Традиционные институты в Х I Х в.

Особенности современной ситуации в Абхазии во многом предопределены историческими причинами, характером социально-экономических процессов XIX-ХХ вв., произошедшей за этот период эволюцией таких традиционных социальных институтов, как фамильно-патронимические структуры, традиционное судопроизводство, сельские сходы, роль в обществе старейшин и т.п.

Абхазское княжество, вошедшее в состав Российской империи в 1810 г., представляло собой вытянутую вдоль моря территорию, ограниченную с одной стороны Главным Кавказским хребтом, с другой - морским побережьем. В Абхазии, как и у соседних родственных адыгских народов (а также у большинства северокавказских горцев) феодальные отношения не получили значительного развития. Здесь не было прикрепления людей к земле, крепостничества: свободные абхазские крестьяне жили согласно своим традициям, законам “горской демократии” и моральным нормам апсуара[15]. Это предопределило с одной стороны схожесть этнопсихологии абхазов и не знавших крепостничества народов региона, а с другой - большие различия в этнопсихологии с населявшими соседние княжества картвелами.

В течение многих веков абхазы затрагивались внешними влияниями в весьма небольшой степени, так как населяли в основном горные и предгорные районы, отделенные от морского побережья широкой полосой малярийных болот. Издавна их жизнь была полна всевозможных лишений и опасностей. Суровый полувоенный быт выработал у этого народа такие черты национального характера, как почитание традиций, глубокое уважение предков, жрецов и старейшин, обеспечивших сохранение культурного своеобразия и выживание этого немногочисленного народа, свободолюбие, независимость суждений, философское отношение к смерти, присутствие духа в любых ситуациях и культ геройства.

К началу ХIХ в. абхазы продолжали жить объединявшими свободных крестьян (и одновременно воинов) вольными обществами - Ахчипсоу, Дал, Цабал, Псху и т.д., численность каждого из которых составляла несколько тысяч и более человек. В условиях постоянной нестабильности использовавшие принципы взаимопомощи и взаимовыручки вольные общества обеспечивали своим членам определенную защиту и безопасность как перед лицом многочисленных внешних угроз, так и от бесчинства и грабежей собственной знати. Они состояли из кровнородственных групп: фамилий (ажвла) и родов (абипар)[16]; отношения между разными обществами и внутри них строились на основе традиционного права абхазов, хранителями которого выступали жрецы и старейшины.

В течение веков степень централизации Абхазского княжества зависела прежде всего от личного авторитета владетельного князя. Довольно часто владетельные князья Чачба (Шервашидзе) и местная знать фактически не контролировали вольные общества либо имели на них весьма ограниченное влияние. Так, французский ученый Фредерик Дюбуа де Монпере, побывавший на Кавказе в 1833 г., характеризуя правление тогдашнего абхазского владетельного князя Михаила прямо указывает, что “народ, во главе которого он стоит, является скорее его властелином, чем он сам властелином народа” (243, с.119).

Красноречивое свидетельство об особенностях взаимоотношений между знатью и крестьянством в среде абхазо-адыгских народов в середине XIX в. оставил нам Т. Лапинский, который особо подчеркнул, что князья и дворяне не пользуются в стране, за небольшим исключением, влиянием и уважением, не допускаются на народные собрания, в которых даже рабы могут принимать участие (246, с.159).

Адаты горцев, составленные русской администрацией на основании опросов их самих в 1845 г., также являются бесспорным свидетельством того, что власть князей и дворян на Западном Кавказе обеспечивалась их моральным авторитетом, а не социальной принадлежностью. “Князья не имеют никакой власти над дворянами, духовенством и простым свободным народом; сословия сии повинуются некоторым образом воле их, единственно из уважения к так называемому ими высокому титулу их, которое ниспослано им, как они верят, от самого Аллаха, и сие оказывают они более тому из них, который приобрел славу своим умом, мудростью в советах, справедливостью, честностью, бескорыстием, прямодушием и храбростью, такому князю они повинуются почти слепо и воля его или приказание для них закон” (182, с.133).

Большая степень самостоятельности абхазских вольных обществ от княжеского дома самым непосредственным образом повлияла на развитие событий после вхождения Aбхазии в состав России. С формально-юридической точки зрения оно было законным и добровольным: в 1810 г. в ответ на просьбу абхазского владетельного князя Георгия Чачба (Шервашидзе) о принятии российского подданства император Александр I издал манифест о “навечном” включении княжества в состав Российской империи.

