ФЕНОМЕН СУБЪЕКТНОГО ВОСПРИЯТИЯ ПРИРОДНЫХ ОБЪЕКТОВ

С.Д. Дерябо

Эта статья является результатом обобщения работ, проведенных группой исследователей за последние 12 лет. В них с разных сторон затрагивался один из ключевых для психологии экологического сознания вопросов: «Может ли природный объект восприниматься в качестве субъекта?» Ведь на представлении о возможности субъектного восприятия мира природы базируются анализ социогенеза экологического сознания и его типология, типология субъективного отношения к природе, анализ механизмов его формирования и развития в онтогенезе и т.д. [4]-[8], [20].

Однако эта проблема выходит далеко за пределы только психологии экологического сознания. Например, сейчас все большее число исследователей приходят к выводу, что экологический кризис — это во многом мировоззренческий, философско-идеологический кризис, а следовательно, решение экологических проблем в глобальном масштабе невозможно без изменения господствующего в настоящее время типа экологического сознания, без создания так называемой экологической этики; этика же возможна только в отношении субъекта.

В настоящее время существует уже достаточно как теоретических, так и экспериментальных оснований, чтобы ответить на поставленный вопрос: «Да, но при условии субъектификации природного объекта». Изучение этого феномена велось во всех направлениях, которые вытекают из требований системного подхода. В этой же логике построена статья: каждому направлению посвящен свой раздел (не представлены только результаты исследования эволюции феномена субъектификации в процессе социогенеза — и в силу ограниченности объема статьи, и в силу их характера — скорее культурологического, а не собственно психологического (см. [5], [7]).

ПРОБЛЕМА СУБЪЕКТНОГО ВОСПРИЯТИЯ

Исследование проблемы субъектного восприятия показало эвристичность выделения нескольких принципиально различных аспектов существования субъекта.

«Быть субъектом». Субъект может рассматриваться безотносительно к отражающему его другому субъекту (человеку или группе). Анализ данного аспекта должен позволить ответить на вопрос о том, является ли нечто в мире «в действительности», объективно субъектом или объектом. Именно с этих позиций традиционно рассматривается субъект в большинстве философских и психологических исследований.

Однако, во-первых, подобный подход к субъекту заводит в логический тупик. То, что мы собираемся классифицировать, действительно объективно, независимо от нас, существует как субъект или объект, но как именно мы его классифицируем — определяется выбранными нами же основаниями классификации. Следовательно, «в действительности» — это лишь в соответствии с теми или иными критериями в какой-либо концепции, которых создано великое множество. А во-вторых, такой существующий «безотносительно», «в-себе-и-для-себя-бытии» субъект, с позиций экологического подхода в психологии, вообще не существует для отражающего как факт его экологического мира [3] — единственной реальности, в которой отражающий живет.

Поэтому, на мой взгляд, намного перспективнее вместо решения гамлетовского вопроса «быть или не быть?» обратиться к рассмотрению субъекта в аспекте отражения его другим в качестве такового, иными словами, к изучению отражаемой субъектности [4].

«Выступить как субъект». В этом случае субъект рассматривается по отношению к отражающему его другому субъекту. Анализ данного аспекта ответить на вопрос о том, проявляет ли себя нечто в мире в данной ситуации взаимодействия как субъект по отношению к конкретному человеку (группе).

Исходя из сформулированного на основе обобщения критериев субъекта, которые используются в психологии [4]| понимания субъекта как активного, деятельного и действенного начала, можно определить, что означает «выступить как субъект» конкретно-психологически. Если один человек, проявив собственную активность, своей деятельностью произвел действенные преобразования в личности второго или в его окружении, его жизненной ситуации, то он выступил по отношению ко второму именно как субъект. (Принципиальное замечание: произведенные преобразования должны быть значимыми для второго. Об этом хорошо сказано у Б.Л. Пастернака: «Ни Женя, ни Лиза ничем решительно друг на друга не влияли, и Женя Женей, Лиза Лизой они встречались и расставались...» [12; 49] — они не выступали по отношению друг к другу как подлинные субъекты.) Таким образом, наличие значимых для отражающего материальных или идеальных преобразований мира, по отношению к которым нечто выступает как источник, более того — как автор, является важнейшим признаком того, что это нечто выступило как субъект. Еще три аспекта существования субъекта, которые в совокупности охватывают феноменологию субъектного восприятия, открываются перед нами, если мы будем анализировать, как он существует для отражающего, чем является в его психологической реальности его жизненной среде [3].

