Место и роль образа Рождества в структуре произведения О. Генри « The Gift of the Magi »

В своих произведениях О. Генри выражал поразительные по глубине и новизне социальные идеи в такой скромной форме, что современная критика часто проходила мимо богатейшего их содержания. Ей казалось, что речь идет о самом обычном — о любви; она не замечала, что и любовь и все другие привычные темы наполнены лирическим звучанием. Наиболее замечательные по ширине и новизне социального и философского мышления идеи высказаны в его произведениях «мимоходом», так, как будто главное совсем не в них [38, c. 112]. Самое удивительное, что в этом «мимоходом» заложены ответы на острейшие проблемы времени.

Все творчество О. Генри, так же как и творчество Ч. Диккенса проникнуто вниманием к незаметным «маленьким» людям, чьи беды и радости они так живо и ярко изображали в своих произведениях [34, c. 98].  Они хотят обратить внимание на те подлинные человеческие ценности, которые всегда могут служить опорой и утешением в наиболее трудных жизненных ситуациях. И тогда происходит нечто удивительное: самые, казалось бы, плачевные финалы рассказов начинают восприниматься как счастливые или, во всяком случае, оптимистические.

Радость и теплота человеческого общения во всей гамме его проявлений – любви и участия, самоотречения, верной, бескорыстной дружбы – вот те жизненные ориентиры, которые, по мысли О. Генри, способны скрасить человеческое существование и сделать его осмысленным и счастливым. Утверждение вечных человеческих ценностей происходит и в новелле О.Генри «The Gift of the Magi». Всего один вечер молодой семьи проходит перед нами, но мы уже можем составить себе достаточно полное представление об этих удивительных людях.

О. Генри в новелле «The Gift of the Magi» рассказывает о том, как одна молодая семейная пара выбирает друг другу подарки на Рождество. Отсюда и название, ведь по евангельской легенде обычай дарить на Рождество подарки произошел после того, как три мудреца-волхва принесли дары новорожденному Иисусу. По преданию, дары волхвов — это драгоценные благовония, которые три мудреца волхва преподнесли младенцу Иисусу. Они увидели, как вспыхнула звезда на востоке, и поняли, что родился спаситель мира. Отсюда пошел обычай в Рождество дарить своим близким подарки.

В рассказе О. Генри все происходит по-другому: «A furnished flat at $8 per week. It did not exactly beggar description, but it certainly had that word on the lookout for the mendicancy squad. In the vestibule below was a letter-box into which no letter would go, and an electric button from which no mortal finger could coax a ring» [46], — так описывается маленькая квартирка, в которой проживают молодые супруги. Юная Делла хочет выбрать подарок на Рождество для мужа, ведь Рождество — праздник, который принято отмечать в кругу семьи, с близкими и любимыми людьми и делать друг другу подарки. Они любят друг друга, и никакие сокровища не кажутся Делле достойными мужа. Но вся несправедливость и правда жизни заключается в деньгах: «One dollar and eighty-seven cents. That was all. And sixty cents of it was in pennies. Pennies saved one and two at a time by bulldozing the grocer and the vegetable man and the butcher until one's cheeks burned with the silent imputation of parsimony that such close dealing implied. Three times Della counted it. One dollar and eighty- seven cents. And the next day would be Christmas. …» [46]. А как хотелось бы подарить своему любимому человеку гораздо больше, чем можно себе позволить. Это печально, но с этим ничего не поделаешь.

Большую часть времени, читая новеллу, мы «проводим» вместе с Деллой. Для описания внешности героини автор использует различные эпитеты: «блеск в глазах», «the tresses that should have adorned the coveted adornments», «er head was covered with tiny, close-lying curls», «white fingers and nimble», «old brown jacket», «old brown hat»  [46].

Речь Деллы экспрессивна и эмоцианальна, она очень переживает: «Please God, make him think I am still pretty!», «Jim, darling," she cried, "don't look at me that way. I had my hair cut off and sold because I couldn't have lived through Christmas without giving you a present», « Don't you like me just as well, anyhow? I'm me without my hair, ain't», «It's Christmas Eve, boy. Be good to me, for it went for you. Maybe the hairs of my head were numbered," she went on with sudden serious sweetness, "but nobody could ever count my love for you!» [46].

