Глава V I . День рождения

 

Ничего себе сюрприз — два здоровенных пса. Как будто мало одного здоровенного ребенка! Но нет, теперь здесь будут крутиться еще две лохматых бестолочи, требовать внимания, портить обивку и вещи, оставлять повсюду шерсть. И отвлекать Джареда.

Дженсен развязал галстук и швырнул его на диван. Тот упал прямо на набросок Джареда — они в последнее время заполонили дом. И с этими клочками бумаги ничего не могла сделать даже Тереса, хотя она дала им бой, пытаясь приучить Джареда к порядку. Куда там, проще приструнить ветер или научиться управлять погодой.

А если бы они с Тересой иначе отнеслись к хобби Джареда? Если бы поддержали, может, ему не понадобились бы новые игрушки, слюнявые и блохастые. А ведь Джаред с утра радовался этому дурацкому сайту, куда взяли его картинку. Надо было похвалить, а он все испортил. И получил сюрприз.

Дженсен не любил сюрпризы, уж слишком предсказуемо они выходили боком. Как еще один — ,баннер с часами.

Хорошо хоть больше никакой рекламы не будет. Надо переждать, пока сойдет на нет волна — несколько месяцев, максимум полгода, потом Джареда заменят новыми лицами и все забудется.

Только надо отвлечь его от собак. Рисунки. Отличное хобби.

Дженсен прошел в кабинет, набрал номер Элис, не дожидаясь соединения, перевел телефон на громкую связь и пошел к бару за виски. Пара глотков придется впору — суббота выдалась чудовищной, врагу не пожелаешь такой субботы. И дело не столько в цементном заводе, сколько в том, что Кит стал зарываться. Нет, Дженсен, конечно, поставил его на место, но тот раньше ничего подобного себе не позволял. Что на него нашло? Что нашло на Джареда?

— Добрый вечер, Дженсен, — раздался голос Элис.

— Добрый вечер, Элис. Вы разбираетесь в живописи?

Пока Элис молчала, переваривая вопрос, Дженсен налил себе виски, ровно на два пальца.

— Я люблю выставки, сэр.

— Можете найти для меня онлайн-магазин, где помогут подобрать все необходимое для новичка в рисовании?

— Вы собираетесь рисовать?

— Я? Ни в коем случае. Только этого еще не хватало.

— Простите, я не подумала. Конечно, нет.

— Да даже если я разорюсь, то скорей пойду в уличные музыканты, чем стану малевать.

Эти слова вырвались явно под влиянием глотка виски. Но Элис все-таки нашлась, как помочь шефу сохранить лицо:

— Смешная шутка.

Очень смешная, ничего не скажешь. А все почему? Потому что за весь день он только завтракал. Вот виски и ударил в голову. Пожалуй, Элис стоит ввести в курс дела.

— Мне нужно сделать подарок одному любителю. У него ничего нет, кроме ручки и блокнотных листов и энтузиазма.

— Я посмотрю, сэр.

— Если получится, к понедельнику. Раньше не надо.

— Поняла вас. Хорошего воскресенья.

— И тебе.

Если в понедельник Элис найдет нужный сайт, можно будет сразу все заказать, заплатив за срочную доставку. Даже больше, можно указать адресата — Джареда и адрес — Шелтер. Да, выйдет дороже, зато Дженсену не придется тащить барахло из Города, как грузчику, да и Джаред, получив подарок, раньше отвлечется.

Вот что получается, когда нет самодисциплины и определенного занятия. И если Джаред не может придумать его себе — придется Дженсену планировать ему досуг. Иначе завтра Джаред подберет не собак, а раненого бизона или орла.

Жаль Кита не отвлечь набором «Юный художник»: он стал вести себя панибратски, с чего-то решив, что Дженсен его друг, а с другом можно и не церемониться. Кит должен поддерживать решения Дженсена, его нанимали быть лояльным, а не возглавлять оппозицию, и уж точно не для того, чтобы высказывать замечания о личной жизни. Надо проверить его документацию, пусть попотеет, а потом слетать в Филадельфию, позвать в гольф-клуб и объяснить правила.

Кит уже давно играет в лиге, в которой выволочки делаются между коктейлями и дружеским трепом после пары ударов на поле.

А Джареду неплохо бы понять, чей это дом, и научиться, перед тем, как делать сюрпризы, думать или спрашивать согласия, как минимум. Неужели Дженсен требует слишком много?

Наверное, Джаред уже казнит себя — иначе крутился бы рядом, смотрел своими влажными глазами, канючил, что собаки хорошие.

Хотя. Хотя Джаред никогда не канючил. Никогда ничего не просил. И жил тут только потому, что Дженсен сам его увез, скорее, похитил, заставив бросить прежнюю жизнь. И то, что Джаред тут скучает — не удивительно. Сам Дженсен бывает дома только вечерами и в выходные, а друзья Джареда, к счастью, далеко.