«Считаться субъектом» — гносеологический аспект субъектного восприятия. Анализ данного аспекта позволяет ответить на вопрос о том, является ли нечто в мире субъектом для воспринимающего в соответствии с его собственной системой представлений, классифицируется ли оно воспринимающим в качестве субъекта.

Используя терминологию Дж. Келли, можно сказать, что гносеологический аспект субъектного восприятия является результатом отнесения воспринимающим чего-либо к «субъектному» полюсу личностного конструкта «субъект — объект», иными словами, ответом на вопрос: «Считаю ли я это субъектом?» (разумеется, конкретно-психологически для каждой личности/группы данный абстрактный конструкт будет выступать по-разному: «активный — пассивный», «имеющий душу — не имеющий души», «разумный — неразумный», «партнер — подчиненный» и т.д. Структурированная совокупность таких конструктов характеризует собой понимание проблемы субъекта в рамках «индивидуальной философской концепции» воспринимающего.)  Определив нечто в мире как субъект или объект, воспринимающий начинает в соответствии с этим прогнозировать его действия и выстраивать свои, но лишь в той мере, в какой использованные для этого конструкты являются значимыми в иерархии остальных личностных конструктов данного человека.

В то же время, как показали экспериментальные исследования [4], есть две группы так называемых предопределяющих конструктов, обладающих установочным эффектом, использование которых затрагивает не только систему представлений воспринимающего («сферу значений»), но и его отношения к миру («сферу смыслов»), иными словами — приводит к возникновению установочного аспекта субъектного восприятия.

«Относиться как к субъекту» — установочный аспект субъектного восприятия. Анализ данного аспекта позволяет ответить на вопрос о том, относится ли воспринимающий к чему-либо в мире как к субъекту, сформирована ли у него по отношению к этому объекту или явлению мира «субъектная установка». «Субъектная/объектная установка» является результатом решения для себя (для сравнения: смысл есть «значение-для-меня») воспринимающим дихотомии «субъект — объект», осуществленного по одному из двух предопределяющих оснований.

Во-первых, шкала «субъект — объект» может выступать как оппозиция «человеческое — нечеловеческое». Показательно, что именно в этой плоскости в конечном счете проводится граница между субъектом и объектом даже в большинстве научных определений, а многие исследователи считают возможным применять понятие «субъект» только по отношению к человеку или группе. Для бытового же сознания этот критерий вообще становится единственным и, самое главное, достаточным.

При всей внешней простоте и «непритязательности» оппозиции «человеческое — нечеловеческое» она обладает мощнейшим установочным эффектом: человека окружают тысячи видов растений и животных, но в восприятии людей дистанция между любыми из них не идет ни в какое сравнение с дистанцией, отделяющей их всех от одного-единственного вида — Но mo sapiens . Отношения с «человеком» строятся принципиально иначе, чем отношения с «нечеловеком».

Описанное основание («человеческое — нечеловеческое») в отношении других людей сужается до «похожий на меня — непохожий», так как их к «человеческому» самоочевидна. Чем в большей степени другой человек похож на нас, тем больше мы склонны относиться к нему как к субъекту. (Интересно, что в дошкольном и даже младшем школьном возрасте оно функционирует в расширенном виде «живое — неживое» [4].)

Во-вторых, шкала «субъект — объект» может выступать и как оппозиция «равное — неравное». Иными словами, мы можем относиться как к субъекту к чему-то равному нам, точнее, равному в своей самоценности, равноправному. На то, что нами признается «равным»,  распространяются этические нормы (как, впрочем, и юридические и политические права), и в соответствии с ними строится поведение; на «неравное» они не распространяются или распространяются в существенно урезанном объеме. (На уровне общества решение дан­ной дихотомии приобретает юридическое оформление и находит свое воплощение, например, в понятии «право-субъектность».)

