Пьеса М. Кундеры «Якуб и его господин»: перевод с чешского на русский язык

Действующие лица[49]:

Якуб

Господин

Агата

Трактирщица

Шевалье Сент-Уэн

Черт-отец

Чертов сын

Жюстина

Маркиз

Мать

Дочь

Мать Агаты

Отец Агаты

Комиссар

Сельский староста

Деревенские жители, Янек, слуги

 

Действие I

 

Явление 1

Якуб и Господин выходят на сцену, делают несколько шагов. Якуб нечаянно взглядывает в сторону зрительного зала и в замешательстве останавливается.

Якуб (стараясь незаметно). Господин... (Обращает внимание Господина на зрителей.) Что это все так на нас пялятся?

Господин (немного испугавшись, начинает оправлять костюм, будто опасаясь, что привлекает внимание каким-нибудь непорядком в одежде). Сделай вид, что не замечаешь их.

Якуб (к зрителям). Не могли бы вы смотреть в другую сторону?... Ну, в чем дело?... Откуда мы пришли? (Машет рукой, указывая за спину.) Вон оттуда. Куда идем? (С философской пренебрежительностью.) Разве человек знает, куда идет? (К зрителям.) Может быть, вы знаете, куда идете?

Господин. Мне очень жаль, Якуб, но я думаю, что я знаю, куда мы идем.

Якуб. Думаете?

Господин (печально). Думаю. Только мне не хочется посвящать тебя в мои скорбные хлопоты.

Якуб. Вы хотите, чтобы я вам напомнил, что случилось с Эзопом? Однажды господин послал его в бани. По дороге ему встретились менты. «Куда ты идешь?» – «Не знаю», - сказал Эзоп. – «Не знаешь? Ну раз не знаешь, пойдешь с нами». – «Вот видите, - сказал им Эзоп, - разве я ошибался, когда говорил, что не знаю, куда иду? Я направлялся в бани, а иду в кутузку». О господин, поверьте мне, человек никогда не знает, куда идет. Но, как говорил мой капитан, там наверху написано все.

Господин. И он был прав...

Якуб. Черт бы побрал Жюстину и этот грязный чердак, где она лишила меня невинности!

Господин. Зачем же проклинать даму, Якуб!

Якуб. Затем, что когда я потерял невинность, я надрался, отец разозлился, что я пьян, выпорол меня, в это время мимо шел полк, я нанялся в рекруты, произошло сражение и я получил пулю в колено. А за этой пулей последовала целая вереница случайностей. Не будь этой пули, я бы, например, никогда не влюбился.

Господин. Ты был влюблен? Ты никогда не говорил мне об этом!

Якуб. А я много о чем вам не говорил.

Господин. Так вот о том, как ты влюбился. Рассказывай.

Якуб. На чем я остановился? Ага, пуля в колено. Куча мертвых и раненых, я лежу под ними. На следующий день меня находят, кидают в телегу, чтобы отвезти в госпиталь. Телега трясется, и я ору от боли на каждой кочке. Вдруг остановка. Я прошу положить меня на землю. Мы на краю деревни, а перед домом стоит молодая женщина.

Господин (довольно). Ну наконец-то!

Якуб. Она уходит в дом, возвращается с бутылкой вина и дает мне напиться. Меня хотят снова кинуть в телегу, но я хватаю женщину за юбку, потом теряю сознание и прихожу в себя уже у нее в доме. Вокруг меня стоят ее дети, муж, а она влажным платком отирает мой лоб.

Господин. Прохвост! Я уже знаю, чем это закончится!

Якуб. Ни черта вы не знаете, господин.

Господин. Этот человек пустил тебя в свой дом, и ты так его отблагодарил?

Якуб. Но, господин, разве мы виноваты в том, что мы делаем? Мой капитан говорил: «Все хорошее и плохое, что с нами случится внизу на земле, уже написано там наверху». Есть у вас средство стереть эти письмена? Скажите, господин: Могу ли я не быть? Могу ли я быть кем-то другим? А если уж я - это я, то могу ли я делать что-нибудь отличное от того, что делаю?

Господин. Меня интересует одна вещь. Ты такой прохвост потому, что так написано там наверху? Или это там наверху так написано потому, что было известно, что ты прохвост? Что есть причина и что – следствие?

Якуб. Я не знаю, господин, только не называйте меня прохвостом.

Господин. Человек, совративший жену своего благодетеля...

Якуб. И не называйте этого человека моим благодетелем. Вам бы следовало послушать, как он ругал жену за то, что она пожалела меня и взяла к себе в дом.

Господин. Вполне заслуженно... Якуб, как она выглядела? Опиши мне ее!

Якуб. Эта молодая женщина?

Господин. Да.

Якуб (неуверенно). Среднего роста...

Господин (не очень довольно). Хм...

Якуб. Но скорее высокого, чем низкого...

Господин (удовлетворенно кивает головой). Высокого...

Якуб. Да.

Господин. Так, как я люблю.

Якуб (показывая). Красивая грудь.

Господин. Пышнее грудь или задница?

Якуб (неуверенно). Грудь.

Господин (печально). Жаль.

