «мировое сообщество – это мы». Что думают люди и даже правительства, не имеет никакого значения. США все сами решают за всех. При таком ходе рассуждений в принципе отпадает необходимость в Организации Объединенных Наций. Парадокс в том, что сегодняшняя ООН сама по себе является в значительной степени инструментом американской политики. Но в рамках доктрины Клинтона она уже становится лишним звеном, ибо тормозит принятие решений.

Второе правило доктрины Клинтона можно сформулировать следующим образом: если мнение собственного народа противоречит мнению президента США, любое истинно демократическое правительство должно послать собственных граждан к черту и делать то, что велит союзнический долг. А если правительство оглядывается на собственных граждан и общественное мнение, то это не настоящее демократическое правительство.

Третье правило этой доктрины гласит: США выступают одновременно как соучастник, обвинитель, судья и исполнитель приговора. Мировой лидер не связан никакими правовыми формальностями. Вопрос о том, что «морально», а что нет, решает сам американский президент. Короче, чем больше у государства бомб и самолетов, тем лучше его «моральный авторитет». Лидеры Соединенных Штатов постоянно объявляют всему миру о готовности покарать нехороших диктаторов. Но со времен панамского генерала Норьеги, которого американцы свергли и посадили под замок, обвинив в торговле наркотиками, прослеживается странная закономерность. Все иностранные лидеры, которых Америка публично наказывает, на определенном этапе своей карьеры были политическими партнерами США. Норьега отстаивал их интересы в Латинской Америке, режим Саддама Хусейна поддерживали как противовес исламскому Ирану, а на Милошевича опирались, когда нужно было принудить боснийских сербов принять сформулированные американской дипломатией Дейтонские соглашения. Естественно, все, кого карает Америка являются злостными нарушителями прав человека. [26]

Последнее правило доктрины Клинтона: технологическое и военное преимущество США позволяет ведущей мировой державе делать все что угодно совершенно безнаказанно. Последнее правило предопределяет исполнение всех остальных. Победителей, как известно, не судят. Мир должен принимать волю победителя. Союзники знают, что лучше разделить торжество силы, нежели навлечь на себя подозрение в нелояльности. Наконец, жертвы понимают, что сопротивление бесполезно.

С доктриной Клинтона та же проблема, что и с доктриной Брежнева. Она разлагает и вводит в заблуждение тех, кто ее исповедует. Сегодня, когда американские бомбы падают на Югославию, а НАТО готовится посылать туда сухопутные войска, некоторые пессимисты предупреждают о том, что Балканы станут для Америки вторым Вьетнамом. Они ошибаются. Второго Вьетнама не будет. Будет европейский Афганистан. [27]

С доктриной Клинтона в Югославии происходит то же, что и с доктриной Брежнева в Афганистане. Сопротивление сербов полностью меняет правила игры. Цепочка неудач на поле боя, оборачивается политическим кризисом всей системы. Если США не являются больше неуязвимыми, то под сомнением оказывается и их особое положение в мире, позволяющее им игнорировать международное право. И тогда каждый вспоминает о своих правах, начинает защищаться. Как известно, мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе. То же самое с неудачными «гуманитарными миссиями». В случае провала их вполне могут счесть актами агрессии и международного терроризма.

Тем более, что и в Косово все выглядит при ближайшем рассмотрении не так, как изображает американское начальство и CNN. Никто не задает, например, вопроса о том, откуда взялась Армия Освобождения Косова, каковы реальные перспективы края в случае успеха американской акции. Почему, например, в Косово было так тихо во время боснийского кризиса? Почему КЛА вдруг возникла сразу, хорошо вооруженная и организованная, как черт из коробочки? Почему бойцы КЛА то и дело стреляют в албанцев, причем довольно метко?