Все теории расового и национального превосходства, всякая дискриминация разнообразнейших «чужих» строятся на отказе им в этом равенстве в самоценности. Автор таблички «Только для белых» на вопрос: «Является ли негр субъектом?» — вероятнее всего, ответил бы: «Да» (гносеологический аспект субъектного восприятия); можно также предполагать, что он отнес бы негра к сфере «человеческого» (даже в чем-то похожего на себя), но он никогда не признал бы его равенства с собой.

Как правило, две описанные оппозиции, в виде которых может выступать шкала «субъект — объект», при возникновении установочного аспекта субъектного восприятия функционируют в неразрывном единстве, переходя друг в друга. Поэтому обычно противопоставление происходит по интегрированной оси «человеческое, равное — нечеловеческое, неравное».

«Открыться как субъект» — функциональный аспект субъектного восприятия. Анализ данного аспекта позволяет ответить на вопрос о том, выполняет ли нечто в мире по отношению к воспринимающему специфически субъектные функции и рефлексируются, «переживаются» ли воспринимающим произведенные в его жизненном мире преобразования.

Рассмотрим специфически субъектные функции на примере восприятия другого человека как субъекта.

1. Другой воспринимается нами именно как субъект, во-первых, благодаря тому, что мы можем установить определенное сходство его характеристик с нашими собственными: первое, что возникает при восприятии другого человека, — осознание того, что перед нами человек, обладающий своим Я, подобным нашему собственному, — «мы с тобой одной крови — ты и я».

Наиболее емкая и завершенная формула этого явления восходит к Л. Фейербаху: «Я есть Я только через Тебя и с Тобой. Я осознаю самого себя только благодаря тому, что Ты противостоишь моему сознанию как видимое и осязаемое Я, как другой человек» [13; 78]. Более того, как заметил Дж. Мид, должны быть другие Я, если мы хотим, чтобы было наше собственное [15; 63]. Важнейшим критерием того, что воспринимаемое есть человек, является особое «переживание самого себя», переживание собственной личностной динамики. Сталкиваясь с другим человеком, мы сразу же начинаем сопоставлять его с собой, в его присутствии, а точнее, через него мы начинаем чувствовать себя. Все, что не способно вызвать у нас это переживание, воспринимается не как Другой, а как другое, иными словами, не как субъект, а как объект. Известно, что римские аристократки не стеснялись раздеваться перед рабом-мужчиной: ведь раб — это вещь, а за вещью не признается право на Я, без соотнесения с которым собственного Я невозможно переживание своей личностной динамики.

Таким образом, первая функция субъекта в аспекте восприятия его другим как такового — это обеспечение воспринимающему переживания собственной личностной динамики.

2. Во-вторых, чтобы восприниматься как субъект, другой должен открыться со стороны своей значимости при построении системы наших отношений с миром.

В каждом акте нашей активности незримо присутствует Другой: тот, к кому мы обращаемся за советом явно; тот, к кому мы обращаемся мысленно; тот, чьи эталоны, образцы поведения, нравственные нормы нами усвоены с детства; в конце концов, тот, кому мы хотим что-то сделать назло, — так или иначе, но Другой присутствует всегда. Он является призмой, сквозь которую мы смотрим на мир, через которую преломляется наше отношение к миру.

Даже отношение к себе строится через призму Другого. Можно вспомнить ставшее уже хрестоматийным высказывание К. Маркса: «Человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого человека. Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому себе как к человеку» [9; 62]. Более того: «Отношение к самому себе, опосредствованное через отношение "к другому"... и составляет суть личностной — специфически человеческой — природы индивида», — пишет Э.В. Ильенков [8; 344—345].

Таким образом, в аспекте восприятия его другим как такового, вторая функция субъекта — это опосредствование отношений воспринимающего к миру. (Имеется в виду опосредствование именно на смысловом уровне, речь не идет, например, об опосредствовании действий плотника его молотком.)

3. И, наконец, в-третьих, чтобы восприниматься как субъект, Другой должен выступить в качестве субъекта совместной с нами деятельности и общения.