Якуб. Вы любите, когда задница больше?

Господин. Да... Так, как было у Агаты... А глаза?

Якуб. Я уже не помню. Но у нее были черные волосы.

Господин. Агата была блондинкой.

Якуб. Я, господин, не виноват, что она не была как ваша Агата! Вам придется удовольствоваться ею такой, какая она была. Но у нее были красивые длинные ноги.

Господин (мечтательно). Длинные ноги. Бальзам на сердце.

Якуб. И большая задница.

Господин. Большая задница? Правда?

Якуб (показывает). Вот такая...

Господин. Ну ты и прохвост! Меня охватывает желание, ты ее так расписываешь! И ты ее, жену этого доброго человека...

Якуб. Нет, господин, с этой женщиной у меня ничего не было.

Господин. Что ж ты о ней толкуешь битый час? Зачем мы тратим на нее время?!

Якуб. Вы меня перебиваете, господин, это дурная привычка.

Господин. Я уже так ждал, как ты ее...

Якуб. Я говорю вам, что лежу с простреленным коленом, что мучаюсь от боли, а вы думаете только о распутствах. И еще впутываете туда какую-то Агату.

Господин. Не напоминай мне о ней, Якуб!

Якуб. Вы сами о ней вспомнили.

Господин. Случалось ли тебе когда-нибудь очень сильно желать женщину и постоянно получать от нее отказ?

Якуб. Да. Жюстина...

Господин. Жюстина? Это она лишила тебя невинности?

Якуб. Она.

Господин. Ты должен мне об этом рассказать.

Якуб. Только после вас, господин...

 

Явление 2

На возвышении в глубине сцены уже некоторое время находятся несколько фигур. На лестнице сидит Чертов сын, рядом с ним стоит Жюстина. На противоположной стороне возвышения - другая пара: на стуле, принесенном шевалье Сент-Уэном, сидит

Агата, шевалье стоит пред ней.

Сент-Уэн (окликает Господина). Друг мой!

Якуб (вместе с Господином оглядывается на зов; кивает в сторону Агаты). Это она? (Господин утвердительно кивает.) А этот с ней?

Господин. Мой друг. Шевалье Сент-Уэн. Он меня с ней познакомил. (Глазами показывая на Жюстину.) А это твоя?

Якуб. Да. Только ваша мне нравится больше.

Господин. А мне, наоборот, твоя. Она не такая тощая. Не хочешь поменяться?

Якуб. Об этом следовало подумать раньше. Сейчас уже поздно.

Господин (со вздохом). Сейчас уже поздно. А кто этот здоровяк?

Якуб. Чертов сын. Мой приятель. Мы оба хотели ее заполучить. Но по какой-то совершенно непонятной причине добился успеха он, а не я.

Господин. У тебя произошло то же, что и у меня.

Сент-Уэн (переходит от Агаты к Господину, останавливается на краю возвышения). Друг мой, очевидно, ты вел себя неосторожно. Ее родители опасаются, как бы она не стала предметом сплетен.

Господин (возмущенно, Якубу). Проклятые мещане! А против того, что я осыпал их дочь деньгами, они ничего не имеют?

Сент-Уэн. Нет, нет, они тебя уважают. Они только хотят, чтобы ты яснее высказался о своих намерениях. В противном случае, говорят, что ты должен перестать бывать у них.

Господин (возмущенно, Якубу). И ведь он сам ввел меня к ним! Еще обнадеживал, обещал, что она будет уступчива!

Сент-Уэн. Друг мой, я только передаю их слова.          

Господин (Сент-Уэну). Ладно. (Поднимаясь на возвышение.) Тогда передай им в ответ вот что: затащить меня под венец у них не получится! А Агате скажи, что если она не хочет потерять меня, то ей следует быть поласковее. Я не желаю тратить время и деньги, которые в другом месте могу употребить с большей пользой!

Сент-Уэн, выслушав Господина, кланяется и отходит по направлению к Агате.

Якуб. Превосходно, господин! Вот таким вы мне нравитесь! Неужели вам и правда однажды случилось быть мужественным?

Господин (Якубу, оставаясь на возвышении). Да, иногда это происходит и со мной. Я перестал бывать у них.

Сент-Уэн (снова приближается к Господину). Я передал им все, как вы пожелали. Но мне кажется, что вы все-таки были немного чересчур суровы.

Якуб. Мой господин? Суровый?

Сент-Уэн. Придержи язык, слуга. (Господину.) Вся семья напугана вашим исчезновением: вы не приходите, не отвечаете на письма. А Агата...

Господин. А Агата?

Сент-Уэн. Агата плачет.

Господин. Плачет.

Сент-Уэн. Плачет. Дни напролет плачет.

Господин. Значит, вы, шевалье, думаете, что мне следовало бы их навестить?

Сент-Уэн. Это было бы ошибкой! Именно теперь нельзя идти на попятный. Если ты сам вернешься, то все проиграешь. В конце концов, хуже не будет, если ты научишь этих торгашей манерам...

Господин. А если они меня больше не позовут!

Сент-Уэн. Еще как позовут.

Господин. А если ждать придется слишком долго!