Получается, что у Джареда забрали одну жизнь, а взамен ничего не дали. Секс перед сном? Маловероятно, что Джаред был лишен его в Городе. Дом на Шелтере? А там была квартира в Гринвич-Виллидж с пожарной лестницей и проходным двором. Клубные торчки на кухне. Веселье день и ночь. Разумеется, здесь ему скучно. Разумеется, Дженсен выиграл больше, чем Джаред.

А что, если Джаред решит вернуться в свою жизнь?

И оставит Дженсена?

А что, если он выберет жить в своей тесной конуре с проходным двором, но с собаками?

Куда он, кстати, запропастился? И где собаки? Почему дома тихо, как в склепе?

Атриум был пуст, Дженсен прошел в гостиную, но там тоже никого не оказалось: галстук так и лежал поверх рисунка. Перед домом на лужайке три лохматых головы больше не ждали Дженсена.

Что он сказал такого, когда приехал? Ведь ничего оскорбительного? Потребовал, чтобы собак завтра не было, и все? Неужели Джаред кинулся выполнять распоряжение сегодня? Наверху, в гостевых спальнях, Дженсен тоже никого не нашел, а в их комнате все осталось неизменным с утра: развороченная постель, кинутый на пол халат, полотенце в раковине — Тереса по субботам больше не приезжала. Дженсен задвинул дверь в гардеробную и снова спустился вниз — мобильник он оставил в кабинете. Проходя мимо двери на веранду, Дженсен притормозил. Потому что увидел собачий хвост.

Джаред сидел на ступенях, опираясь спиной о столб. Харли лежал головой у него на правом колене, Сэди устроилась между ног, на траве. Джаред гладил Харли и что-то шептал на ухо Сэди, прижимаясь к ней, а та в ответ утешала его, вылизывая руку.

Сердце провалилось в желудок. Джаред сидел со своими собаками такой уязвимый и подавленный, что слов не находилось. Он прощался с ними, и Дженсен на цыпочках попятился назад: подсматривать за таким личным все равно, что грабить слепого — некрасиво, неправильно, мерзко.

Доска скрипнула под подошвой. Собаки навострили уши, а Джерад повернулся.

Темные круги под глазами — он плакал? Он, серьезно, плакал? Бледное лицо и сжатые губы. Джаред прощался с собаками? Или с Дженсеном?

Что, если с ним?

Дженсен, не чувствуя ни рук, ни ног, подошел и опустился на ступеньку рядом. Джаред привалился к его плечу и всхлипнул.

Все-таки с ним.

И тогда Дженсен сказал эти слова. Он, черт возьми, отличный кризисный управляющий, он знал, что и кому говорить в критическую минуту.

Он сказал:

— Ну, хорошо. Пусть они останутся, пока...

Что «пока» — договаривать ему не пришлось, слава богу — Джаред буквально заткнул его поцелуем. Сэди обрадовалась и помчалась в дом, за ней ушел и Харли. И ничто больше Дженсену не испортило субботу. Даже пожеванный галстук в собачьих слюнях, так и оставшийся на диване в гостиной.

 

***

Собаки не решились подняться на второй этаж, но в гостиной неплохо устроились и ночью не беспокоили. Терпения у них хватило до восьми утра — Джареда разбудила возня, а заскуливший Харли окончательно прогнал сон.

— Ты куда? — Дженсен крепче обхватил его за пояс. — Еще рано. Спи.

Даже глаз не открыл, проговорил все сиплым со сна голосом прямо в макушку Джареда.

Джаред лег назад, дождался, когда дыхание у Дженсена выровнялось. Аккуратно отдернул одеяло.

— Не-ет, — Дженсен поднял голову, ткнулся в щеку. — Останься.

Джаред повернулся, провел пальцем по горячим губам.

— Не могу. Собаки. Их надо покормить.

Дженсен соскучился по нему, а он его бросал. Но Сэди и Харли сами о себе не смогут позаботиться.

— Прости.

— Чертовы псы, — Дженсен нехотя разжал руки, отпуская, — а я надеялся, что мы весь день не будем выходить из спальни.

— Мне нравится идея. Только нужно выгулять собак.

— Выгулять?!

Вот теперь Дженсен точно проснулся. Он буквально подскочил и уставился на Джареда. Губы брезгливо поджал, сморщил нос.

— На моем газоне? Выгулять?

— Я уберу, не беспокойся.

Так здорово чмокнуть Дженсена в наморщенный нос, зарыться рукой в ежик волос на его затылке и возить там пальцами, пока не размякнет.

— Хорошо, только не долго. Нечего их баловать.

Джаред честно попытался исполнить пожелание Дженсена. Но тот, видимо, не смог уснуть, и терпение у него кончилось раньше: с прогулки они вернулись как раз тогда, когда Дженсен в спортивной форме заканчивал завтракать.

— Если этим тварюгам полезно бывать на воздухе, я подумал, может совместить? Мы могли бы поиграть в гольф, а они бы побегали где-нибудь рядом?

— Да. Конечно. Дженс, отличная идея!

— Тогда ешь свой завтрак чемпиона, переодевайся и перестань мне слюнявить щеки, ты все-таки пока не пес.