Субъектное восприятие человека (безусловно, являющегося субъектом осуществляемой им деятельности) может возникнуть только тогда, когда он откроется в качестве такового воспринимающему. А для этого необходимо, чтобы у воспринимающего возникла определенная степень приобщенности к предмету его деятельности или общий предмет деятельности, иными словами, чтобы возникла совместная деятельность. «Объектное восприятие другого — это... восприятие в условиях диффузной группы, когда у соприсутствующих (совместно пребывающих) людей либо нет общего предмета, на котором они смогли бы сфокусировать свое внимание и усилия, либо такой общий предмет наличествует в ситуации межличностного взаимодействия лишь формально-конвенциально» [16; 24—25]. Чтобы открыть Другого как субъекта совместной деятельности, она должна быть подлинно совместной не только объективно, но и субъективно для ее участников.

Таким образом, в аспекте восприятия его Другим как такового, третья функция субъекта — это способность открыться в качестве субъекта совместной деятельности и общения.

Итак, для возникновения функционального аспекта субъектного восприятия необходимо выполнение трех условий:

1) нечто должно выступить по отношению к воспринимающему как субъект, причем произведенные преобразования жизненного мира воспринимающего должны быть для него значимыми;

2) воспринимающий должен рефлексировать эти преобразования, установить соответствующие не формальнологические, а чувственно переживаемые, смысловые связи с их источником, приписать «авторство» — иными словами, они должны иметь для него именно субъективную значимость²:

3) во внутреннем мире воспринимающего должны быть обнаружены следующие признаки-индикаторы того, что нечто в мире осуществило по отношению к нему одну из трех специфически субъектных функций: а) переживание своей личностной динамики, б) изменение системы отношений к миру и жизненных отношений с миром, в) переживание причастности к деятельности и «общенческому полю» этого Другого — общая система ценностей (или от противного).

И, наконец, несколько общих замечаний о соотношении аспектов субъектного восприятия.

Во-первых, поскольку в отношении конкретного объекта мира гносеологический, установочный и функциональный аспекты проявляются независимо друг от друга, они могут быть представлены в виде ортогональных осей (х, у, z), что позволяет говорить о своего рода «объеме» субъектного восприятия;

Во-вторых, восприятие объекта может описываться с помощью схем вида «+ +– » («воспринимающий считает нечто в мире субъектом, относится к нему как к субъекту, но это нечто не открывается для воспринимающего как таковой» и т.д.) — всего восемь типов субъектного восприятия [5].

В-третьих, типы субъектного восприятия в процессе деятельности подвергаются трансформациям и взаимопереходам.

В качестве иллюстрации рассмотрим ситуацию с собакой, которая вывела из леса своего заблудившегося хозяина. Когда они пришли в лес, он мог не считать свою собаку субъектом, не относиться к ней соответствующим образом, а она не открывалась ему как субъект ( – – –). Затем собака помогла хозяину выбраться из леса; при этом он по-прежнему может не считать ее субъектом и не относиться к ней как к субъекту, но она открылась ему как таковой (– – +), поскольку произвела весьма существенные и неизбежно рефлексируемые преобразования его жизненной ситуации. В процессе осмысления этого случая у хозяина могут измениться установки, и он начнет относиться к ней как к субъекту (– ++), а если он к тому же склонен философствовать — то и считать субъектом (+ + +). Однако, если в дальнейшем их взаимодействие будет складываться таким образом, что у собаки просто не будет возможности больше ни в чем выступить в качестве субъекта и, соответственно, открыться как таковому, то восприятие вновь изменится (+ + – ). Не получая в процессе актуального взаимодействия «подкрепления», возникшие после этого случая у хозяина субъектные установки по отношению к собаке, спасшей ему жизнь, могут постепенно смениться объектными (+ – –), и в конце концов восприятие вернется к исходной объектной схеме ( – – –).

СПЕЦИФИКА СУБЪЕКТНОГО ВОСПРИЯТИЯ ПРИРОДНЫХ ОБЪЕКТОВ

Основная специфика субъектного восприятия природных объектов заключается в том, что в качестве субъекта воспринимается то, что «в действительности» таковым не является.