Сент-Уэн. Ты хочешь быть господином или рабом?

Господин. Но она плачет...

Сент-Уэн. Это лучше, чем если бы плакал ты.

Господин. А если они меня не позовут!

Сент-Уэн. Я же тебе говорю, что позовут. Но сейчас ты должен извлечь все выгоды из своего положения. Агата поймет, что отнюдь не так крепко держит тебя, и пусть постарается, примет меры... Но по совести, шевалье, ведь мы друзья: ты действительно ничего у нее не добился?

Господин. Нет.

Сент-Уэн. Ты хочешь быть деликатным.

Господин. Мне жаль, но это чистая правда.

Сент-Уэн. Неужели она ни разу не проявила слабости?

Господин. Нет.

Сент-Уэн. Боюсь, не вел ли ты себя несколько глуповато? Это свойственно честным людям.

Господин. Ну а вы, шевалье? Вы не хотели заполучить ее?

Сент-Уэн. Конечно, хотел. Столько попыток предпринял. Но потом появился ты, и для Агаты я мигом стал не заметнее воздуха! Мы остались друзьями, но не более того. Есть у меня одно утешение. Если с ней переспит мой лучший друг, это будет все равно, как если бы с ней спал я. Поверь, я сделаю все, чтобы ты наконец оказался в ее постели...

После этих слов шевалье медленно уходит в глубь сцены к сидящей на стуле Агате.

Якуб. Господин, вы обратили внимание, как внимательно я вас слушаю? Я вас ни разу не перебил. Если бы вы следовали моему примеру!

Господин. Ты хвастаешься, что не перебиваешь, только для того, чтобы снова перебить меня.

Якуб. Если я и вмешиваюсь в ваш рассказ, то только потому, что вы сами подаете плохой пример.

Господин. Будучи господином, я имею право перебивать своего слугу, когда захочу. Но мой слуга не имеет права перебивать меня.

Якуб. Господин, я вас не перебиваю, я с вами беседую, так, как вам всегда это было угодно. Я хочу высказать вам свое мнение. Ваш друг мне очень не нравится, и провалиться мне на этом месте, если я не прав, и он не хочет женить вас на своей любовнице.

Господин. Хватит! Ты больше не услышишь от меня ни слова!

Господин рассерженно спускается с возвышения на сцене.

Якуб. Господин! Прошу вас! Рассказывайте!

Господин. О чем? Ты, со своей хвастливой и совершенно неуместной проницательностью, уже все разгадал! Черт бы побрал эту твою чрезмерную находчивость! 

Якуб. Полностью согласен с вами, господин, однако продолжайте. Если я что-то и угадал, то только направление рассказа, но, смею вас уверить, я не догадываюсь ни о великолепных деталях из ваших речей с шевалье де Сент-Уэном, ни о поворотах интриги.

Господин. Ты рассердил меня, и я молчу.

Якуб. Я прошу вас!

Господин. Если хочешь мириться, то рассказывать будешь ты, а я буду тебя перебивать, когда мне взбредет это в голову. Я хочу знать, как ты лишился невинности. И будь уверен, я не раз перебью тебя, и не посмотрю на то, что это твой первый половой акт!

 

Явление 3

Якуб. Пожалуйста, господин, вам это не возбраняется. Посмотрите. (Указывает в сторону лестницы, по которой Жюстина с Чертовым сыном поднимаются наверх. Под лестницей стоит Черт-отец.) Мой крестный Черт-отец – в своей тележной мастерской. Лесенка на чердак, на чердаке постель, на которой спит его сын Черт...

Черт-отец (кричит наверх на чердак). Эй Черт, проклятый бездельник!

Якуб. Черт-отец спит в мастерской. Как только он засыпает, младший Черт слезает с чердака, впускает Жюстину и отправляется с ней наверх. 

Черт-отец. Уже звонили к утренней, а ты все дрыхнешь? Что мне, подняться и согнать тебя вниз метлой?

Якуб. Ночью они так сильно утомились, что проспали.

Чертов сын (сверху). Не сердись, отец!

Черт-отец. Заказчик ждет, когда ты принесешь ему ось. Пошевеливайся!

Чертов сын. Уже иду!

Чертов сын спускается вниз, застегивая одежду.

Господин. Значит, ей некуда было скрыться!

Якуб. Она была в ловушке, господин.

Господин (смеется). Бедняжка, наверное, перетряслась от страха!

Черт-отец. Как влюбился в эту потаскуху, только и делает что храпит. Ну пусть бы она стоила этого! А то какая-то замарашка! Если бы это видела мать-покойница, эх и высекла бы она его розгой, а той бы глаза выцарапала в воскресенье перед церковью! А я, дурак, все терплю! Но с сегодняшнего дня этому конец! (Сыну.) Держи ось, отнеси ее заказчику!

Чертов сын уходит с осью.

Господин. А она сверху все слышала!

Якуб. Конечно.

Черт-отец. Черт подери, где моя трубка? Ну конечно, этот бездельник утащил ее к себе наверх...

Поднимается по лестнице.

Господин. А как же Жюстина? Как же она?

Якуб. Залезла под кровать.

