Критика поэтического и философского безумия

Естественным продолжением «обезумливания» творчества можно назвать «проекты»-инсталяции «Сумасшедший дом, или Институт креативных исследований» (1991) и «Дворец проектов» (1998), лидеров нонконформистского искусства 1970-х, «московского концептуализма» художников Эмилии и Ильи Кабаковых.

Как уже было сказано выше, творчество больных людей имеет такой же отпечаток оригинальности, как и творчество гениев, при этом их оригинальность обусловлена хаотичностью их мышления, свободным выражением идей, которые разум здорового человека посчитал бы нелепыми, подверг бы внутренней цензуре, не допустившей бы идею до внутреннего восприятия.

«Дворец проектов», по замыслу  Ильи Кабакова,– особый тип сумасшедшего дома, в котором пациенты создают собственные «проекты» по переустройству мира или воплощают различные творческие замыслы, идеи и изобретения, не нашедшие понимания и одобрения в среде, что и привело больных к душевному расстройству (согласно воззрениям заведующего клиникой доктора Люблина, в основе любого психического заболевания или травмы лежит повышенная и постоянно действующая креативность (продуктивная творческая способность) человека, которая по различным причинам (семейным, общественным, культурным и т.п.) не признаётся и отторгается той средой, которая в данный момент окружает человека). Для Кабакова существенно указать, что Институт креативных исследований – это открытое заведение, куда посетители и родственники пациентов могут быть приняты для разработки их собственных «проектов»:  (Кабаков Илья. Дворец проектов/The Palace of Projects. Artangel. London: The Roundhouse, 1998. ( раздел «Описание и концепция "Дворца", глава «Предисловие к инсталляции». С 17-28)).

«В институте нет деления на «врача» и «пациента», на «больных» и «здоровых» - есть «авторы» и «сотрудники», «креаторы» и их «помощники». И те и другие усердно и настойчиво трудятся над реализацией «проекта», доводя его до успешного результата... Инсталляция представляет собой сложный лабиринт. 1ый кабинет, увешанный по стенам многочисленными инструкциями и правилами, называется «комната врача», остальные 12, куда заглядывает зритель, также, кроме объектов, имеют объяснения по стенам: когда пациент поступил в институт, характер его «проекта» и главная идея, а также мнения о нём лечащих врачей…». По мнению автора, «При посещении института зритель устанавливает для себя важнейшее: любой «проект», каким бы смелым, странным и неожиданным он ни казался, встречает здесь понимание, помощь и признание <…> эта ситуация заставляет зрителя задуматься и спросить себя: «Почему и мой «проект» я не могу реализовать, да и какой он мог бы быть, мой собственный, который я всегда смутно чувствовал в себе с детства?» В этих случаях, если возникает такой вопрос, администрация института идет ему навстречу: в предварительном помещении института, при индивидуальном знакомстве, в непринужденной беседе, зритель может получить самые первые сведения о возможном характере «его проекта»».

Под словом «проект» Кабаков подразумевает одновременно и творческий проект, воплощением которого занят автор Института креативных исследований, и навязчивая идея, объект умопомешательства сумасшедшего, находящегося в психиатрической клинике. Характерная черта всех этих «проектов» - их системность, доктринальность и направленность на улучшение мира… (С 9. 12—13, Кабаков Илья. Дворец проектов / The Palace of Projects. Artangel. London: The Roundhouse, 1998. (без пагинации, раздел «Описание и концепция «Дворца», глава «Предисловие к инсталляции»… С 166-533).

С одной стороны, Кабаков создает еще один вид гуманистической психотерапии: к пациентам относятся бережно, уважая и поощряя «полноценность и креативность каждого». С другой стороны, он изображает идеи о преобразовании мира как проявление душевной болезни. Гуманистическая психиатрия оборачивается насмешкой, предубеждением всеобщего умопомешательства. Если сумасшедший дом превращается в «Институт креативных исследований», то одновременно происходит и обратное: серьезные идеи превращаются в бред сумасшедшего. И чем более рационально обосновывается данная идея и чем шире предполагаемый диапазон её применения, тем сильнее в ней отражается болезненность мышления.

Например, проект всеобщего воскрешения изображён как металлическая рама-стол, на которой стоит пластмассовый футляр; в нем насыпана земля, в которую воткнуты вырезанные из бумаги фигурки белых «воскресших» человечков (проект 35). Понятно, что подобная нелепость может только иронически интерпретировать философский смысл всеобщего воскрешения, преуменьшить его и довести до абсурда, придав учению такую игрушечную форму.

Сам Кабаков отмечает,что такое ироническо-утопическое отношение распространяется и на его инсталляцию-«проект», включающий в себя весь институт креативных исследований: «Смысл предлагаемой нами работы – разумеется, к которой тоже нужно отнестись как к очередному проекту,- обратить внимание на этот вид замыслов и предложений, в которых доминирует одно главное свойство: преобразование и улучшение мира...» (Кабаков Илья. Цит. соч. С. 31). Подобная критика сверхценных идей, творчества и приравнивание их к сумасшествию в чистом виде, нахождение их  внутри собственного большого  безумия, указывают на самокритику творческого разума, познающего границы и опасность своего безумия, или другими словами, самокритика, самоирония  разума, способность опознавать кривизну своей модели мира раньше, чем она дорастет до полного бреда («как бы я сошел с ума, следуя до конца правилам собственного дискурса и метода?»).

«Обезумливать себя» – это вразумлять от противного. Ум, который осознает опасность своего безумия, отчасти уже избавляется от него