Еще какой пес! Старший брат Харли, не иначе. И, если бы у Джареда был хвост, он завилял бы им так же, как вилял сейчас Харли.

И Сэди, и Харли все правильно поняли. И что они Дженсену сперва не понравились, и что ему нравился Джаред, поэтому Дженсен принял и их. И сейчас — сейчас это уже оливковая ветвь, совместный досуг, хорошая точка отсчета, чтобы познакомиться, как следует.

Да, вчера Джаред облажался. Дженсена надо было предупредить. Рассказать про Харли, про то, почему его никто не возьмет, нужно было подвести Дженсена к совместному решению — взять опеку над собаками. А Джаред притащил псов, не спросив — и чуть не устроил катастрофу. Хорошо, что хоть Дженсен все спас.

Джаред не знал, что бы делал, не дай Дженсен собакам шанс. И хотя оставалось пресловутое «пока» — все обойдется. Дженсен узнает Сэди и Харли ближе и не сможет не привязаться к ним так, как привязался Джаред. Так что гольф — отличная идея.

— Гольф — дерьмовая идея, — буквально через полчаса выдал Дженсен. Потому что Джаред отправлял мячи куда угодно, но не в сетку. А Харли, забыв про свою лапу, гонялся за ними наперегонки с Сэди, «убивал» и с упоением грыз.

— Фу! Харли! Сэди! — смеялся Джаред, и собаки, конечно, его не слушали.

— Ты не в бейсбол играешь, — провожая взглядом мяч высоко в небе, бурчал Дженсен.

— Разве?

Псины рванули за мячом одновременно, но достался он Сэди. Она принесла его Джареду.

— Молодец, моя девочка. Какая умница, правда, Дженсен? Признайся, очень удобно, что не надо бегать самим.

— Особенно удобно, что мячи теперь все в собачьих слюнях, а Харли на них еще и зубы оттачивает.

— Не ворчи. Харли, а этот мяч — твой.

Мяч полетел влево к дороге, и Сэди милостиво разрешила Харли одному его достать.

— Джаред, ну что за поза? Ты же в гольф играешь, а не под член подставляешься. Не прогибай спину. И зад не отклячивай. Что такое?

Харли кашлял — он то ли решил съесть мяч, то ли со слишком большим рвением пытался донести его до Джареда — но мяч застрял, и пришлось Дженсену держать пса, пока Джаред доставал из глотки остатки.

— Глупая псина.

Дженсен отдернул руку, когда Харли капнул на него слюной.

— Он нечаянно.

Харли обиженно засопел и на всякий случай крутанул хвостом. Дженсена не проняло.

— Знаешь, сколько стоят эти мячи?

Вряд ли Харли нанес непоправимый ущерб снаряжению Дженсена — у того еще оставалась куча коробок. Да в любом случае Джаред может купить дурацкие мячи хоть завтра.

Ага, по карте Дженсена.

Впрочем, у него есть немного наличных, и деньги за логотип скоро придут. Не могут стоить тренировочные мячи целое состояние. Ведь не могут?

— Сколько?

— Ему они не по карману.

Джаред наклонился — якобы почесать загривок Харли — пряча улыбку. Дженсен злился как-то совершенно не страшно, очень трогательно, по-детски.

— У него вообще нет денег.

Харли надоело терпеть их перебранку, мячи больше никто не кидал; он углядел птицу на дереве и, залаяв, рванул к ней. А они принялись собирать инвентарь.

— Испортил всю игру, — буркнул Дженсен, сворачивая сетку.

— Да ладно, какая там игра. Твои подначки и мои удары игрой назвать сложно, — Джаред улыбнулся, пытаясь перевести все в шутку, но Дженсен не обратил на попытку внимания.

— Твои удары точно никакой не гольф. Ты никогда не станешь профи, с таким отношением.

— А мне и не хочется им становится.

— Отлично. Тогда что мы тут делаем?

— Знакомим тебя с Сэди и Харли? Пытаемся расслабиться?

Дженсен не ответил, махнул рукой и пошел в дом, оставляя Джареда разбираться с клюшками, мячами и собаками.

— Вот, испортил нам все веселье, правда? — спросил Джаред у Сэди, и та его лизнула в висок.

Обед прошел в натянутой обстановке. Дженсен зловеще молчал, пока Джаред тайком передавал под стол вкусные кусочки со своей тарелки.

— Мне кажется, что у нас как-то тихо? — за десертом спросил Дженсен.

— Ты молчишь, а собаки не умеют разговаривать. Одному болтать скучно.

— А твои зверюги дадут нам посмотреть телевизор?

— Почему нет?

А что, если Сэди и Харли, оставленные без присмотра, снова напакостят? Как вчера с галстуком? И наступит то самое «пока» Дженсена?

— Ведите себя хорошо! — сказал Джаред Сэди, и та поняла, даже как будто кивнула, мол, не беспокойся, все под контролем.