Господин. А Чертов сын?

Якуб. Он отнес ось и прибежал ко мне советоваться. Я ему говорю: «Ты пока погуляй по деревне, а я уж как-нибудь выманю твоего папашу из мастерской, и тогда Жюстина сможет убежать. Только не торопи меня...»

Якуб поднимается на возвышение. Господин смеется.

Якуб. Почему вы смеетесь?

Господин. Нет, ничего.

Черт-отец (спустившись тем временем с чердака). Крестничек! Как я рад! Что так рано?

Якуб. В этом-то и все дело. Не знаю, как попасть домой.

Черт-отец. Крестничек, крестничек, ты становишься распутником.

Якуб. Не отрицаю.

Черт-отец. Ты да мой балбес – два сапога пара. Ты же всю ночь где-то шлялся!

Якуб. Не отрицаю.

Черт-отец. Поди ночевал у какой-то потаскухи.

Якуб. Да. Только мой отец с этим шутить не любит.

Черт-отец. И он прав, ему следовало бы тебя выпороть, как мне бы следовало выпороть своего бездельника. Но сначала давай позавтракаем. Откупоренная бутылочка нам поможет что-нибудь придумать.

Якуб. Крестный, я не могу. Я валюсь с ног от усталости.

Черт-отец. Видать, вчера много выпил. Надеюсь, что она стоила этого. Ну ладно. Сына моего нет дома, так что можешь идти на чердак и завалиться в его постель...

Якуб поднимается по лестнице.

Господин (кричит Якубу). Предатель! Подлец! Я так и знал!

Черт-отец. Ох уж наши дети, чертовы дети... (Сверху слышится шум, приглушенные стоны... ) Снится ему что-то... видать, бурная у него была ночь!

Господин. Что ему снится! Ничего ему не снится! Он к ней пристает, она сопротивляется, но боится выдать себя и не может позвать на помощь! Мерзавец! Приволочь бы тебя в суд за изнасилование!

Якуб (выглядывает сверху). Господин, я не знаю, изнасиловал я ее или нет, но, в конце концов, нам было не так уж плохо, только я должен был ей пообещать...

Господин. Ты еще ей что-то обещал, мерзавец!

Якуб. Что никогда не скажу об этом Чертову сыну.

Господин. Разумеется, ты пообещал, и вы сразу поладили.

Якуб. А потом еще раз поладили.

Господин. Ну и сколько же раз?

Якуб. Много, господин, и каждый раз очень хорошо поладили.

Возвращается Чертов сын.

Черт-отец. Где ты снова пропадал! Отеши еще вот этот обод, только выйди на улицу.

Чертов сын. Зачем на улицу?

Черт-отец. Чтобы не разбудить Якуба.

Чертов сын. Якуба?

Черт-отец. Ну да, он храпит на чердаке. О, отцовская доля! Господь плачет, глядя на нас! Все дети - прохвосты один хуже другого! Шевелись давай! Стоишь тут как пень!

Чертов сын бросается к лестнице, собираясь лезть наверх.

Черт-отец. Куда ты идешь? Дай поспать бедняге!

Чертов сын (не своим голосом). Отец! Отец!

Черт-отец. Он валился с ног!

Чертов сын. Я должен туда подняться!

Черт-отец. А ну брысь, я сказал! Тебе нравится, когда тебе мешают спать?

Господин. И Жюстина это все слышала!

Якуб (сидя наверху на лестнице). Так же, как вы меня!

Господин. Оо! Чудесно! Мой дорогой прохвост! А что делал ты?

Якуб. Я хохотал.

Господин. Висельник! А она?

Якуб. Рвала на себе волосы, возводила очи горе и ломала руки.

Господин. Якуб, вы жестокий человек, у вас каменное сердце.

Якуб (спускаясь по лестнице, доверительно). Отнюдь, господин, я человек тонко чувствующий. Но свою чувствительность я берегу для более благоприятных моментов. Людям, растрачивающим чувствительность, где не нужно, не достает ее там, где в ней действительно есть необходимость.

Черт-отец (Якубу). Смотри-ка! Сон пошел тебе на пользу! Свеж как младенец! (Сыну.) Принеси-ка из погреба бутылку. (Якубу.) Теперь ты, наверное, позавтракаешь с аппетитом?

Якуб.С огромным аппетитом.

Черт-отец разливает вино из бутылки, поданной ему сыном, в три бокала.

Чертов сын (отклоняет бокал). Я не хочу пить с самого утра.

Черт-отец. Ты, и не хочешь пить?

Чертов сын. Нет.

Черт-отец. Я даже знаю, почему. (Якубу.) Это тоже проделки Жюстины. Его слишком долго не было, бездельника, он снова был у нее и, наверное, застал ее с кем-то. (Сыну.) Тем лучше для тебя, я ведь говорил, что она потаскуха! (Якубу.) А теперь он хочет отыграться на невинной бутылке.

Якуб. Я думаю, что вы угадали.

Чертов сын. Якуб, ты эти шутки брось.

Черт-отец. Ну, не хочет – как хочет... (Поднимает бокал.) Твое здоровье, крестничек!

