Или же мозг на надбрюшие, это мы, вероятно, установим, когда он умрет. Итак,

Резюмируем. Он болен -- это факт неоспоримый. Он нуждается в лечении.

Оставим в стороне доктрины. Поставим пиявки, чтобы успокоить раздражение

Кишечника и невроз, наличие коих мы все признаем, а затем пошлем его на воды

-- мы будем таким образом действовать сразу по двум системам. Если же это

Легочная болезнь, то мы не можем его вылечить. А потому...

Рафаэль поспешил сесть на свое место. Немного погодя четыре врача вышли

из кабинета; слово было предоставлено Орасу, и он сказал Рафаэлю:

-- Доктора единогласно признали необходимым немедленно поставить на

Живот пиявки и сейчас же приступить к лечению как физической, так и духовной

Области. Во-первых, диета, чтобы успокоить раздражение в вашем организме...

-- (В этом месте Бриссе одобрительно кивнул головой). -- Затем режим

Гигиенический, который должен повлиять на ваше расположение духа. В связи с

Этим мы единогласно советуем вам поехать на воды в Экс, в Савойю, или же,

Если вы предпочитаете, на воды Мон-Дор, в Оверни. Воздух и природа в Савойе

Приятнее, чем в Кантале, но выбирайте по своему вкусу. -- (На сей раз доктор

Камеристус дал понять, что он согласен. ) -- Доктора, -- продолжал Бьяншон,

-- найдя у вас небольшие изменения в дыхательном аппарате, единодушно

Признали полезным прежние мои предписания. Они полагают, что вы скоро

Поправитесь и что это будет зависеть от правильного чередования указанных

Мною различных средств... Вот...

-- "Вот почему ваша дочь онемела! "[*] -- улыбаясь,

Подхватил Рафаэль и увел Ораса к себе в кабинет, чтобы вручить ему гонорар

За этот бесполезный консилиум.

-- Они последовательны, -- сказал ему молодой врач. -- Камеристус

Чувствует, Бриссе изучает, Могреди сомневается. Ведь у человека есть и душа,

И тело, и разум, не так ли? Какая-нибудь из этих первопричин действует в нас

Сильнее. Натура человеческая всегда скажется в человеческой науке. Поверь

Мне, Рафаэль: мы не лечим, мы только помогаем вылечиться Между системами

Бриссе и Камеристуса находится еще система выжидательная, но, чтобы успешно

Применять ее, нужно знать больного лет десять. В основе медицины, равно как

И всех прочих наук, лежит отрицание. Итак, возьмись за ум, попробуй съездить

В Савойю; самое лучшее -- и всегда будет самым лучшим -- довериться природе.

Месяц спустя, прекрасным летним вечером, кое-кто из съехавшихся на воды

В Экс собрался после прогулки в курзале. Рафаэль долго сидел один у окна,

Спиной к собравшимся; на него напала та мечтательная рассеянность, когда

Мысли возникают, нанизываются одна на другую, тают, не облекшись ни в какую

Форму, и проходят, словно прозрачные, бледные облака. Печаль тогда тиха,

Радость неясна и душа почти спит. Предаваясь этим приятным ощущениям,

Счастливый тем, что он не чувствует никакой боли, а главное, заставил,

Наконец, смолкнуть угрозы шагреневой кожи, Валантен купался в теплой

Атмосфере вечера, впивал в себя чистый и благовонный горный воздух. Когда на

Вершинах погасли багровые отсветы заката и начало свежеть, он привстал,

Чтобы захлопнуть окно.

-- Будьте добры, не закрывайте окна, -- обратилась к нему пожилая дама.

-- Мы задыхаемся.

Слух Рафаэля резнула эта фраза, произнесенная каким-то особенно злым

Тоном, -- так человек, в чье дружеское расположение нам хотелось верить,

Неосторожно роняет слово, которое разрушает сладостную иллюзию наших чувств,

Обнажив бездну людского эгоизма. Рафаэль смерил старуху холодным, как у

Бесстрастного дипломата, взглядом, позвал лакея и, когда тот подошел, сухо

сказал ему:

-- Откройте окно!

При этих словах на лицах собравшихся изобразилось полное недоумение.

Все зашептались, более или менее красноречиво поглядывая на больного, точно

Он совершил какой-то в высшей степени дерзкий поступок. Рафаэлю, еще не

Вполне освободившемуся от юношеской застенчивости, стало стыдно, но он тут

Же стряхнул с себя оцепенение, овладел собой и попытался дать себе отчет в

Этом странном происшествии. В голове у него все сразу прояснилось, перед ним

Отчетливо выступило прошлое, и тогда причины внушаемого им чувства

Обрисовались, как вены на трупе, малейшие ответвления которых

Естествоиспытатели умело окрашивают -- при помощи инъекции; он узнал себя в

Мимолетной этой картине, он проследил за своей жизнью день за днем, мысль за

Мыслью; не без удивления обнаружил Рафаэль, что он мрачен и рассеян среди

Этого беззаботного общества; постоянно думает о своей судьбе, вечно занят

Своей болезнью; с презрением избегает самых обычных разговоров; пренебрегает

Той кратковременной близостью, которая так быстро устанавливается между

Путешественниками, -- по всей вероятности потому, что они не рассчитывают

Встретиться когда-нибудь еще; ко всему решительно равнодушен -- словом,

Похож на некий утес, нечувствительный ни к ласкам, ни к бешенству волн.

Необычайное интуитивное прозрение позволило ему сейчас читать в душе у

Окружающих; заметив освещенный канделябром желтый череп и сардонический

Профиль старика, он вспомнил, что как-то раз выиграл у него и не предложил

Отыграться; немного подальше он увидел хорошенькую женщину, к заигрываниям