По ТВ шло дурацкое политическое шоу, комик кривлялся и что-то гнал про Вашингтон и консерваторов, и было неудивительно, что просмотр телевизора быстро сменился тисканьем на тесном, еле вмещавшем их двоих диване. Джаред в процессе возни оказался сверху; Дженсен прикрыл глаза, и Джаред отстранился поглазеть, какой же он красивый.

— Ай! — Дженсен подскочил, стряхивая Джареда на пол. — Щекотно! Это не ты?

Джаред прыснул и покатился со смеху: Сэди решила попробовать на вкус пятку Дженсена. Пока что языком.

— Ты правда думал, что это я?

Дженсен смотрел так возмущенно и растерянно одновременно, что Джаред просто не смог остановиться: досмеялся до того, что воздуха перестало хватать — сидел на полу и, как рыба, открывал и закрывал беззвучно рот.

— Дурдом. Эй, Джаред!

Звонкая пощечина вернула воздух в легкие, и мир снова обрел плотность, а звуки стали четче.

— Пошли наверх.

Дженсен вздернул его с пола, как нашкодившего щенка, и Джаред поплелся следом. Веселья как не бывало, зато от страха похолодели внутренности. Если собаки будут вести себя так и дальше, это самое «пока» —наступит.

Но наверху, без собак, вдруг оказалось, что Дженсен не был ни зол, ни раздражен. Напротив,очень нежен и до нестерпимого восторга медлителен. Потрясающий, как всегда. Джареда до сих пор от него потряхивало, как в тот, их первый день на яхте.

Свой стон на мучительно-сладком выдохе Джаред услышал со стороны. Дверь, легкомысленно не запертая, распахнулась — и в спальню влетела Сэди. Дженсен замер, замер и Джаред: Сэди оскалилась и зарычала.

— Надо же, — восхитился Дженсен, — она считает себя вожаком стаи. Ты под ее защитой, и тебе делают больно. С ума сойти.

Дженсен ее зауважал? Из-за того, что она разозлилась? Из-за того, что взяла Джареда под опеку?

— Иди, — Дженсен медленно перегнулся и лизнул Джареду мочку уха, — успокой ее и возвращайся. Мы еще скажем ей спасибо за отложенный оргазм, так? — От его голоса тело покрылось мурашками. — Девочка права, что решила за тобой присматривать, хотя сейчас это несколько некстати. Возвращайся, запремся на замок. Я не большой поклонник укусов, даже в постели. А ты?

Джаред зажмурился и впился в его губы.

 

***

Тед ждал в приемной. Дженсен взглянул на запястье. Восемь тридцать. Семнадцатое июля. Понедельник. Тед уже на работе.

Настенные часы отставали на полминуты.

Тед в приемной — интересный знак. Хороший или плохой — пока не ясно, но неделя началась не скучно, это уж точно.

— Сэр, ссылку на нужный вам сайт я отправила на почту. Внести в календарь совещание с мистером Костелло? — затараторила Элис более чинно, чем обычно.

— Спасибо, Элис. Пусть нас не беспокоят. Тед, рад видеть.

Они обменялись энергичным рукопожатием.

— Сэр, — Элис хотела что-то сказать, но замялась при постороннем.

— Тед, проходи в кабинет, я сейчас.

— Сэр, — как только дверь за Тедом закрылась, вновь заговорила Элис, — у вас брюки.

— Вполне естественно, что на мне брюки.

Лицо Элис пошло красными пятнами.

— На них шерсть.

Чертовы псы. Джаред же перевозил их на заднем сиденье машины. И никто не догадался после этого пропылесосить салон.

Хотя, возможно, он подцепил шерсть от халата Джареда, когда тот притащился утром на кухню — поцеловать «на дорожку». От кого он это «на дорожку» подхватил, от Тересы что ли?..

— У меня есть липкая щетка, сэр. Вам помочь? Вы позволите?

— Да. И будьте добры, Элис, попросите Купера почистить салон машины.

Хотя вычистить неплохо бы весь дом.

— Обязательно. Повернитесь. Еще. Теперь все в порядке.

Тед расслабленно дожидался, стоя у окна и глядя на оживленную улицу.

— Сожалею, что задержался. Есть новости?

— Да, есть. Я нашел, чего испугался Боб.

— Слушаю. Присядешь?

— Благодарю. Несколько лет назад избирательный фонд Боба получил весьма ощутимый платеж, в размере нескольких миллионов, от одной компании. Ты что-нибудь слышал о «Глобал Фьючерс»?

— Только «что-нибудь». Был скандал, кажется, с неправомочными действиями во время следствия. После него ужесточили правила для офшорных компаний.

— Именно. «Глобал Фьючерс» была зарегистрирована на Каймановых островах. Владелец неизвестен. Подозревалась в отмывании денег, но доказательств не нашли, вернее, не смогли получить сведения о платежах и владельцах официальным путем. Фирма закрылась, но успела подать иск на неправомочные действия, шансы прижать закон имела неплохие. Но предпочла сделку со следствием, какую — никто не знает, и дело замяли по обоюдному согласию.

— Как же тогда Боб Тенар вышел сухим из воды?