Якуб (поднимает бокал). Будем здоровы! (Чертову сыну.) Выпей с нами, приятель, тебя что-то мучает, но, поверь мне, это все глупости...

Чертов сын. Я уже сказал. Пить не буду.

Якуб. Вы увидитесь, и все объяснится. Не беспокойся.

Черт-отец. Пускай эта девка его проучит!.. А мы с тобой сейчас пойдем к твоему папаше, загладим как-нибудь твои похождения. Все-то вы, ребята - паршивцы, негодники, все-то вы одинаковые!.. Ну, пошли...

Черт-отец берет Якуба под руку, они уходят; Чертов сын поднимается на чердак; сделав несколько шагов, Якуб останавливается и спускается с возвышения к Господину; Черт-отец тем временем уходит со сцены.

Господин. Замечательная история, Якуб. Она учит нас лучше разбираться в женщинах и в друзьях.

На возвышении появляется Сент-Уэн и направляется в сторону Господина.

Якуб (меланхолично). А вы полагали, что ваш друг пренебрег бы вашей любовницей или женой, если бы ему представился случай быть с ней?

 

Явление 4

Сент-Уэн. Друг мой! Друг сердечный! Пойдемте...

Сент-Уэн останавливается на краю возвышения, протягивает руки к Господину, стоящему ниже на сцене. Господин поднимается к нему, Сент-Уэн берет его под руку,

оба прогуливаются.

Ах, как это прекрасно, друг мой, иметь друга, с которым человек может дружить искренней дружбой...

Господин. Ваши слова трогают меня, шевалье.

Сент-Уэн. Я должен сказать, что из всех друзей вы, мой друг, самый дружелюбный друг, в то время как я, мой друг...

Господин. Вы? Вы тоже из всех друзей самый дружелюбный друг.

Сент-Уэн (отрицательно качает головой). Боюсь, что вы не знаете меня, друг мой.

Господин. Я знаю вас как самого себя!

Сент-Уэн. Если бы вы меня знали, то не захотели бы со мной знаться!

Господин. Не говорите так.

Сент-Уэн. Я гнусный человек. Да, я обязан вам признаться: я гнусный человек.

Господин. Я не допущу, чтобы вы наговаривали на себя в моем присутствии!

Сент-Уэн. Гнусный человек!

Господин. Нет!

Сент-Уэн. Гнусный человек!

Господин (падает перед ним на колени). Молчите, друг мой. Ваши слова разрывают мне сердце. Что вас так мучает? В чем вы вините себя?

Сент-Уэн. На моей жизни лежит одно пятно. Одно единственное, да... одно единственное... но...

Господин. Вот видите, только одно пятно, что вы имеете в виду?

Сент-Уэн. Одно пятно может замарать всю жизнь.

Господин. Однажды – все равно, что никогда. Одно пятно – все равно, что никаких пятен.

Сент-Уэн. О, нет. Это пятно – одно-единственное, но оно ужасно. Я, я, шевалье Сент-Уэн, предал своего друга! Да!

Господин. Бросьте вы! Как это могло с вами случиться?

Сент-Уэн. Мы с моим другом были приняты в одном доме, в котором жила симпатичная нам обоим девушка. Он был влюблен в нее, а она в меня. Он разорялся на нее, а я проводил с ней ночи. Я боялся ему признаться в этом. Но я должен это сделать. Когда мы с ним увидимся, я признаюсь ему во всем, я должен все рассказать, должен сбросить с себя это страшное бремя, которое уже не могу выносить...

Господин. Вы правильно поступите, шевалье.

Сент-Уэн. Вы советуете мне это сделать?

Господин. Да. Скажите ему все.

Сент-Уэн. Как он это примет, как вы думаете?

Господин. Он будет тронут вашей искренностью и раскаянием. Он обнимет вас.

Сент-Уэн. Вы думаете?

Господин. Обязательно.

Сент-Уэн. Вы бы тоже так поступили?

Господин. Я – да. Обязательно.

Сент-Уэн (раскрывает объятия). Обними же меня, друг мой!..

Господин. Что?!

Сент-Уэн. Обними меня. Тот друг, которого я предал – это ты!

Господин (подавленно). Агата?

Сент-Уэн. Да... Ах, вы нахмурились! Я возвращаю вам ваше слово! Да-да! Поступайте со мной, как вам будет угодно. Вы правы, то, что я сделал, нельзя простить. Гоните меня! Ненавидьте меня! Презирайте меня! О, если б знали вы, в кого превратила меня эта негодяйка! Как я терзался из-за той подлой роли, которую она заставила меня играть...

 

Явление 5

(разыгрывается одновременно)

Чертов сын и Жюстина спускаются вниз по лестнице и вместе усаживаются на нижней ступеньке. Оба выглядят подавленно.

Жюстина. Клянусь! Я клянусь тебе своими отцом и матерью!

Чертов сын. Я никогда тебе не поверю!

Жюстина разражается рыданиями.

Господин (Сент-Уэну). Какая мерзавка! И вы! Шевалье, как вы могли! Вы...

Сент-Уэн. Не надрывайте мне сердце, друг мой!