Кажущееся логическое противоречие преодолевается, если понимать процесс психического отражения не как реактивный, но как активный по своей природе, — иными словами, перейти от «стимульной парадигмы» к «деятельностной» [14]. Принципиальное различие между ними четко сформулировано С.Д. Смирновым: «Мы не строим заново на основе наличной стимуляции образ и не вводим его затем в нашу картину мира, не вырабатываем далее отношение к нему и не строим в соответствии с этим свою деятельность. Все обстоит как раз на оборот... можно сказать, что мы ищем нужные нам признаки стимульного поля, а не занимаемся поиском подходящих значений для стимулов, навязанных нам извне... Преодоление стимульной парадигмы, трактующей познавательный процесс как реактивный, возможно только при понимании инициированного субъектом процесса, направленного на встречу стимуляции, в качестве самого способа существования актуального познавательного образа как отражения реальности» [14; 143].

Этот инициированный самим воспринимающим процесс генерирования так называемых познавательных гипотез, в соответствии с которыми Другой является субъектом, и поиска соответствующих признаков стимульного поля играет определяющую роль в процессе отражения субъектности Другого. Следовательно, если — при определенных условиях — воспринимающий будет генерировать познавательные гипотезы, в соответствии с которыми от природного объекта ожидается осуществление функций субъекта и которые получат определенное подтверждение наличной стимуляцией, то природный объект будет воспринят как субъект, вне зависимости от того, является ли он таковым «на самом деле»!

Таким образом, за восприятие природного объекта как субъекта «ответствен» воспринимающий субъект: он сам генерирует соответствующие познавательные гипотезы, конструирует, атрибутирует субъектность природным объектам, сам наделяет ею. В психологии экологического сознания для обозначения этого процесса используется термин «субъектификация» [4] («субъект»+«...фи-кация» от лат. facio — делаю, создаю), соответственно, его лексическое значение — «делаю, создаю субъекта».

В широком значении слова субъектификация — это процесс и результат наделения чего-либо в мире субъектнстъю: свойствами, качествами и функциями субъекта; атрибуция субъектности. Но возникает вопрос: почему, собственно, при встрече с природным объектом воспринимающий вдруг генерирует «субъектные», а не «объектные» познавательные гипотезы? Можно дать два объяснения.

Первое — формально-логическое. Если согласиться с Г. Гегелем, что субъект на всех уровнях отражает лишь тот фрагмент мира, который представляет собой иную форму его собственной природы [2; 121], то отражающий, будучи субъектом, способен отразить только то, что является таковым в той или иной форме, так же как и он обладает какой-либо субъектностью. Следовательно субъективизация (в каком-нибудь ее виде) является условием отражения объекта, не обладающего субъектностью.

Второе — содержательно-психологическое. В описаниях характера взаимодействия с природным объектом, который испытуемые включали в список значимых других (а в пропорциональной выборке школьников разных возрастов это делает в среднем каждый третий [10]), многократно отмечалось то, что может быть названо потребностью в субъектификации. Очевидно, что это — квазипотребность, за которой стоит потребность в субъект-субъектном взаимодействии, т.е. общении, а субъектификация является способом ее удовлетворения. (Именно этим объясняется увеличение до 75% числа таких школьников в условиях депривации и недостатка общения в школах-интернатах [14].)

Типы субъектификации. Наделение объектов и явлений мира субъектностью, как показывает анализ социогенеза и онтогенеза данного феномена, может происходить в различных формах, наиболее важными из которых являются анимизация, персонификация, антропоморфизация и субъектификация в узком значении слова [6].

Анализ употребления этих терминов в психологической и культурологической литературе [4] позволяет дать следующие обобщенные определения. Анимизация — наделение объектов и явлений мира особой отделимой от них субстанцией — духом, душой, способной активно и самостоятельно действовать. Персонификация (олицетворение) — воплощение объектов и явлений в образе человека, шире — живого существа. Антропоморфизация (антропопатизм) — наделение объектов и явлений мира человеческими свойствами, телесное и психическое уподобление человеку. Субъектификация в узком значении слова — процесс и результат наделения объектов и явлений мира способностью осуществлять специфически субъектные функции, в результате чего они открываются воспринимающему как субъекты.

