Космологический аргумент.

Происходит от слова kosmos, т.е. вселенная. Этот аргумент очень древний, дохристианский. Родился он в античности, наибольшее развитие получил у Аристотеля. Этот аргумент говорит, что все в нашем мире имеет некую причину. Встает вопрос о Первопричине. Первопричина же должна быть причиной Самой Себя, должна находиться совсем в иной плоскости. У Аристотеля такой первопричиной был перводвигатель, это не Бог, конечно, но, тем не менее, какая-то трансцендентная Первопричина. В святоотеческой христианской традиции натурфилософский, языческий, по сути, образ мышления был преображён как одно из «доказательств» бытия Божия. Т.е. Бог ‒ это та Первопричина, Которая порождает все. Мы, христиане, понимаем Бога как личность, Бог это Сверхличность. Зачем Бог создал этот мир? Если Бог создал этот мир по необходимости, значит Бог не вседостаточен. Если Бог неизменен, то почему он вдруг стал Творцом и т.д. Вопросов много.

На самом деле святоотеческая традиция отвечает так: Бог создал мир, конечно, в нём не нуждаясь. Он создал мир по любви, зная о том риске, который следует из того, что этот мир вызван будет из небытия, знал о будущем грехопадении человека. С другой стороны, когда мы говорим, что Бог стал Творцом, допускаем ошибку. Время ведь появилось тоже вместе с миром. Поэтому мир извечно был в уме Божьем. Божественные логосы, мысле-воления, которые вызывают из небытия этот мир, они все сосредоточены в ипостасном Логосе, в Боге-Слове. Соответственно, учение о первопричине находит такую удивительную вторую жизнь в богословии.

Вокруг космологической теории ломались копья. Потому что, во-первых, некоторые философы, в частности, Кант, считали, что причинно-следственная связь ‒ это одна из априорных, врожденных идей, которая в нас присутствует, это образ нашего мышления. Здесь есть некая иллюзия, по мнению Канта. У Михаила Булгакова в «Мастере и Маргарите» Воланд говорит: «старик Кант разрушил все доказательства и придумал своё». В действительности Кант это сделал не потому, что он был богоборец, а потому что он «испытывал их на прочность». Действительно, он объективно пытался проверить, как они действуют, указывая на слабые места логики причинности, как врождённой нам. В современной квантовой физике причинность в её классическом смысле может нарушаться на микромасштабах. Встаёт вопрос о действенности космологического доказательства в наше время. На самом деле этот космологический аргумент не перестает существовать, потому что в вопросе первопричины все равно наука, размышляя, неизбежно будет вынуждена привлекать богословие. Любая реализовавшаяся вероятность есть осуществившийся Промысел Божий в этом мире. Учёные пытаются в рамках такой науки, как синергетика, объяснить слепое развитие, саморазвитие материи, но они не могут объяснить цель этого, для чего материя может сама по себе развиваться. «Сама», это потому что ученые наблюдают, но не всегда понимают, что за этими осуществляющимися вероятностями стоит Промысел, некая промыслительная воля. Вот что важно. Как в Писании сказано: «Ибо Ты устроил внутренности мои и соткал меня во чреве матери моей» (Пс. 138:13). «Соткал», но в то же время эмбриология полностью может описать этот процесс, как человек развивается, физически. На самом деле противоречий нет. Просто наука слишком грубый инструмент, чтобы заниматься областью Промысла, действия Бога в мире. Поэтому причины, как божественные логосы, мысле-воления интерпретируются в религиозной философии именно как смысловые моменты. Всё, что наука открывает, имеет смысл, который открывается именно в христианстве. Еще пример: самокат. Он едет, конечно, не сам, он едет, когда его кто-то толкает с определённой целью. Цель же определяется внутренними факторами. Поэтому космологический аргумент получает вторую жизнь в XXI веке.

Второй аргумент телеологический, т.е. целевой. Мир целесообразен. Этот аргумент тоже относится к античности. Ещё Сократ, которого мы знаем, благодаря Платону, говорил: «Боги так премудро устроили мир, что в нём может существовать человек», - есть некая целесообразность мироздания. Удивительное взаимосвязь вещей в этом мире, которая заставляет задуматься о некоем разумном Начале, Которое этот мир вызывает из небытия. В христианской традиции этот аргумент очень глубоко осмысляется.

Особые дискуссии этот аргумент вызвал в 19 в. С одной стороны естественное богословие, в частности, работы Уильяма Пейли, англиканского богослова, которым зачитывался в молодости Чарльз Дарвин, обращали внимание на множество фактов удивительной гармонии в природе. Знаменитый аргумент Пейли звучит так, что если кто-то нашёл часы в поле, то непременно надо задуматься, как эти часы оказались в поле, вряд ли они появились там путём самосборки. Личная трагедия Дарвина состоит в том, что, будучи искренне верующим христианином, поверив доводам Уильяма Пейли, впоследствии наблюдая страдания в окружающем мире и не зная ответы на эти вопросы, он отошёл от веры в Бога. Дарвин был не атеистом, а скорее, агностиком. У него есть очень резкие высказывания о христианстве, о Библии, и в то же время он пишет, что он никогда не был атеистом. Тут имеет место и личная трагедия. У Дарвина скоропостижно умерла двенадцатилетняя дочь, Энни, он также не мог объяснить для себя, почему в Ветхом Завете Бог такой жестокий, а в Новом Завете Он другой.

