Национальная практика доведения предприятия до банкротства и механизм выявления факта преступления

Передел собственности в Украине продолжается. Весьма способствует этому нынешнее законодательство. В прессе нередко появляются материалы о проблеме, когда несовершенство закона позволяет недобросовестному кредитору обанкротить даже экономически активное предприятие. Сегодня Закон Украины «О восстановлении платежеспособности должника или признании его банкротом» от 01.01.2000 г. для зарабатывания денег? Кому это выгодно: судьям, чиновникам, арбитражным управляющим, местной власти, приносящим заказчику результат своей работы — желаемое предприятие? Кто выигрывает от перераспределения собственности?.

Как известно, участниками производства по делу о банкротстве выступают стороны (должник и кредитор), хозяйственный управляющий, а в случаях, предусмотренных законом, и другие участники — органы государственной власти. Из вышеперечисленных профессиональную деятельность здесь осуществляют хозяйственные управляющие, получая зарплату в размерах, утвержденных комитетом кредиторов, но не больше, чем среднемесячная зарплата руководителя должника. Предусмотрена возможность получения добавочного вознаграждения, устанавливаемого тем же комитетом и утверждаемого хозяйственным судом. Количество предприятий-должников, на которых хозяйственный управляющий может выполнять свои полномочия, не ограничено. Такая работа абсолютно легальна.

Что касается посредников или ответственных лиц, принимающих в производстве дела ответственные решения, то, по понятным причинам, их заработок не афишируется.

Нынешний закон, который полностью на стороне кредитора, наносит невосполнимый ущерб предприятию и дискредитирует его собственников. При этом страдают интересы добросовестных кредиторов, которые заинтересованы в возврате своих средств. Для их защиты существуют залоговое право и исполнительное производство. Если кредиторы вместо получения денег возбуждают дело о банкротстве, то это явный признак желания выделить свою часть в натуре, выкупить самый «лакомый кусок» предприятия по выгодной цене. И в этом закон всячески помогает кредитору, обеспечивая ему право покупки имущества банкрота. Подобное занятие превратилось в отлаженный бизнес с четкими расценками, которые в десятки раз ниже реальной стоимости предприятия.

При такой норме «рентабельности» желающих внедриться в этот бизнес более чем достаточно. «Дырявые» законы государства, принятые с учетом интересов группки заинтересованных лиц, и специфика украинской судебной системы позволяют богатым и нечистым на руку компаниям, располагающим свободными финансовыми средствами и опытными юристами, вести охоту за всем, что представляет для них ценность.

Одна из главных проблем упомянутого закона, говорит Леонид Середюк, — это крайне упрощенная система возбуждения процедуры банкротства, не оставляющая практически никаких шансов должнику на урегулирование спорных платежей. Платеж на сумму 1500 долл. США (300 минимальных окладов), просроченный более чем на три месяца, дает право кредитору смело подавать заявление в суд о признании должника банкротом. Суд, не принимая никаких объяснений, назначает конкурсное производство. За ним стоит ликвидационная комиссия, приступающая к распродаже имущества и недвижимости предприятия. При этом роль хозяйственного суда сведена к нулю. Он превращается лишь в формального фиксатора факта банкротства, придаток технического механизма, изобретенный для оправдания и придания видимости законности при распродаже имущества должников [27].

В силу непрозрачности целого ряда некоторых процедур банкротства оно может использоваться в качестве весьма удобного инструмента для различных махинаций. Такие махинации преследуют различные цели. Например, существует целый набор схем уклонения от уплаты налогов через банкротство.

Широкие возможности для этого предоставляет мораторий на удовлетворение требований кредиторов, на время действия которого останавливается выплата должником налоговых обязательств и к нему не применяются налоговые санкции. Кроме того, в плане санации, который утверждается комитетом кредиторов, могут быть не учтены интересы фискальных органов. Впрочем, то же самое касается и мирового соглашения. Манипулируя комитетом кредиторов, в который не вошли представители налоговой, должник может добиться списания всего налогового долга или рассчитаться по нему неликвидным имуществом. А в случае ликвидации должника, от которого остались одни лишь неликвидные активы и долги, налоговой только и останется списать его налоговой долг как безнадежный.

Непрозрачность процедуры оценки и реализации активов должника в ходе банкротства предоставляют возможность для вывода их в другую структуру, подконтрольную руководству или собственникам должника. Например, цена ликвидного имущества должника может быть сильно занижена. Такое имущество может быть реализовано дружественной или родственной структуре должника практически за бесценок. Уцененное ликвидное имущество также может быть обменено на требования кредиторов. Таким образом, предприятие-должник очень быстрыми темпами можно превратить в пустышку, оставив от него только наименование и счет в банке, на котором не будет ни копейки средств. Перед таким фактом махинаторы могут поставить акционеров, трудовой коллектив, многочисленных миноритарных кредиторов. А обогатиться от этого могут в первую очередь руководители должника, которые даже не являются его собственниками, зато своими действиями фактически привели предприятие к умышленному банкротству.