Отношение Деллы к ее бедной жизни выражено автором в следующих фразах: «One dollar and eighty-seven cents. That was all. And sixty cents of it was in pennies. Pennies saved one and two at a time by bulldozing the grocer and the vegetable man and the butcher until one's cheeks burned with the silent imputation of parsimony that such close dealing implied. Three times Della counted it. One dollar and eighty — seven» [46], здесь автор использует стилистический прием повтора: он начинает и заканчивает абзац одним и тем же предложением, тем самым усиливая и подчеркивая скудное существование девушки; «Tomorrow would be Christmas Day, and she had only $1.87 with which to buy Jim a present. She had been saving every penny she could for months, with this result»  [46].

Внутренний мир Деллы, ее беспокойство открывается через следующие строки: «And then she did it up again nervously and quickly. Once she faltered for a minute and stood still while a tear or two splashed on the worn red carpet», «When Della reached home her intoxication gave way a little to prudence and reason», «She had a habit for saying little silent prayer about the simplest everyday things», «And then an ecstatic scream of joy; and then, alas! a quick feminine change to hysterical tears and wails, necessitating the immediate employment of all the comforting powers of the lord of the flat» (в данной фразе мы можем заметить юмор, основанный на гиперболе), «They were expensive combs, she knew, and her heart had simply craved and yearned over them without the least hope of possession» [46].

Приведенные выше фразы, описывающие речь Деллы, ее отношение к бедной жизни, а также ее внутренний мир, создающие определенную атмосферу, которая царит в доме молодой семьи на кануне Рождества.

Итак, Делла не жалеет свое сокровище — волосы, ведь «many a happy hour she had spent planning for something nice for him. Something fine and rare and sterling — something just a little bit near to being worthy of the honor of being owned by Jim» [46]. Она ничуть не жалеет, когда идет продавать свои волосы, чтобы купить понравившуюся цепочку для часов и подарить ее мужу. Хотя одно мгновение страха все же было: «Please God, make him think I am still pretty!» — прошептала она, услышав шаги Джима на лестнице. А сколько радостных предчувствий было в ее голове: «With that chain on his watch Jim might be properly anxious about the time in any company» [46]. Оказалось, что и Джим думал о том же. Его самая драгоценная вещь — золотые часы, принадлежавшие его отцу и деду. Но и он горячо желал сделать самый лучший подарок своей любимой, чтобы исполнить ее мечту: «there lay The Combs — the set of combs, side and back, that Della had worshipped long in a Broadway window. Beautiful combs, pure tortoise shell, with jewelled rims--just the shade to wear in the beautiful vanished hair. They were expensive combs …» [46].

Финал рассказа и грустен, и счастлив одновременно. Печальный момент заключается в том, что подарки для обоих оказались слишком хороши. Нет больше волос, которые переливались и блестели: «Della's beautiful hair fell about her rippling and shining like a cascade of brown waters. It reached below her knee and made itself almost a garment for her» [46]. Но нет и золотых часов, к которым с такой любовью и нетерпением подбиралась цепочка. Неужели все старания зря и подарки так и останутся дорогими, но ненужными? Счастливым же моментом является то, что муж и жена сделали друг другу бесценные подарки, они подарили любовь, преданность, показали готовность пожертвовать друг для друга самыми большими сокровищами. О. Генри лишь в последнем абзаце рассказа как бы проясняет смысл его названия. Волхвы преподнесли мудрые и щедрые дары, предрекавшие величие Иисуса. Здесь же рассказано о величайшем самоотречении, готовности ради своей любви на любые жертвы. Простая человеческая любовь, которую автор возносит на высоту мудрости волхвов, — это огромный подарок, который не купить ни за какие деньги. Тем сам О. Генри сравнивает материальное богатство (волосы Деллы, золотые часы Джима) с духовным, а именно теми чувствами, которые они дарят друг другу.

   О. Генри с улыбкой одобряет поступки своих героев. В тексте есть авторское отступление: «And here I have lamely related to you the uneventful chronicle of two foolish children in a flat who most unwisely sacrificed for each other the greatest treasures of their house. But in a last word to the wise of these days let it be said that of all who give gifts these two were the wisest» [46]. Способность отказаться от сокровища ради любимого, ради того, чтобы в праздник доставить ему (или ей) наибольшее удовольствие — вот смысл отношений между людьми. И чем больше жертва, тем сильнее наша любовь.

В идейных столкновениях персонажей, если не носителем истин, то более других приближающихся к ней, всегда является не тот, чья логика строже и идея обоснована убедительней, а тот, чьи чисто человеческие качества вызывают большую симпатию автора: «who give and receive gifts, such as they are wisest. Everywhere they are wisest. They are the magi» [46]. О. Генри полон участия и сочувствия к тем своим героям, которые больше всего нуждаются в помощи и защите.