Жюстина. Клянусь тебе, он ко мне даже не притронулся!

Чертов сын. Лгунья!

Господин. Как вы могли!

Чертов сын. С этим подлецом!

Жюстина разражается рыданиями.

Сент-Уэн. Как я мог? Вы удивляетесь? Говорю же, я – подлец! Мой друг – самый прекрасный человек, которого когда-либо рождала эта земля, но я подло предаю его. Сплю с девушкой, которую он боготворит. И вы еще спрашиваете, почему я это сделал? Потому что я подлец! Никто иной как подлец!

Жюстина. Он не подлец! Он твой друг!

Чертов сын (свирепо). Друг?!

Жюстина. Да, друг, чтобы ты знал! Он даже не прикоснулся ко мне!

Чертов сын. Замолчи!

Сент-Уэн. Да, никто иной как подлец!

Господин. Нет, не клевещите на себя.

Сент-Уэн. Буду клеветать!

Господин. Несмотря на все происшедшее вы не должны сами на себя клеветать.

Жюстина. Он говорил, что любит тебя, и что у нас с ним ничего бы не было, даже окажись мы вдвоем одни на необитаемом острове!

       Господин. Не терзайте себя больше.

Чертов сын. Он так сказал?

Жюстина. Да!

Сент-Уэн. Буду терзать.

Господин. Мы оба стали жертвами этого чудовища, вы и я! Она совратила вас! Вы были искренни. Вы обо всем мне рассказали. Вы остаетесь моим другом.

Чертов сын. Он сказал, на необитаемом острове?

Жюстина. Да!

Сент-Уэн. Я недостоин быть вашим другом.

Господин. Напротив, теперь, как никогда, вы достойны этого. Страдание очистило ваше сердце!

Чертов сын. Он, в самом деле, говорил тебе, что любит меня, и что не притронулся бы к тебе, даже окажись вы вдвоем на необитаемом острове?

Жюстина. Да!

Сент-Уэн. О, как вы благородны!

Господин. Обнимите же меня!

Сент-Уэн и Господин обнимаются.

Чертов сын. Он, в самом деле, тебе сказал, что не притронулся бы к тебе, даже окажись вы вдвоем одни на необитаемом острове?

Жюстина. Да!

Чертов сын. На необитаемом острове? Поклянись!

Жюстина. Клянусь!

Господин. Пойдемте, выпьем!

Якуб. Ах, господин, я не могу смотреть на вас!

Господин. Выпьем за нашу дружбу, которую не удастся разрушить никакой потаскухе!

Чертов сын. Даже на необитаемом острове. Я был к нему несправедлив. Это настоящий друг.

Якуб. Мне кажется, господин, что наши истории как-то странно похожи друг на друга.

Господин (оторопел от неожиданности). Что?

Якуб. Я говорю, что наши истории как-то странно похожи друг на друга.

Чертов сын. Якуб – это настоящий друг.

Жюстина. Твой лучший друг.

Сент-Уэн. Нам нужно подумать, как отомстить! Эта негодяйка провинилась перед нами обоими, и мы отомстим ей вместе! Приказывайте, что я должен делать!

Господин (заинтересовавшись рассказом Якуба, Сент-Уэну). Потом, потом дорасскажем!

Сент-Уэн. Нет, сейчас! Я сделаю все, что вам будет угодно! Только скажите, чего бы вы хотели!

Господин. Хорошо, но только позднее. Сейчас я хочу посмотреть, чем все закончилось у Якуба.

Господин спускается с возвышения.

Чертов сын. Якуб!

Якуб выскакивает на возвышенную часть сцены и идет к Чертову сыну.

Благодарю тебя. Ты – мой лучший друг. (Обнимает Якуба.) А теперь обними Жюстину. (Якуб колеблется.) Ну же, не стесняйся! При мне ты можешь ее обнять! Я тебе приказываю! (Якуб обнимает Жюстину.) Мы втроем будем самыми лучшими друзьями до самой смерти... На необитаемом острове... Ты в самом деле бы к ней не притронулся? Даже на необитаемом острове?

Якуб. К жене моего друга? Ты с ума сошел?

Чертов сын. Ты – самый преданный друг.

Господин. Какой прохвост! (Якуб, улыбаясь, поворачивается к Господину.) Однако мой рассказ еще не окончен.

Якуб. Вы не удовлетворились простыми рогами?

Чертов сын (счастливо). Преданнейшая женщина... преданнейший друг. Я счастлив как король!

Чертов сын уводит со сцены Жюстину. Сент-Уэн на некоторое время еще задерживается, но потом уходит вслед за ними.

 

Явление 6

Господин. У моей истории было продолжение. А потом ужасный конец. Самый скверный конец, который может быть у человеческой истории...

Якуб. А какой самый скверный конец может быть у человеческой истории?

Господин. А ты подумай.

Якуб. Я думаю... Какой самый скверный конец может быть у человеческой истории... Но мой рассказ тоже еще не окончен. Я лишился невинности и обрел преданнейшего друга. На радостях я надрался. Отец меня выпорол, мимо проходил полк, я нанялся в рекруты, попал в сражение, получил пулю в колено, меня положили на телегу, телега остановилась перед домом, на его порог вышла женщина...