Изучая мир, он увидел то, что не замечали другие мыслители типа Пейли. Например, живет гусеница, на неё садится наездник и откладывает на яйца. Яйца развиваются в личинок, и они медленно её поедают. Причем начинают поедать с органов наименее важных, чтобы она подольше прожила. Когда же она умирает, они окукливаются и из шкурки выходят молодые наездники. Таких примеров в природе много. И Дарвин задается вопросом: либо Бог не всемогущ, и есть какое-то злое начало в этом мире, либо в Боге в Самом есть некое зло. Либо Он отвернулся от этого мира, как в деизме, и это зло как-то в него вошло. Дарвин запутался. Эта проблема мировоззренческая.

На самом деле Дарвин был не просто англиканином, он был унитарием. Есть такое течение в англиканстве, которое отрицает божественность Господа Иисуса Христа, это нечто похожее на арианство. Кстати, и Ньютон, несмотря на его блестящие богословские суждения, был унитарием. Получается, что в той богословской системе, в которой рос молодой Дарвин, не было места такому понятию, как учение о грехопадении, его последствиях, учение об Искуплении. Это, возможно, одна из причин, почему он отошел от веры в конце жизни.

На самом деле наш мир прекрасен, но эта красота двусмысленна. Богослов В.Н. Лосский писал, что земная красота несет в себе трагические нотки. Это стихии, которые вышли из-под власти человека, смерть, в её самых изощренных формах, страдания невинных и т.д., - все подрывает телеологический аргумент, заставляет, как бы задаться вопросом, где же Бог? На самом деле ответ на этот вопрос есть, конечно. Бог не творил ничего нового после грехопадения, но, по мнению многих, в святоотеческих произведениях, мир очень сильно изменился после грехопадения.

Как это случилось, в какой момент времени, это отдельный сложный вопрос. У святителя Феофана Затворника есть удивительные слова в толковании на Послание к римлянам св. ап. Павла (Рим. 8:20-21):

«Вседержитель понужден был поставить ее [тварь – свящ. О. М.] в сие состояние [тленности – свящ. О. М.] падением главы ее – человека. Поелику произошло сие последнее; то Он нашел необходимым подчинить и тварь, созданную для человека, тому же, чему подпал человек произволением. Но как? – Так ли, что, провидя падение человека, Он и создал тварь так, как прилично быть ей при падшем главе, - с тем однако же, чтоб когда восстановлен будет падший, приподнять ее в меру его восстановленного состояния; или она создана была в лучшем состоянии, в каком был и первозданный, а потом низведена в худшее, когда пал человек <…>, Св. Апостол не решает этого. Он смотрит на то, что есть, и предрекает, что будет, не поднимая завесы, скрывающей от нас первоначалия твари. Так поступают и наши толковники; и только мимоходом выражаются так, что их мысль подходит будто – то к первому, то ко второму»^[3].

Возможно миру было попущено быть таким, каким он должен бы быть при падшем главе человеке. Говоря иными словами, грехопадение, как центральное, «свехвременное» и «сверхпространственное» событие – для нашего обыденного или научного понимания, - возможно, оказало влияние не только на будущее, но и ретроспективно, с точки зрения падшего человечества, - на прошлое («тленными» становятся не только материя, но и неразрывно связанные с ней пространство-время). Однозначного решения данного вопроса, конечно же, нет, и вышеприведенные слова святителя Феофана Затворника, по всей видимости, являются тем пределом для размышления о соотнесении Шестоднева и данных естествознания, переступать который вряд ли следует: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1Кор.13:12). Мы наблюдаем этот мир, как бы существующий сам по себе, как бы стихийно. И если есть такие нотки, которые напоминают о Творце, они омрачены некими тенями. Важно понять, что наука изучает падший мир, тот мир, который за пределами рая. У древа познания добра и зла человек получил возможность самоопределиться. И он определился, ложно реализовав свою свободу, стал, «как Бог» - «самодостаточным». И бытие этого мира как бы «автономно», «самодостаточно» для нас, наблюдающих его «изнутри»…