— Газеты особо не писали об этом деле. Сколько таких — и не сосчитать. А сенатора Тенара никто всерьез не проверял. Или не хотел, чтобы проверяли.

— Боб связан как-то с той сделкой с правосудием?

— Нет. Но ему для потери репутации будет достаточно одной статьи, которую ни доказать, ни опровергнуть нельзя: сенатором ему помогла стать мафия. Один заголовок — и он политический покойник.

— Да. Есть чего испугаться. Значит, Маклахлан вытащил «Глобал Фьючерс» и приструнил Боба. Неплохо. Неплохо...

— Отчетливо слышу «но».

— Не замешан ли здесь сам Маклахлан?

— С чего ты взял?

— Просто интуиция.

— Зачем ему ворошить прошлое, если он сам замешан? Подумай сам: шантажировать нас...

— Не нас, а Боба. И Боб не в курсе, кто его держит за яйца. Кроме того, скандал с Бобом повредит только Бобу. А не Маклахлану. До Маклахлана официально не добраться.

— В этом все и дело.

Дженсен отбарабанил пальцами по крышке стола три резких удара и один долгий.

— А если добраться неофициально?

— Как?

— Тед, то, что я сейчас скажу, не должно выйти за двери этого кабинета. В первую очередь это касается наших юристов. Ты выслушаешь и скажешь мне в ответ только «возможно» или «невозможно» — и ничего про риск.

— Звучит интригующе.

— «Глобал Фьючерс» проводила деньги через банк. Можно узнать, через какой? И подкупить сотрудника банка, чем мельче, тем лучше — не знаю, инженера, который отвечает за архив электронной системы расчета. Или мелкого клерка.

— Возможно. Но это будет стоить денег.

— Разумеется.

— И ты хочешь получить?..

— Все движения по счету этой компании. Посадить за них Кларка и пусть ищет партнера.

— Ищет Маклахлана, ты хочешь сказать?

— Пока — только партнера.

— Это может быть и выстрел вхолостую. Нет никаких доводов, что Маклахлан связан с «Глобал Фьчерс».

— Докажи мне, — Дженсен хлопнул ладонью по столу. — Я хочу видеть отчет Кларка. Пусть он разобьет мою версию в пух и прах.

— Хорошо, Дженсен, я понял. Комик откладывается?

— Нет. Комик в силе. Я как раз собирался отослать некоторым его редакторам тему о цементном заводе.

— Ты точно знаешь, что делаешь?

В голосе Теда слышалось сочувствие, будто Дженсен хватался за последние соломинки.

— Тед, займись своими делами, а я займусь своими.

— Ты же понимаешь, что доказательства связи Маклахлана с компанией ни о чем еще говорить не будут, и их нельзя будет использовать в суде?

— Я отлично это понимаю, Тед. Но мне нужны данные. Только когда я их получу и увижу картину в целом — буду знать, что делать. Когда ты сможешь предоставить документы?

— Скажу тебе точно не раньше среды. Мне нужно пробить почву, найти нужного человека.

— Отлично. Я пока посоветую Кларку взять несколько дней отпуска. Чтобы с новыми силами...

— Замуроваться в офисе?

— Что-то в этом духе, Тед.

— Его жена спасибо не скажет.

— Это нас не должно касаться, — заканчивая разговор, Дженсен нажал кнопку на селекторе. — Элис, попросите Кларка зайти ко мне, как только он появится.

— Прости, я все время забываю, что ты не любишь шуточки на личную тему.

— Тед, у тебя все?

— Да, мистер сама занятость.

Дженсен включил компьютер и даже не повернул головы, провожая Теда. Он первым делом, пока помнил, открыл сайт, который нашла Элис. И потерялся в нем. Кларк пришел, когда он рассматривал кисти для рисования: тонкие, толстые, со скошенным краем — как в них не путались сами составители каталога, он не представлял.

— Кларк. У меня будет для тебя работа. Внеклассная. И сверхурочная. Но я не могу доверить ее никому, кроме тебя. Только ты способен отыскать маленькую серую птичку в буйно цветущих джунглях финансовых записей.

Кларк кривовато улыбнулся.

— Судя по всему, меня ждет что-то адовое.

— Именно. Но пока — возьми отгул. Слетай куда-нибудь. На Гавайях сейчас неплохо.

— Звучит все страшнее и страшнее.

— От этой работы может зависеть исход всего дела. Но ты справишься. Иначе я бы тебя не нанял. А пока собирайся в отпуск и держи телефон включенным.

— Договорились. Вызывай меня в любую минуту.

— До среды точно не вызову. А после — как получится. Три дня у тебя есть.

— Опять какая-то авантюра?

— Лучше и не скажешь.

— Она как-то связана с сайтом художественного магазина, на котором ты торчишь?

— Откуда…

Кларк сидел напротив, через стол, и в монитор заглянуть даже не пытался.

— Маленькая серая птичка, — улыбнулся тот. — Отражение в окне. Обычно у тебя жалюзи, но сегодня ты их поднял. Все видно.