Господин. Об этом ты уже рассказывал.

Якуб. Вы снова будете меня перебивать?

Господин. Продолжай.

Якуб. И не подумаю. Я не выношу, когда мне постоянно мешают.

Господин (тоже обидевшись). Тем лучше. Молча, мы сделаем хотя бы несколько километров... Перед нами еще длинный путь... Черт побери, куда подевались наши лошади?

Якуб. Вы забываете, господин, что вы на сцене. Откуда здесь взяться лошадям?

Господин. Из-за какого-то дурацкого спектакля я должен ходить пешком. А ведь тот господин, который нас выдумал, предписал нам лошадей.

Якуб. Случаются накладки, когда слишком много господ создают одного человека.

Господин. Я часто думаю о том, как мы написаны, Якуб. Хорошо ли мы, вообще, написаны?

Якуб. Где, господин? Там наверху?

Господин. Там наверху было написано, что нас двоих напишет кто-то здесь внизу, и я думаю о том, как, собственно, этот кто-то внизу нас написал? Был ли у него, вообще, талант?

Якуб. Если бы у него не было таланта, то, наверное, он бы не писал.

Господин. Что-что?

Якуб. Я говорю, что если бы у него не было таланта, то он бы не писал.

Господин (расхохотавшись). Твои слова доказывают, что ты всего-навсего слуга. Ты и правда думаешь, что у тех, кто пишет, есть талант? А как быть с молодым поэтом, который однажды посетил нашего с тобой господина?

Якуб. Я не знаю ни о каком молодом поэте.

Господин. Ты, я вижу, ничего не знаешь о нашем господине. Ты очень необразованный слуга.

На сцене появляется Трактирщица, подходит к Якубу и Господину, кланяется им.

Трактирщица. Добро пожаловать, господа.

Господин. Куда нам пожаловать, милостивая госпожа?

Трактирщица. В трактир «Большой олень».

Господин. Я никогда не слышал этого названия.

Трактирщица (за сцену). Принесите стол! И стулья!

На сцену выбегают два мальчика-официанта со столом и стульями, ставят их перед Якубом и Господином. Якуб и Господин усаживаются.

Трактирщица. Было написано, что по дороге вы остановитесь в нашем трактире, поужинаете, выпьете, переспите ночь и выслушаете трактирщицу, которая на всю округу прославилась своей неуемной болтливостью...

Господин. Как будто мне мало болтовни своего слуги.

Трактирщица. Что будете заказывать, господа?

Господин (одобрительно взглядывает на Трактирщицу). Над этим следует подумать.

Трактирщица. Вам не нужно думать, потому как было написано, что вы закажете жареную утку, картофель и бутылку вина...

Уходит.

Якуб. Господин, вы хотели мне что-то рассказать о молодом поэте.

Господин (очарованный Трактирщицей, смотрит в ту сторону, где она скрылась). Поэте?

Якуб. О том молодом поэте, который пришел к нашему господину.

Господин. Ах, да! Однажды к господину, к тому, что нас создал, пришел молодой поэт. Поэты часто ему надоедали. Молодые поэты всегда и везде в избытке. Каждый год их появляется около четырехсот тысяч. И это только во Франции. Что уж говорить о менее развитых странах!

Якуб. Куда же их девают? Душат, усыпляют, топят?

Господин. Такое бывало. В старые добрые времена в Спарте. Там, как только рождался поэт, его сразу сбрасывали со скалы в море. А в нашем гуманном восемнадцатом веке всем разрешено жить до самой смерти.

Трактирщица (приносит бутылку вина, разливает ее). Нравится?

Господин (отпивая). Превосходное! Оставьте нам бутылку.

Трактирщица уходит.

Господин. Так вот, однажды является к нашему господину молодой поэт и достает из кармана лист бумаги. «Ах, как вы меня удивили, - говорит наш господин, - стихи, ну надо же!» - «Да, это стихи, мэтр, мои стихи, - отвечает поэт. - Будьте добры, скажите мне честно, чего они стоят, только скажите чистую правду». – «А вы не боитесь правды?» - спрашивает наш господин. «Нет», - дрожащим голосом отвечает поэт. Тогда наш господин ему говорит: «Друг мой, стихи ваши – совершенное дерьмо, и я уверен, из-под вашего пера никогда не выйдет ничего более ценного». - «Это печально, - говорит молодой поэт, - значит, мне всю жизнь придется писать плохие стихи». А наш господин говорит: «Предупреждаю вас, молодой поэт! Никто – ни боги, ни люди, ни лавки – никогда не прощали поэтам посредственности!» А поэт на это: «Я знаю, мэтр, но я ничего не могу с собой поделать. Это – позыв».

Якуб. Это – что?