На самом деле кризис в Косово порождение мира в Боснии. Пока в Боснии стреляли, а Югославия была в блокаде, именно через Албанию и Косово шел мощнейший поток контрабанды – здесь проходило все, от сигарет и наркотиков до оружия. Именно тогда на границе между Албанией и Сербией появилась «серая зона», где свободно чувствовали себя будущие полевые командиры КЛА. Будущие борцы против сербского угнетения начинали свою карьеру с того, что снабжали сербов всем необходимым для продолжения войны. Мир в Боснии обрушил не только финансовые пирамиды в Албании, но и оставил без дела много энергичных молодых людей. Когда в Косово раздались первые выстрелы, албанские политики, боровшиеся за освобождение края мирными методами, сперва даже подумали, что это провокация. Ибрагим Ругова, демократически избранный албанцев Косова, обнаружил, что ситуация уже им не контролируется. Все, что было достигнуто ненасильственным сопротивлением на протяжении многих лет, было в одночасье перечеркнуто. Представители албанской общины, пытавшиеся добиться своих целей демократическим путем, превратились в ходячие мишени.

Знали ли обо всем этом в Вашингтоне? Да, знали, ибо все вышесказанное почерпнуто мной из американских источников. Просто никакого значения для политиков в Вашингтоне все это не имеет. Дестабилизация обстановки на Балканах давала Соединенным Штатам великолепную возможность еще раз продемонстрировать всепобеждающую силу доктрины Клинтона. НАТО никогда и не стремилось к урегулированию конфликта. Цель была совершенно иная – оккупация края. А потому именно Запад постоянно навязывал и албанцам и сербам заведомо неприемлемые условия, от которых албанцы отбивались так же, как и сербы – они согласились в одностороннем порядке подписать мирный договор лишь тогда, когда стало ясно, что сербы его не подпишут.

Албанцы, возможно, искренне надеялись на помощь НАТО. Сегодня тысячи беженцев в Македонии, Албании и Черногории на собственной шкуре обнаруживают, что такое американская помощь. По большому счету до них никому нет никакого дела. После бесчинств сербской полиции, после террора КЛА, после появления в Косово сербских военизированных формирований, на тех же людей посыпались еще и НАТОвские бомбы. Прекрасное завершение «гуманитарной миссии» Запада! Ни те, кто остался в Косово, ни те, кто бежал, совершенно не интересны политикам. Американская дипломатия стремилась к войне на Балканах, она ее получила.

Оправдание политики США на Балканах – в необходимости покарать злобных сербов. Но у сербов теперь есть собственное оправдание – в необходимости остановить зарвавшихся американцев. Для любого нормального человека ясно, что политика Милошевича в Косово была совершенно безобразной. Но опыт последних лет убеждает и в том, что безнаказанность и безответственность сверхдержавы в планетарном масштабе – куда опаснее. Это понимает даже лидер косовских албанцев Ибрагим Ругова, подписывающий соглашение со своим давним врагом Милошевичем в тщетной попытке таким способом остановить бомбардировки НАТО. Но правительство, само себя объявившее моральным эталоном для всего мира, не будет считаться с мнением албанцев так же, как оно не считается с мнением сербов, арабов, сомалийцев, да и собственных граждан, растерянно пытающихся разыскать Косово но карте.

Между тем нарастающее военное сопротивление сербов и раздражение албанцев, лишь первый симптом гораздо более мощного сдвига, происходящего не только на Балканах. Как во времена Брежнева, за благополучным фасадом всеобщей лояльности скрывается мощный потенциал возмущения. Во времена Варшавского пакта антисоветизм постепенно становился общей идеологией, объединяющей совсем непохожих друг на друга поляков, венгров, румын и афганцев. Ничто не объединяет так, как наличие общего врага. Американские стратеги говорят про плотину, готовую пасть под напором воды. Бедняги даже не понимают, как верен этот образ! Но речь идет не о сербской противовоздушной обороне, а обо всем мировом порядке. Вода прибывала и накапливалась постепенно. Теперь достаточно лишь небольшого толчка, чтобы ненависть и возмущение вырвалось наружу.