— Ясно. Ты понимаешь что-нибудь в кистях и красках?

— Не больше, чем ты, по всей видимости.

— Значит, совета от тебя не дождешься?

— Почему? Я обычно, если не разбираюсь, иду к консультанту или просто покупаю все самое дорогое.

— Разумно. Как-нибудь сочтемся.

Кларк ушел незаметно, когда Дженсен выбирал самые дорогие краски, как оказалось — для масла, самые дорогие кисти — беличьи. Он взял разных диаметров, чтобы не гадать, какие именно нужны Джареду. Выбрал самую лучшую бумагу, карандаши, этюдник и набор пастели — ее предлагали в качестве бонуса, за срочность заказа. Больше всего радовал этюдник — из дерева, большой и удобный, с красивым черно-белым ремнем. Доставку Дженсен заказал прямо на Шелтер. Возможно, Джаред успеет прямо сегодня все опробовать.

Гулять с этюдником нужно в полном одиночестве. Подолгу стоять и скрупулезно срисовывать пейзаж масляными красками на чистый белый лист. Отлично. Ведь собаки, постоянно требующие внимания, — лишние между художником и его картиной.

К сожалению, первым, что увидел Дженсен по возвращении на остров, были Джаред и собаки. Они столкнулись на пароме, и Дженсен, конечно, не смог сделать вид, что их не заметил. Пришлось терпеть в салоне, за чистку которого он заплатил несколько часов назад, этих лохматых чудовищ, уступать им заднее сиденье и спасаться на пассажирском, рядом с водителем.

— А мы от ветеринара. У Сэди все в порядке. У Харли — нет. Но пока ничего делать не надо, — тараторил Джаред, совершенно счастливый Джаред, сияющий во все тридцать два зуба. — Будем прогонять глистов.

Какой этюдник? Какие пейзажи? Дженсен ведь сегодня смотрел расходы по счету. Аптека, приют, Уолт-маркет, ветлечебница. Нужды Джареда. Оплата ветеринара и таблеток для собак.

— У этих собак помимо блох еще и глисты? Отличные новости.

— Глисты есть у всех собак, — сказал Джаред.

— Какие замечательные животные.

— Да, — не замечая иронии или делая вид, что не замечает — с Джаредом и его энтузиазмом разобраться порой было нелегко, — они лучше всех.

То, что он сжимал в объятиях лохматых блохастых псин с глистами, а не кого-то другого — без паразитов — говорило убедительнее всех слов.

— У меня тоже сюрприз. Для твоего хобби. Ты же рисуешь. Я заказал для тебя кое-что.

Собаки были забыты. Джаред перегнулся через спинку сиденья и обнял Дженсена за плечи.

В боковое зеркало Дженсен видел свою полную удовлетворения улыбку и язык Сэди. Она показывала ему язык. Так-то. Сэди и Харли лучшие, а Дженсен лучше их.

 

***

Джаред ждал, что утро начнется с причитаний Тересы пречистой деве: понедельник, когда она познакомилась с Сэди и Харли, начался именно так. Но, то ли Тереса за день смирилась с новыми жильцами, то ли Джаред спал крепко, никакого трагического речитатива — который у Тересы выходил почти профессионально — слышно не было. Было вообще на удивление тихо. Джаред встал около десяти, принял душ, спустился вниз и только тогда вспомнил о своих подопечных.

Собаки бегали у бассейна, но, увидев через распахнутую на веранду дверь Джареда, рванули домой.

— А ну-ка марш на улицу.

Тереса даже не повысила голос, но Сэди виновато поджала хвост и, кинув печальный взгляд на Джареда, мол, терпи, брат, приходи играть, когда отпустят, потащилась обратно. Харли повторил ее маневр.

— Надо же, как они тебя слушаются.

— П-ф! Еще бы они меня не слушались! Кто им даст самые вкусные кусочки? Неужели ты?

Как же так? Он нашел их, привез сюда, а за главного они держали Тересу. И потребовался всего один день. Нет, конечно, Джаред сам ее побаивался и уважал, но все-таки.

— Предатели.

— Маленькие дети. Будто мне тебя недостаточно.

— Мы не будем мешаться. Честно-честно. Я сейчас пойду гулять и заберу их с собой.

Тереса подозрительно сощурилась.

— Куда ты собрался? Рисовать на этих деревяшках? В заповеднике?

— Э-э-э, в общем-то, наверное. Да.

Сообщать Тересе, что он работал волонтером, не хотелось совершенно.

— Придумал чего! А правила, конечно, не для тебя написаны?

— Я знаю, что с животными нельзя. Я их оставлю у штаба рейнджеров. Там студенты, и им понравится.

— У них полно своей работы, придумал тоже, с твоими псами возиться. Твои ведь псы, признайся? Дженсен бы не стал таких заводить, я еще понимаю, щенка породистого.

— Мои. То есть я их нашел.

— П-ф. А сдать в приют тебе не пришло в голову? Дожевал сэндвич? Давай, иди, рисуй. Смотри, какую красоту тебе подарил Дженсен. Он зря потратил деньги? Второй день стоит в гостиной. Иди. Я присмотрю за собаками.