Господин. Позыв. «У меня ужасно сильные позывы писать плохие стихи». – «Я вас предупредил!» - повторяет наш господин, и тогда молодой поэт говорит: «Я знаю, мэтр, что вы – великий Дидро, а я – плохой поэт, но нас, плохих поэтов больше, и мы всегда сможем перекричать вас! Да все человечество – сплошь одни плохие поэты! И публика – по духу, вкусу, убеждениям – состоит из плохих поэтов! Неужели вы думаете, что плохие поэты будут оскорблять плохих поэтов? Ведь идеалом плохих поэтов, которые суть человечество, несомненно, являются плохие стихи! А вдруг я стану великим и признанным поэтом именно благодаря тому, что пишу плохие стихи?

Якуб. Это сказал нашему господину молодой плохой поэт?

Господин. Слово в слово.

Якуб. Его речь не лишена убедительности.

Господин. Не лишена. В связи с этим мне пришла в голову кощунственная мысль.

Якуб. Я знаю, какая.

Господин. Знаешь?

Якуб. Знаю.

Господин. Ну так скажи.

Якуб. Не скажу. Она пришла в вашу голову, а не в мою.

Господин. В твою тоже, не ври.

Якуб. В мою тоже, но позднее, чем в вашу.

Господин. Так что же мне пришло в голову? Ну-ка!

Якуб. Вы подумали, что, возможно, наш общий господин тоже был плохим поэтом.

Господин. А кто может доказать, что он им не был?

Якуб. Вы полагаете, мы были бы лучше, если бы нас написал кто-то другой?

Господин (задумчиво). Да, от этого многое зависит. Если бы нас написал по-настоящему великий писатель, какой-нибудь гений, то да.

Якуб (помолчав, грустно). Вы понимаете, что это грустно?

Господин. Что грустно?

Якуб. Что вы такого плохого мнения о своем создателе.

Господин (взглянув на Якуба). Я сужу создателя по его творению.

Якуб. Нам бы следовало любить господина, который нас написал. Нам же было бы лучше, если бы мы любили его. Жилось бы спокойнее и увереннее. А вы вот желаете другого создателя. Вы и правда кощунствуете, господин...

Трактирщица (приносит блюда на подносе). Несу вам уточку, господа... А после ужина я буду рассказывать вам историю госпожи де ла Помере.

Якуб (протестуя). После ужина я буду рассказывать, как я влюбился!

Трактирщица. Ваш господин решит, кто будет рассказывать первый.

Господин. Не я! Это было решено там наверху.

 

Трактирщица. Наверху было решено, что рассказывать буду я.

Занавес

 

Действие II

Явление 1

На сцене ничего не изменилось; она абсолютна пуста, только впереди стоит стол, за которым Якуб и Господин заканчивают ужинать.

Якуб. Все началось с того, что я лишился невинности. Потом я надрался, отец меня выпорол, в это время мимо шел полк...

Входит Трактирщица.

Трактирщица. Понравился вам ужин?  

Господин. Великолепный!

Якуб. Первый класс!

Трактирщица. Еще бутылочку?

Господин. Разумеется!

Трактирщица (кричит за кулисы). Еще бутылку!.. (Обращается к обоим.) Я обещала господам после ужина рассказать историю госпожи де ла Помере...

Якуб. Трактирщица! Черт побери! Я как раз рассказываю о том, как я влюбился!

Трактирщица. Мужчина легко влюбляется, а затем также легко оставляет возлюбленную. Это мы знаем. Поэтому сейчас вы послушаете кое-что о том, как такие герои бывают наказаны.

Якуб. Вы ужасно болтливы, трактирщица. У вас не рот а мoшна, набитая словами, и вы только и ждете момента вытряхнуть ее на кого-нибудь.

Трактирщица. У вас невоспитанный слуга, господин. Он думает, что бог весть какой остроумный, и перебивает даму.

Господин (предупреждающе). Якуб, прошу вас...

Трактирщица. Итак, был один маркиз по имени Дезарси. Был он страшный юбочник, господа, и вообще человек потрясающего обаяния. Однако он не уважал женщин.

Якуб. Вполне справедливо.

Трактирщица. Вы меня перебиваете, господин Якуб!

Якуб. Госпожа трактирщица «Большого оленя», я с вами не разговариваю!

Трактирщица. Так вот, маркизу Дезарси приглянулась маркиза де ла Помере. Это была благонравная, богатая и гордая вдова. Маркизу понадобилось употребить все усилия и потратить много времени, чтобы маркиза сдалась и осчастливила его. Но прошло несколько лет, и маркиз заскучал. Вы знаете, господа, как это бывает. Сначала он предложил ей проводить больше времени в обществе. Потом он пожелал, чтобы она чаще устраивала вечера и звала гостей. Затем перестал приходить, даже когда она их приглашала. Каждый раз у него находились неотложные дела. Если же он все-таки являлся, то, обронив несколько слов, разваливался на диване, брал какую-нибудь книжку, потом через мгновение ее отбрасывал, забавлялся с ее псом, и засыпал в ее присутствии. Госпожа де ла Помере все еще любила его и ужасно мучилась! Но это была гордая женщина, и поэтому однажды она рассердилась и поклялaсь, что положит этому конец!

 

Явление 2

С последними словами Трактирщицы на возвышении появляется маркиз; он приносит стул и разваливается на нем с безразличным видом.

Трактирщица (Маркизу). Друг мой...

Голос за сценой. Г