Таким образом, анимизацию, персонификацию и антропоморфизацию можно рассматривать или как типы субъектификации в широком значении, или как системы, рядоположенные с субъектификацией в узком значении слова. (Следует отметить, что в психологии экологического сознания, как правило, применяется второй подход, а термин «субъектификация», если не делается специальной оговорки, используется именно в узком значении, поскольку в современную эпоху это абсолютно преобладающий механизм возникновения субъектного восприятия [5].)

Несколько слов о видах субъектфиакации. В зависимости от того, кто являлся ее инициатором, выделяется 1) автосубъектификация, когда процесс инициирован самим воспринимающим, и 2) несколько, вариантов транссубъектификации, когда процесс активизируется другими людьми:

а) субъектификация полностью «задается» другим человеком (хозяин собаки в красках описывает слушателям особенности ее характера, который «совсем, как у людей»);

б) активность другого инициирует субъектификацию частично (пятилетний сын на рыбалке: «Папа! А вот если мы сейчас поймаем рыбу, как ее дети будут дальше жить без мамы?»);

в) субъектификация создается обществом «благородный олень», «мудрый дуб», «хитрая лиса» и т.п.);

г) субъектификация является результатом переноса «готовой» чужой субъектности (кактус, подаренный любимым человеком, становится его «воплощением», на него изливаются все чувства, относящиеся к этому человеку, и т.д., — сама субъектность другого выступает как инициатор субъектификации).

ФЕНОМЕН СУБЪЕКТИФИКАЦИИ В СИСТЕМЕ РОДСТВЕННЫХ ПОНЯТИЙ

Специфику субъектификации (в узком значении слова) выявляет также соотнесение с феноменами того же порядка: процессами анимизации, персонификации и антропоморфизации.

Анимизация. Анимистические концепции строятся на признании реального наличия у природных объектов особой отдельной субстанции — anima , которая и мыслится как субъект; при этом объект природы является лишь его «вместилищем» и воспринимается именно как объект; субъектное восприятие самих природных объектов, в общем-то, отсутствует. Субъектификация же никак не связана с представлениями о наличии такой отдельной субстанции: субъектно воспринимается сам природный объект, а не некий дух, живущий в нем.

Персонификация. При персонификации природный объект — скорее не столько природный объект, сколько воплощение какого-либо человеческого качества, абстрактного понятия, идеи и т.д. При субъектификации природный объект является самим собой, а не «воплощением» чего-либо. Если в сказках заяц — в первую очередь, персонифицированная трусость, то при субъектификации заяц — это совершенно реальный, телесный, природный заяц, который воспринимается как субъект.

Антропоморфизация. Антропоморфная картина мира строится на представлениях о том, что природным объектам в действительности присущи человеческие свойства, качества и т.д., что они — «люди в другом обличье». При субъектификации же человек (с большей или меньшей степенью ясности) отдает себе отчет в том, что животное — «все-таки животное», что растение на самом деле не думает и не чувствует, как человек, не ставит перед собою цели и т.д., — но тем не менее продолжает воспринимать их как субъектов. В то же время субъектификация часто сопровождается антропоморфизацией, они зачастую взаимно переходят друг в друга.

И антропоморфизация, и субъекти­фикация обусловливают действительно субъектное восприятие самих природных объектов, чем они отличаются от анимизации и персонификации. Но при этом характер субъектного восприятия качественно различается. В субъектном восприятии, обусловленном антропоморфизацией, как правило, преобладает гносеологический аспект, установочный сформирован частично (на оппозиции «человеческое — нечеловеческое»), а функциональный появляется случайно. В субъектном восприятии, обусловленном субъектификацией, наоборот, доминирует функциональный аспект, часто задействованы оба варианта возникновения установочного, а вот гносеологический является необязательным следствием.