— Спасибо. Я быстро.

Тащиться в заповедник с этюдником было неудобно и глупо. Тем более что писать маслом Джаред не собирался — он и не умел, и не любил. Да Дженсен и не купил ничего для живописи. Кисти годились лишь для акварели, о грунтовке и холсте Дженсен, к счастью, не подумал. К счастью, потому что иначе пришлось бы хоть одну картину попробовать написать, и где бы Джаред ее сушил? Никому в доме не понравился бы запах сохнущего масла: ни Тересе, ни собакам, ни Дженсену.

Джаред нашел свои огрызки карандашей — Дженсен купил слишком твердые — захватил несколько листов бумаги и добрался до штаба рейнджеров. Оставить этюдник здесь? Или все-таки попытаться что-то зарисовать? Дженсену будет приятно. Наверное. Ну хоть Тереса перестанет ворчать.

Джаред, вздохнув, надел жилет, перекинул ремень этюдника через плечо и пошел по «синей», самой длинной, тропе к побережью, выискивая мусор — или интересный сюжет для рисунка; ничего не попадалось. Кроны дубов смыкались над тропой, а в стороне, за необъятными стволами, насколько хватало глаз, простирался плюшевый ковер сфагновых мхов с пригорками и проблесками воды — Большое болото Машомака, безобидное на вид, но попробуй зайди за ограду ярдов на десять-пятнадцать — утянет, крякнуть не успеешь. Предупредительные таблички выражались несколько иначе, но Хилл на коротком инструктаже волонтерам обрисовал опасность именно так.

Для живописца самое то, мазюкай — не хочу: тропа, похожая на галерею со светящимся сводом, пятна солнца и зелень всех оттенков на мшистых полянах; единственное рукотворное вокруг — суковатые жердины ограды, два-три ярда в длину, прикрученные проволокой к невысоким, по колено, колышкам. Тихий щебет птиц, мерный шелест листвы, а вдали — впереди — гул прибоя. Идиллия.

Выхлоп, резкий и раскатистый, похожий на выстрел, вспугнул стайку птиц, те взмыли над кронами, заметались, вопя. Браконьеры? Похоже, нет — сразу за выхлопом взревел мотор.

Катер — всего лишь катер — который удалялся все дальше и дальше, судя по затихающему звуку.

Но лес ожил. Раздался треск, топот множества копыт, болезненный вскрик и сразу за ним низкое горловое мычание. Твою мать. Все-таки браконьеры! Джаред перемахнул через ограду и бросился напрямик на звук.

У края болота маленький олененок, не больше двух месяцев, совсем еще бэмби, увяз задними ногами в жиже. Целый, не раненый. Видимо, услышал выхлоп, испугался, метнулся в сторону от матери и попал в ловушку.

Идеальный сюжет для картины. Черная прореха воды между лаймово-чайных складок мха, и в ней бьется рыжий олененок. Бьется — фигурально выражаясь. На самом деле тот месил ногами воду, мычал и сползал вниз на глазах.

Джаред опомнился. Шмякнул этюдник на траву. Связаться с Хиллом? Тот вряд ли успеет вовремя. По телу олененка проходили судороги, он дергался и от каждого движения глубже погружался в трясину. Стоять и смотреть, как тот тонет? Ну уж нет!

Джаред бегом вернулся к тропинке и раскрутил несколько жердин. Разулся и снял носки. В ботинок сунул телефон.

Жердины он проложил мостом между кочками, а на них накинул свой жилет. Настил поможет перераспределить вес. Затянуть не должно. По идее. Хотелось чего-то более ощутимого, чем идея.

Джаред оглянулся. На одном из пригорков росла тоненькая — прутик почти — березка. Отлично.

— Сейчас, бэмби.

Джаред отстегнул ремень с этюдника — надо же, пригодился! — и перекинул через ствол березки. Стащил рубашку. Ремень взял в рот, зажав конец зубами. Лег на живот, в футболке и джинсах прямо в грязь, и пополз на свой шаткий мостик из жердин и новенького, такого красивого жилета волонтера Машомака. Березка наклонилась за ним следом, и оставалось только молиться, чтобы она не сломалась и чтобы зубы остались целы. Впрочем, как и он сам.

Все посторонние звуки смолкли. Птицы успокоились, шорохи затихли. Джаред слышал только стук своего сердца и — олененка.

Тот не переставал барахтаться. И хотя он тонул совсем рядом, вытащить его, лежа брюхом в болоте, стараясь не делать резких движений, было не просто.

Джинсы намокли и отяжелели от грязи, на животе жгла ссадина, пропоротая торчащим с жердины сучком. Ремень во рту здорово мешал, зубы ломило. Из-за ремня Джаред не чувствовал губ, из-за холодной воды — пальцев на руках и ногах.