По словам Павла Михайлиди, хозяйственного управляющего, президента Союза кризис-менеджеров Украины, в практике банкротств очень часто приходится сталкиваться с тем, что остатки имущества предприятия-банкрота, например ОАО "Одуванчик", выкупает ООО "Одуванчик+". "Основное имущество (ликвидное) правдой или неправдой было "выведено" из кризисного предприятия в новое еще до процедуры банкротства", – рассказывает Павел Михайлиди. – "В итоге получается, предприятие, заработавшее долги, просто "хоронят", а его имущество теперь работает на новом предприятии". По его словам, основной массе кредиторов потом остается только ждать, когда им предоставят документ о невозможности удовлетворения требований в связи с недостаточностью имущества. Кредиторы, оставшиеся ни с чем, могут лишь списать дебиторскую задолженность с баланса за счет валовых доходов. Показательно, что при этом руководители должника, как правило, не несут никакой ответственности [27].

Процедура банкротства нередко используется не только в целях обычного увода активов с предприятия через хитро построенную логическую цепочку хозяйственных операций. Банкротство активно используется как инструмент в корпоративных войнах. Агрессивный инвестор, скупив долги приглянувшегося предприятия и подгадав момент, может инициировать процедуру банкротства и назначить своего арбитражного управляющего, через которого в дальнейшем контролировать всю деятельность и финансовые потоки должника. А в плане санации с подачи крупнейшего кредитора может быть предусмотрен пункт об обмене корпоративных прав должника на требования кредиторов. Таким образом, банкротство используется как относительно дешевый и эффективный инструмент теневой приватизации. По словам главы Агентства по вопросам банкротства Юрия Очерета, подобная акция должна быть детально спланирована и хорошо подготовлена. "Но проводить ее не имеет смысла, если нет уверенности в том, что в комитете кредиторов будет получено большинство голосов", – считает Юрий Очерет. – "Скупка долгов предприятия сродни обычной покупке акций предприятия, только механизм здесь задействован иной. Но в силу своей затратности такая акция по карману далеко не каждому".

Для смены собственника пираты используют механизм преднамеренного банкротства. Эти "поглощения" осуществляются ежедневно, однако никакой статистикой до сих пор не учитываются. Общественность узнает лишь о тех корпоративных войнах, в которых у руководства потерпевших предприятий хватает смелости отстаивать свои позиции. Более-менее известно из прессы о попытках захвата "Оболони" компанией "Сармат", молочного комбината "Приднепровский" компанией "Галактон", активов Ровенского и Северодонецкого "Азотов" - "Укрэнергосбытом", госпакета акций ОАО "Росава" - компанией "Амтел" и некоторых других. Украинские "недружественные поглощения" чаще всего происходят посредством проведения дополнительных эмиссий, прямой скупки бумаг у акционеров, доведения предприятий до банкротства с последующей санацией или распродажей активов[27].

Арсенал методов таких "корпоративных пиратов" достаточно широк - в ход идут судебные решения, ведение параллельного реестра акционеров, создание параллельных органов управления, перерегистрация в налоговых органах и имитация сделок с акциями. "Поглощаемые", конечно, пытаются сопротивляться, однако не всем хватает для этого сил и средств, а попытки добиться справедливости через прокуратуру оказываются безуспешными, так как уголовные дела в этих случаях приходится возбуждать не по фактам мошенничества, а, как правило, по другим, более "мягким" статьям: самоуправство, использование подложных документов и т. п. А самозванцы тем временем продолжают распоряжаться имуществом и разворовывать его.

Проблема более чем остра. В прошлом году заместитель председателя Фонда госимущества Украины Евгений Григоренко утверждал, что 99 процентов украинских слияний и "поглощений" являются недружественными, а отсутствие закона об акционерных обществах и погрешности в Гражданском и Хозяйственном кодексах создают благодатную почву для подобных захватов [27].

Даже на самом благополучном предприятии можно искусственно создать задолженность. Например, некая компания поставляет товар и сразу же, еще до получения денег, изменяет свои реквизиты, в том числе расчетный счет. Процесс оплаты "зависает" на полгода. В это время в какой-нибудь "облюбованный" райсуд (находящийся вообще в другой области) подается иск о признании предприятия злостным должником, который суд удовлетворяет почти автоматически. Эта "кредиторская задолженность" приобретается у истца уже компанией-"поглотителем", которая инициирует процедуру банкротства компании-жертвы в собственных интересах: наличие "контрольного пакета" кредиторской задолженности дает возможность управлять процедурой банкротства.