МЕХАНИЗМЫ СУБЪЕКТИФИКАЦИИ

Механизмы первого аспекта субъектификации. Из всей совокупности раздражителей, получаемых личностью от объекта природы, можно выделить особую группу знаковых стимулов — психологических релизеров субъектификации, обладающих особым значением, которое способствует возникновению «эффекта параллелизма», т.е. несущих в себе потенциальное сравнение с человеком. (Об отличиях психологических релизеров от релизеров в их этологическом понимании см. [7], [11].)

Когда, например, мы видим, как кошка заботливо вылизывает своих котят, мы не можем не сравнивать ее с женщиной-матерью, мы осмысляем ее поведение в человеческих категориях. Когда мы видим воющую от боли со­баку, у нас невольно возникает мысль: «Она страдает, совсем как я!» Такие поведенческие проявления кошки и собаки заставляют(!) нас думать и чувствовать определенным образом, это сигнал: «Мы с тобой одной крови — ты и я!» Но как только сходство установлено, как только мы начали осмыслять пове­дение животных в человеческих категориях, мы сразу же начинаем переживать собственную личностную динамику!

Классификация психологических релизеров субъектификации [4], [5] проводится на основе выделенных в исследованиях по психологии экологического сознания трех каналов формирования субъективного отношения к природе: перцептивного — отношение формируется в процессе построения перцептивного образа на основе непосредственного восприятия объекта; когнитивного — в результате переработки по­лученной о нем информации; практического — в процессе практического взаимодействия с ним [20].

1. Релизеры перцептивного канала. Воздействие на человека естественных релизеров эволюционно обусловлено. Например, относительно большая голова, большие глаза животного соответствуют пропорциям младенца, детеныша и вызывают стремление проявить заботу, «как о ребенке», — на них человек дает практически безусловно-рефлекторную реакцию. Действие поведенческих релизеров социально опосредствовано: к их этологическому значению нами добав­ляется, привносится социальное. Например, когда собака, выражая радость, лизнула долго отсутствовавшего хозяина в щеку, при интерпретации ее естественного поведения мы добавляем и социальный аспект: «Люди тоже при встрече целуются!»

2. Релизеры когнитивного канала. К группе социальных релизеров относятся такие устойчивые словосочетания, как «благородный олень», «мудрый дуб», «подлый шакал», «хитрая лиса», «трусливый заяц». Они представляют собой в свернутом виде существовавшую на предыдущих этапах развития общества субъектификацию (в форме персонификации). Данные вербальные конструкции, будучи вплетенными в процессе овладения языком в ткань индивидуального сознания, детерминируют актуальное восприятие человеком конкретного природного объекта.

К группе экологических фактов относится такая информация, которая способна не просто дополнить привычную картину мира личности, а сделать систему ее представлений более динамичной (расширять ее «границы», переструктурировать в ней смысловые связи), критерием чего служит реакция удивления. Подобным релизером является, например, информация о том, что дикие шимпанзе после долгой разлуки при встрече здороваются за руки и обнимаются («Надо же, совсем как мы!»).

3. Релизеры практического канала — это реакции природного объекта на активность личности, сходные с реакцией человека в аналогичной ситуации. Например, кошка, сброшенная с дивана и севшая «обиженно» спиной к хозяину, вызывает непроизвольное восклицание: «Посмотрите, какая гордая!» Следует отметить, что роль психологических релизеров в процессе возникновения субъектификации заключается не в том, что они ее инициируют, а в том, что такого рода стимулы опровергают предсуществующие «объектные» познавательные гипотезы (природный объект «ведет» себя не так, как предполагалось, не как объект).

Общим механизмом возникновения рассматриваемого аспекта субъектификации является идентификация в форме проекции, в результате которой воспринимающий осознанно или бессознательно видит другого как продолжение самого себя, наделяет его своими чертами, чувствами, желаниями и т.д.

