Сплетения расстройство затронуло мозг, отсюда крайняя раздражительность

Этого органа. Появилась мономания. У больного навязчивая идея. В его

Представлении шагреневая кожа действительно суживается, хотя, может быть,

Она всегда была такой, как мы ее сейчас видели; но сжимается она или нет,

Эта шагрень для него все равно что муха, которая сидела на носу у некоего

Великого визиря. Поставьте поскорее пиявки на надбрюшие, умерьте

Раздражительность этого органа, в котором заключен весь человек, заставьте

Больного придерживаться режима -- и мономания пройдет. На этом я заканчиваю.

Доктор Бьяншон сам должен установить курс лечения в общем и в частностях.

Возможно, болезнь осложнилась, возможно, дыхательные пути также раздражены,

Но я полагаю, что лечение кишечного тракта гораздо важнее, нужнее,

Неотложнее, чем лечение легких. Упорный труд над отвлеченными материями и

Некоторые бурные страсти произвели сильнейшее расстройство жизненного

Механизма; однако, чтобы исправить пружины, время еще не упущено, особо

Важных повреждений не наблюдается. Итак, вы вполне можете спасти вашего

Друга, -- заключил он, обращаясь к Бьяншону.

-- Наш ученый коллега принимает следствие за причину, -- заговорил

Камеристус. -- Да, изменения, прекрасно им наблюденные, действительно

Существуют у больного, но не от желудка постепенно возникло в организме это

Раздражение, идущее якобы по направлению к мозгу, как от трещины расходятся

По стеклу лучи. Чтобы разбить окно, нужен был удар, а кто же его нанес?

Разве мы это знаем? Разве мы достаточно наблюдали больного? Разве нам

Известны все случаи из его жизни? Господа, у него поражен жизненный нерв --

архея Ван-Гельмонта; жизненная сила повреждена в самой своей основе;

Божественная искра, посредствующий разум, который является как бы

Передаточным механизмом и который порождает волю, эту науку жизни, перестал

Регулировать повседневную работу организма и функции каждого органа в

Отдельности, -- отсюда и все расстройства, справедливо отмеченные моим

Ученым собратом. Движение шло не от надчревной области к мозгу, а от мозга к

Надчревной области. Нет, -- воскликнул он, бия себя в грудь, -- нет, я не

желудок, ставший человеком! Нет, это еще не все. Я не беру на себя смелость

Утверждать, что если у меня исправное надбрюшие, значит все остальное

Несущественно... Мы не можем, -- более мягким тоном продолжал он, --

Объяснять одною и тою же физическою причиною сильные потрясения, в той или

Иной мере затрагивающие различных субъектов, и предписывать им одинаковый

Курс лечения. Люди не похожи друг на друга. У каждого из нас имеются органы,

По-разному возбуждаемые, по-разному питаемые, у которых может быть разное

Назначение и которые по-своему выполняют то, что им задано неведомым нам

Порядком вещей. Часть великого целого, предназначенная высшей волей к тому,

Чтобы производить и поддерживать в нас феномен одушевленности, в каждом

Человеке выражается по-разному и превращает его в существо, по видимости

Конечное, но в какой-то одной точке сосуществующее с причиною бесконечной.

Поэтому мы должны каждого субъекта рассматривать в отдельности, изучить его

Насквозь, знать, как он живет, в чем его сила. Между мягкостью смоченной

Губки и твердостью пемзы существует бесчисленное множество переходов. То же

Относится и к человеку. Не делая разницы между губкообразной организацией

Лимфатиков и металлической крепостью мускулов у иных людей, созданных для

Долгой жизни, каких только ошибок не совершит единая неумолимая система,

Требующая лечить ослаблением, истощением человеческих сил, которые,

по-вашему, всегда находятся в раздраженном состоянии! Итак, в данном случае

Я настаивал бы на лечении исключительно духовной области, на глубоком

изучении внутреннего мира. Будем искать причину болезни в душе, а не в теле!

Врач -- существо вдохновенное, обладающее особым даром, бог наделил его

Способностью проникать в сущность жизненной силы, как пророкам он дал очи,

Чтобы прозревать будущее, поэту -- способность воссоздавать природу,

Музыканту -- располагать звуки гармоническим строем, прообраз которого, быть

может, в мире ином!..

-- Вечно он со своей абсолютистской, монархической, религиозной

медициной! -- пробормотал Бриссе.

-- Господа, -- прервал Могреди, поспешив заглушить восклицание Бриссе,

-- возвратимся к нашему больному...

Итак, вот к каким выводам приходит наука! -- печально подумал Рафаэль.

-- Мое излечение находится где-то между четками и пиявками, между ножом

Дюпюитрена и молитвой князя Гогенлоэ. На грани между фактом и словом,

Материей и духом стоит Могреди со своим сомнением. Человеческие да и нет

Преследуют меня всюду. Вечно -- Каримари-Каримара Рабле. У меня болен дух --

каримари! Болит тело -- каримара! Останусь ли я жив -- это им неизвестно.

Планшет по крайней мере был откровеннее, он просто сказал: "Не знаю".

В это время Валантен услыхал голос доктора Могреди.

-- Больной -- мономан? Хорошо, согласен! -- воскликнул он. -- Но у него

Двести тысяч ливров доходу, такие мономаны встречаются весьма редко, и мы во

Всяком случае должны дать ему совет. А надбрюшие ли подействовало на мозг,