Но на самом деле есть открытия в области естествознания, которые заставляют по-другому взглянуть на телеологический аргумент. В 70-х годах 20 века Брэндоном Картером, одним из крупнейших астрофизиков, было установлено, что наша Вселенная имеет тонкую настройку. Он назвал это антропным принципом, от слова anthropos – человек. И если проанализировать такие константы, как скорость света, постоянную Планка, массы протона, электрона и т.п., можно заметить, что они так «подогнаны» друг к другу, что изменение одной влечет за собой не только невозможность существования разумной жизни в этом мире, но даже атомов. Космологи называют это тонкой настройкой Вселенной. Существует несколько сценариев развития Вселенной, если находиться в рамках общепринятой концепции Большого Взрыва, то какой сценарий избрать? Естественно, антропный принцип говорит однозначно, мы можем избрать только тот вариант начальных условий, который приведет к появлению во Вселенной человека. Других вариантов быть не может. Это касается не только тонких космологических настроек, это касается, например, положения нашей планеты относительно Солнца. Жизнь не смогла бы существовать и развиваться, если бы, допустим, Земля расположилась чуть ближе к Венере, где температура выше +300^о или к Марсу, где температура ниже – 80^о; влияет на бытие жизни все: положение Луны относительно Земли, наличие тяжёлых планет на внешних орбитах Солнечной системы, которые защищают Землю от астероидов, и много, много других «мелких» факторов, которые постоянно накапливаются. И чем этих фактов больше, тем больше поражаешься, почему они так точно друг ко другу «подогнаны». Встаёт вопрос об уникальности статуса человека во Вселенной.

Поэтому слабая формулировка антропного принципа звучит так: Вселенная устроена таким образом, что в ней возможна жизнь. Это признается всеми, даже атеистами.

Есть ещё сильная формулировка: Вселенная «запрограммирована» на бытие в ней разумной жизни. Если «запрограммирована», значит, над ней есть Разум, который задает все параметры «тонкой настойки». Конечно, можно сказать, что это не Бог, но христианство, конечно, видит в этой гармонии мироздания бытие личного Бога.

В богословских работах антропный принцип осмысляется, как христологический принцип. Потому что в конечном счете мир не просто антропоцентричен, а скорее христоцентричен. В конечном итоге Бог Слово должен воплотиться, прийти в этот мир. Следовательно, вся история Вселенной как бы направлена на то, чтобы не просто появился человек на земле, а чтобы произошло таинство Боговоплощения. Т.е. Вселенная приуготовляется как чертог для вхождения в неё не только первого, но и второго Адама – Христа. Поэтому здесь теологический аргумент приобретает особое значение.

Есть разные концепции, и безусловно, можно говорить о некоем развитии, но это развитие должно быть направляемо непосредственным и постоянным действием воли Божьей. Можно говорить о творении мира и его изменении после грехопадения так, что мы его воспринимаем спонтанно возникшим. Это разные подходы. Мы сейчас не говорим о происхождении человека, что тоже сложный и интересный вопрос. Получение человеком после грехопадения «кожаных одежд» (Быт. 3:21) многими святыми отцами толкуется как констатация того, что человек стал во многом ещё ближе к животному миру. Поэтому богословски мы можем утверждать, что человек сотворен из ничего, не из какого-то живого существа, а именно из праха земного, в прямом смысле, как из неживой материи. После грехопадения он приобретает черты, которые с точки зрения современной науки можно интерпретировать, как некое эволюционное развитие. Есть такой подход, он снимает споры между буквальными креационистами, которые отвергают объективные научные факты, и христианскими эволюционистами, которые говорят о существе человека, как взятом из уже бывшей живой природы (В эволюционизме, рассмотренном некритично, подрывается важный догматический момент. В частности, историческое, реальное бытие праотца Адама как личности).

В целом же мы видим, что чем дальше продвигается наука, тем больше, несмотря на некую спонтанность развития, чувствуется явное присутствие гармонии. Той гармонии, которая говорит нам о Творце. Поэтому телеологический аргумент, безусловно, жив. Разумеется, атеисты тоже не молчат, они могут возразить против телеологического аргумента и против антропного принципа в его сильной формулировке, говоря: «Наша Вселенная это одна из многих возникших вселенных». В романе Ф.М. Достоевского бес является Ивану Карамазову и говорит: «Откуда ты знаешь, может быть, до этого мира было ещё множество миров?». Можно так предположить сточки зрения атеиста. Или, что наша Вселенная одна из «удачных». Их сейчас много существует, но мы живем в «удачной», «приспособленной» для человека. Фрэнсис Коллинз, один из руководителей международного проекта «Геном человека», верующий человек, протестант, размышляя в своей книге «Доказательство Бога: аргументы учёного», пишет, что с точки зрения атеиста размышления об антропном принципе строятся таким образом: человека поставили к расстрельной стенке, в него метятся 50 стрелков, они все стреляют, ни один не попадает. Есть два варианта объяснения, почему так случилось. Либо они все «промазали» и не попали. Либо они все не хотели в него попасть. Логика нас склоняет принять второй вариант, хотя может быть и первый. Поэтому, разумеется, у человека неверующего есть свобода интерпретировать антропный принцип по-другому. Но ищущему здесь есть ещё один повод задуматься о Творце мироздания.

Вопросы