Механизмы второго аспекта субъектификации. Восприятие мира и построение отношения к нему сквозь призму субъектности Другого является, вероятно, атрибутом собственно человеческого отражения мира. Онтогенетически это обусловлено сложностью стоящей перед ребенком задачи по вхождению в социальный в своей основе мир, в котором любой объект это не просто «вещь», а именно «общественный предмет». Как отмечал Д.Б. Эльконин: «Овладение таким предметом невозможно путем адаптации, путем простого «уравновешивания» с его физическими свойствами» [19; 12], оно необходимо пред полагает другого человека (взрослого) «Путь от вещи к ребенку и от ребенка к вещи лежит через другого человека» [1; 30]. «Обращение к другому оказывается... инструментальным актом, обслуживающим потребность ориентировки в объекте» [15; 120].

Показательна мысль С.Д. Смирнова, раскрывающая генезис данного явления в системе «ребенок — мать»: «Образ мира матери, являясь образом мира этой системы, постепенно и частично переходит в образ мира ребенка на основе общения и совместной деятельности» [14; 147]. В дальнейшем опосредствующие отражение функции начинают выполнять и другие лица: сначала отец, близкие родственники, а затем различные значимые другие и даже референтная группа, — они оказываются «своеобразным зеркалом, в котором отражается как сам индивид, так и окружающий мир» [15; 120].

Таким образом, существует своего рода ниша субъектности, сквозь призму которой происходит восприятие мира и которая должна быть заполнена — свято место пусто не бывает. Рассмотрим, например, референтные отношения. Человек, включаясь в новую группу и проходя этап адаптации, испытывает потребность сориентироваться в окружении. Для этого ему нужна чья-то субъектность, которая выступит опосредствующим, ориентирующим элементом, заполнит нишу. Чтобы решить эту проблему, человек может априори приписать референтность определенному члену группы, авансировать ему своего рода «право на референтность»; лишь затем в процессе совместной деятельности и общения это «право» проверяется — постепенно складываются уже реальные референтные отношения, отражающие реальные межличностные связи. Однако «гипотеза о референтности» другого в этом процессе, в соответствии с деятельностной парадигмой психического отражения, должна быть первична.

При необходимости такая субъектность-призма может быть и смоделирована: яркий пример — «Я-идеальное», в сущности, выполняющее для личности функцию своеобразного референтного лица, на «мнение» которого она может ориентироваться при построении своих отношений с миром.

В принципе, смоделированная субъектность может быть атрибутирована, приписана любому объекту мира: материальному или идеальному (литературные персонажи), в том числе и животному, растению и т.д. Это происходит на основе такой формы идентификации, как постановка субъектом себя на место другого, которая позволяет моделировать смысловое поле партнера по общению.

Механизмы третьего аспекта субъектификации. Открыться в качестве субъекта совместной деятельности и общения природный объект может только в том случае, если взаимодействие с ним носит непрагматический характер: не преследует цели получить «полезный продукт» (мясо, функцию и т.п.), является самоценным, направлено именно на взаимодействие с природным объектом (для сравнения: «содержать собаку» и «ухаживать за собакой».)

На первом этапе, под влиянием такого характера взаимодействия реакции природного объекта на активность личности осмысляются ею не просто как реакции, а как своеобразные «ответы» [19], поскольку человек в этом случае вольно или невольно ожидает от природного объекта именно взаимодействия. «Ответ» — это действие, за которым для воспринимающего стоит природный объект как субъект этого действия. Таким красноречивым «ответом» является, например, отказ любимой собаки от предложенной пищи (более сложно — пожелтение листка растения от недостаточного полива).

Получаемые человеком «ответы» природного объекта как сигналы обратной связи запускают механизм рефлексии. Положительная оценка своих действий способствует субъектификации, при отрицательной возможны два варианта. В первом случае происходит осознание их неадекватности и корректировка — процесс субъектификации продолжается. Во втором — рационализация негативного значения «ответов» в разных формах: игнорирование «ответа», его ложная интерпретация, обесценивание значения, инверсированная атрибуция ответственности («сам виноват!») и т.д. — и блокирование субъектификации.

На втором этапе в результате рефлексии «ответов» у природного объекта постепенно вычленяется собственный предмет «деятельности» — в общем виде, свое выживание и благополучие, — человек «вдруг» начинает его видеть. Теперь по отношению к «предмету своей деятельности» природный объект выступает уже как субъект. Но и объект природы,