В рассказах О. Генри вскрывает неполноценность жизни, подчеркивая, преувеличивая, гиперболизируя ее, делая ее ощутимой, конкретной в произведениях, для этих целей он использует юмор, основанный на иаких стилистических средствах, как ирония, игра слов, неожиданные сравнения, оксюморон: «In the vestibule below was a letter-box into which no letter would go, and an electric button from which no mortal finger could coax a ring» [46]. Юмористическая стихия у О. Генри является одной из наиболее привлекательных сторон его творчества. Так в новелее «The Gift of the Magi» в речи Деллы наблюдается резкий переход от высокого к бытовому: вначале она говорит о своей любви, а затем о котлетах, невольно как бы уравнивая два эти понятия: «but nobody could ever count my love for you. Shall I put the chops on, Jim?» [46]. Прибегая к пародии и к парадоксу, О. Генри вскрывает противоестественную сущность таких явлений и несовместимость их с нормальной практикой человеческого поведения. Юмор О. Генри необыкновенно богат оттенками, стремителен, прихотлив, он держит авторскую речь как бы под током, и не дает повествованию идти по предугаданному руслу: «There was clearly nothing to do but flop down on the shabby little couch and howl. So Della did it» [46]. У О. Генри непревзойденная способность видеть комизм в жизненных ситуациях. Именно это органическое свойство рождает такие удивительные в своей точности сравнения: «Jim stopped inside the door, as immovable as a setter at the scent of quail» [46].

Таким образом, художественная манера О. Генри определяет во многом стремление автора развлечь, заставить посмеяться, удивить. Точно также и в языке — общий насмешливый тон, ирония, игра слов, неожиданные сравнения, соединения не сочетаемых элементов (оксюморон), своеобразная манера речи рассказчика, скрывающие гуманность, благородство, доброту автора — вот это определяет неповторимый стиль его письма.

Так, юмор играет важную роль не только в рассказах О. Генри, но и Ч. Диккенса. Последний использует юмор для «одомашливания» всякой темы, даже серьезной и страшной. «Потусторонняя» сторона повести «Christmas Carol» комически обыгрывает всякого рода мистические ужасы. Эпизод с Марли полон смешных и «земных» подробностей. Марли-приведение так же неаккуратно одет, как это бывало с ним при жизни: «Marley in his pigtail, usual waistcoat, tights and boots; the tassels on the latter bristling, like his pigtail, and his coat-skirts, and the hair upon his head» [42]. Он опоясан, как подобает грешнику длинной цепью, но состоит она из улючей замков, расчетных книг и кошельков, и, улетая от скруджа, он небрежно перекидывает цепь на руку, словно шлейф. Время от времени он так гремит цепью, что «the Ward would have been justified in indicting it for a nuisance» [42].

Самые страшные вещи у Диккенса могут принимать благодаря его юмору чрезвычайно уютный, «семейный» вид. [12, c. 45]

И в то же время гротескный юмор Диккенса не уничтожает полностью правдоподобия происходящего. Подчеркнутая, «обнаженная» фантастика «Christmas Carol» все же сохраняет у Диккенса внешнюю видимость реализма.

В «The Gift of the Magi» лирическое начало превосходит эпическое. Лирический способ изображения характеризуется непосредственностью выражения мысли и чувств. В лирическом произведении рисуется незаконченный характер, а определённое состояние человека в данный, наиболее напряжённый момент его переживаний. При всей субъективности содержания и непосредственности формы выражения лирическое произведение всегда заключает в себе определённое жизненное обобщение: «But in a last word to the wise of these days let it be said that of all who give gifts these two were the wisest. O all who give and receive gifts, such as they are wisest. Everywhere they are wisest. They are the magi» [46].

 Так кроме сатирического и комического, в исследуемой прозе настойчиво проступает лирическое начало, задушевное чувство «великодушие в сочетании с любовью» у О. Генри. [5, c. 98] Это достигается, как мы уже отмечали олицетворением предметов и их воздействием на повествователя и автора. У О. Генри лирическое чувство выражено просто, но не менее изящно: «…I have lamely related to you the uneventful chronicle of two foolish children in a flat who most unwisely sacrificed for each other the greatest treasures of their house» [46]. Мы обнаруживаем лирическую интонацию в речевой характеристике персонажей. Наряду с лингвостилистическими параметрами здесь очень существенно художественное своеобразие описания интонации, ее воспроизведения. Мы согласны с общим положением, что интонация задается и определяется синтаксической структурой предложения и фиксируется знаками препинания. Это, конечно, так. Но и далеко не только так. Кроме самой синтаксической конструкции предложения, на наш взгяд, лирическая интонация в художественном произведении рождается и формируется в зависимости от множества специфических условий, основным моментом которых является поэтическое восприятие действительности. О. Генри, поэтически воссоздает такую ситуацию высказывания, уподобляя ее обстановке живой, разговорной речи (диалогизация рассказов). Если ситуация живой, разговорной речи чаще всего спонтанна, уникальна, неповторима, если интонация живет и воспринимается только в самый момент высказывания, то в художественном произведении «такая способность организована писателем».

