Приватизационные процессы

Что является традиционным объектом государственной собственности?

Это прежде всего национальное достояние, не являющееся предметом купли-продажи и не приносящее прибыли (парки, леса, воды)[1, 4].

В руках государства часто находятся предприятия инфраструктуры: транспорта, связи, энергетики; стержневые институты финансово-кре­дитной сферы (центральный банк), часть военной промышленности. В основном это высококонцентрированные отрасли, представляющие со­бой опоры, условия, необходимые для функционирования рыночной экономики.

Значительный вес в госсобственности составляют смешанные корпорации, где государственное участие в капитале может и не быть подавляющим (составлять менее 50 %), однако оно обеспечивает общественный контроль за деятельностью компаний.

Источниками формирования государственной собственности высту­пают национализация и собственно государственное предприниматель­ство, т.е. строительство предприятий за счет казенных средств. Пред­приятия эти остаются субъектами рыночных отношений, т.е. работают в основном на коммерческих началах.

Прямое государственное участие в воспроизводственном процессе вряд ли можно представить в виде разрастающегося процесса.

Казалось бы, государственная собственность на инфраструктуру, ко­торая начала складываться еще в прошлые века (почта, телеграф, желез­ные дороги, является непременным условием развивающейся экономи­ки. Но это далеко не так. Государственная собственность на инфра­структуру постепенно исчерпывает себя. Все чаще слышится мотив ни­зкой рентабельности государственного транспорта или энергетического хозяйства, неизбежности их бюджетной поддержки. Нынешнее состоя­ние информатики и средств связи позволяет организовать работу сфер инфраструктуры и на частно-хозяйственном уровне.

Государственное предпринимательство обычно расширяется во время войн или подготовки к ним, используется для повышения занятости (организация общественных работ). Многое зависит от социльно-политического климата в стране, позиций партий, находящихся у власти.

Государственное предпринимательство является сферой столкновения теоретических концепций неоклассиков, уповающих на действие ры­ночных сил, и государственников. Действительно, современная ры­ночная экономика невозможна без государственных подпорок, хотя зна­чение последних не должно выходить за ограничительные рамки необ­ходимого. Соотношение между рынком и государственным вмешатель­ством изменяется применительно к ситуации.

Поглощение одним из полюсов другого непродуктивно и опасно. Примеров того, какую цену приходится платить за увлечение огосударствлением, достаточно. Стимулятор поступательного движения скрыт, возможно, в крылатой фразе Л. Эрхарда: "Конкуренция - везде, где возможно, регулирование - там, где необходимо".

Курс на приватизацию был взят на вооружение правительствами Р. Рейгана и М. Тэтчер. Эту экономическую политику, начавшуюся с кон­ца 70-х годов, можно в целом считать успешной. Ее побудительными причинами являлось стремление оптимизировать использование сил кон­куренции и сократить систематические дотации убыточным предпри­ятиям. Британскую модель отличает диверсификация пакетов акций при­ватизируемых предприятий, каждый из новых владельцев не имеет права скупить более 15% капитала; за процессом преобразования наблюдает специальный государственный представитель - контролер. В Великобри­тании была приватизирована авиакомпания, отличавшаяся низкой рен­табельностью и слабой конкурентоспособностью. Через пару лет компа­ния вошла в первую десятку авиационных предприятий мира. Удачным можно, по-видимому, считать и приватизацию британской сталелитей­ной корпорации.

Что касается Германии, то там приватизацию традиционно осущес­твляют опекунские советы. Они накопили опыт еще со времен Веймарс­кой республики, приватизации нацистской госсобственности в послево­енные годы и используются, после воссоединения "двух Германий", при проведении приватизации государственных предприятий в восточной части страны. Как правило, опекунский совет берет на себя все пробле­мы реорганизации: акционирование, размещение части акций среди тру­дового коллектива, подбор управленческого аппарата, подготовку про­граммы перестройки производства.

Своеобразно проходит приватизация в странах Восточной Европы и в России. Купонно-ваучерную приватизацию как в Чехии и Словакии, так и в России можно посчитать полезной разве только в том смысле, что она как бы развенчивала незыблемость так называемой обществен­ной собственности. Но и в социально-политической сфере ее последст­вия, в целом, из-за напрасных ожиданий населения, невыполненных обещаний трудно оценить как положительные.

В странах переходной экономики проводилась также малая при­ватизация, касавшаяся в основном предприятий сферы услуг, торговой сети, некрупных местных производств. Она проводилась через аукцио­ны, конкурсные торги, прямые выкупы. В Польше предприятия, при­чем не только малые, и самого разного производственного профиля, продавались что называется "с молотка" - как своим, так и зарубежным инвесторам.

Российская приватизация началась с малых форм, акционирование крупных предприятий явилось в значительной части формальным. Бразды правления остались в руках по-советски мыслящего директорского кор­пуса, да и новые владельцы, пришедшие со стороны, оказываются в плену безысходности - средств на радикальную структурную перестрой­ку нет, решительное сокращение занятости грозит социальными взрыва­ми. Трудности приватизации обусловлены многими обстоятельствами объективного свойства: национальным складом ума и психологией, рас­точительным размещением производительных сил в стране, существова­нием, например, городов, где все население кормилось возле оборонного комплекса, и т. д.

Любопытна "шведская модель" экономического устройства. У власти в стране долгое время стояли социал-демократы. В своей экономической политике они исходили из того, что собственность не является опреде­лителем общественного строя. При практически одинаковом типе соб­ственности возможны различные формы распоряжения национальным доходом, его распределения и использования. В руках шведского госу­дарства находится не более 5% основных производственных фондов, но оно перераспределяет 80% национального дохода, причем 40% НД на­правляется на социальные цели. Шведский социализм предстает в виде двухъярусной структуры, где в фундаменте (в производстве) господствуют частная собственность и рыночная конкуренция, а в сфе­рах распределения, социальной области и в части инфраструктуры дей­ствует государство. Возможно, что подобное разделение обязанностей является целесообразным (во всяком случае для Скандинавии)1.

В США на долю государственного сектора приходится 12 % произведенных товаров и услуг, между тем как в Ираке его вес превышает 65%. В России, по данным за 1994 г., на частных предприятиях было произ­ведено 25% ВВП, а в "негосударственном секторе" в целом - 60%.

Иностранный опыт и рецептуры приватизации невозможно механи­чески переносить на российскую почву. Большие масштабы страны не способствуют радикализации реформ и быстрому их осуществлению. Но зарубежный опыт, тем не менее, учит работать.

На начало 1997 г. в стране существовало 1246 тыс. приватизирован­ных предприятий, составляющих 60% госпредприятий и производящих около 70% ВВП.

Основными способами приватизации в российских условиях были выкуп ранее арендованного имущества, продажа недвижимости и акцио­нирование. После завершения этапа массовой приватизации на первый план выдвигаются, пожалуй, три взаимосвязанные проблемы. Во-пер­вых, распространяется такая форма, как приватизация по индивидуальным программам; во-вторых, весьма актуальной стала работа по повы­шению эффективности управления разгосударствленными предприятия­ми и, наконец, на повестке дня оказывается вопрос о разгосударствле­нии земли. В этом нуждаются уже приватизированные предприятия, находящиеся на том или ином земельном участке. Они заинтересованы в применении новых технологических линий, расширении своих владе­ний, инвестициях, уходе за территорией предприятия и т. п. А государ­ство нуждается в дополнительных доходах.