Он приподнялся, пытаясь накинуть рубашку на олененка, но промазал. Рубашка опустилась в воду. Олененок шарахнулся от нее, как от акулы. Во второй раз Джаред слишком поспешил. Выдохнул. Полежал несколько секунд, не двигаясь и глядя в испуганные глаза бэмби. И, не отводя взгляда, медленно набросил свою «сеть».

Получилось! С третьей попытки получилось накинуть рубашку на спину и голову. Джаред подполз ближе, чтобы пропустить рукав через брюхо и связать его с другим.

На берегу в ботинке зазвонил телефон. Джаред, с ремнем в зубах, шаря рукой под олененком, обернулся. Кто бы это ни был — нашел же удачное время.

Олененок блеял, березка опасно скрипела, телефон звонил. Джаред чуть не хлебнул воды, башкой окунувшись в жижу, но завязал эти чертовы рукава под брюхом.

Полдела сделано. Теперь полный назад. Осторожно и не спеша.

Ему спешить некуда. Ответить на звонок он еще сто раз успеет.

Олененок весил не много, от силы сто фунтов, но брыкался, как бизон, и верещал от страха. Выпустить бы ремень, слишком стеснял движение. Но нельзя. Жердины под Джаредом трещали так, что неизвестно — выдержат ли. И, если он провалится, ремень — единственное, что поможет ему выбраться на твердую землю. Надо терпеть, пусть и с риском вывихнуть челюсть.

Олененок сделал все, чтобы ни он, ни Джаред не добрались до земли: вытянулся и застрял копытами в жердинах. Пришлось возвращаться и выпутывать его, затаскивать на жилет и ползти назад с брыкающимся кульком.

Каждый дюйм давался с трудом и так медленно, что ноги превратились в ледышки, ныла спина, а на лице подсохла корка грязи. Время замерло, и Джаред даже представить не мог, сколько он ползет: две минуты или двадцать.

Бэмби, ну не паникуй, дурачок. Твою мать, замри! Сверну шею на берегу. Утоплю обратно, если дергаться не перестанешь!

Ругаться вслух мешал ремень во рту, а олененок, очевидно, не умел читать мыслей.

Телефон растрезвонился в ботинке снова, уже громче — наверное, от вибрации сдвинулся в сторону. Почувствовав пальцами ног почву, Джаред попытался встать. Ха! Чертов олененок изловчился и пнул его ногой в живот, да так, что сам свалился на землю, а Джаред отлетел назад. Взмахнул руками, ловя равновесие, одной ногой удержался на кочке, а второй соскользнул вниз, сразу уходя в трясину по колено. Прошибло холодным потом. Хорошо, успел перехватить выскочивший ремень! Джаред собрался, выматерившись сквозь зубы, и дернул ногу что было силы. Прострелило такой болью, что в глазах потемнело. Он заорал, падая. Испугаться не успел — свалился прямо на свои жердины, отбивая бок, но оставаясь на поверхности.

Олененок своим спасителем не интересовался. Лежал в мокром кульке из рубашки с жилеткой, мычал и отчаянно выпутывался. Хорошо. Хотя бы о нем можно было не беспокоиться. До земли оставался один ярд — эка невидаль. Соберись, Джаред.

Джаред скатился с жердин на твердую почву как раз тогда, когда олененок выпутался окончательно; на передние ноги опереться он смог, а на задние — нет, и снова рухнул в траву. Джаред ощупал щиколотку и зашипел от боли. Олененок шуганулся от него в сторону — но убежать на одних передних не получилось.

— Два инвалида? — спросил у него Джаред. Дотянулся до ботинка, достал телефон и щелкнул его и себя на память.

Телефон снова ожил. И олененок замычал одновременно с Роем.

— Привет, чувак. Ты чего трубку не берешь? Не хочешь, чтобы я пожелал тебе счастливого дня рождения? Ты не подкачал сегодня? Кто там орет?

— Рой, ты не вовремя. Лежу с девчонкой. Это она так кричит. Оргазм, все дела.

— Какая девчонка, ты же пидор! Надеюсь, это не твой Принц так блеет. Что там у тебя, правда? Дискавери смотришь?

— Я в болоте с олененком. Нога болит жутко. Наверное, сломал. Но я не подкачал.

— Вечно ты прикалываешься. Пялишься небось в Дискавери и морочишь голову. Идеальный день рождения учительского сынка.

— Рой, потом созвонимся.

— В пятницу будешь в «Лаве»?

— Не знаю. Вряд ли мне захочется плясать.

Джаред сбросил звонок. И спешно набрал Хилла. Отрапортовал ему о случившемся. Получил указание — ждать.

— С днем рождения нас обоих, бэмби? — спросил Джаред у олененка. Попытался погладить, но тот не дался, дернулся в сторону.

Рейнджеры приплыли через полчаса на катере, и все это время Джаред отвечал на сообщения и звонки. Больше он никому не говорил о болоте и ноге.

Ведь если не говорить и отвлечься — ничего как будто и не болит.

Его дотащили до борта, олененка аккуратно положили рядом.

Хилл первым делом осмотрел Джареда.

— Порвал связки, скорее всего.

— А с ним что?

— С