В последующие несколько десятилетий обстановка в Абхазии была крайне нестабильной: Турция, под протекторатом которой с ХVI в. находилась Абхазия, используя в своих целях часть местной знати, не принявшую российской ориентации, стремилась вернуть контроль над абхазским побережьем Черного моря.

В течение длительного времени большинство абхазских вольных обществ отказывалось признавать над собой верховную власть российского престола и повиноваться собственному владетельному князю. Заявления о покорности делались лишь под угрозой применения военной силы и носили формальный характер. Основной причиной постоянных конфликтов абхазов с российскими властями были летние грабительские набеги на русские поселения, в ответ на которые зимой в горы направлялись карательные экспедиции, разорявшие селения горцев. При этом активное участие в экспедициях принимали соседние абхазские общества, часто выставлявшие в распоряжение властей сотни всадников, привлеченных возможностью пограбить оказавшихся в трудном положении соседей. Последнее говорит не только о раздробленности вольных обществ, низком уровне консолидации и этнического самосознания абхазов того времени, но и о том, что нормы традиционной абхазской морали распространялись в этот период лишь на объединявшую родственников и их ближайших соседей общину.

В грабеже абхазы (в первую очередь представители княжеского и дворянского сословий) издавна видели источник дополнительного дохода и возможность для молодых проявить свою удаль. Набеги на села, кражи скота, работорговля и разбой на дорогах на протяжение веков были для Абхазии привычной картиной, о чем напоминает традиционное абхазское пожелание собеседнику при расставании: “Вернуться тебе живым после дороги”.

Ситуация изменилась в 1864 г.: после окончания Кавказской войны последовала отмена автономного статуса Абхазии (пользовавшейся до этого полным самоуправлением во внутренних делах). Незадолго до того в России было отменено крепостное право; при проведении земельной реформы в Абхазии российские власти совершенно не учитывали традиций местного населения, не знавшего крепостной зависимости. В итоге массовое недовольство вылилось в восстание абхазов 1866 г.

Восстание 1866 г. было жестоко подавлено, власти начали выселение наиболее беспокойной части абхазов в Турцию. После русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и активного участия в ней абхазов-махаджиров и их сторонников среди местного населения на стороне Турции, насильственное выселение стало для властей основным средством “замирения” Абхазии. Исходя из собственных интересов махаджирству всячески способствовали власти Османской империи и протурецки настроенная часть абхазской знати.

Махаджирство - массовое выселение в Турцию, превратилось для абхазов в национальную трагедию, оставившую глубочайший отпечаток в их исторической памяти. В целом с начала ХIХ в. из родных мест уехало более половины абхазов, причем центральная часть абхазского этноса (гумская) переселилась в Турцию почти поголовно. В результате прежде компактная, вытянутая вдоль моря этнотерритория абхазов оказалась разделенной на две части: северо-западную (бзыбскую) и юго-восточную (абжуйскую).

Покинутые абхазами земли начали активно заселяться греками и армянами из Турции, крестьянами разных национальностей из европейской части России и выходцами из соседних районов Грузии (в основном мегрелами), что привело к формированию полиэтничного по характеру населения современной Абхазии.

К концу ХIХ в. российским властям жесткими репрессивными мерами удалось прекратить грабежи и разбои на дорогах. Включение Абхазии в общероссийский рынок сопровождалось строительством коммуникаций и портов, способствовало развитию местной экономики. Сельское абхазское население, в отличие от пришлого, затрагивалось процессом капиталистической модернизации в весьма небольшой степени. Тем не менее относительно стабильная обстановка и ускоренное экономическое развитие в конце ХIХ - начале ХХ вв. привели к постепенному преодолению извечной разобщенности абхазских общин и фамильно-патронимических групп.

Размыванию былой патриархально-родовой замкнутости способствовало и возвращение в родные места части махаджиров. За годы изгнания многие из них утратили старые родовые связи. К тому же махаджирам было запрещено селиться в местах прежнего проживания; они оказывались в совершенно новом для себя окружении. Необходимость как-то регулировать отношения с новыми соседями привела к перенесению части привычных фамильно-патронимических норм на отношения между соседями. Близкие отношения и тесная взаимопомощь соседей, почти священный принцип соседской солидарности глубоко укоренились в селах и стали одной из характерных черт абхазской национальной психологии.

В начале ХХ в. начинается рост численности ориентированной на русскую культуру абхазской интеллигенции, ускоряется процесс формирования национального самосознания абхазов. Однако сознание подавляющего большинства сельских абхазов продолжало оставаться патриархальным: они продолжали сохранять приверженность религии и обычаям своих предков.