Своеобразие анализируемой работы состоит в том, что ситуация в произведении представлена во всей ее доподлинности и житейской непринужденности. Писатель, на наш взгляд, добивается естественности и полного соответствия моменту. Этого мало, так как иначе будет просто жанровая зарисовка, а не философское осмысление жизни. Досконально зная законы родного языка, совершенствуя свой стиль, он заставил «работать» на общий художественный замысел — поэтическое воспроизведение действительности, красота человеческих взаимоотношений — любую деталь, в том числе и интонацию. Общеизвестно, что при характерном для новеллистов художественном лаконизме «поэтическая емкость» каждой единицы повествования очень высока: «Della…with a whirl of skirts and with the brilliant sparkle still in her eyes, she fluttered out the door and down the stairs to the street» [46].

Проиллюстрированное предположение фразой, наполненной глубоким лиризмом, убеждает нас в том, что лирический парадокс произведений напрямую зависит от интонации речи персонажей, которая с успехом заменяет длинноты повестей и романов, на создание которых так и не решились мастера короткого рассказов.

Именно интонация речи Деллы, Джима, художника — описание внутреннего состояния персонажа: выделяет и фиксирует важнейшие черты его личности, помогает понять и представить его как человека.

Писатели, обычно сдержанные и лаконичные не скупятся на подробности и оттенки, когда характеризуют персонажей через интонацию: «He enfolded his Della. For ten seconds let us regard with discreet scrutiny some inconsequential object in the other direction. Eight dollars a week or a million a year — what is the difference? A mathematician or a wit would give you the wrong answer. The magi brought valuable gifts, but that was not among them» [46].

Существенно, что воспроизведение интонации служит здесь и воспроизведением авторской оценки персонажа. Следовательно, используют интонацию героев и в оценочных целях. Она способствует появлению антитезы, которая, в свою очередь, раскрывает замысел художников слова: Мадам из парикмахерской – Делла; равнодушие – нежность.

Обнаруженная антитеза убедила нас в реалистическом освещении действительности: вечном противоборстве узости мышления и душевной щедрости, глубины чувства и черствости восприятия.

Сочетание лаконизма и точности при описании интонации повествователя достигается и при помощи точно подобранных сравнений и эпитетов, позволяющих учесть и представить настроение минуты, выразить переживание персонажа.

При анализе текста мы убедились в использовании экспрессивных средств словообразования — повтор слов, образованных по одной словообразовательной модели: «whirled from and stood, … had my hair cut off and sold…, … heard and turned white…» [46].

Основная смысловая нагрузка падает на ключевые слова (глаголы), которые образованы по одной словообразовательной модели с значением и внешнего яркого движения у О. Генри. У американского новеллиста глаголы связаны попарно посредством сочинительной связи, что говорит о внешней экспрессии — характере чувств героини.

Сложный шлейф поэтики ассоциаций возникает при анализе слов, словосочетаний и предложений новеллы. Давно замечено, что каждое слово, помимо своего основного значения, многочисленными нитями связано с целым рядом образов и эмоций, которые легко всплывают при оценке слова с точки зрения его выразительности. Многие авторы называют этот эмоционально-образный клубок, опутывающий слова, «обертоном слова».