Специалистов по "поглощению" и захвату предприятий называют рейдерами (от англ. "raider"). Во времена англо-испанских войн так называли боевые корабли, выполнявшие "щепетильные" задания по грабежу и уничтожению транспортов и торговых судов противника в период заключенного перемирия. О моральном облике тех, кто подряжался на такие задания, можно догадываться. И очень грустно узнавать, что в лексике отечественного бизнеса уже прочно закрепились однокоренные слова: "рейд" и "рейдовать". В минувшие годы обходились без этого слова, поскольку в пиратских играх участвовали преимущественно крупные коммерческие структуры, не нуждавшиеся ни в подобных "специалистах", ни в специальных наименованиях для них. Но в последнее время в тревожных сводках все чаще фигурируют предприятия среднего и малого бизнеса. У них меньше возможностей для обороны, они более уязвимы при нападении хищной и хорошо организованной рейдерской компании, в штате которой состоят высокооплачиваемые юристы и аналитики и у которой "все схвачено". Что может противопоставить им, например, булочная или парикмахерская, акционировавшаяся на заре приватизации? А захватчику будет достаточно ста тысяч долларов, чтобы прибрать к рукам компанию, владеющую помещением, ныне оценивающимся в миллион. И о таком захвате не станут кричать СМИ, по этому поводу не будут собираться тысячные демонстрации. Предприятие умрет тихо, и только местные жители заметят, как поменяется на фасаде вывеска, а на площадях обоснуется новый собственник, например зал игровых автоматов.

Уверенность в том, что "захватить - гораздо разумнее, чем купить", широко распространенно. Понятно, что атмосфера передела не возникает сама по себе. Она выделяется и конденсируется из всех процессов, происходящих в обществе и государстве. И если само государство, которое обычно выступает гарантом стабильности и неприкосновенности собственности, инициирует жесткие разборки с национальным капиталом, то говорить о стабильности в бизнес-среде не приходится совсем. В такое историческое безвременье и на транспортных судах тоже ставят пушки.

Перечисленный нами перечень способов использования процедуры банкротства в корыстных целях является лишь вершиной айсберга. На самом деле банкротство в сочетании с другими инструментами может использоваться в неограниченном количестве махинаций, которые предусматривают не только внешне легальные операции, но и прямые нарушения закона – фальсификацию документов, подкуп должностных лиц, сокрытие имущества и т. д.

"Усложняет ситуацию еще и то, что к несостоятельности предприятие может прийти через целую цепочку совершенно легальных операций, связанных с отчуждением имущества и зарабатыванием себе долгов".

Юрий Очерет считает, что для того, чтобы выявить упомянутую связь, необходимо провести очень серьезную аналитическую работу, которая будет заключаться в анализе финансовых документов предприятия и главное – его договоров. "Такая работа на сегодняшний день может быть под силу разве что только КРУ или налоговой милиции, но и в них не найдется достаточного количества квалифицированных специалистов, которые смогут проделать такой сложный анализ", – отмечает глава Агентства по вопросам банкротства. – "Неподъемной такая работа может оказаться особенно на очень крупных предприятиях, тем более, если они шли к банкротству не один год".

Ранее Агентство по вопросам банкротства согласно Закону "О восстановлении платежеспособности должника или признании его банкротом" на запросы прокуратуры и суда принимало участие в подготовке выводов о наличии признаков фиктивного или умышленного банкротства госпредприятий или предприятий с долей госсобственности свыше 25%. Однако, по словам Юрия Очерета, при тех полномочиях, которые сейчас имеются у Агентства, ему с этой задачей эффективно справиться крайне сложно. Проводя упомянутую работу, Агентство руководствовалось приказом Минэкономики "О Методических рекомендациях относительно выявления признаков неплатежеспособности предприятия и признаков действий по сокрытию банкротства, фиктивного банкротства или доведения до банкротства" N 10 от 17.01.2001 г. Формулы и показатели из Методики, на основе которых Агентство должно делать свой вывод, не всегда применимы в нынешних экономических условиях. "Данные, полученные на их основе, не несут в себе содержательной информации", - говорит Юрий Очерет. – "На фоне Методики Минэкономики существенным шагом вперед выглядят Методрекомендации ГНАУ относительно выявления и раскрытия фиктивного банкротства, которые адресованы налоговой милиции". Эффективной работе госорганов по выявлению фиктивного и умышленного банкротства мешает еще и то, что у них не всегда хватает полномочий истребовать определенные финансовые и хозяйственные документы предприятий-банкротов, их договора, а также проводить встречные проверки контрагентов [27].