Pax Americana на деле может оказаться не прочнее «братского союза», возглавлявшегося советским Политбюро. НАТО пережило Варшавский пакт на целы десять лет. Но вечных империй не бывает. Не исключено, что системе американского господства предстоит столкнуться с собственным вариантом 1989 года.[28]

Работа над внешнеполитической концепцией не прекращалась на протяжении всего периода правления администрации Клинтона. В августе 1993 года в рамках Совета Национальной Безопасности была создана специальная группа по разработке новой «большой» стратегии США на период после «холодной войны». В нее вошли - помощник по национальной безопасности Энтони Лейк, сотрудники аппарата СНБ Джереми Рознер, Леон Фьюэрт, Дональд Стейнберг.

Немало усилий было направлено на поиски удачного общего названия доктрины, которое бы отвечало основополагающему постулату «от сдерживания к расширению». Такие предлагавшиеся термины, как «демократический экспансионизм» или «жесткий интернационализм» были отвергнуты на том основании, что они акцентировали внимание на силовом аспекте политики США, на методах давления, порождали аналогии с терминологией времен «холодной войны». Остановились на «распространении демократии» и «участии в процессах строительства демократических институтов в мире и развития рыночной экономики». Советник по национальной безопасности рассчитывал, что новая стратегия позволит ему сыграть роль, аналогичную той, которую сыграл Джордж Кеннан в годы «холодной войны».

Акцент был сделан на четырех направлениях американской политики продвижения демократии и рыночной экономики:

- укрепление сообщества стран с рыночной экономикой;

- поощрение и укрепление новых демократий и обществ с рыночной экономикой там, где для этого есть возможности;

- борьба с агрессией и поддержка процессов либерализации стран, враждебных демократии;

- оказание поддержки развитию демократии и рыночной экономики в регионах, вызывающих наибольшую тревогу.

Предложенная стратегия освобождала США от глобализма в политике, позволяла сосредоточить усилия только на тех регионах, где у них были стратегические и экономические интересы. Такой подход освобождал администрацию и от будущих ошибок, подобных неудачам в Сомали и на Гаити. Наиболее привлекательным в предложенной стратегии для президента Клинтона была увязка экономических и внешнеполитических задач, а также перспектива сохранения лидирующего положения США в мировом экспорте.

В июле 1994 года, по настоянию президента, концепция была оформлена в новый документ СНБ «Стратегия национальной безопасности участия и расширения» (Nationa1 Security Strategy of Engagement and Enlargement). Основным положением документа было утверждение о том, что границы между внутренней и внешней политикой исчезают, укрепление отечественной экономики необходимо для поддержания военной мощи, проведения внешней политики и поддержания мирового влияния США, а активная международная деятельность необходима для открытия иностранных рынков и обеспечения новых рабочих мест для американцев.

Э.Лейк, советник по национальной безопасности, приложил немало усилий для признания разработанного подхода официальной стратегией администрации. На это ушло почти два года: в феврале 1995 и феврале 1996 гг. года Белый Дом представил два доклада, составленные на основе нового документа СНБ. Во внешнеэкономической области на это была направлена деятельность вице-президента США Алберта Гора, главной целью которой было распространение идей и институтов свободной торговли, укрепление торговых соглашений и союзов, подобных НАФТА и ГАТТ.

В сфере внешней политики активно действовала Мадлен Олбрайт, сначала как постоянный представитель США в ООН, а затем и как госсекретарь США. Американские эксперты считают, что назначение М. Олбрайт на пост госсекретаря США в значительной степени определялось не только ее личными связями в администрации, но и необходимостью иметь человека, верящего в предлагаемую стратегию и готового жестко проводить ее в жизнь. Бывшего секретаря У. Кристофера упрекали в нерешительности и излишней мягкости.

М.Олбрайт удалось добиться многого: она активно включилась в кампанию критики деятельности ООН, фактически действуя в союзе с республиканцами в конгрессе, которые сделали из ООН «козла отпущения» за неудачи в разрешении международных конфликтов. Она выступила за применение военной силы в урегулировании конфликтов, в частности, в бывшей Югославии, возглавила жесткую линию по расширению НАТО и созданию трансатлантического сообщества. Расширение НАТО было объявлено задачей номер 1.

Доктрина Клинтона, по определению заместителя госсекретаря Строуба Тэлбота, соединила в себе прагматический реализм и разумный идеализм, а также идеи распространения демократии и геоэкономику.