О. Генри тонко чувствует слово и демонстрирует виртуозную изобретательность в создании неожиданных сравнений: «Now, when the income was shrunk to $20, though, they were thinking seriously of contracting to a modest and unassuming D», «Della's beautiful hair fell about her rippling and shining like a cascade of brown waters», « It reached below her knee and made itself almost a garment for her», «her head was covered with tiny, close-lying curls that made her look wonderfully like a truant schoolboy», «Jim stopped inside the door, as immovable as a setter at the scent of quail», «Della leaped up like a little singed cat», метких и ярких метафор: «one's cheeks burned with the silent imputation of parsimony that such close dealing implied», «Twenty dollars a week doesn't go far», «next two hours tripped by on rosy wings», используя эпитеты: «brown waters», «many a happy hour», «fine and rare and sterling — something just a little bit near to being worthy of the honor», «bright and ardent spirit» олицетворения: «her face had lost its color within twenty seconds», «dark assertion», «her heart had simply craved and yearned over them without the least hope of possession», «metal seemed to flash», «gifts were no doubt wise ones», литоты «silent prayer» и гиперболы: «wonderfully wise men», «of all who give gifts these two were the wisest» и литоты: « a tear or two splashed on the worn red carpet», «little silent prayer about the simplest everyday things» [46].

Лексический повтор, используемый автором, отличается ещё более мощным эмоциональным зарядом. Путём повтора слов в текстах новелл выделены ключевые слова, обращающие на себя внимание: «old brown jacket», «old brown hat», «a gray cat walking a gray fence in a gray backyard» [46].

Повторение слова в тексте вовсе не обозначает механического двоения, дублирования одного и того же понятия, смысла. В основном лексический повтор передает очень сложные, тонкие смысловые нюансы. Соглашаясь с выявлением роли повтора, мы убеждаемся, что новеллист с помощью этого языкового приёма создает образ милой «предприимчивой» Деллы.

Наличие лексики, близкой к поэтической: драгоценные слезинки Деллы, падающие на ветхий красный ковер. Поэтизмы американского новеллиста возникают в результате антономасии (греч. аntonomasia – «переименование») — вид метонимии. Дары волхвов умолены здесь в сравнении с высотой поступка: женщина жертвует красотой своих каштановых волос («the brown cascade ») во имя любви («…to being worthy of the honor of being owned by Jim») [46]. Такая поэтизация поступка Деллы с помощью различных стилистических средств придает образу Рождества особый оттенок. Веди «пожертвование» происходит именно на кануне Рождества. Все эти поступки наших героев наполняют образ Рождества любовью к ближнему, самопожертвованием, щедростью и искренностью.

Несомненно, синтаксис в произведении помимо коммуникативной задачи несёт и эстетическую функцию, участвуя вместе с другими приёмами языковой экспрессии в создании художественных образов, в передаче отношения авторов к изображаемой действительности.

Возможности синтаксиса в данном тексте поразительны: лаконичность, эмоциональная, художественная законченность в одном предложении. Сжатость, емкость и внутренняя полнота предложения, неподражаемая лиричность. Преобладание простых двусоставных «she whirled from the window and stood before the glass», «he pulled down her hair and let it fall to its full length» [46] с однородными членами (сказуемыми, соединёнными сочинительным союзом «и») в «The Gift of the Magi» позволили нам сделать следующие выводы.

В «The Gift of the Magi» мы онаруживаем определённую «жесткость» синтаксиса: простота синтаксических конструкций, что говорит о динамизме происходящего. И как ни парадоксально, мы приходим к удивительным выводам: независимым от «ментальности» синтаксиса новелл возникает ощущение радости от соприкосновения с речью персонажей, авторских размышлений. Это происходит от виртуозного владения новеллистом изобразительными возможностями синтаксиса родной речи. Удачное использование в языковой ткани конструкций со значением сравнений.

    Говорить об эстетике этого маленького шедевра необыкновенно приятно. В нем выверено каждое слово, каждый поворот сюжета. О. Генри показывает безграничные возможности слова, находят новые его оттенки, краски. Не случайно его творчество ассоциируется с таким литературно-художественным течением, как модернизм.

Яркий и оригинальный талант О. Генри, в зрелом творчестве которого сливались воедино натуралистические, импрессионистские и символические элементы, но именно импрессионистские тенденции в стиле повествования вызывают появление лирических интонаций, вызывая у читателей огромное эстетическое наслаждение:

    O. Генри, «The Gift of the Magi»: «Jim, darling», she cried, «don't look at me that way. I had my hair cut off and sold it because I couldn’t have lived through Christmas without giving you a present. It’ll grow out again – you won’t mind, will you? I just had to do it. My hair grows awfully fast. Say ‘Merry Christmas!’ Jim, and let’s be happy. You don’t know what a nice – what a beautiful, nice gift I’ve got for you» [46].

    Таким образом, О. Генри воспевает рождественские ценности, утвержденные еще Ч. Диккенсом в своих «Christmas Stories», а именно тепло сесейного уюта, любовь, доброту друг к другу и самопожертвование во имя любимого человека.